I
— Девушка, аккуратнее, смотрите под ноги! Ох уж эта молодёжь, где угодно, но только не здесь! — озабоченно произнёс пожилой мужчина, когда Лорейн, случайно споткнувшись о свою же ногу, едва не полетела на кирпичную серо-оранжевую мозаику, которой была выложена главная площадь Нью-Йорка. Затормозив возле скромной лавки сладостей, она проверила наличие волшебной палочки в кармане длинного драпового пальто, которая, как назло, не поместилась в сумку. Рядом с Лорейн остановилась компания детей в старых вещах, без всякого стыда уставившихся на неё, когда девушка с щепетильностью осматривала волшебный предмет. — Ты ведьма? — спросил мальчик, возраст которого колебался около восьми. — Конечно нет, с чего такие выводы? — её слова были похожи на оправдание, однако, это было первым, что пришло на ум. «Поздравляю, Лорейн, ты оправдываешься перед наглыми детьми, выращенными Нью-Йоркскими закоулками». — Тёмная одежда, рыжие волосы, зелёные глаза, — отчеканила девочка, глядевшая на неё с нескрываемым презрением. — Палочка. — И странная ноша, которую скрывает ткань, — добавил мальчик, указав на клетку с тарантулом, которую прикрыла Лорейн, прежде чем выйти в город из лавки «Переполох». Её владелица торговала домашними существами, начиная от простых аквариумных рыб и заканчивая огненными саламандрами. Промолчав в ответ, Лорейн спрятала палочку обратно, и, поправив сумку на плече, подхватила клетку, нырнув в толпу людей, чтобы скрыться от малолетних преследователей. Она и не предполагала, что сменив Вашингтон на мегаполис, будет явственно выделяться среди местных жителей, и ко всему прочему — попадать под подозрения. Кайл Андерсон всегда предупреждал о том, что такие, как она, всегда кажутся немного другими, как бы сильно они не старались скрыть настоящую сущность и слиться с обыкновенными людьми, носившими название «не-маги» в волшебном мире. Однако Лорейн не могла подавить страсти к большим городам, выбрав Нью-Йорк в качестве начального пункта своей юной жизни после окончания Ильверморни. Три месяца назад Лорейн удалось познакомиться с девушкой по имени Мисса, которая являлась волшебницей-метаморфом. Она продемонстрировала свои способности в вечер их скудного знакомства. В тот день сердце Андерсон наполнилось новой надеждой, и Мисса, сама того не понимая, помогла убедиться в том, что она не единственная в городе. Но жизнь в Нью-Йорке оказалась не такой беззаботной и яркой, какой рисовала фантазия изначально. Мисса рассказывала о жутких митингах против представителей волшебного рода, проводившихся Салемцами — сторонниками антимагического движения, получившими название «сектанты» среди еретиков. Их деятельность вырвалась из-под контроля не-магов, став более жестокой, чем несколько лет назад. Люди знали, что среди них живут волшебники. Кто-то относился к этому спокойно, у кого-то возникал интерес, но большая часть населения была уверена в том, что волшебники — это посланники дьявола. Широко была известна семья Бэрбоунов, получившая дурную славу благодаря пропаганде существования ведьм. Их лидером являлась Мэри Лу, выходившая на площади вместе с детьми. Они раздавали листовки с содержанием о «просвещении», которое мог получить каждый, не признающий магию. Мэри Лу была прирождённой тиранкой. Немногие знали о том, как она обращалась с детьми, в особенности с Криденсом — средним приёмным сыном, получавшим расправу за любую мелочь. Об этом довелось Лорейн узнать несколько недель назад, когда Криденс сжёг пару листовок. Судя по всему, парень на дух не переносил мероприятия по «вытеснению волшебства», как и свою мать, отхлеставшую его по рукам до кровавых ссадин. Таково было положение детей семьи Бэрбоунов. Они не смели возражать, когда дело доходило до физического насилия, считавшегося нормой. Иногда Лорейн сталкивалась с Криденсом на площади. Его глаза всегда были опущены вниз, словно он испытывал дискомфорт перед прямым зрительным контактом. Однако в лице этого юноши было что-то необычно-приятное, из-за чего хотелось взглянуть на него вновь и внимательно рассмотреть красивые острые черты. Лорейн не скрывала того, что находила Криденса привлекательным. Это было естеством её женской природы. — Мисс, не подскажете, где находится банк? — Лорейн остановила невысокая женщина, одетая как манекенщица для журналов, предпочитавшая вещи исключительно пастельных тонов в своём гардеробе. — Это в нескольких улицах отсюда, — ответила Андерсон, указав на перекрёсток. — Следуйте прямо и никуда не сворачивайте. — Благодарю, вы очень милы! — прощебетала она, двинувшись по указанному направлению. Преодолев главную площадь, Лорейн вышла в проулок, где ей нередко доводилось встречаться с дочерьми Мэри Лу. Эти девушки одевались в длинные сдержанные платья, а их руки обязательно были заняты толстыми стопками листовок. Этот факт был слегка ироничен — проулок встреч с Салемцами являлся самым удачным местом для трансгрессий, когда пустовал. Этот раз не стал исключением. Услышав неприятный