Черная осень

Заброшенный двухэтажный дом на старой не отреставрированной улице приобретал зловещий вид под тёмно-серым утренним небом, предвещающим начало ливня. Однако у Криденса не возникало сомнений, что Модести пряталась именно здесь. В недалёком прошлом этот дом принадлежал большой семье девочки. Со временем не-маги заподозрили неладное и устроили бунт, желая выселить «колдунов». Люди вломились в дом без предупреждения, желая разобраться с «нечистыми». Они сломали мебель и подожгли лестницу, баррикадируя проходы, в результате чего все погибли. В тот роковой вечер Модести лишилась семьи, будучи шестилетней девочкой. Однако, через несколько мучительных дней, проведённых в приюте, она обрела новую семью. Криденс помнил тот день, когда Мэри Лу привела девочку домой. Ему было пятнадцать, Частити — восемнадцать. Модести была наивна и не знала истинной сущности хозяйки нового дома. Проходили дни, Мэри Лу становилась строже и жёстче, а Модести чаще плакала по ночам. Криденс слышал, он слышал все до единого всхлипы приёмной сестры, но не знал, как помочь и успокоить, когда помощь требовалась ему самому. Первое наказание Криденс получил совершенно неосознанно, когда случайно заикнулся о том, что желает быть волшебником. Приёмная матушка была щедра на насилие и высекла по ладоням, оставив безобразные раны на их внутренней стороне. Юноша даже не плакал — он был разочарован такой жестокостью, ведь ни Модести, ни Частити ни разу не получали телесных побоев. Почему именно он? Неужели магия настолько опасна? Что плохого было в его словах? Криденс размышлял над этими вопросами, стоя над раковиной в ванной. Он пытался смыть кровь с рук. Бордовая жидкость не останавливалась и вскоре вода, заполнявшая небольшой эмалированный тазик, превратилась в ярко-алую, а голова закружилась от специфического запаха крови. — Можно войти? — прозвучал детский голосок в коридоре. — Нет, — сердито отрезал Криденс. Однако Модести оказалась проворнее и проскользнула за дверь ванной комнаты, протягивая брату небольшой пузырёк из коричневого стекла. — Я принесла йод, — сказала девочка, и юноша тут же спрятал изуродованные руки за спину, желая уберечь глаза сестры от этого зрелища. — Это же кровь! — воскликнула она, заметив несколько крупных капель на кафельном полу. Криденс вздохнул, нехотя демонстрируя ладони. — Мама отругает тебя, если узнает, что ты его стащила, — произнёс он, кивая на медикамент. — В шкафу было много, я стащила только один, — улыбнулась Модести. — Этого хватит, чтобы обработать твои руки. Так в раны не попадёт инфекция. Пожав плечами, Криденс крайний раз ополоснул ладони в тазике, наблюдая за тем, как вода поалела на оттенок. Сняв с горлышка тугую крышку, Модести капнула несколько капель на распоротую кожу брата и тот зашипел. — Больно? — забеспокоилась девочка. — Нет, просто немного жжёт, — ответил Криденс, поглядев на сестру. — Лей ещё, не бойся. Вскоре раны перестали кровоточить, слегка затянувшись под действием йода. Прочитав этикетку на пустом пузырьке ради любопытства, Модести с досадой поняла, что обрабатывать увечья требовалось лишь по краям. Обвязав бинтами руки Криденса, девочка покинула ванную, двинувшись в гостиную, откуда доносились возмущённые крики Частити. Криденс был немало поражён добротой приёмной сестры, и затаил маленькую надежду на то, что её душа навсегда останется такой же чистой и не испортится под влиянием приёмной матери. — Люмос, — произнесла Лорейн, и на кончике её волшебной палочки загорелся голубой огонёк, словно маленький светлячок. — Послушай… — она замялась, схватившись за плечо Криденса перед тем, как войти в зловещую темноту дома. — Ты уверен, что Модести никуда не сбежала за вчерашний день? — Конечно нет, — ответил Криденс, сняв с головы шляпу. — Она приходила сюда каждый раз, когда ей становилось грустно, или же пряталась во время митингов. Лорейн неуверенно двинулась вперёд, освещая путь палочкой. Испытывая страх темноты, волшебница опасалась подобных мест и никогда не посещала их в одиночестве. Виной всему была богатая фантазия Уилла, который в детстве придумывал самые жуткие истории о чёртиках, гоблинах, прячущихся под кроватью, и живых простынях, душащих во время сна. Несмотря на взросление, воображение Лорейн нередко