***
— О боже мой. Нужно изменить стратегию. — Да, — согласилась Гермиона, присоединяясь к Падме в противоположном конце Ямы, как можно дальше от входа. Одиннадцать и двенадцать ничем не отличались от остальных — полусгнившие, упорные, медленные. Следующие двое были совершенно иными. Они двигались быстрее и, к ужасу, гораздо более нацеленно. В отличие от предыдущих, которые появлялись, пошатываясь, абсолютно сбитые с толку сменой обстановки, эти прорвались на арену, уворачиваясь от ударов Гермионы и Падмы. Они, конечно, ожидали куда более медлительных существ. Сжав оружие в руках, плечом к плечу они продвигались вдоль стен Ямы, наблюдая, как существа наблюдают за ними в ответ. Зомби тоже стояли близко друг к другу, что для них совсем уж необычно. Одно было женского пола, облаченное в ночнушку, что когда-то, судя по всему, была белой, а теперь окрасилась в грязно-коричневый. Другое было младше — оно обратилось, будучи подростком. Большое, в настолько хорошей форме, что вполне сошло бы за новообращенного. Они стояли пугающе неподвижно, донельзя жутко, устремив на Падму и Гермиону такой полный вожделения осмысленный взгляд, которого у обыкновенных зомби никогда не встречалось. — Что они делают? — прошептала Падма. — Они не нападают. — Они наблюдают, — мрачно заключила Гермиона. — Магические зомби? — Должно быть. — Гермиона, вход не закрывается... Все верно, он остался открытым. Еще трое успело пройти внутрь, рычащие и медленные, а затем вход все-таки закрылся. — Мерлин, что же нам делать? Гермиона подступила к одному из медлительных, увернулась от его раскинутых в стороны рук и воткнула мачете прямо в гниющий подбородок. Лезвие пробило череп насквозь. Тринадцать. — Не умирай.***
У него были ключи, но Валлен заслуживал того, чтобы дверь его клетки прострелили из ружья. На него было страшно смотреть. Его ликантропия была словно благословение и проклятье одновременно — с ее помощью он быстрее оправлялся от причиненных ему страданий(пусть и получал вдвое больше за это). Драко заметил, что самым глубоким шрамам требовалось больше времени, чтобы побледнеть. Они резали его ножами, привязывали, жгли. Шрамы в необычных местах говорили о том, что чаще всего его пытали после обращения в оборотня. Было в этом некое милосердие, подумал Драко. На Валлене висели ободранные лохмотья, а в камере не было ни лежанки, ни стула, ни даже подстилки. Еду бросали прямо на пол, как дикому зверю. У клетки виднелись доказательства его мучений — электрошокер, веревки и цепи, пропитанные кровью. Вместо исследований, вместо изучения и пользы, которую можно было извлечь, Амаров решил использовать Валлена как развлечение. Драко ударил дверь побелевшими костяшками гораздо сильнее, чем требовалось. — Идти можешь? — Я могу летать, — выдохнул Валлен, глядя на бывшего коллегу с неподдельным изумлением. — Ты настоящий? Драко достал револьвер. Перезарядив его, он вложил оружие Валлену в руку. — Такой же настоящий, как это, — стратегия стащить флотилию прямо у Амарова из-под носа быстро ушла на второй план, и Драко заговорил о том, что Гермиона и Падма скорее всего до сих пор находились в Яме. — Так он еще жив. Какая жалость, — пробормотал Валлен. — Ты пойдешь спасать девочек? — Получил бы ты от Грейнджер, услышь она это «девочки». Валлен посерьезнел. — Гермиона Грейнджер может делать со мной что угодно. Я знаю, что она совершила для меня и Вадима Беликова тогда в Яме. Это было... это было больше, чем смелость. — У нее есть удивительный талант быть безрассудно храброй. Так вот, ближе к делу, я сказал заключенным подниматься наверх. Люди с Кассиопеи скоро прибудут и заберут их. Можешь проследить, чтобы все добрались туда без проблем? Оставшиеся охранники Амарова все еще представляют угрозу. Как и он сам. — Конечно. — Будь осторожен, — сказал Драко. Он прошел мимо коридора, ведущего к лестницам на другие этажи, и направился вглубь хранилища, туда, где они однажды были с Падмой. — Постой, Малфой! — позвал Валлен. — Если ты направляешься в Яму, то так тебе на арену не попасть! Драко ответил, не оглядываясь: — Я иду в Яму, но я проберусь туда не через арену.***
Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать. Падма лежала на земле, тяжело дыша. Голова шестнадцатого покоилась совсем рядом, но борьба с ним слишком дорого ей обошлась. У нее не осталось сил — она так устала, что готова была заплакать. — Падма! — позвала Гермиона сорванным от криков голосом. Вышло почти неслышно. Ей удалось воткнуть металлическую трубку в грудь одного из магических зомби, в женщину, но это лишь слегка замедлило его. Оно все приближалось, рыча и раздирая безобразными ногтями торчащий из-под ребер металл. И каждый раз, когда Гермиона обращала все свое внимание на него, другое магическое зомби — крупный подросток — не мешкая атаковало. Оно подскочило сбоку и попыталось схватить ее за длинные волосы и комбинезон. Разворачиваться к кому-нибудь из них спиной было бы безумием, так что Гермиона позволила загнать себя в угол и бешено размахивала мачете, когда они подбирались ближе. У них было развито чувство самосохранения — в отличие от обыкновенных зомби, эти уклонялись, а те пошли бы даже в пламя, если бы знали, что добыча кроется за ним. Мышцы во всем теле ныли от напряжения. Сил не хватало даже на то, чтобы сжимать рукоятку меча достаточно крепко. — Гермиона... — шепнула Падма и поднялась на ноги. — Падма, замри на месте! Они к тебе не идут! Крупный подросток сделал шаг и почти осознанно толкнулся на лезвие ее мачете. Совсем легко, оно едва задевало грубую кожу. И как обычно происходило, оно почти моментально там застряло. Гермиона потянула мачете на себя со всей невеликой силой. Дешевый металл оцарапал ребра существа неожиданно громко, и часть его откололась, отлетая в другой конец арены. Гермиона осталась стоять с бесполезной теперь рукояткой. Она отбросила ее. Падма снова позвала ее. В душе Гермиона все еще хотела бороться, но ее тело... она так устала. Ей оставалось лишь умереть. В сложившихся обстоятельствах это был единственный шанс спасти Падму. Гермиона прикрыла глаза. Одно из существ резко потянуло ее за волосы, открывая себе доступ к шее. Обломанные ногти впились в комбинезон в попытке разорвать его и добраться до кожи. Они бы легко это сделали — тогда настал бы конец для нее. Но этого не произошло. Пальцы отпустили ее, и она повалилась наземь. Сквозь пот, слезы и непонимание она увидела, что оба зомби направились к Падме. Проведя сломанным осколком мачете по запястью, она привлекла их внимание. Встав совсем рядом со входом, так далеко от Гермионы, как только возможно, она пролила пару капель крови на пол. — Нет, — прохрипела Гермиона. — Нет, нет, нет... Падма подняла взгляд. — Не умирай, — прошептала она одними губами чуть слышно. А затем оба зомби напали на нее, и у Падмы не было ничего, чтобы сдержать их жажду плоти. Гермиона чувствовала ее крики каждой клеточкой. Чувствовала, как каждый стон страдания болью отзывается в нервных окончаниях. Когда Гермиона поднялась на колени, ощущение пустоты, страха и беспомощности захлестнуло ее. Ей казалось, что она наблюдает со стороны, как все эти ужасы происходят с какими-то чужими людьми.***
На этот раз, без трупа Игоря и его смехотворно тяжелых золотых часов, передвигаться по вентиляции было куда легче. Рука болела сильно, но терпимо. С палубы не было слышно стрельбы, что, несомненно, радовало. Значит, оружие еще никому не пригодилось. Только верхушка командования Амарова, его элитная свита, оставались ему верны. Любой, у кого была семья, сейчас спешил к ней, а все, кого на флотилию привели угрозы и нужда, теперь стали потенциальными союзниками. Драко не сомневался — таких были сотни. Он добрался до блока вентиляции прямо над Мертвой Зоной, без труда угадав ее положение. Шум и смрад говорили сами за себя. Панели зловеще заскрипели, но на этот раз с ним не было ни Падмы, ни тяжелой туши Игоря, а его вес они еще могли удержать. Ни капли не удивительно, сколько оглушающего рокота производили зомби. Без сомнения, то и дело открывающийся и закрывающийся вход в Яму сводил их с ума. Попав в нужное место в вентиляции, он потянулся в рюкзак и достал оставшиеся Коктейли Молотова. Их созданию изначально имелось две причины. Не зная, сколько людей собралось на арене, пойти на трибуны и открыть огонь было бы попросту глупо. Куда более мудрый способ помочь Гермиона и Падме — нейтрализовать главную угрозу, уничтожить зомби. Хотя была вероятность, что он уже опоздал... но в этой мысли не было смысла, ведь если Гермиона и Падма живы, им нужна любая возможная помощь. Проломившийся еще в прошлый раз отсек сильно усложнял задачу, но Драко уперся спиной и ногами в боковые стенки и держался изо всех сил. Рана на руке закровоточила, теплая жидкость окропила отсек. Зомби лишь в паре метров под ним, почуяв запах, зарычали, но они не видели его в темноте. Знакомый гул зазвенел как раз в тот момент, когда Драко сбросил Коктейли Молотова. В тот же миг весь склад потонул в огне. Существа натыкались друг на друга, распространяя пламя. Скрежет сменился стонами и визгливым воем, порой переходящим в мерзкие булькающие звуки, когда тела зомби взрывались от жара. Гул прекратился, и вход распахнулся. И тогда, вглядевшись в залитую человеческими внутренностями арену, Драко заметил Гермиону. Она стояла на коленях, совсем крошечная в огромном желтом комбинезоне. Лицо и длинные волосы покрылись потом и грязью. Пустым, совершенно бесстрастным взглядом она смотрела, как двое колеблющихся из стороны в сторону горящих монстра выпали из хранилища прямо на арену. Вход закрылся мгновением позже.***
