Время и стекло

Вдох. Выдох. Невольное волнение в груди. И не потому, что чувствовалась неуверенность. Просто сегодня предстояло встретиться с величайшим человеком. И еще кое с кем. Просматривая заготовленные вопросы в блокноте, молодая журналистка собиралась с мыслями. Она в очередной раз старалась зарекомендовать себя как мастера своего дела. Правда, если учесть большую любовь к фигурному катанию и персонам, выступающим на льду, то можно понять, почему чаще обычного билось сердце. — Да разберись уже со своей камерой, толку от тебя никакого! — тихо рыкнула кореянка оператору, который никак не мог поставить штатив. Представители калифорнийских СМИ, оказавшись внутри огромного катка, сразу же заметили силуэт человека, четко очерченный на фоне вливающегося из больших окон света. Никифоров. Опираясь локтями о бортик, мужчина всем видом показывал отключенность к остальному миру — внимание было сосредоточено на дочери, в который раз рисующей лезвиями коньков узоры на льду. Их тренировки никогда не были легкими. И отец, и дочь прилагали максимум усилий. — Таня! Ты забежала вперед! Двойной в либелу должен совпадать с ритмом мелодии! — выкрикнул Виктор, когда вычленил ошибку. Приняв к сведению, Никифорова вернулась на исходную, а музыка заиграла сначала. — Здравствуйте, — внезапно услышал Виктор и повернулся. Кореянка тут же отвесила поклон и затем направила взгляд на фигуриста. — Добрый вечер, — немного удивленный отклик. Мужчина нахмурился, пытаясь сообразить, что здесь делает эта парочка с техникой. И его как будто бы услышали, удовлетворив ответом, пусть и отдающим взволнованностью: — Мы снимаем небольшой документальный фильм о вашей семье. Вас должны были предупредить. — Да, мне звонили, — вспомнил Виктор, тепло улыбаясь. Затем он поднял руку вверх: — Таня! Это к нам! Услышав, шатенка удивилась, но все-таки сократила расстояние. Испарина на каштановых, завязанных в хвост волосах сверкала, как капельки росы в лучах солнца. Розовый румянец на щеках и тяжелое дыхание после каждого слова отражали то, насколько пульсировала энергия в жилах. Никифорова упорно тренировалась, и это оспорить нельзя. — Татиянна… — выговорил ее имя журналистка, — вижу, вам уже не так трудно говорить на английском. — В первый раз было очень трудно, — засмеялась Никифорова, вспомнив, как путала слова на одной телепрограмме. — Сейчас тоже есть сложности, но я пока учусь. — Это так здорово! — воскликнула кореянка, доставав блокнот с вопросами. — Сейчас мы поговорим с вами, а потом с Виктором. На что тот кивнул одновременно с дочерью. Интервью обещало быть интересным.

***

 — С того момента прошло два года… Новая жизнь началась успешно. Я обрела друзей, познакомилась с американской культурой, исполнила мечты детства… Условия, в которых жила семья Никифоровых, были настолько замечательными, что о таких можно мечтать. Квартира в Сан-Диего оказалась уютным раем, где они чувствовали себя в безопасности. И сейчас, пригласив в гости Юри Кацуки и Юко, они впятером смотрели канал, по которому показывали фильм о Никифоровых.  — Если бы вы время повернули вспять… то что бы хотели сделать в прошлом? Вопрос был задан как Виктору, так и Тане. — Поступить иначе, — не задумываясь выпалил мужчина, обозначившись на широком экране, — я бы ничего не поменял. — Я бы… — вслед за ним показали дочь, задумчиво прикусившую губу. — Я бы хотела… Наверное, меньше кушать бургеры. Все засмеялись. Когда фильм закончился, Виктор переключил на развлекательный канал. — Фильм отпадный получился, — потянулся Юри, протягивая вверх руки. Японец осмотрел апартаменты квартиры, где не было ничего лишнего. Простор и отсутствие вычурности. Только среди уюта был и уголок одиночества. Там была Таня. Усевшись на подоконник, она принялась водить пальцем по стеклу. За ним распростирался вечерний Сан-Диего. Не нужно описывать, как красив этот город после захода солнца. Юри впервые видел девушку такой отдаленной. Уставшей. Как будто ждущей чего-то. — Таня-тян… а Юрий вроде хотел прилететь к тебе. Ну, то есть… — осекся он, когда поймал на себе удивленный взгляд, — он передумал? — Юра слишком занят … — отвернулась Таня, мазнув пальцем по стеклу. — Главное, что он в порядке и пишет, когда есть время. Два года назад, когда девушка переехала с семьёй в США, Юрий стал часто переписываться с ней. Их отношения в реали плавно перешли в отношения на расстоянии, и Юрий несколько раз прилетал к Тане. Слишком скучал и слишком хотел обнять. Но эти встречи в реальности были не часты, потому что Юрия затягивала работа. Он готовил юниоров к международным соревнованиям и всё меньше писал девушке, потому что был слишком уставшим. Да и Никифорова мало заглядывала в соцсети — тоже много отдавала себя работе. Оба ждали подходящего момента, чтобы встретиться вновь. Можно было посчитать, что на этом их отношения, уже известные всем, могут просто закончиться. Но нет. Они всегда стремились друг к другу.