проецировало пугающие вещи, которые могли настичь её посреди ночи. По этой небольшой причине присутствие Криденса в квартире приносило спокойствие и отгоняло подобные мысли. Внутри помещения стоял запах сырости, а поломанные стены с погоревшими обоями и выбитыми окнами придавали дому небрежности и безобразия. По сравнению с этим местом заброшенный католический храм казался настоящим дворцом. Мимо девушки пробежали несколько крыс, скрываясь от назойливого света в разломах между половыми досками. — Должно быть, она наверху, — произнёс Криденс, переглянувшись с Лорейн. — Надеюсь, второй этаж не обвалится, как только мы поднимемся… — нахмурилась волшебница, недоверчиво ступая по скрипучим доскам. Как оказалось, второй этаж выглядел в разы цивильнее предыдущего. Двери пустых квартир открывались и закрывались под действием сквозняка, а на полу лежала пыль и паутина. Криденс бродил по этажу, осматривая каждый угол в поисках сестры. В одной из квартирок послышался шорох, и Лорейн, сделав огонёк ярче, направила палочку на приоткрывшуюся дверь поблизости. — Модести? — тихо спросила она, заглядывая внутрь помещения. Шорох повторился. У девушки не возникло сомнений, что сестра Криденса находилась здесь. Прошагав по ветхому полу, волшебница заметила светлое пятно, непривычно выделяющееся на фоне окружающего мрака. — Привет, — улыбнулась она, поглядев на девочку, которая пряталась под старым письменным столом. Модести дёрнулась, поджав коленки к груди. — Я боюсь его, — тихо прошептала она, косясь на Лорейн. — Кого? — спросила волшебница, приблизившись к девочке. — Криденса, — дрожащим голосом произнесла Модести. — Он убил маму и Частити, когда превратился в чёрную бурю. — Они были непомерно жестокими, — прошептала волшебница. — Криденс не желает тебе зла, и никогда не желал. — Я хочу домой, но наш дом разрушен, — проскулила девочка, вжимаясь в стену сильнее. — Совсем скоро ты будешь жить в другой семье, в семье волшебников, — ответила девушка. — Ты поедешь учиться в специальную школу и обручишься магии, — девушка заметила блеск в глазах Модести. — Ты бы хотела этого? Девочка неуверенно кивнула. — Мои мама и папа были волшебниками… — грустно произнесла она, приложив ладони к щекам. — Мэри Лу говорила, что они погибли, потому что были испорченными, как и я. — Это не так, — Лорейн отрицательно покачала головой, — волшебники вовсе не испорченные. Они особенные. Ты, я, Криденс. Склонность к магии и умение обращаться с ней является нашей уникальностью. Тебе бы хотелось колдовать? Модести бодро кивнула. — Лорейн? — в темноте прозвучал негромкий голос Криденса, услышавшего разговор сестры и волшебницы. — Она здесь, Криденс, — улыбнулась Андерсон, протягивая руку Модести, чтобы помочь девочке выбраться из-под стола. С минуту юноша с неверием смотрел на сестру, будто сомневаясь в том, что она уцелела.

XIX

Лорейн сидела в небольшой прихожей кабинета Персиваля, в то время как сам мракоборец был занят беседой с Модести. Исподтишка наблюдая за этим зрелищем, Лорейн подметила, что несмотря на строгость и серьёзность, Грейвс умел находить подход к детям. Возможно, он и сам являлся отцом, а возможно это было его «необычной» способностью. Оставив Модести в кабинете, мужчина вернулся к Лорейн. — Куда пропал твой друг? — спросил он, нахмурившись. — Вышел в коридор. Сказал, что здесь душно. — Мне бы хотелось поговорить с ним, если ты не возражаешь, Лорейн. — Мистер Грейвс, — волшебница изогнула бровь в лёгкой усмешке, — в мои обязанности не входит принимать решения за Криденса. Простите, — она засмеялась, прикрыв губы ладонью. — Вы заставили меня смутиться. Как только Лорейн освободила прихожую, в кабинете появился Криденс, выглядевший сосредоточенным и слегка взволнованным. — Тебе не нужно беспокоиться, Криденс, — самоуверенно произнёс Персиваль, — Патриция прибудет совсем скоро и заберёт Модести, — его слова звучали легко, будто иного исхода событий просто не могло быть даже в предположениях. — Мистер Грейвс, — молодой человек обратился к мракоборцу, с осторожностью заглядывая в его тёмные глаза, — вы должны пообещать, что с моей сестрой ничего не случится. Мужчина вздохнул, будто слова Криденса ввели его в лёгкое раздражение. — Можешь не сомневаться, — коротко ответил