IV
Выходные дни были небольшой радостью в жизни Криденса по той простой причине, что ему не приходилось участвовать в митингах и предлагать прохожим ненужные листовки с призывными лозунгами. Парень сидел на ступеньках небольшой пекарни, опустив шляпу на глаза. Прохожие косились на него с презрением, и не спроста — благодаря Мэри Лу Криденс был прославлен репутацией «психа». Некоторые бросали едкие высказывания, но юноша старательно игнорировал чужие слова. Порой, это сильно утомляло и Криденсу хотелось сделать что-нибудь в ответ. Например, наступить на край чужого длинного плаща и с удовольствием созерцать на то, как обидчик валится на землю. Однако, сбыться этому было не суждено — любой протест мог привести к негативным последствиям. Он заметил Лорейн, которая шагала по бордюру, глядя себе под ноги. Она была одета в бордовый свитер, из-под которого выглядывал подол белой рубашки в мелкий горошек, и чёрную юбку, закрывающую её колени. «Если бы Частити позволила себе такое», — подумал юноша, — «на её теле не осталось бы живого места от побоев матери.» — Привет, — девушка так быстро оказалась рядом, что Криденс не успел встать на ноги, чтобы не выглядеть глупо. — Я ведь до сих пор не представилась. Лорейн, — она улыбчиво протянула ладонь, на что Бэрбоун лишь кивнул, поднявшись с бетонных ступенек и отряхнув полы плаща. — Что ж, ладно… Криденс неуверенно поглядел на девушку из-под шляпы. Её юное лицо выражало лёгкую растерянность, но при этом оставалось добрым. Уголки губ парня дёрнулись и он невольно улыбнулся. — Зайдём? — Лорейн указала на вывеску пекарни и Криденс согласился. В его кармане имелось несколько бумажных долларов и пара центов. Мэри Лу редко давала детям деньги на свободные расходы. Чаще всего, купюры выдавались на приобретение товаров первой необходимости. Единственным человеком, который имел поощрение в финансовой сфере, была Частити. Временами она получала несколько монет за хорошую работу на митингах. Лорейн подошла к прилавку, с интересом рассматривая всевозможные виды булочек и пирожных. Остановив выбор на слойке с яблоками, девушка заказала кофе со сливками, заплатив за всё доллар и два цента. Выбор Криденса упал на пончик с глазурь и крепкий кофе без сахара. Взяв в руки перекус, они вышли на улицу. Юноша сделал глоток кофе и горячий напиток слегка обжёг губы и язык. Однако, это не влияло на прелесть его горьковатого вкуса. В их семье стояло строгое табу на кофе, но почему, Криденс и не предполагал. Возможно, по меркам матери, кофе имел связь со сверхъестественным, и поэтому Мэри Лу строго-настрого запретила его употребление. — Послушай, Криденс, — начала Лорейн, мимолётно поглядев на молодого человека, — я… я ведь даже не сказала спасибо за то, что ты позволил мне сбежать. — Я не сделал ничего необычного, — голос юноши зазвучал увереннее. — Ведь по сути, ты спаслась сама. К тому же, заживила мои раны, — он указал на шею. — Это я и счёл за благодарность. — ему казалось, что за свои двадцать лет он впервые так долго беседует. Обогнув главную улицу и завернув в безлюдный закоулок, Лорейн уставилась на неестественно-разрушенное здание, которое в конечном счёте стало пунктом для остановки. Присев на ровную кладку бетонных плит, волшебница осмелилась поговорить на тему, интересовавшую её больше остального. — Расскажешь про свою палочку? — осторожно спросила она. Криденс замер, словно в оцепенении. Вопрос оказался слишком неожиданным. Внутренний голос подсказывал, что Лорейн не представляет угрозы, и он, в какой-то степени, такой же, как она. Но что-то его останавливало. Бэрбоун опасался довериться ей, хоть и казалось, волшебница раскрыла все карты. — Она не моя, — ответил Криденс. — Ты нашёл её? — Нет. Лорейн захотелось ударить себя по лбу, но она старалась быть спокойнее, зная, что нельзя давать волю резкости. — Выходит, она чья-то? Бэрбоун кивнул и девушка вскинула брови, мысленно произнеся «бинго». — Ты ведь тоже волшебник, верно? — Да, — неожиданно для самого себя ответил Криденс, — я не знаю. Не уверен… — Мы можем поговорить об этом, хочешь? Твоя мать ничего не узнает, волноваться не о чем. Хочешь? Глупейший вопрос, ну конечно! Криденс хотел, безумно хотел поговорить о волшебном мире, который представлялся