***

Изменившийся, почти не похожий на себя Плисецкий, которому уже двадцать девять. Сейчас он следит за новыми учениками ничего не пропускающим взглядом. Контролирует, уведомляет когда надо и снова молчит. Зеркало твердило ему каждое утро непривычным отражением: это нормально — меняться сквозь года. Нормально замечать в себе что-то новое. Нормально становиться старше. Вдруг в горле запершило. Причем так сильно, будто Юрий хотел выхаркнуть. — Тренер, вы в порядке? — оказался рядом Макар. Юрий прокашлялся в кулак. — Поперхнулся просто. — Ты нас так больше не пугай. У тебя кашель, больше похожий на приступ… не стоит закрывать на это глаза. Вдруг действительно что-то серьезное. — С этим я сам разберусь. Ты лучше о чемпионате думай, мы через неделю в Лондоне будем. — Океюшки, как знаешь, — вздохнул Макар, возвращаясь к тренировке. Плисецкий только смотрел ему вслед с усталостью во взгляде.

***

Два года назад… — Так… — подобно строгому и возмущенному преподавателю, выдал Отабек, — вот сейчас я вообще ничего не понимаю. Он что, сам себя? — Скорее всего, — пожал плечами напарник. — Был неуязвим, испортил все сам. Похоже, он сам себя подстрелил. — Или же было совершено убийство, — вставил Отабек. — Андрея Плисецкого могли убить, а потом просто подложить оружие в руку, чтобы списать все на самоубийство. Мы должны удостовериться в этом. Вызывай наших. Атмосфера все еще сочилась ядом. Напряжение не собиралось покидать эти стены. Юрий молча наблюдал за происходящим. И даже когда труп отца в черном пакете вынесли из квартиры, давление прибавилось. Все из-за найденной записки, впитавшей в себя пару капель крови. Юрий поднял ее из-под россыпи осколков. Прочел, но лучше бы этого не делал. В душу мужчины тут же заполз еще никогда неведомый мрак. Его отец хотел уничтожить семью Никифоровых, а теперь отца нет. Слишком много загадок.

***

Два года в языковой школе для иностранцев пролетели незаметно, но все еще впереди. Таня хотела заниматься, пусть даже иногда ленилась выполнять задания. Если учесть, как сильно уставала после соревнований, тренировок, конференций и встреч на телевидении, то на это можно закрыть глаза. Правда… все стало так обыденно. Любимое дело, конечно, давало вдохновение, но в последнее время очень выматывало. Вроде бы все как обычно. Семья, фигурное катание, победы, жизнь в США… Но даже когда все мечты осуществились, все равно не хватало одного: чтобы ее грели в объятиях теплые руки, а волос касались губы. И чтобы этот человек был рядом с ней. Чтобы их не разделяло расстояние длиной в океан.

***

Луна выплыла из-за тучи, вливая в окно призрачный свет. Он тянулся светлой полоской вдоль изножья кровати. Экран телефона в полумраке спальни тоже источал свет, заливая лицо, отражающее усталость и тоску. Юрий просматривал ленту в Инстаграме, когда лежал в постели. Он занимал мысли всем, что можно и нельзя, пытаясь вытеснить из сердца чувство пустоты. Предстоящими тренировками, составлениями программ и переговорами с хореографами. Но от до сих продолжающегося одиночества у него начинала ехать крыша. То, что доставляло радость, было слишком далеко. Она далеко. А их часовые пояса разнятся очень сильно. Вздохнув, Юрий коснулся затылком подушки. Взгляд — на серый потолок. Тыльная сторона ладони — на потном лбу.