***
Десятки коньков крутились и горели, соприкасаясь лезвиями со льдом, чертили полосы. Имена на табло перемещались в зависимости от того, кто сколько получил баллов, но каждая фигуристка была по-своему превосходна. Выступления один за другим были как заклинания, накладывающиеся на сознание каждого смотрящего. Таня волновалась, уже совсем утомленная ожиданием выхода. Всего три минуты, которые я должна выдержать. Всего три минуты, когда я должна показать себя. Я не могу проиграть… Ради папы. Хоть бы он нашёлся... А вот у Плисецкого за девушкой дозор не останавливался. Привычный спортивный костюм заменил официальный, подчеркнуто строгий. Галстук был прикреплен на воротник белой рубашки, поверх которой был надет черный пиджак. Молодой тренер вздыхал, наблюдая за своей ученицей. Она стояла к нему спиной и что-то повторяла шепотом. В этот момент объявили ее имя. Пора. Мысленно пробежавшись по короткой программе, Никифорова поправила рукава, пестрящие изображением извивающегося золотого дракона: её китайский наряд был самым ярким из всех. Едва девушка приготовилась выйти на каток, у самого уха услышала слова тренера: — Ты перфекционистка, поэтому усвой один урок. Если упадешь — это не проигрыш. Проигрыш будет, когда ты не захочешь продолжать программу. Сдерживая себя, Таня обернулась, точно бросая вызов: — Не дождутся. Ни за что. Я всех порву. Таня наконец выехала на лед. Сейчас она в относительной тишине выдерживала давление со всех сторон. Прогоняя дрожь и прижимая к груди цепочку-талисман, девушка выдохнула и обернулась к тренеру. В это мгновение их глаза встретились, и даже издалека Никифорова что-то прочла в них. Как и Юрий. Из акустических центров, помещенных на всей площади стихших трибун, полилась мелодия виолончели, невольно вызывающая ассоциации с музыкой Дальнего Востока. Таня приложила тыльную сторону ладони ко лбу, придавая образу некую печаль, одиночество, как обычно делал отец. Наконец-то… Она вернулась в спорт. Она дождалась своего часа и, как прежде, вдохнула лед. Девушка безупречно исполнила двойной в либелу, закидывая ногу назад и вращаясь, как ускорившаяся стрелка часов. Плавным переходом следовала витиеватая дорожка шагов и прыжок в три оборота. — Несмотря на годовое затишье, Татьяна все такая же упругая и гибкая. — Да, этого у дочери Никифорова не отнять. Заметь, сегодня она необычайно легка. В отличие от зарубежных, российские комментаторы спокойно информировали телезрителей о происходящем, а их предложения тянулись во время прямой трансляции. Внезапно характер музыки изменился — дополненная двумя музыкальными инструментами, она будто бы разогналась в унисон с девушкой и поднимала в душе адреналин, мгновенно рассылающийся по венам. Таня создавала танцем историю, совершая повороты, вращаясь в спирали и еще глубже дыша. Глаза Плисецкого, направленные на каток, буквально застыли, а пальцы сжимали края бортика. Если ты горишь, то покажи, как высоко может подняться пожар. Ты не должна остыть. Ты — пламя. И каждый элемент был действительно жгучим. Татьяна поднимала огонь и сама горела в нем. Она играла роль китаянки, которая сражается на поле войны, где ей нет места. Если я горю, то меня невозможно остановить. Я хочу с каждым поделиться своим жаром. Я хочу обжечь других и себя. Мне чуждо место, полное холода. Настоящая ярость восточного дракона, будто сошедшего с ткани, поселившегося в ней и наделённого могущественной силой. Это была игра хаоса и гармонии, которые неминуемо враждуют между собой. Музыка придавала фигуристке сил, не давала отступить. Исполняя двойной прыжок и заклон, девушка заставляла дрожать тысячи сердец. Юбка закручивалась вокруг бедер, а собранные в хвост волосы развевались, когда Никифорова достигла кульминационного момента, демонстрируя сложный для нее тройной аксель. Следящий за