Новая жизнь.

Все мысли мальчика были завалены образом мужчины. Персиваль снился Бэрбоуну. Младший видел Перси в каждом прохожем, в каждом портрете, а уж про ведения я вообще говорить не хочу, они появлялись настолько часто, что Криденс иногда забывал где реальность, а где вымысел. Но, может, оно конечно и к лучшему. В своём воображении их отношения были идеальными, Грейвс был нежен, ласков, они никогда не заходили особо далеко, ограничиваясь поцелуями и сном в объятиях друг-друга, видимо мальчик не мог представить то, чего не знал. Каждый день был новой пыткой. Надо выносить совместные приёмы пищи, совместные занятия, хотя в замену им, Криденс предпочитал поучиться один, образы мракоборца отвлекали, а что уж говорить про настоящего мага всего в метре от тебя?! Это сводило мальчика с ума. Но нет, нельзя просто подойти к наставнику и сказать: «Вы могли бы уйти, наше присутствие разжигает во мне желание». Нет, Криденс так не может, он милый и скромный мальчик, способный только читать книжки, да учить заклинания, поверх книги наблюдать за ленивыми движениями наставника. По совету Тины, Бэрбоун завёл личный дневник. Женщина утверждала, что это покроет всю ту недосказанность и облегчит жизнь мальчика. (Нет, она не знала, к кому обращены все мысли парня, просто однажды Тина заметила, что тот странно себя ведёт и выпытала всё, что ей нужно было. Сделав вывод, что ничего серьёзного нет и это всего лишь влюблённость, она и дала этот совет.) Криденс писал каждый раз, когда видел (в живую или в ведениях) своего наставника. Дневник он даже и не думал скрывать, и, при желании, любой желающий мог прочитать о чувствах мальчика. Но кому это нужно? Верно, никому. « Привет, дорогой дневник. Сегодня очередной ужасно трудный день. Персиваль крутится всё время рядом. Узнаёт как я, всё ли хорошо. Если бы он знал, что не всё хорошо, и, что я сгораю от желания. Но ему нельзя это знать. Нельзя, иначе я ему в глаза не смогу смотреть. Я для него странный паренёк, слишком скромный, чтобы попросить добавки еды или новую одежду, не то, что в открытую высказывать свои чувства. Да и наверное, я ему и не нравлюсь, не говоря уже про что-то серьёзное. Но я люблю его. Я ЛЮБЛЮ ВАС МИСТЕР ГРЕЙВС!» *** «Думаю, ничего, если я возьму пару книг у этого умника?» — подумал Персиваль, направляясь от своего кабинета к спальне мальчика. Все книги в доме были перепрочитанны много раз, а вот новые книги, что привёз Ньют, были совсем не изучены. Криденс торчал на чердаке, изучая новые заклинания. «Ближайшие два часа он оттуда не спустится», — предположил мужчина. Нельзя было не заметить улучшения в этом мальчонке, магия начинала ему нравится, а с этим пришло и осознание, что он него требуют, и заклинания сами собой стали получатся. Но Бэрбоун решил, что пока он не сделает разучиваемое заклинание с закрытыми глазами, так сказать, пока от зубов отскакивать не будет, он не успокоится. И он всё учился и учился, но не об этом сейчас. Грейвс приоткрыл нужную дверь и не обнаружив ничего сверхъестественного, зашёл. Рабочий стол мальчика был завален книгами. Маг скользнув взглядом по стопке книг, выбрал три с особо приглянувшимися ему обложками и одну простенькую, в чёрной кожаной обложке. Перетащив стопку к себе в кабинет, мужчина расположился в своём кресле и принялся изучать взятые книги. Одна книга оказалась энциклопедией, написанной от руки, и в этом почерке легко было узнать почерк Ньюта, этому маг и не удивился, Саламандер был плодовит на подобные работы. Энциклопедия была посвящена странным животным, о существовании некоторых никто и не догадывался. Ещё была подобная книга про редкие растения, тоже писанная Ньютом. Пролистав и третью книгу, Персивалю это быстро наскучило. И, уже от скуки, он приоткрыл последнюю книжонку. Но не обнаружив там ни научной работы, ни списка животных или растений, был очень удивлён. Вместо этого там было много мелкого текста, написанного мелким, но немного неряшливым почерком. Это заинтересовало макоборца, ведь это был не почерк исследователя зверюшек. — Что это? — тихо произнёс маг, садясь поудобнее и придвигаясь поближе к столу. И вот он начал читать: « **.**.1927 Это моя первая запись, и я не знаю, что писать, но Тина посоветовала вести этот дневник, чтобы я так сильно не переживал. Так… Хочу представиться, я — Криденс Бэрбоун, и я завёл этот дневник, чтобы было где высказать свои чувства. Я не знаю, как правильно назвать эти чувства. Моё сердце трепещет, а желудок сводит странным спазмом, в голове чепуха и я могу думать только о нём.» «Интересно о ком пишет Криденс?» — пронеслось в голове мага. Сердце мага предательски сжалось, ведь Бэрбоун был его… Его учеником. Маг не желал делить ни с кем мальчика. А может это была просто ревность, Персиваль не знал. Но не смотря на это щемящее чувство, старший продолжил читать: « Он такой сильный, такой заботливый. Он так красив и умён, много всего знает. Он так чарующе говорит, что моё сердце готово лопнуть от такого количество нежностей. А его глаза… О эти бездонные озёра, я теряюсь в них, тону, без возврата назад.» Это стало последней каплей. Мужчина срывается, кидая книжечку в стену. На шум прибегают встревоженный эльф и мальчонка. Оба они взволнованно заглядывают в кабинет. — Все прочь, — сквозь зубы шипит маг, и эльф по приказу удаляется, но Криденс продолжает стоять в дверном проёме. Он озирается, ища источник этого ужасного звука, что пронёсся по дому минутой ранее. И тут Бэрбоун натыкается взглядом на неё, на ту самую книгу, где хранились его самые заветные мечты и чувства. — Зачем вы это взяли? — с натянутой улыбкой спрашивает мальчик, поднимая свой дневник с пола. — Как ты посмел? — шипит мракоборец, привставая со своего места, — я думал ты не такой. — Но, мистер Грейвс… — Не хочу ничего слышать. Уходи, — взревел Грейвс, замахиваясь на мальчика, но не удряя его, маг лишь опустился обратно в кресло и оперевшись о руки лбом, уже спокойнее добавил, — Уйди, Криденс. Мальчик кивнул и вышел. Он медленно шёл, точнее даже, «плыл» по коридору. Абсолютной амёбой, Криденс ввалился в свою спальню, да так и осел, сползая по двери вниз. Из его глаз текли слёзы, а руки, до побеления костяшек, сжимали блокнот. «Как же так, как же так?», — крутилось в голове у Бэрбоуна.