его глазам как сквозь щель в деревянной стене. Он прекрасно помнил день, когда будучи несмышлёным мальчиком, позволил себе проговориться о магии в присутствии Мэри Лу, рассказав о том, что его родные были волшебниками. Криденс помнил, как в тот ему день довелось познакомиться с насилием и жестокостью. Он желал обрести друга, который умел обращаться с волшебством. Друга, при котором слово «магия» не будет являться запретным. — Нет, — отрезал Бэрбоун. — Кхм, — Лорейн кашлянула, вероятно, специально, чтобы сгладить неловкость, — в таком случае я… я могла бы рассказать о себе… Утеряв всякую надежду на контакт с Криденсом, волшебница едва не всплеснула руками, когда юноша неохотно кивнул. — И что же ты хочешь узнать? — спросила она с улыбкой. — Расскажи о своих близких, — попросил юноша. Его всегда интересовала жизнь в волшебных семьях. Они снова уселись на плиты. Лорейн расправила юбку, на которой собрались складки. — Уж и не знаю, с чего начать… — девушка изогнула бровь. — Итак, я — младший ребёнок в семье. Мой старший брат, Уилл, работает в министерстве магии. Он закончил Ильверморни пять лет назад. — Что-что? — Криденс непонимающе свёл брови. — Ильверморни, — пояснила Лорейн. — Это школа, где обучаются волшебники. В восемнадцать лет они заканчивают последний курс. — Выходит, все волшебники мира обучаются в одной школе? — удивился он. — Конечно нет, — ответила девушка. — Ильверморни находится в Америке. Хогвартс — в Британии, Дурмстранг —на Севере, его местоположение тщательно скрывается. А во Франции — Шармбатон. — Что ж, интересно, — на губах Криденса появилась лёгкая улыбка. — Чем занимаются ваши родители? — его глаза блестели интересом. — Папа — лекарь, а мама работает в отделе незаконного волшебства и расследует дела о совершении запрещённых магических деяний. — Твоя семья живёт в Нью-Йорке? — Нет, — ответила Лорейн, — мама и папа остались в Вашингтоне, а мы с братом перебрались сюда. Точнее, Уилл захотел переехать, а я отправилась следом за ним. Здесь оказалось гораздо больше возможностей, и родители были не против. Только… предупреждали быть осторожнее, из-за большого количества антиведьминских движений… Лорейн замолчала, заметив поникший взгляд Криденса. В это время в его кармане что-то зазвенело, и юноша вынул круглые часы на цепочке. Они продолжали упрямо звонить и тогда, когда их хозяин нажал на кнопку. — Восемь часов, — полушёпотом произнёс Бэрбоун. — Мне нужно идти, Лорейн. Мэри Лу запрещает возвращаться домой позднее половины девятого, поэтому… — его рука замерла в паре сантиметрах от плеча девушки, но он не осмелился прикоснуться и добавил: — увидимся. Покинув развалины, Криденс быстрым шагом направился на главную улицу, а затем, скрылся из виду. — Конечно, — грустно произнесла Лорейн, — увидимся…V
Криденс летел по безлюдному тротуару, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Едва не споткнувшись о булыжник, парень предпочёл остановиться и немного передохнуть, усевшись прямо на тротуар. Он невольно представлял наигранно-яркую реакцию Мэри Лу на испачканный пылью плащ вперемешку с чувством равнодушия. Парень почти привык — эта женщина не являлась настоящей матерью, чтобы проявлять подлинное беспокойство. В какой-то степени Криденс смирился с этим и никогда не питал надежды быть по-настоящему любимым. Парень злился на себя, за беспомощность и уязвимость перед опасностями, приёмную сестру Частити и на Мэри Лу. Внезапно, он почувствовал, как дыхание спёрло, будто что-то тяжёлое и массивное ударило его в живот. Криденс зажмурился, сжавшись сильнее. Боль глушила, голова начинала кружиться, а в глазах появлялись тёмные пятна. Странно, но в этот момент юноша ничуть не волновался за себя — в конце концов, если он случайно умрёт, это не принесёт траура в его семью. И уж явно не изменит отношения Мэри Лу к приёмным девочкам, нет-нет. — Ты чего здесь уселся? — мужской басистый голос окликнул Криденса, и парень быстро среагировал, заметив перед собой высокого и крепкого мужчину. — Я? — изумлённо прошептал Бэрбоун, прочистив горло. Он слегка охрип благодаря «пробежке». — А разве, ты видишь тут кого-то ещё? Вставай, — требовательно произнёс незнакомец, ухватив юношу за правый локоть, чтобы помочь ему подняться. Оказавшись