Персиваль. Из кабинета выглянула Модести, глядя на брата с некоторым отчуждением. Криденс не сердился на неё, и даже понимал — в конце концов, она была ребёнком и имела право бояться неизвестного. — До свидания, Мод, — на его губах появилось подобие улыбки. Всё это слегка напоминало конец типичной чёрно-белой мелодрамы с грустной концовкой. Однако это было лишь альтернативным началом их новых жизней. Небо над Нью-Йорком сгущалось, нагоняя дождевые тучи, которые выглядели гораздо страшнее и внушительнее утренних. Прохожие быстро сновали по тротуарам, прячась под козырьками небольших магазинов и лавочек, в ожидании дождя. Непогода преследовала город уже вторую неделю, и если по счастливой случайности день выдавался сухим, то следующий обязательно компенсировал предыдущий, пуская ливень с двойной силой. Лорейн и Криденс держали курс в «Шапку-невидимку» — лавку одежды на Перекрёстке. Перекрёстком называлось место, скрытое от глаз не-магов в проулке между Главной площадью и шоссе. Попасть туда было можно с помощью специальной кодировки кирпичной стены, либо с помощью трансгрессии. — Как люди до сих пор не узнали об этом месте? — удивился Криденс, наблюдая за тем, как волшебница прикасается к разным кирпичикам. В стене тут же образовалось подобие прохода. — На него наложено специальное заклятие, — ответила Лорейн. — И попасть туда могут только волшебники, — взяв Криденса за руку, девушка шагнула в образовавшееся отверстие, потянув юношу за собой. Нагромождения магазинчиков со стеклянными дверьми, маленькие дети, скачущие вслед за цветными птичками, похожими на крупных воробьёв, большие корзины и сумки, парящие рядом с их хозяевами и ещё множество необычных и по-настоящему волшебных вещей завораживали Криденса. Он желал обойти все причудливые местечки, разглядеть манящие вывески и потрогать необычных зверей, сидящих в небольших коробках у маленького мужчины с коричневой бородой. — Здесь ещё лучше, чем в обычном Нью-Йорке, который я привык видеть, — произнёс юноша, не отрывая взгляда от местности. — Не могу не согласиться, — улыбнулась Лорейн, приглаживая рыжие волосы. — Нью-Йорк хорош, но в сущности, ему не хватает чего-то волшебного. Они направились к своей цели по узкой дорожке, осторожно обходя плотную кучку гномов в габаритных колпаках на головах. Криденс заметил, с каким любопытством поглядели на него двигавшиеся неподалёку пухленькие дамы в красивых фиолетовых платьях. Это слегка смутило юношу, так как он не привык быть в центре внимания и ловить на себе взгляды окружающих. Через несколько минут молодой человек был «забаррикадирован» в примерочной знаменитой «Шапки-невидимки». Хозяева магазина — муж и жена со сложной фамилией Саттерсуэйт, по очереди носили Криденсу вещи, по их мнению, подходящие для его «печального романтичного образа», как выразилась миссис Саттерсуэйт. Её слова ввели юношу в удивление — неужели в его лице различались другие чувства, помимо тоски и одиночества? — Мистер Бэрбоун, у вас восхитительные плечи, — восхищённо пролепетала хозяйка, любуясь Криденсом, одетым в кофейный свитер мягкой вязки и чёрные брюки с высоким поясом. Лорейн, поглядев на него, была готова признаться, что в новой одежде Кридена выглядел самым красивым парнем, которого ей доводилось встретить. — Не хотите примерить что-нибудь яркое? — поинтересовалась миссис Саттерсуэйт. — Боюсь, яркие вещи не подходят мне, — ответил Криденс. — Будь проклят тот, кто это сказал! — воскликнула женщина, что заставило парня улыбнуться — этот приговор он вынес себе самостоятельно. — Погодите, всего минутку, — она убежала в другой зал. Спустя минуту миссис Саттерсуэйт вернулась к примерочным, держа в руках вешалку с длинным пиджаком тёмно-малинового цвета с двумя нашитыми карманами. — Наденьте это на белую рубашку, — с нетерпением произнесла она, протягивая вещь Криденсу. Пиджак превышал уровень колена и походил на плащ. Демонстрируя наряд хозяйке, юноша и сам с трудом верил в зеркальное отражение. — Этот пиджак висел почти три месяца и не привлекал ни одного посетителя, словно дожидаясь вашего прихода, — улыбнулась женщина, любуясь Криденсом. Новые вещи были упакованы в специальные картонные пакеты с короткими ручками. Несомненно, покупки оценила и Лорейн, окрестив юношу «денди».