***
— Пап… — Да, Тань? — Никифоров ненадолго оторвался от соцсетей, в которых так любил засиживаться, сидя в кресле. Дочь опустилась на край дивана. Выражение лица отражало задумчивость над чем-то. Это подтвердилось последующим вопросом: — Когда ты ждёшь человека, неважно сколько пройдёт времени? — Юрий так и не написал? — догадался Никифоров. Таня не ответила. Было и так всё понятно. Девушка всё это время вела борьбу со своими мыслями. Ее все еще терзало что-то. И она не понимала, с чем все это связано. Юрий старался писать девушке часто, но всегда так выходило из-за плотного графика. Но сейчас все было как-то иначе. Его молчание было другим, слишком скрытым. Может Таня ошибалась. А может и нет. Только солнечный Сан-Диего за окном никак не мог вселить в сердце спокойствие. Сейчас в омуте мыслей витал пейзаж мрачных питерских улиц.***
Гром, похожий на сражение, утих в темных небесах. Крыша жилого дома не пустовала. Там был Плисецкий, который, некогда смотрящий на неоновое пламя города и вдыхающий воздух после дождя, обернулся на шаги юноши. — Ты быстро. Отдышавшись, Макар вытер испарину со лба и скинул с плеч рюкзак. — Сделал все что мог. Не благодарите, — на этих словах юниор присел на шифер. Юрий повторил последнее действие, не отрывая взгляда от ученика. — Она потом, когда придёт в сознание, сможет догадаться, зачем ты к ней пришел? — Возможно… Но если вдруг что, наблюдать за другими она не может, как ясновидящая. Она просто колдует, видя объект ее магии. Ёперный балет… — усмехнулся Макар, — никогда бы не думал, что моя тётка окажется злодейкой и будет колдовать над моими друзьями. Затем он достал из рюкзака одну из кукол. Ее пшеничные волосы, сделанные из тонких ниток, трепал легкий ветер. По своим очертания они напоминала образ Плисецкого, который, в свою очередь, заметил, что на тряпичной игрушке было выведено… Его имя. — Я уверен, что заниматься этим не её воля… — продолжил Макар. — Тем не менее мы должны именно сейчас избавиться от них. Впитав эти слова, как данность, Плисецкий отвел взгляд. В его легкие входил прохладный воздух. В запасе немного времени. Они должны перевернуть эти страницы. Они должны успеть.***
Звезды постепенно блекли перед рассветом, но кое-кто так и не смог уснуть. Таня лежала в белоснежных волнах постели и сверлила взглядом потолок. По коже скользил тонкий холодок, идущий со стороны окна, заставляющий ощущать нечто легкое и приятное… Минуты перед рассветом. Это хоть как-то отвлекало от мрачных мыслей, но они упрямо возвращались. Назло. — Господи… Опять эти сны, — шептала девушка сама себе, потирая лоб. — Почему мне все это снится? — Не можешь нормально поспать? — вдруг написал ей Макар, который появился в сети. — Да… Опять… — Те же кошмары? — Да. — Ладно. Сейчас не об этом. У меня для тебя новость. Таня немного напряглась. Она хотела сразу спросить про Юрия, но не успела. Макар написал ей: — У вашего американского шоу на льду будет запись третьего сезона, так ведь? Продюсеры сообщили, что в качестве специальных гостей будут приглашаться опытные фигуристы. Юра будет одним из них. У девушки дрогнуло сердце. — С ним всё в порядке? Он не писал мне всё это время, я очень хочу узнать. — Я уверен, что он сам тебе всё объяснит. Единственное, что он просил передать тебе — чтобы ты не злилась на него. От этого легче не стало, даже наоборот — гораздо тревожнее. — Если бы я знала, что происходило с ним всё это время… — Поверь. Лучше тебе узнать об этом потом. Макар знал, что Таня будет переживать, узнав правду. А соответственно —***