ней Плисецкий ожидал падения, даже приготовился прижать ладонь ко лбу, но — глаза поднялись — получилось! Девушка не допустила ошибку, не рухнула, будто в ней ожила точка равновесия. Юрий облегченно вздохнул. Твое выступление показывает, что тебе не безразлична собственная судьба. Поднимайся еще выше. Выше! И, взлетая и как будто бы слушаясь, Никифорова соединила воедино музыку, движения и чувства. Она проникла в ритм, звучащий в такт с ее пульсом. Она разносила пожар. Все элементы ее тело выдало без малейшего вмешательства разума. Сразу было видно, что Плисецкий довел эти движения до автоматизма. Когда музыка стихла, Таня остановилась на середине катка, ощущая, что ее сердце колотилось как безумное. По трибунам прошлась волна восторга. Удалось. Ей удалось! Кажется, душа уже взлетает, а лёгкие разрываются. Отъезжая к бортику под звуки бурных хлопков, девушка вместе с тренером присела на скамью, и теперь их снимала камера. Судьи подсчитали стоимость элементов — за исполнение короткой программы Никифорова получила 67.56 баллов, а ее имя поднялось на вторую строку. Губы растягивались сами собой. Таня почувствовала себя счастливой — она снова в рядах сильных. Краем глаза заметив, как сияет радостью ее лицо, Плисецкий, серьезный, заморозивший свои эмоции, только сухо сказал: — Впереди еще произвольная. Не позволяй себе расслабиться. Тогда улыбка исчезла, а сама Таня кивнула ему, и потом поцеловала перед камерой свой талисман. В благодарность. И на удачу.***
— Смотри, — Отабек подозвал приятеля к ноутбуку. Парень наклонился к экрану. На фото была симпатичная черноволосая женщина. — Это информация о жене Никифорова, я так понимаю. — Правильно понимаешь. Казах повернулся к технике, покрутив пальцем колесико мышки. Страница с текстом поползла вниз. — Тут даже адрес есть. — В базе данных и не такое можно найти, уж поверь, — сказал Отабек. — И что будешь делать? Позвонишь ей? — Если я это сделаю, разговор могут перехватить недоброжелатели, дабы выведать в собственных целях кое-какую информацию. Это небезопасно. — То есть, ты хочешь сказать… — Адрес мы знаем. Такое запутанное дело, как исчезновение Никифорова, нельзя запускать ни на день. — Да понятно, фигурист бывший. — Парень хмыкнул. — Значит, наш следующий пункт — Петербург. Занятно… Давно хотел прогуляться у побережья Невы.***
Окончившись, короткая программа передвинула имена нескольких участниц в порядке возрастания баллов, и вот спустя некоторое время стартовала вторая часть соревнований. Девушки-одиночницы, уже в новых костюмах, под другую музыку, заново сменяли друг друга на катке, а очередь медленно добиралась до Никифоровой. Переживания больше не окутывали. Раздирало в клочья только то, как она выдержит натиск собственных эмоций. Второе платье на девушке было расшито оборками из белоснежного кружева, а глаза были окаймлены прорезями маски. Вооруженная, Таня была уже готова к чему угодно. Плисецкий ничего не сказал ученице в напутствие, когда та собралась выехать на лед. Мужчине было слишком сложно держаться в напряжении, тем более, когда он впервые сопровождает на соревнованиях дочь Никифорова. Она снова под приветственные крики оказалась в центре всеобщего внимания. Твой танец должен вместить в себя историю, прошедшую через испытание временем. Запомни на всю жизнь: каток — это поле войны, на котором ты одна, и ты воин. Твой единственный враг — это лед. На нем остаются сильнейшие. Поэтому нельзя проиграть себе. Ты должна удержаться. В свете софитов на Таню обрушились дождем воспоминания об отце. Где он сейчас? Хоть бы он был жив… Почему он исчез? Но даже если так. Всё равно отец не должен быть разочарованным в ней. Таня мгновенно вошла в заигравшую музыку, как в течение реки. Плисецкий, стоящий за бортиком, не выпускал девушку из поля зрения. Никифорова читала между