на одном уровне с мужчиной, Криденс понял, что слегка превосходит в росте, что было мало заметно из-за его сутулых плеч. — Что с тобой? — мужчина насторожился, заметив, как морщится юноша. — Я… я… Всё в порядке… — ответил Бэрбоун, от чего мужчина нахмурился, и молча приложил ладонь к его солнечному сплетению. Криденс дёрнулся, почувствовав обжигающее тепло, и не придал значения ушедшей боли. — Простите, — пробормотал он, прошмыгнув мимо мужчины, и двинулся в направлении дома. На мгновение парню померещилось, что замысловатый незнакомец не простой человек, а… волшебник? Нет-нет, всё это было разыгравшейся фантазией Криденса на фоне знакомства со странной Лорейн, и мысль отпала так же быстро, как парень добрался до крыльца собственного дома. Такие рассуждения стоило оставлять за порогом — кто знает, возможно, Мэри Лу преуспела в чтении мыслей. — Нет, глупости, — Бэрбоун потряс головой, тихонько приоткрывая дверь, чтобы не привлечь внимание остальных сожителей. Модести, как всегда, прыгала возле кухонного стола, напевая излюбленную считалочку про ведьм. Порой, Криденсу становилось не по себе от поступков сестры, хоть и девочка была совершенно безобидной. Частити расставляла тарелки и раскладывала столовые приборы, подготавливая стол к ужину. Юноше не слишком хотелось попадаться на глаза кому-то из них: за время, прожитое в приёмной семье, у Криденса выработалось что-то вроде паранойи на провинности, даже если их не было. — Криденс! — радостно взвизгнула Модести, накинувшись на брата с распростертыми объятиями. Приобняв девочку за плечи, юноша тепло улыбнулся, но тут же отстранился, заметив неодобрительный взгляд старшей сестры. — Он вернулся, мэм, — кратко произнесла Частити, когда Мэри Лу вернулась из кладовой, держа в руках жестяную банку с сухими листьями. Криденс вздрогнул от испуга, чувствуя, как только что согревшиеся ладони вновь заледенели. Женщина вышла навстречу, а её взгляд говорил лишь об одном — парень снова провинился. — Кажется, вчера за обедом мы обсуждали правило. — негромко произнесла мисс Лу, медленно подкрадываясь к юноше. — Не вступать в разговоры с подозрительными людьми. — Но, мэм… — вымолвил он, желая поскорее оправдаться и замять неловкость, во избежание очередных побоев. — Я ни с кем не общался… — Не смей мне лгать, Криденс! — рявкнула женщина, отвесив звонкую пощёчину. Парень отвёл взгляд, заметив, как Модести встревоженно приложила ладони ко рту, вжавшись в стену. — До меня дошли сведения, что сегодня днём ты встречался с девушкой, у которой были рыжие волосы. — шипела она, нарочно ухватив юношу за подбородок, побуждая поглядеть в её глаза. — А кем считаются рыжеволосые девушки? — Она была приезжей, я просто помогал найти улицу… — Кем считаются рыжеволосые девушки, Криденс? — повторила женщина, не сводя взгляда с приёмного сына. — Ведьмами… — прошептал Криденс. — Верно. Она протянула руку, и парень попятился назад, отрицательно закачав головой. Он устал, ужасно устал от болезненных ссадин на теле и жестокости приёмной матери. — Ремень, Криденс! — прокричала Мэри Лу. Казалось, будто по инерции его руки потянулись к посеребрённой пряжке, чтобы медленно расстегнуть её и скоротать немного времени. Протянув кожаный ремень в руки женщины, Криденс зажмурил глаза, ожидая дальнейших указаний. — Снимай рубашку. — Пожалуйста, не нужно, — юноша отрицательно замотал головой, пытаясь вызвать хотя бы каплю жалости в душе мисс Лу. — Пошевеливайся, иначе будет хуже! Хуже? Куда уж хуже! Двенадцать ударов по спине были самым страшным наказанием, которое настигло Криденса всего один раз, за испорченную красками скатерть. Избавившись от верхней одежды, молодой человек смиренно подошёл к лестнице, прошагав на площадку второго этажа, которая превратилась в место для подобного рода ритуалов. Раз. Он почувствовал, как ремень расскает кожу. Два. Тёплые капли крови покатились по пояснице, и парень закусил губы, стараясь не закричать от боли. Три. Голова закружилась, и, кажется, Криденс был готов рухнуть на пол, что могло разозлить Мэри Лу ещё сильнее. Криденс свалился с ног, словно кукла со сломанными шарнирами. Он услышал, как ремень звонко приземлился возле его головы, а топот каблуков приёмной матери постепенно исчезал.