***
Следователи пустились в путь, покинув пределы столицы. Неоновые огни отгоняли темноту, которая стелилась по небу. От такого сияния высветилась нижняя часть неба, окрасившись во все холодные оттенки. Волнение участилось настолько, что пульс опережал иномарку в скорости. Разум Юрия перевязали острые путы боли, как лезвие оставляет полосы. — Я узнал все данные о Владе. — Глаза молодого напарника сканировали информацию, всплывшую на экране. Белый свет залил по-юношески милое лицо. — Прочтем позже, это нам сейчас ничего не даст. Вдруг что-то прозвучало, растекаясь тревожным звоном. Это совпало с возникшей красной точкой, медленно перемещающейся по электронной карте. Прочие звуки отрезало, и мужчины затихли. — Его номер обозначился! — крикнул Данил. — Он с кем-то вышел на связь. — Куда они направляются? — Отабек не отвлекался, отдав бдительность вождению. — Сейчас они в пяти километрах от аэродрома. У нас есть шанс их догнать.***
Месяц назад. Воспоминания... Время, когда они жили без забот, осталось в памяти ценным. Тогда было прекрасно все. Каждый час, какой бы он не был. Весна хранилась в сердцах фигуристов. — Доброго всем утречка! — Дверь отворилась, когда Таня произнесла это и вошла в гостиную. За столом завтракали почти все. — А где Макар? — спросила ученица, сладко подтягиваясь. — Наверное, дрыхнет в постели, — предположил второй парень, добавляя хлопья в тарелку. — Не думаю, что он сейчас на утренней пробежке. — Таня, не сочти за труд, разбуди его, — попросил Плисецкий, накладывая в тарелку порцию завтрака. — Ладненько… — отодвинув стул, Никифорова покинула компанию. Когда она уже была на месте, то приоткрыла дверь, за которой на кровати, прижавшись к подушке, как к плюшевому медвежонку, спал Макар, похрапывая. — Макар, вставай! Тот глаза не открыл. — Макар! Ноль внимания. — Ну ладно… — брюнетка подняла вторую подушку, валяющуюся на пороге комнаты. — Не хочешь по-хорошему — будет тебе по очень хорошему. Занеся руку, Таня швырнула подушку так, что та угодила парню прямо в лицо. — Ой, ну не надо так резко… — Давай на подъем! Завтрак проспишь. — Дай поспать… — пробормотал Макар в подушку. — Подъем! Но на сей раз слова лились не из девичьих уст, а из тех, чей обладатель пугает строгостью пуще, чем Яков. Даже одного присутствия Плисецкого в комнате было достаточно, чтобы Макар вскочил с кровати. — Эй, ты уже забыл, на что подписался? У нас сегодня много дел, а он спит. — Я не спал! Я просто глаза закрыл. — Знаем мы эти закрытые глаза. Таня тихо захихикала, наблюдая за двумя парнями. И это наступил только первый день их прибытия за город. Принимая то, что теперь они здесь, Таня вспоминала слова Макара, сказанные за пару дней до отъезда. «У нашего тренера есть такая нерушимая традиция. Каждое лето он отвозит нас в свой загородный дом, чтобы провести две недели специальных тренингов. Говорит, чистый воздух лучше стимулирует. Дом у него большой, со спортзалом, террасой, участок хороший. В общем, это повторяется третий год. Мы как в лагере, только Плисецкий лично все сам организовал. Конечно, приглашает еще тренеров. Он утверждает, что проживание вместе поможет нам сплотиться. Так что можешь считать, что он возит нас в свой дом, где мы будем жить две недели.»***
Тане запомнились посиделки у костра, когда тишину окутывал стрекот цикад и треск поленьев. Музыка, творимая гитарой Плисецкого, плавно взлетала и помогала расслабиться. Всё было таким пленящим, тёплым, поглощённым летним вечером. Всё было пропитано юностью. О новом дне думать не хотелось. Настоящее по-настоящему захватывало сознание. — Макар, ты заснул что ли?! — А? Чего? — Парень, вздрогнув, помотал головой в недоумении. — Ты заснул? — спросил его друг. — Нет. С чего ты взял? — Мы главное разговариваем, а ты замолчал. — Я просто задумался… — Интересно, о чем ты таком интересном думаешь? Я, кажется, знаю причину твоих воздыханий. Ты думаешь о той девчонке по соседству. Ну ты точно в неё втюрился. — Да что ты заладил про эту девку?! — Гляди, уже красный весь, как рак. — Заткнись! — Задыхаясь от смущения, Макар со всей силы хотел ударить юниора, но чья-то рука задержала его запястье, крепко сжав. — Юрий, не останавливай меня! — Ты смелый, но очень безрассудный, — спокойно сказал Юрий, не отпуская руку ученика. — Вот-вот, — поддержала еще сильнее смеющаяся Таню. Девичье хохотание разрядило накалившуюся обстановку. Вздыхая, Юрий отпустил руку парня. Макар отвернул лицо от костра.***
