Металлический яд.

      Из старого граммофона все еще доносились томные звуки то ли скрипки, то ли виолончели, и теперь мне начало казаться, что только такое звуковое сопровождение и должно быть у этого действа. Из груди вырвался нервный смешок, когда нетрезвый и оттого очень игривый Чарльз, цветастая рубашка которого давно уже болталась на его запястьях, повинуясь моей воле, стал приближаться ко мне, развратно раскачивая бедрами в такт музыке и расстегивая свои штаны.       На самом деле, это не должно было выглядеть так завораживающе. Телепат, в его состоянии, исполняя такие трюки, должен был казаться смешным, но это было далеко не так. Судя по лукавой улыбке, едва изгибающей коралловые искусанные губы, и легкому прищуру глаз, мужчина, вместо того, чтобы возмущаться, как ему было положено по плану, получал искреннее удовольствие от того, как его руки под моим контролем скользили по его же обнаженному торсу, задевая большими пальцами соски и периодически спускаясь к резинке трусов, которая виднелась из расстегнутых брюк. Когда он подошел достаточно близко и склонился надо мной, сохраняя игривое выражение лица и, уже по своей инициативе, прикусывая нижнюю губу, я, неожиданно зачарованный действом, даже ослабил контроль над растворенным в крови металлом.       То, что я, к тому же, стал подаваться вперед, ему навстречу, я осознал, только когда обнаружил себя впивающимся поцелуем в эту самую прикушенную губу, дразняще мягкую… И тут же поспешно отпрянул, стараясь скрыть удивление, эхом отражающееся на лице Ксавьера, который мигом протрезвел от неожиданности. Глядя на это лицо, с изумленно приоткрытым алым ртом и широко распахнутыми голубыми глазами, я подумал: к черту. К черту все.       И опять накрыл эти искушающие губы своими, не позволяя отстраниться. Чарльз дернулся в моей хватке, будучи не в силах противостоять контролю, и замычал мне в рот. Но я едва ли осознавал это, все мои мысли были сосредоточены на ощущении горячей шелковистой кожи под губами. Я, наконец, понял, что это именно то, что я всегда хотел, чего мне так не хватало, когда я смотрел на это лицо долгими вечерами за шахматами или нашими извечными спорами. Он не отстранялся и не подавался мне навстречу — не мог, потому что я не отпускал, и дело было не только в моих пальцах, крепко сжатых на его волосах. Этот контроль опьянял. Я протянул вторую руку к его горлу и нащупал пальцами бешено бьющуюся жилку, после чего, оторвавшись ото рта Ксавьера, накрыл ее губами, позволив Чарльзу говорить. Чем он не преминул воспользоваться.       — Эрик, что ты творишь? Прекрати немедленно!       Какой тон, Чарльз, но напрасно ты командуешь..       — Боюсь, ты не в том положении, чтобы приказывать, мой друг, — усмехнулся я, чувствуя себя немного хмельным от вкуса его кожи, и впился в нежную шею сильнее, желая ощущать больше.       Телепат невольно простонал сквозь зубы — должно быть, его шея довольно чувствительна — и прошипел:       — Ты сошел с ума.       Возможно, ты и прав, Чарльз, но что с того?       Я, не отвечая на его обвинения, продолжил долгожданное исследование тела передо мной пальцами и губами, когда осознал, что мы так и остались в том же самом положении — я в кресле, на самом краешке, а он наклонился надо мной.        Заставив Ксавьера выпрямиться, я сам встал в полный рост, чувствуя, как от возбуждения начало покалывать кончики пальцев, а от груди вверх, к горлу, пополз огромный комок воздуха, затрудняя дыхание. Эти яркие голубые глаза смотрели на меня снизу вверх с вызовом, когда я рывком наклонился и снова захватил его рот, проталкивая язык в горячую глубину. Руки мужчины вцепились мертвой хваткой мне в плечи, стоило чуть отпустить контроль, забыться в ощущениях, но ему явно не хватало силы меня оттолкнуть. Мне понадобилось лишь небольшое напряжение воли, и вот уже телепат отпустил меня и окончательно освободил руки из рукавов.       