when you're in love all the lines get blurred

(где-то между xx и xxii) Юнги, скрестив ноги, сидит на своей постели, а у его коленей стоит ноутбук. Ноги Чимина переброшены через его бёдра. Для них это стало привычной позой, потому что Чимину нравится соприкасаться с Юнги, который, кажется, совсем не против. Локти Юнги, наклонившегося к мышке, стоят на бёдрах Чимина, но тот ничего не говорит насчёт этого. Чимин, сложив руки за головой, лежал на своих запястьях, глядя в потолок и принципиально стараясь не думать о том, что он лежит на постели Юнги, откуда слышно Джихуна, громко бранящегося на первом этаже на какую-то игру на иксбоксе. Он, правда, пытается думать буквально о чём угодно. Каждый раз, когда его глаза спускаются с потолка, он наблюдает за Юнги. Его взгляд ложится на его губы, которые он очаровательно и совсем немного надул, время от времени проводя языком по нижней губе, сосредоточив всё внимание на экране компьютера. Чимин, пожирая взглядом губы Юнги, поневоле вспоминает тот вечер показа и, что ещё важнее, то, чем он закончился. Он почти чувствует на губах свой первый поцелуй. Как рот Юнги приятно двигается в его, его горячее тело, прижатое к нему; взволнованная дрожь изнутри, заставляющая чувствовать так, словно он вот-вот воспламенится. — Эй, — начинает Чимин, когда теряет контроль над собой. — Помнишь то, что мы сделали? — То, что? — бормочет Юнги. Чтобы дотянуться до клавиатуры, он наклоняется ещё ниже, и Чимин чувствует, как грудь Юнги прижимается к его коленям. — Ну, знаешь… Когда ты пришёл посмотреть, как я танцую? — ещё подсказывает Чимин. На самом деле он не уверен, зачем поднял эту тему, но думает, что это не будет так ужасно, раз Юнги сам предложил это. — Мы ничего не делали, — тихо поправляет Юнги, взглянув на Чимина краем глаза. — Это все твоя заслуга. — Нет-нет, — Чимин рассеянно машет руками. — Я… Я не про часть с танцем, а про то, что мы сделали после, вдвоём. — Ты о том, как мы сходили поесть? — Юнги, глядя на экран, что-то печатает, танцуя пальцами по клавиатуре с разительной скоростью, и у Чимина внезапно появляется странное желание, чтобы Юнги обратил на него всё своё внимание хоть на минуту. — Нет, перед этим, — вполголоса отвечает Чимин. — Перед этим ты танцевал, — Чимин не понимает, специально ли Юнги притворяется дураком и пытается заставить его просто оставить эту затею, но пытается ещё раз. — После танца, перед ужином, за сценой? Юнги внезапно начинает громко смеяться как снег на голову Чимина. Он не отрывает глаз от компьютера, продолжая отвечать на что-то, чего Чимин не может прочесть со своего ракурса, и говорит куда более небрежнее, чем Чимин когда-либо смог бы: — Ты про тот поцелуй? Несмотря на то что Чимин несколько минут пытался заставить Юнги сказать это, он всё равно смущается, когда слышит это вслух, и немного заикается, в то время как его щёки нагревает румянец: — А-а, д-да, про него. — Да? — Юнги все ещё немного посмеивается, но не так неприятно, как сначала. — Что такое? — Просто, ах, — Чимин сминает подол своей майки, чтобы хоть чем-нибудь себя занять, взглядом перескакивая от половинки лица Юнги к его рукам. — Ну… Твои сообщения? Юнги, поддразнивая, отвечает: — Оу, ты хотел попрактиковаться? Он продолжает давиться смехом над собственной шуткой целую минуту, пока не осознает, что Чимин не среагировал. И Чимин, наконец-то, получает то, чего хотел, потому что Юнги абсолютно забывает о своём компьютере и смотрит на младшего. Чимин встречает его взгляд, и, когда Юнги видит его серьёзное лицо, его смех полностью исчезает. Они увязают в странных гляделках. Оба не уверены, что делать. Чимину слишком страшно ответить твёрдым «да» на вопрос Юнги. Равным образом молчит и Юнги, но, в конце концов, не прерывая зрительного контакта, он закрывает ноутбук и отталкивает его к самому краю кровати. Юнги медленно перемещается и ставит руки по обе стороны от головы Чимина. Ноги младшего по-прежнему на его коленях, а его тело развёрнуто так, что он нависает над лицом Чимина в считанных сантиметрах. — Ты уверен? — тихо спрашивает Юнги. Чимин приподнимает голову и на этот раз целует Юнги сам. Второй поцелуй куда менее небрежен первого, а третий — намного дольше. После четвёртого Юнги становится слишком неудобно, и он вытаскивает ноги из-под Чимина, переворачивается и прижимает колени к бокам его бёдер. Пятый, шестой, седьмой, восьмой следуют друг за дружкой, потому что Юнги не может ничего с собой поделать и усыпает поцелуями щёки и подбородок Чимина, через раз сцеловывая его небольшую робкую улыбку. Тринадцатый прерывает Джихун: кричит Чимину спускаться на первый этаж. Юнги слезает с его коленей так быстро, как Чимин от него никогда не ожидал. Чимин приподнимается на локтях, и они пристально смотрят друг на друга одинаковыми широкими от шока глазами, осознав, что они только что сделали. Джихун зовёт снова, и Чимин, опьянённый, спрыгивает с кровати к двери, а в голове — пусто. Юнги ловит его запястье, когда тот пытается уйти, и притягивает обратно. И Чимин с секундной надеждой думает, что, может, его поцелуют в четырнадцатый раз. Но всё, что Юнги делает, это приглаживает волосы Чимина, где они растрепались ещё во время двенадцатого поцелуя, когда Юнги запустил в них свои пальцы. Между их лицами всего ничего, и Чимин, боже, Чимин очень хочет поцеловать его снова. Он думает, что может. Джихун зовёт третий раз, лишая Чимина этой возможности и, в конце концов, воруя его сосредоточенный взгляд с губ Юнги. Он выскальзывает за дверь, но, прямо перед тем, как начать спускаться по лестнице, Чимин просовывается в дверной проём, чтобы взглянуть на Юнги. — Спасибо, — тихо говорит он, не в состоянии смотреть на старого друга. Юнги отчасти странно ему улыбается, и в глазах у него немного туманно. Так, как и у Чимина тем вечером, когда они поцеловались первый раз. — В любое время.