— То есть как их нет?! Восклицания сопроводил сильный удар по столу. — Они пропала… — с дрожаньем в голосе выговорила женщина, только что очнувшаяся. Она прижимала ладонь ко лбу, пытаясь восстановить стертое прошлое. — Я не знаю, что произошло с куклами. — Это сейчас говорит потомственная ведьма, у которой было полно учеников и жертв?! Серьезно?! Таким оторопевшим и полным безысходности Дария колдунья видела впервые. И все было так понятно и просто… Отсутствие кукол перекрыло собой все доводы и планы, вот главарь клуба и бесился, как злой пес. — Я ничего не помню, — оправдывалась колдунья. — Все стерлось из памяти. Проснувшись, я поняла, что чего-то не хватает. — Гадство, — прошипел в ответ. — Хотя… Постой. Тебе кто-нибудь вчера приходил в гости? — Говорю же — не помню. — Твою мать. Казалось, все безнадежно, даже слишком. Больше идей и мыслей не возникнет на этот счет. И тут… Мужчина прозрел. — Кажется, я догадываюсь, кто решил поиграть с нами в такие игры. Интересно получается. Только он не догадывался, что Матильда на самом деле помнила, что произошло.***
— Доброе утро, пап. Я готова к съемкам. Одетая в свой любимый костюм, двадцатилетняя Никифорова была целиком настроена на предстоящее шоу. — Как там дела? — Да вот, только сам пришел сюда, — ответил Виктор. — Смотрю, чемпионы уже во всю опробывают каток, молодость вспоминают, былые времена. Как и ожидалось, спортсмены с многолетним опытом были приглашены в качестве жюри, но самих так и потянуло магнитом на каток, как в родную гавань. Фигуристы бросились врассыпную, заполняя каток звуками секущих лезвий. Сколько лет прошло, а все равно — помнят то, чем дышали. — Давай тоже? — внезапно предложила Таня, так же жизнерадостно глядя на отца. Тот лишь распахнул голубые глаза и ответил растерянной улыбкой: — Хах… То самое чувство, когда мне уже не двадцать семь лет. — Но у тебя еще полно сил и энергии. — Энергии… Ну… Несмотря на травму, когда мне было тридцать… Что нам стоит, действительно? Просто прокатимся, повеселимся. Согласившись на предложение вспомнить молодость, Никифоров, давно заделавшийся тренером, хоть и не надолго, но вернулся в роль фигуриста. Пусть не будет идеальных прыжков и блистательных элементов программы, но само катание, само присутствие на льду уже возвращает к чувству некого триумфа, когда успех и награды засыпали выше головы, а любовь поклонников и семьи придавала сил. Такое ностальгическое чувство… Как иногда хочется это вернуть. Виктор думал об этом, когда уже ощущал коньками лед. Он скользил плавно, но спокойно, никуда не спеша. — Не догонишь! — поддразнивала Таня, точно играя с отцом как маленькая девочка. Никифоров, конечно, понимал, что это все сказано в шутку, но умел поддержать увлекательную игру и кричал, не обращая внимания на смотрящих в его сторону фигуристов и ведущих: — Ах так? Аха-ха-хах! Сейчас я тебя поймаю! — А вот и не поймаешь! — Смотри, — разогнался на коньках Виктор, приближаясь к дочери, — я самый быстрый фигурист в мире! И та, смеющаяся в ответ, отдалялась и тоже громко говорила: — Давай, догони! Я быстрее! Таня каталась так, будто это лучшая отрада. Из юного сердца лился жар, обволакивающий её целиком. Тане так нравилось кататься с отцом, что она перестала замечать людей впереди себя и контролировать собственное движение по льду. Как итог, чуть не удержала равновесие. Дабы вдруг не упасть, Таня уцепилась за первого попавшегося. Не разжимая пальцев на чьих-то предплечьях, девушка произнесла: — Прошу меня, простите… это было неожиданно. — Даже очень. Голос… Таня вдруг почувствовала стук сердца…