Видишь, Чарльз, как ты слаб без своего дара? Будь ты прежним, мне не удалось бы так легко манипулировать твоим телом. В прежние времена ты сам мог бы, если бы захотел, подчинить меня себе.       Но почему-то беспомощность Чарльза вовсе не выглядела отвратительной. Напротив, от одних мыслей, что я могу сделать с ним в таком состоянии, я чувствовал, как все тело напряглось в готовности, а мозг затуманила пелена желания. Я сжал послушную жертву еще крепче в руках и, едва позволяя самостоятельно переставлять ноги, потащил к кровати, где толкнул на мятое покрывало, облизнув напоследок соблазнительную нижнюю губу. Хищно усмехнувшись, я начал стаскивать с него остатки одежды. На этом моменте, похоже, Ксавьер наконец-то понял, что я вовсе не шучу и не собираюсь прекращать, по крайней мере не так просто, потому что меня внезапно ударило неконтролируемой волной паники, а без того неровное дыхание телепата пресеклось на секунду, чтобы стать совсем бешеным. Я же не отводил взгляд от его побледневшего от страха лица с неровными пятнами лихорадочного румянца на скулах, от нервно закушенной многострадальной нижней губы… А мои руки стягивали белье с худых бедер, и я даже не замечал, как повторяю снова и снова: «Ну, давай, давай же, ну…»       Ну же, Чарльз, разозлись, ты не заслуживаешь этого, ты должен разозлиться, давай же, останови меня.       Но Чарльз был все так же глух к самому главному, только его паника вспышками накрывала мое сознание. И я должен был бы остановиться, только почувствовав это, но уже не мог.       На бледной коже телепата цвели синяки — видимо, он часто терял равновесие за последние дни. Мои пальцы почти непроизвольно потянулись погладить один из них на боку вздрогнувшего Ксавьера. Это простое прикосновение послало искру возбуждения по моей руке и вниз, прямо к члену, твердому от вида обнаженного Чарльза подо мной. Я не осознавал до этого, какие чувства вызывал во мне мой друг, пока не увидел его вот таким, разложенным передо мной, полностью в моей власти. И теперь я действительно хотел сделать его своим, почти забыв о своей первоначальной цели. Ничто больше не имело значения, кроме влажной от пота кожи, чуть горьковатой на вкус, когда я впился губами в ямочку между ключицами.       — Эрик, — то ли прошептал, то ли прошипел Ксавьер, и меня словно ударило током. Я отшатнулся, нависнув над телепатом.       Он смотрел на меня так же, как в любой из наших прошлых споров: голубые глаза распахнуты, брови чуть сведены и приподняты. Только заполошное дыхание и припухшие от поцелуев губы нарушали въевшийся в память образ. О, чёрт. Я не мог поверить, что это со мной происходит. Не мог поверить, что я опустился до насилия. «Это же твой лучший друг. Он тебя возненавидит», — нашептывал противный голосок на задворках сознания, и сейчас от него было не так-то просто отмахнуться. Чарльз был не просто лучшим другом, но единственным равным, единственным, с кем можно было быть самим собой. Что же я делаю?       На миг я ужаснулся сам себе. Пальцы бездумно сжались на чужих хрупких запястьях, лежавших по обе стороны от головы. Ксавьер судорожно выдохнул и, закрыв глаза, очевидно, расслабил сведенные под моим влиянием мышцы, откинул голову, открываясь. Словно сдаваясь победителю.       По моим нервам пробежал огонь, отдаваясь в дернувшемся члене, больно давящем на ширинку. Этот чертов придурок даже сейчас не хотел бороться! Неужели, Чарльз, ты решил простить мне даже это?       