Новая жизнь.

С момента «похищения» прошло почти два месяца. Мэри Лу так и ищет своего «любимого» сыночка. Она поручает остальным детям расклеивать листовки: «Пропал мальчик, 15 лет, тёмные короткие волосы, нескладное телосложение. Милый и очень доверчивый. Кто найдёт просьба вернуть домой...», которые Грэйвсу регулярно приходилось сжигать, он никак не хотел, чтобы этот светлый мальчик попал обратно в этот ад. Митинги «матери» Криденса стали ещё чаще. Она кричала, заявляя, что её сына похитили маги и ведьмы. Что они могут похитить и детей остальных. «Ох мой мальчик, как же я его люблю, как же я хочу его вернуть. Что же я такого сделала, чтобы бог меня так наказал», - говорила она, - «Мы должны бороться против этой скверны, что похищает наших детей. Мы должны их найти и уничтожить», - высказывалась она, - «Как же я люблю тебя, мой мальчик, мой Криденс. Что же я такого сделала, что тебя не стало, что ты оставил нас.» Пару раз Криденс с Персивалем попадали на такие митинги. Мракоборец не мог пропустить такие спектакли, было забавно слышать о себе в роли похитителя или даже растлителя. «Да, чего ещё не придумала эта сумасшедшая», - ухмылялся мужчина. А вот с мальчиком было по другому, слушая подобную чушь от матери, его передёргивало, по телу прокатывалась волна ярости, он хотел вырваться из тёплых объятий своего мага ( да, да, именно «своего», только так Криденс, в мечтах, и называл мужчину. В мечтах мальчика, Персиваль любил его и принадлежал только ему), выбежать к матери и громко прокричать, чтобы все, весь город, знали, что его не похитили, что он ушёл сам, по собственной воле, что он живёт сейчас в лучших условиях, нежели под покровительством этой женщины, но он не мог, не мог, не позволяло странное чувство внутри. Это чувство рвалось наружу, выплёскиваясь волнами слёз, что заполняли глаза ребёнка, и он из последних сил старался их сдержать. И было только одно, что позволяли ему не разревется посреди бушующей толпы, от бессилия и страха, это сильные руки мага, прижимающие его тело к себе. Только эти объятия и тёплые прикосновения помогали мальчонке оставаться в сознании и здравом уме. *** - Ну, что, Криденс, - произнёс мужчина заходя в комнату мальчика, - ты готов? Персиваль улыбался, улыбался так тепло и мило ( а такое было крайне редко, мракоборец чаще был сдержан и даже суров, но это только снаружи, внутри он не такой, он добрый, ласковый и заботливый, уж мальчик то знал об этом), что Криденс не смог себе перебороть и скромно улыбнулся в ответ. - Я готов, мистер Грейвс, - продолжая смущённо улыбаться, ответил подросток, вставая с края своей мягкой и большой для него одного, кровати. И они собрались и вышли на улицу. Да, сегодня их ожидал важный день. Два дня назад закончился судебный процесс против Бэрбоуна, того оправдали и освободили, давая ему полную свободу в выборе своей судьбы, но мальчик, недолго задумываясь, прямо в зале заседания, ляпнул, что хочет учиться магии, и не у кого-то, а у Персиваля. Мужчине ничего не оставалось, как согласиться, ибо Президент уж слишком пристально пялилась на него, ожидая положительный ответ. И оно понятно, мальчик натерпелся, не отказывть же ему в этой маленькой просьбе. Так вот, что сегодня за день, спросите вы. Ответ прост, сегодня первый день для Криденса, в образе мага. Сегодня он вместе с мистером Грейвсом идут покупать палочку и всякую мелочёвку, типа книг и других магических принадлежностей, многое у старшего конечно было, но всегда приятно иметь своё, а не вечно одалживать у соседа. Верно же? *** Всего один взмах руки и Персиваль, в обнимку с мальчишкой, жмущимся к нему, уже стоит рядом с магазином волшебных палочек. Отлепив от себя худое тело, маг открывает дверь, приглашая парня пройти внутрь. Тот стоит как вкопанный, пялясь на дверной проём. Криденс никак не может привыкнуть к перемещению в пространстве, каждый раз его подташнивает и голова нещадно кружится. - Ну же, милый, заходи, а то люди подумают, что я с ума схожу, - ласково проговорил маг, загадочно улыбаясь уголками губ. И только сейчас мальчик «оживает». Он вспыхнув от стеснения, быстро заходит в помещение. За ним следует и его спутник. - Господин, чем могу помочь? - спрашивает быстро подсуетившийся продавец. - Молодому человеку нужна палочка, - говорит Персиваль, не смотря на продавца, а наблюдая за странной, на его взгляд, реакцией мальчика, тот озирается, с восхищением, и чуть ли не с открытым ртом, пялясь на длинные стеллажи и витрины, - Я рассчитываю на ваш талант, мистер Сандэ, - в никуда добавляет маг, подходя ближе к своему «воспитаннику». Да, выбор палочки сложное и странное занятие. Пока ты не разрушишь пару стеллажей и не подожжёшь волосы продавцу, не найдёшь ту самую палочку, ту, что предназначена только для тебя. Персиваль уже со счёту сбился. Он не знал сколько всего Криденсу пришлось перепробовать. Какие-то палочки не приносили колоссального разрушения, но просто неудобно лежали в руке, какие-то так шарахали громом, будто остаточная сила обскура хотела к чертям собачьим уничтожить всё на своём пути. Да, обскур всё ещё жил в Бэрбоуне, но тот его почти подавил, и врачи сказали, что если мальчик начнёт обучаться магии и придёт себя в роли волшебника, эта тёмная энергия исчезнет полностью. Персиваль зевал, прислонившись спиной к стене, он лениво, через полуприкрытые веки, смотрел на жалкие попытки ребёнка. В его детстве, палочка нашлась почти сразу, такого геморра не было, может что-то с Криденсом просто не так...? «Нет, нет, с ним всё нормально», - убеждал себя Грэйвс. И вдруг, «бах». Персиваль привычно вздрагивает, от неожиданности. Но полностью разлепив глаза, он не видит прожжённых полок или чего-то ужасного. Вокруг Криденса витали нежно-лиловые сгустки энергии, они развивались будто ленточки на ветру, окутывая худое тело и заключая его в некрепкий кокон. Грэйвс впервые в жизни такое видит и, скорее всего, больше никогда такого и не встретит. * Так вот Криденс и нашёл свою палочку, мальчишка не вдавался в подробности, из чего она, кого потребовалось убить, чтобы получить её сердцевину, просто она ему нравилась. Она была выполнена изумительно, удобно ложилась в руку, не была тяжёлой, но и лёгкой её назвать было трудно. Весь путь домой мальчонка прижимал палочку к груди, будто это самое важное в его жизни, но он знал, что не самое, есть кое-что поважнее...