голос Мэри Лу, Лорейн занервничала, желая как можно быстрее покинуть это место. Приняв вид простой прохожей, она неспешно зашагала по тротуару, опустив голову. Но даже исподлобья ей удалось разглядеть сутулую фигуру Криденса, на скуле которого красовалась мелкая ссадина. Он держал тощую стопку листовок, и Лорейн протянула руку, чтобы взять пару штук. Этот парень был неглуп. Кажется, впервые за все минувшие встречи в его выражении лица что-то поменялось, и он поднял глаза, в которых застыло недоумение. «Неужели догадался?» — прозвучало в мыслях девушки. — Давай, — настойчиво произнесла Лорейн, когда юноша прошёл мимо, игнорируя её жест. — Что? — негромко произнёс он, поглядев на лицо девушки. — Нет, не нужно, эти листовки… они бессмысленны… Зачем они тебе? Пропустив слова Бэрбоуна мимо слуха, Лорейн выхватила четверть бумажной стопки из его рук. — Так бы сразу, — улыбнулась она. Спрятав листовки в сумку на плече, Лорейн двинулась дальше, столкнувшись взглядом с Мэри Лу, которая двигалась навстречу. Засмотревшись на женщину, девушка не заметила, как наступила в грязь, не высохшую после утреннего дождя. Ей хватило ровно четверти секунды, чтобы раскрыться. «Не помешало бы хоть изредка смотреть под ноги, Лорейн.» — Венгардиум Левиоса, — она произнесла заклинание на глазах у всех Бэрбоунов, когда сумка и клетка с тарантулом полетели в воздух, обещая приземлиться в лужу. Сумка и клетка замерли в воздухе. Лорейн сидела на сухом асфальте с широко открытыми глазами, представляя степень своей оплошности. Магия спасла её вещи от грязи, но впутала в большие неприятности с не-магами. Мэри Лу едва не лишилась рассудка. Её тонкие, почти бесцветные губы приоткрылись, но сама женщина не могла произнести и слова. Судя по всему, ей ни разу не доводилось видеть настоящее колдовство. — Ведьма… — вырвалось у неё. Схватив волшебный скарб, Лорейн бросилась наутёк. Сердце билось как сумасшедшее, наполовину открытая клетка ужасно мешала и била по ногам. Мыслей о трансгрессии не могло и возникать — эта процедура была опасна в спешке. И лишь остановившись на пару секунд, девушка быстро вытащила тарантула, спрятав его в глубокий карман пальто, и продолжила бегство. Оглянувшись, Лорейн поняла, что находится под прицелом приёмных отпрысков мисс Лу. Самой первой бежала старшая дочь Частити. Не смотря на малый рост и платье, её скорость превосходила даже скорость атлетов, и казалось, она вот-вот догонит Лорейн и вцепится, чтобы в последующем бросить на алтарь расправы. «Бежать, бежать, бежать», — твердила она себе, не думая ни о чём другом. Дыхания не хватало, и совсем скоро её лёгкие были готовы разорваться. Вывернув в проулок, Андерсон с ужасом поняла, что оказалась в тупике — напротив была кирпичная стена, ограждающая один из кварталов. Дела складывались до безобразия плохо. — Криденс, немедленно веди её сюда! — до слуха Лорейн донёсся голос старшей Бэрбоун. В проулке показался Криденс, который выглядел не менее запыхавшимся. Он остановился. Какой вред мог нанести человек, который сам боялся насилия? — Ты ведь не выдашь меня, — Лорейн отрицательно замотала головой, нащупывая палочку на случай внезапной самообороны. Его глаза снова опустились и он тихо произнёс: — Моя мать будет в ярости… Этот юноша ставил Лорейн перед двояким выбором. Но собственная жизнь была гораздо дороже, и становиться первой жертвой Мэри Лу отнюдь ей не хотелось. По крайней мере, не сегодня. — Прости, но я спасаю свою жизнь, — проговорила Андерсон словно в знак оправдания, совершая акт трансгрессии. Открыв глаза, она с облегчением перевела дыхание, оказавшись у дверей пятиэтажного дома из серого кирпича. Улица была пустой, обошлось без нежеланных свидетелей.II
Холод гостиной, к которому Криденс давно привык, встретил своими объятиями, когда юноша, шагая за матерью, представлял, какое наказание ожидает за то, что он упустил юную волшебницу. — Снимай ремень, — пронёсся ледяной голос Мэри Лу, и руки Криденса затряслись, совсем как у больного лихорадкой. — Два раза повторять не стану, — произнесла она, на этот раз гораздо тише. Стараясь не выдавать своего страха, юноша покорно снял мужской аксессуар с чёрных брюк и выжидающе поглядел на мать, которая почему-то улыбнулась. — Подойди ко мне, — несвойственно мягко произнесла женщина, отчего Криденса передёрнуло. Он не знал, что ещё она придумает, и эта неопределённость пугала до разрыва грудной клетки. Оказавшись в нескольких шагах от Мэри Лу, он дрожащей рукой протянул ремень, и та кивнула, указав на пол. — Криденс, — сорвалось с её губ непривычно мягко, — ты поступаешь легкомысленно. Негоже даровать ведьмам свободу, как ты поступил сегодня. Эта девушка извратит твой разум и сведёт с ума. — она опустила ладонь на его плечо. — Тем не менее, ты должен исправляться. Это послужит тебе уроком. Криденс сбился с толку, лелея несуществующую надежду на то, что она пожалеет, хотя бы раз. В этот момент кожаный ремень со свистом рассёк воздух, и удар пришёлся по шее.