Из моей груди вырвалось рычание, и я снова набросился на его красный, как кровавая рана, рот, сминая его в поцелуе, не обращая внимания на жалобные звуки, которые издавал Ксавьер.       Останови же меня!       Тело телепата сотрясала яростная дрожь, в то время, как мои губы продолжали выцеловывать дорожку вниз, к его груди. Когда я захватил его правый сосок, чуть прикусив и обведя языком по кругу, из горла мужчины вырвался полузадушенный всхлип. Вдохновленный успехом, я облизал пальцы и коснулся второго соска, не отрываясь от первого, на что спина моей жертвы выгнулась едва ли не дугой. Я посвятил еще минуту или две этим удивительно чувствительным соскам, прежде чем двинуться дальше, к члену, напряженному от опасности и адреналина или, возможно, от долгого воздержания. И хотя я догадывался, что его эрекция — скорее результат рефлекса, нежели удовольствия, зрелище его возбужденной плоти послало волну жара вниз по моему позвоночнику. Я с трудом сглотнул скопившуюся слюну и оставил поцелуй на животе Ксавьера — чуть ниже пупка, от чего тот вздрогнул, прошипев что-то неразборчивое на выдохе. Я заставил его согнуть ноги в коленях и развести их в стороны, а сам склонился ниже, дразня своим горячим дыханием влажную головку. Наконец, я позволил себе бросить взгляд на лицо Чарльза, и мое сердце пропустило удар, когда я увидел, что он напряженно смотрел на меня потемневшими синими глазами. Я сжал пальцы на его бледных бедрах, устраиваясь между ними, и невольно зашипел, остро чувствуя давление одежды в паху. На самом деле, я уже весь обливался потом, но это могло и подождать.       Вновь поймав взгляд телепата и уже не отпуская, я намеренно медленно провел языком от основания к головке. Чарльз вздохнул и сжал в кулаках покрывало. Я обхватил его ствол рукой, направляя головку в свой рот. Профессор издал нечто, похожее на стон. Усмехнувшись, я вобрал в себя, сколько мог, а затем стал медленно выпускать его член изо рта, прижимая вены языком. Когда внутри остался только кончик, я резко опустил голову вниз, а потом снова поднял, помогая себе рукой. Телепат шумно выдохнул и чуть прогнул поясницу, пытаясь толкнуться мне навстречу. Я сжал второй рукой его бедро еще крепче, оставляя краснеющие следы от ногтей, и поднял голову, отстраняясь, на что получил протестующий возглас. Рука Чарльза протянулась ко мне в попытке привлечь к его лицу.       И тут до меня дошло, что я настолько увлекся, что отпустил контроль. Чарльза никто не принуждает.       Я как во сне подчинился давлению его руки, зарывшейся в мои волосы. На этот раз поцелуй был более спокойным. Мой язык скользнул в рот телепата, заявляя права на территорию, в то время как я придавил его своим весом к матрасу. Ксавьер дернулся от ощущения грубой ткани на чувствительной плоти и попытался оттолкнуть меня.       О нет, Чарльз, так не пойдет. Я приподнялся на локте и, перехватив одну руку мужчины, направил ее вниз, к своей ширинке, не прерывая поцелуя. Его пальцы, направляемые моей рукой, неловко подцепили собачку и потащили вниз. Металлическая пуговица, подчиняясь моей силе, выскользнула из прорези. Я положил чужую ладонь на свой ноющий член, чуть сдвинув белье. Когда его прохладные пальцы коснулись горящей плоти, я испустил дрожащий вздох и, зажмурившись, уткнулся лицом ему в ключицу. Затем, отпустив ладонь телепата, я попытался из того же положения стянуть с себя штаны вместе с бельем. Не преуспев, я чертыхнулся и, отлипнув, наконец, от Ксавьера, встал на колени между его ног, торопливо стаскивая мешающиеся тряпки.       