Спустя пару дней Макара занесло вглубь леса. Парень настолько увлекся собиранием ягод, что совсем забыл о Тане, составившей ему компанию. Она забылась, витая в заоблачных мирах, а когда споткнулась о выпирающий корень, то наконец пришла в себя. И теперь, осматривая незнакомую местность, не знала, как быть и куда идти дальше. Таня беспомощно завертелась волчком, не зная, в какую стороне дом. Вокруг одни деревья, зелень, ягоды и полное одиночество. Девушка и вправду подумала, что ей не выбраться, если бы не теплые руки, повернувшие ее к себе. — Что ты здесь делаешь? Таня чуть смутилась, ведь это был Юрий. И он не выглядел строгим, просто на лице читалось лёгкое недоумение. — Я отвлеклась... и отстала от Макара. Наверное, он сейчас тоже меня ищет. Юрий не выпускал девушку из объятий. Чуть улыбнулся. — А может ты меня обманываешь, Никифорова? Может ты хотела сбежать? — Ой, да, как ты угадал. От тебя сбежать. — Я так и думал. Хитрая ты. — А ты вредный. Очень вредный. В тот же миг коже щеки передалось быстрое, мягкое, по-детски невинное прикосновение губ. Таня поцеловала его. Замешательство не только ускорило стук сердца, но еще впервые вогнало мужчину в краску. Их могли в любой момент заметить. Но, черт, как же приятно и тепло. Не упуская такую возможность, Юрий ответил на поцелуй, только немного по-своему. Немного жарко, немного откровенно, но с большим удовольствием. Было трудно скрывать их отношения, особенно в этот летний "лагерный" период, но все-таки у Юрия и Тани получалось остаться наедине. Как сейчас, например, в тени шелестящих деревьев.***
Последние дни содержали в себе более яркие краски. Содержали во всем — в лучах солнца, синеве неба, утренней росы, в блеске воды, отражающей ослепительные лучи. И не чувствовалась усталость. Никто не хотел возвращаться домой, пропитавшись воздухом, каким не дышать в городе. Пропитавшись какими-то новыми эмоциями. — Ладно ребята, давайте скорее пойдем на речку. Я первый! — Макар, завязав шнурки, понесся по дороге вперед, оставляя за собой юниоров. — Эй! Так не честно! — Друг догонял юношу. — И я с вами! — Милана ускорилась и пошла на обгон. — Не догонишь! Я быстрее! — вскрикнул Макар, толкая в бок девочку. — А я еще быстрее! — Я обгоню вас двоих! — Макар! Мы тебя убьем! — Они как дети, ей-богу, — незаметно улыбнулся Плисецкий, спокойным шагом следуя за резвящейся компанией. — А теперь, Миланка… Получай!!! Макар подбрасывал воду, которая рассыпалась по воздуху каплями и, взбадривая, обрызгивала юниорку. Закрываясь ладонями, девочка издала писк, развеселивший юношей. — Ах так?! — Милана зачерпнула мокрый песок. — Тогда вот тебе! Но ком не угодил в парня, а просто вонзился в воду, оставляя на поверхности множащиеся круги. Наполняясь чувством победы, Макар, по колено в воде в одних плавках, исполнив руками движение «дэб». — А ты увертливый, — отметил Плисецкий, догнавший учеников вместе с Таней. — Не устал еще? Следя за всем этим весельем, Таня питала счастье. Оттого, что лучшее происходит на ее глазах. Плескание в реке, смех, вечера у костра, звуки гитары и едва ощутимые касания рук рядом. Время, стоящее большего.***
Настоящее время. В машине никого не было. От нее с каждым метром отдалялись две фигуры. Та, что повыше и мощнее, тянула за собой вторую. Девушка отдергивалась, крича охрипшим голосом. По покровом ночи, среди железных птиц, как по расписанию взлетающих в небеса, Владу, дергая заложницу за перевязанные руки, необходимо отыскать одну, отличающуюся от остальных. Не было ничего, кроме холода и боли. Не было ни желания вернуться назад, ни идти вперед. Среди шума самолетов и потока ветра послышался звук телефона. — Алло? — ответил Влад. — Вы успели? — Да, почти оторвались, — обернулся. — Но я так чувствую, они у нас на хвосте. Наш самолет уже приземлился. Поговорим при встрече. Потом решим, что с ней делать. Мелкие каштановые кудри трепыхались, дергались под