строк свою программу, у которой существовал скрытый подтекст, известный только лишь ей самой. Если произвольная формально посвящалась теме «Братья под солнцем», то на самом деле она была полностью переполнена чувством боли. Чувства проходили через сердце и тело. Они были инструментами, творящими настоящую музыку, которая оплетала невидимыми нитями её всю. Однако у Плисецкого, следящего за девушкой, было на счету несколько осознанных убеждений. И первое, что лед под ней может пылать. Внутри девушки, скользящей в приседе с вытянутой вперед ногой, тлели обжигающие угли. Соизмеряя свои силы, фигуристка закипала плотью и кровью. Элементами, переплетающимися с артистизмом, она пыталась донести историю, рассказать ее всем. Она представляла, что у нее есть крылья, которые пробиты до крови, но поднимались в надежде взлететь ввысь. Холод больше не манипулировал разумом — эмоции снова выдвигались вперед. Все, что девушка видела, теперь ползло перед глазами сплошным пятном. Сознание отключалось от тела, и тому стал подтверждением неожиданный ход, никак не влезающий в уже четко построенную произвольную. Таня поменяла некоторые элементы, чего Плисецкий явно не ожидал. — Ты чего творишь? — прошептал он. Но ему оставалось лишь, расширив в недоумении глаза, следить за тем, как его ученица будет дальше исполнять программу. Таня уже отсчитывала последние минуты. Ее упрямство, гонящее вскипевшую кровь, дало о себе знать — она оттолкнулась ото льда зубцом, пытаясь выполнить тройной сальхов. Но… она падает. Никифорова совершила ошибку при приземлении. А потом через мгновение уже и вторую за всю произвольную. Только Таня не останавливалась. Она завершала программу напористо. Она помнила о словах молодого тренера, а тот знал, что девушка не подведёт. Наконец, последний элемент — комбинированное вращение. В нем Таня выплескала из себя все. Все, что было в ее существе. Жар окончательно утомил ее, пот струился по лицу, контрастируя с прохладой. Болящие мышцы выдерживали последние секунды нагрузки. Никифорова зафиксировала финальную остановку. Со следующей секунды полоснул шум рукоплесканий. Сердце, сумасшедше колотясь, доставало до горла. Таня выжала из себя все силы. Как показал результат, штрафы снизили оценки за произвольную, и в общей сумме девушка получила 149.51 очков. Но все-таки ее фамилия, застыв, осталась на третей строке табло. Золото досталось довольно сильной конкурентке, но внимание журналистов и зрителей, как назло победившей, было приковано исключительно к «дочери Никифорова». Вот что значит, когда фамилия работает на тебя. Тело опоясывал жар, а лицо залил румянец. Никифорова, стоящая на третей ступени пьедестала, поникла головой, с дрожью подхватывая воздух. На шее висела медная медаль, перехваченная трёхцветной лентой. Главное, что в тройке лидеров — это уже успех. Потом Таня осмелилась взглянуть на Плисецкого. И заметила, что он улыбается…***
Звонок в десять утра был для Юлии неожиданностью. Она никого не ждала, буквально вчера созванивалась с дочерью, поздравляла ее с получением медали. Сейчас же, когда квартиру охватило одиночество, нежданный трезвон вызвал у Никифоровой подозрение, а тишина лишь приправляла это растущее чувство. Юлия еще некоторое время колебалась, но когда в глазке обозначилось знакомое лицо бывшего фигуриста, то открыла дверь. Перед порогом стояли двое высоких мужчин, один из которых не казался чужим. Отабек Алтын. — Здравствуйте, молодые люди… — но женщина не успела договорить, перебитая голосом москвича: — Юлия Никифорова, ведь так? — Ну да. Ответ послужил сигналом к действиям. Отабек извлёк из куртки удостоверение, подняв его в раскрытом виде на уровне глаз, чтобы брюнетка увидела. И лишь тогда выдержано представился: — Следователь Отабек Алтын. Мы занимаемся раскрытием причины исчезновения Виктора.