Последними я сдернул носки и вновь повернулся к покорно лежащему мужчине, сжал его колени, чувствуя, как от открывающегося вида мой член прижимается к животу. Ох, друг мой, если бы ты видел себя сейчас, с этими широко распахнутыми глазами, ловящего воздух губами и полностью открытого… Моё сердце колотилось просто в бешеном ритме.       Чарльз протянул руки и медленно провел пальцами по моему животу и вниз, докуда смог дотянуться. И, будь обстоятельства другими, я бы сказал, что проделал он это с благоговением. Он замер в нерешительности, перед тем как снова прикоснуться к моему члену, но со следующим его длинным выдохом на меня обрушился водопад чужих мыслей, хаотичных, окрашенных желанием напополам с волнением: «Эрик-почему-прекрасен-не-говорил-Эрик-давно-откуда-стыдно-все-со-мной-хочу-Эрик…»       Я задохнулся под волной неконтролируемых эмоций, а травмированный телепат тем временем обхватил мой ствол ладонью и направил его себе в промежность, скрещивая ноги у меня за спиной, дыша так, словно готовился вот-вот спрыгнуть в пропасть.       Под его давлением я упал вперед, едва успев опереться на локти, чтобы не придавить хрупкого Ксавьера, а сознание бурлило и пульсировало простой идеей: он тоже меня хочет! Почти против воли губы растянулись в совсем уж сумасшедшей улыбке, я снова уткнулся лицом в изгиб его шеи, оставляя беспорядочные поцелуи и укусы, и только одна здравая мысль не была сметена белой пеленой похоти. Я не должен причинить ему боль. Поэтому я заставил себя отстраниться, с неохотой убирая его руки со своего члена, и попытался поймать его взгляд. Но Чарльз зажмурился, надрывно всхлипнув, вцепился пальцами мне в спину, привлекая к своему телу. Я не стал противиться, опускаясь на него, зашипев от удовольствия, когда наши члены оказались зажаты между нашими животами. Ксавьер выдохнул со стоном, еще сильнее впиваясь ногтями в кожу у меня на спине. Мысль о том, что останутся следы, оказалась поразительно возбуждающей. Позволив себе толкнуться бедрами пару раз, наслаждаясь скольжением разгоряченной плоти и несдержанными стонами моего партнера, я поднес руку к его лицу, двумя пальцами очерчивая контур ярких губ и беззвучно умоляя его впустить меня.       Телепат послушно разомкнул губы, облизывая и прикусывая мои пальцы, его глаза были все еще закрыты, а между бровей залегла морщинка. Я наблюдал за ним, свободной рукой поглаживая его лицо, убирая с него непослушные пряди.       — Открой глаза, — прошептал я, склонившись к его уху, и отнял руку от его рта. — Смотри на меня.       Чарльз послушался, с отчаянной решимостью глядя прямо мне в глаза. Я оперся на локоть левой руки, слегка приподнимаясь над его телом, правую руку с влажными пальцами я поднес к промежности мужчины, нащупав вход и толкнувшись кончиком указательного пальца. Ксавьер резко втянул воздух, напряженно схватившись за мои плечи и закусив губу, но глаз не отвел. Я изучал его лицо, медленно проталкивая палец до упора, пытаясь преодолеть напряжение мышц. Чарльз поморщился, сильнее вдавливая ногти в мои плечи.       — Расслабься, — попросил я, коснувшись губами болезненной складки на лбу. Затем, вновь отстранившись, я вытащил палец и добавил еще один, стараясь как можно нежнее протолкнуть их внутрь, но мой самоконтроль уже начинал сдавать, а я понимал, что еще рано, этого слишком мало.       В нетерпении я попытался протиснуть третий палец, но Чарльз зашипел и сжал коленями мои бока. Я повернул голову и оставил поцелуй на его предплечье, которое как раз было у меня перед глазами, продолжая медленные движения пальцами. Телепат, выругавшись сквозь зубы, протянул одну руку к изголовью кровати, сминая покрывало и выдергивая из-под него подушку. Под ней обнаружился тюбик лубриканта. Ксавьер схватил его и протянул мне:       — Давай уже, — выдохнул он.       