напором ветра. Мужчина слышал, как рвано шептала девушка. — Прекрати уже. Твои слезы никому не нужны. Резче потянув девушку за руки, он снова искал нужный самолет. Так как он личный, должен быть меньше других. — Так… на самолете есть эмблема, по которой можно распознать его. Никифоровой ничего не оставалось, как бездумно искать самолет вместе с ним. — На вон том что-то нарисовано, — вслух произнес Влад. — Да, это он. Пошли. Когда они уже поднимались по трапу, Таня повернулась, чтобы разглядеть эмблему. Каково же было удивление фигуристки, увидевшей желтую корону, украшающую бок самолёта. Ведь это не просто корона… Рядом английские буквы — как странное послание. «Для наилучших VIP-персон» — Похоже, твои дружки будут на месте, — прервал ее разглядывания Влад. Таня резко обернулась. Пар метнулся в сторону, когда она выдохнула. С высоты трапа виднелось плывущее серебряное пятно, приобретшее очертание машины. Парень загородил Никифорову. — Шаг вперед — и я за себя не ручаюсь. — Линии широких плеч обрамлял свет, приходящий от аэропорта неподалеку. Влад повернул голову, краем глаза касаясь облика спортсменки. — Ты же не хочешь, чтобы я пристрелил тебя? Мужская ухмылка, поднимающийся из губ парок — и Влад спустился по трапу, на ходу вынимая пистолет. Таня не могла ослушаться. Шутить касаемо выстрела этот монстр не будет. Сглатывая, она отходит. В глазах — отблески света. Ресницы опускаются. Несколько минут — и в кресле, смотрит в окно. Сжимается комком, сгоревшим комком. Трап отделяется. И скоро самолет взлетит.***
В оцеплении троих, как и планировал за секунды случившегося, на территории аэродрома, который один за другим покидали самолеты. — Что, сдаться спецслужбам решил? — улыбнулся Данил, нацелив пистолет на подошедшего. — И не надейся, малыш, — выставил зубы Влад, ощерившись. — Один щелчок — и ты труп. Не страшно? — Где она? — выкрикнул Плисецкий, такой же вооружённый, как и все. Свирепый. Ледяной. Не убирающий палец с курка. Дуло — неуклонно в эту мерзкую кудрявую голову. — Девчонка в самолете, — оповестил Влад. — Вы опоздали. Они уже взмывают в небо. Вы даже не узнаете, куда они направятся! По воздуху — смех, подхваченный ветром. Шатена, не успевшего сообразить и кого-нибудь пронзить пулей, неожиданно обезвредили, вывернув руки. Пистолет выпал, брошенный куда подальше. — Сволочь… — процедил по буквам Влад и исподлобья взглянул на олимпийского чемпиона. — Рад возвращению, артист. — Юрий скрестил руки, постукивая пальцами. Группа людей, вовремя подоспевшая по вызову, всем своим составом и снабжением показывала, что сбежать шатену не дано. К счастью, никаких оборудований и вещей не обнаружили. То, что имел при себе — изъяли. Только… Победы-то и не было. Сопутствующее фиаско тоже смеялось смехом ненормального. Подняв глаза к небесам, где тьма расступалась перед самолетами, Юрий вобрал в себя воздух. Он опоздал снова. Опоздал, не прощая себя. Опоздал. Запуская руку в карман, осязал цепочку. Сжимал его всей силой, точно как сейчас сжимается сердце в груди.***
Воздух в небе обтекал вознёсшуюся крылатую машину, гудящую, с огромной скоростью перенося девушку над землей. Таня села возле окна, созерцая мозаику города. Светящийся в ночи рисунок на обширной земле. Но даже такой завораживающий вид не успокоил. Она похищена и практически одна. Даже обходительная стюардесса не сумела утешить, ведь той женщине просто заплатили, чтобы она обсуживала её. Казалось, ее тут ждали и даже называли по имени, но, опуская глаза, откидываясь на спинку кресла, Таня отвечала отказом. — Вам удобно в кресле? Может, хотите чаю? Таня завернулась в плед, который принесла ей стюардесса. Внезапно из колонок стал доноситься голос: — Таня… Не бойся ничего. Теперь я рядом. Застывая, девушка, не успев опомнится и перевести дыхание, видит… Дверь, ведущая к кабину пилота, открывается. Шаг. Взмах длинных ресниц. Падающие на левый глаз серебряный пряди, отдающие блеском при свете ламп. Длинные руки, касающиеся проема двери. Улыбка, расколовшая теплом глыбу боли. И… Светлый взгляд голубых глаз. Таких же, как и у Тани. Сделав еще один шаг, мужчина дает выход дыханию. Дает выход словам: — Я вернулся к тебе, доченька.