Гул все звенел и звенел. Гермиона не могла заставить себя сдвинуться с места. В ней ничего не осталось, ничего, что свойственно чувствовать людям. Вход открылся, и она могла лишь смотреть, словно напрочь опустевшая оболочка, как на арену ступают, по-видимому, пылающие зомби. Воспоминание вырвалось из темного запутанного вихря, кружащего в ее голове. Оно было о больнице в Велвуне, о том разговоре, когда Ковбой предостерег их никогда не поджигать зомби. — Или придется преследовать горящие пиньяты, — сказал он. — Что такое пиньята? — спросила Онория Клут, и Гермиона объяснила. Оказалось, покойный агент Ричардс ошибался. Подожженные зомби ничего не могли. Ввалившиеся на арену двое сделали лишь пару шагов, а затем упали наземь, дергаясь в судорогах. Гермиона все равно не пережила бы их атаки. Вход закрылся, отделяя Яму от непроглядной стены огня. Жаром дохнуло так сильно, что кожа будто отслаивалась от лица. Ей казалось, что весь мир горит. Зазвенела тревога, активируя водяную сигнализацию. Это означало, что вход больше не откроется. Гермиона села на влажную решетку, скрестив ноги, отдаленно осознавая, что кто-то еще вступил на арену. Она все вглядывалась в свои руки, смотрела, как копоть и кровь постепенно исчезают, и думала, что всей воды в мире не хватит, чтобы их отмыть. Александр Амаров выстрелил в зомби, что все еще ели Падму заживо, и еще дважды в тех дергающихся, исходящих паром сгоревших существ, а затем пошел к Гермионе. Схватив ее и подняв на ноги, он слегла встряхнул ее и потребовал: — Тебя укусили? Она посмотрела на него. — Отвечай! Ты ранена? Насквозь промокшая рубашка прилипла к коже. Она без труда узнавала биообратный механизм на груди. — Это все ты, — прошептала, поднимая взгляд. — Все ты. Посадив ее на землю, он смотрел, похоже, вправду обеспокоенно и облегченно. Смешно, но так и было. Каким-то извращенным образом безумец волновался за ее жизнь. — Это не я. Корабль и большую часть флотилии захватили. Видимо, кто-то хорошенько подсуетился, пока меня не было. Ей столько хотелось сказать, слова крутились в голове, но она никак не могла их понять. Она могла лишь смотреть на пистолет в его руке. И он заметил. — Ты не веришь? — мягко спросил он. Что-то в его темно-синих глазах сверкнуло. — Ты думаешь, я бы отправил тебя сюда умирать? Раздался тихий стон. Гермионе не нужно было смотреть, чтобы понять, что это Падма. Она прикусила губу, сдерживая крик — если она начнет кричать, то больше не сможет остановиться. — Я мог бы помочь ей... если ты хочешь, — произнес Амаров. С такими, как он, суть всегда заключалась в силе и давлении. С такими, как Малфой. Если Падму можно было спасти, значит так нужно. Другого варианта не дано. Амаров не отрывал от нее глаз. Выругавшись, он взял ее руку и положил на пистолет. А затем направил дуло себе в грудь, прямо в сердце. — Доверься мне, — прошептал он. Ей нужно было лишь спустить курок. Вот так просто. Убить монстра, причинившего боль ее любимым, принесшего в уже подобный кошмару наяву мир столько страданий и ужасов. Механизм бешено мигал. Красная лампочка светилась так ярко, как никогда раньше. Он боялся. Но чего? Он знал, что она бы не взорвала тысячи невинных людей, только чтобы посмотреть, как он умрет. Она отвела оружие в сторону, но не отпустила — перевела его на Падму, лежащую меж двух неподвижных существ, все еще цепляющихся за ее разодранную плоть. Падма не могла вымолвить ни слова. Произошедшее с ней не описать словами. Помочь ей было невозможно, никаким РеГеном, никакой магией. — Еще раз, Грейнджер, — сказал Малфой однажды, когда у нее не вышло убить Джейсона Лама. — С чувством. Гермиона заставила себя встретиться с умоляющим, совершенно разбитым взглядом Падмы. Направив дуло пистолета на лоб своей подруги, она спустила курок. И это был самый громкий выстрел в ее жизни. Скрючившись на земле, Гермиона подняла тот осколок мачете, которым Падма изрезала запястье, и опустила в свой сапог. Он упал в нижний карман комбинезона. А затем она с трудом встала, отдала Амарову оружие и позволила ему увести себя из Ямы.