Я внимательно вгляделся в его лицо и, не найдя признаков сомнений, принял смазку, вставая на колени. Выдавив на пальцы прозрачный гель, я постарался согреть его, прежде чем снова коснуться отверстия, бережно смазывая. Остатки я размазал по своему члену и наконец-то направил его к входу мужчины. Ксавьер замер на вдохе, широко распахнув глаза, когда головка проникла в него, и я остановился, позволяя ему привыкнуть. Я подхватил его съехавшие ноги, вновь закидывая их себе на поясницу. Руки телепата снова оказались на моих плечах, притягивая ближе, и я начал опускаться на него, одновременно медленно продвигаясь внутри, размеренно дыша, сдерживаясь из последних сил. Когда его лицо оказалось в пределах досягаемости, я впился в эти алые губы, сжимая в руках чужое обнаженное тело.       — Чарльз, — прорычал я, погрузившись, наконец, в него полностью. Все мое тело дрожало от необходимости двигаться, но страх причинить боль держал надёжнее самых крепких пут.       — Да, — едва слышно выдохнул телепат, и одно это простое слово толкнуло меня за край безумия.       Я уперся руками в матрас по обе стороны от его тела и, наконец, отпустил себя, установив сразу бешеный ритм. Я понимал, что мужчине, не приученному к такому обращению, должно быть, не совсем приятно, но не мог ничего с собой поделать — слишком долгим было ожидание.       Я так хотел его, Боже, так желал. Я не мог больше ждать.       Ксавьер подо мной задыхался, беззвучно хватая губами воздух, и вдавливал пальцы в кожу моей спины, упираясь пятками мне в поясницу и не давая отстраниться — словно я был на это способен — несмотря на выражение муки на его лице. Однако мне пришлось слегка замедлиться, потому что в последнюю очередь я хотел причинить ему боль. А Чарльз, судя по всему, сейчас далеко не удовольствие испытывал.       Не прекращая движений, я подтащил недавно отброшенную Ксавьером подушку ближе и, изловчившись и приподняв одной рукой бедра мужчины, подсунул постельную принадлежность ему под поясницу. Телепат дернулся из-за резкой смены угла, и я вошел еще глубже. Чарльз внезапно вскрикнул и подался бедрами мне навстречу.       Я чуть отстранился от него, перенося вес на колени, и обхватил свободной рукой немного опавший член мужчины, обнажая головку и поглаживая ее большим пальцем, одновременно с этим плавно толкаясь в горячее тело под тем же самым, правильным углом. Чарльз издал дрожащий стон, уронив руки на покрывало и сжимая кулаки. Теперь я мог не беспокоиться, что причиняю ему дискомфорт. Еще несколько раз я медленно толкнулся в потрясающую тесноту, наслаждаясь ощущениями, в такт сжимая кольцо из пальцев на вновь полностью вставшем члене телепата, слушая его стоны, когда тот, не выдержав сладкой пытки, резко сжал мое предплечье, дергая меня на себя, и выдавил:       — Черт возьми, Эрик, пожалуйста!       Умоляющий Чарльз был прекраснее всего, ему так шло быть в моих руках —эта бледная кожа, под которой тек мучающий его яд, что откликался на мой зов.        Я улыбнулся его нетерпению и дал то, что он просил, врываясь в тело Ксавьера, не щадя ни себя, ни его, зная, что теперь точно не наврежу. Где-то рядом с моими собственными ощущениями притаились чувства телепата, полностью теряющего контроль перед лицом всепоглощающего удовольствия, но они не перекрывали, а дополняли, делая наслаждение совершенным, нарастая, как снежный ком, с каждым моим движением.       