***
Авиарейс был назначен на десять часов утра. Минув иммиграционную службу, таможенный допрос и положив чемодан на багажную ленту, Таня разместилась в зале ожидания. Так волнительно еще никогда не было. Даже выступления перед тысячами зрителями показались мелочью. Отабек сообщил очень интересную новость. Оказывается, Виктор улетел в Японию. Можно было предположить, что он отправился навестить Кацуки, но здравый смысл продиктовал бы, что надо бы всех предупредить. Что самое странное, даже само семейство Кацуки не знает, где находится Виктор. И чтобы это узнать, Отабек вместе с напарником направились в Японию первыми. Теперь и её, Танин, черёд оказаться там. Обернувшись, Никифорова поймала приближающийся к ней мужской силуэт. Это был Плисецкий. За его спиной — большой гитарный чехол с соответствующим грузом. Со стороны молодой мужчина напоминал путешественника, который исколесил полмира вместе с верной шестиструнной спутницей, не давшей ни на секунду заскучать. Но наверное он ее взял, чтобы хоть как-то развеять тревогу во время поездки. — Я слегка припозднился, — он застыл около девушки. — Прости, что заставил ждать. — Всё хорошо, — чуть улыбнулась Таня. — Пойдём... те. — Лучше на ты, ладно? Теперь уже и сама фигуристка поняла, что сказала не совсем так, как нужно. Она стала чаще замечать своё смущение, когда рядом тренер. Особенно сейчас — в этой самой неформальной обстановке.***
Внизу тянулась взлетная полоса. Через несколько минут самолёт спустил шасси, ощутимо соприкасаясь с асфальтом. По рядам пронеслись аплодисменты и монотонно тянущийся комментарий стюардессы. Скоро Таня ступила на трап. Напористый поток воздуха взметнул, растрепал её волосы. Лицо было под прикрытием солнечных очков. Выйдя из недр самолета, Юрий осмотрел пространство и задержал взгляд на лице девушки. — Вот мы и прибыли… Добро пожаловать в Японию. Ощущая, насколько разительна атмосфера этой страны от ее родной, Таня вдохнула кислород, пропитанный чем-то особенным… чем-то японским. — Надо же… Как давно я здесь не была… Для нее эта страна была и вправду изумительной. Впрочем, как и для Плисецкого. Когда оба покинули здание аэропорта, с главного входа их поджидал сюрприз, весьма знакомый и предсказуемый. — Господи Боже мой… — с долей раздражения сказал Плисецкий. — Кацудон уже здесь. Кацу… что? Неужели это…? И тогда сердце Тани дернулось. Взгляд наткнулся на мужчину типичной азиатской внешности, но брюнетка безошибочно угадала его. — Дядя Кацуки… Это был действительно он — Юри Кацуки. Знаменитый японский фигурист, олимпийский чемпион и, по совместительству, самый близкий друг семьи Никифоровых. Его тёмные волосы, обычно аккуратно заведённые назад, растрепались, потому что японец, запыхавшийся и вспотевший, радостно бежал к ним навстречу, точно ребёнок стремится к родителям. — Таня! Юри! Привет! Что, несомненно, приковало к нему лишние взгляды. Никифорова с тренером следили за его приближением, как оцепеневшие. Счастье настолько притупило внимание японца, что он наступил на развязавшиеся шнурки и шмякнулся лицом об асфальт. Зафиксировав это ни с чем не сравнимое падение, Плисецкий покачал головой и прижал ладонь к лицу. — О Боже, котлета, ни на секунду не можешь без этого... Даже спустя десять лет русский не переставал поражаться своему знакомому. Катастрофа на коньках, а не Кацуки. Как ни в чем ни бывало, японский фигурист поднял голову, опираясь ладонями об асфальт, широко улыбаясь и жмуря раскосые глаза. — Я так рад видеть вас! Я так рад! Но Таня, в отличие от её спутника, была очень рада встретить друга своей семьи и такого родного, пусть и забавного человека.