Я осознавал, что долго не продержусь — слишком мучительным было ожидание, поэтому гнал телепата к вершине с собой, заставляя извиваться подо мной, истязать пальцами то ткань покрывала, то мою кожу. Я вновь обхватил его член ладонью, намереваясь довести до оргазма, но успел сделать всего два рывка, как вдруг Чарльз выгнулся на постели до хруста в позвоночнике, сжимая меня мертвой хваткой руками и ногами, открыв рот в немом крике и бесконтрольно дрожа. Его сперма толчками выплескивалась между нашими телами, а в моих ушах стоял не озвученный крик экстаза, заставляя меня самого задрожать от близости разрядки и от того, как ошеломительно жарко и узко сжалось вокруг моей плоти тело Ксавьера. Превозмогая желание закончить все здесь и сейчас, я поднял все еще выпачканную в его сперме руку над телом мужчины и призвал отраву, поющую для меня в венах моего друга. Еще не оправившийся от наслаждения Чарльз закричал, сжимаясь на моем члене и снова выгибаясь, а из каждой поры сочился вместе с потом отравляющий металл. Еще не затухшее удовольствие и боль, пронзающая все его тело, не имеющая источника, смешались в его сознании в гремучий коктейль, пока я усиленно пытался оставить свой разум чистым, но проиграл сражение с телом, против моей воли вновь начавшим толкаться в опаляющую тесноту.       С последней каплей яда, покинувшей его тело, обессиленный телепат упал на кровать, раскинув руки и ноги, а я покинул истерзанное тело, спешно доводя себя до оргазма. Мне хватило всего пары движений и вида раскинувшегося удовлетворенного Ксавьера, после чего я, тяжело дыша, упал следом, перекатившись набок, чтобы не придавить и так измученного партнера. Неровный комок металла, вырванного из чужого тела, скатился с матраса и громко ударился о пол, на что я невнятно буркнул: «Ура». В голове была ватная пустота.       Чарльз, лежащий рядом со мной, нервно засмеялся.       — Так все это было только ради этой несчастной отравы? — Он снова хихикнул и прикрыл лицо ладонью. — Боже, это безумие.       — Ты это уже говорил, — пробормотал я, не поднимая головы от матраса.       — Леншерр, я тебя убью, — как-то сдавленно сообщил телепат. — Лезешь вечно, куда не просят.       Я нехотя оторвал голову от покрывала, чтобы посмотреть на Ксавьера. В тусклом свете, исходящем от лампы в дальнем углу комнаты, едва ли можно было что-то разглядеть, да и лежащая на лице ладонь мешала, но я должен был сказать в любом случае.       — Чарльз, ты нужен мне. Я уже предлагал тебе свою сторону, но тогда я наделал слишком много ошибок. Тогда я еще не понимал то, что знаю сейчас: ты нужен мне не только на моей стороне, но и рядом со мной, всегда, в любом качестве, которое ты захочешь принять. Потому что ты единственный, кто может усмирить монстра во мне, и я хочу тебе покориться, больше, чем ты можешь себе представить. Прошу тебя, еще раз, будь со мной.       Выпалив это тихое признание, я замолк, с замиранием сердца ожидая вердикт того, кто мне дороже всех. Ведь если он не согласится, я боюсь, что ярость вырвется наружу, и во мне не останется ничего человеческого.       Некоторое время Чарльз лежал, не шевелясь и никак не показывая, что хотя бы услышал меня. Затем он глубоко вздохнул и повернулся ко мне, ловя мой взгляд. Яркие голубые глаза влажно блестели, словно от непролитых слез, а лицо было серьезным и торжественным.       — Хорошо, — просто сказал телепат. И мысленно добавил: «Я буду с тобой, до конца».       И только тогда я выдохнул, с огромным облегчением, словно упала с груди многотонная ноша, что не давала дышать все это время вдали от Чарльза, и с улыбкой потянулся к нему, получая в ответ мягкий поцелуй и окутывающее сознание тепло. Наверно, я никогда не был так счастлив.