Несказанное

      Первым делом после пробуждения, я должна была выпить свои таблетки, которые лежали на кофейном столике рядом с диваном, на котором я провела ночь. Большую её часть, я, как и предполагалось, не могла уснуть, все раздумывая о том, что больше не хочу находиться в том состоянии амёбы, в котором я пребываю, когда пью назначенные таблетки. Поэтому, как только я убедилась, что мой похититель за соседней стенкой крепко спит, я пошла в туалет, и воспользовалась классическим методом анорексичек избавлением от еды в желудке. Отсутствие успокоительного в организме дало о себе знать — я проснулась в восемь утра. В голове сразу зародилась паника от того, что я лежу не на своей кровати, не в своем общежитии, а в квартире незнакомого парня. Я никогда не любила спать не у себя дома. Мне не нравился запах чужой квартиры, то, что всегда приходилось таскать с собой кучу вещей, которые понадобятся для сна, а также я ненавидела вставать первой и искать себе занятие, которым можно заняться, при этом никого не разбудив. Но, конечно же, все изменилось, и теперь я не собираюсь подстраиваться под режим Артемия. Пусть терпит, раз сам меня сюда притащил.       Из всего перечня таблеток, я выпила только антидепрессант, решив, что со всем остальным я смогу справиться. А это означало, что придется постараться.       Квартира Панарина была большой. И, определенно, дорогой, исходя даже из одного только вида на променад набережной и причал для яхт. Крестовский остров был моим любимым местом для прогулок, поэтому я без труда опознала жилой комплекс, в котором я сейчас находилась. Каждый раз проходя мимо него, я представляла себе его изнутри — людей, которые тут живут, как они распоряжаются местом, которое может позволить себе далеко не каждый человек, как они проводят свои вечера. Этот дом, как и все дорогие дома ассоциировались у меня с семейным уютом, с семьей, которая всегда ужинает вместе за одним столом, где мама готовит ужин, скажем, запеченную индейку, а отец разжигает, или скорее, включает камин. Я, вспомнив об этом, расстроилась, что мои ожидания не оправдались — я попала в квартиру парня, у которого, очевидно, не было желания уютно обставлять квартиру, а также из-за того, что мне не хватало родителей в этом городе. Поняв, что это лишь очередная фаза моего «расстройства», я быстро вытерла слезы и направилась на кухню в надежде, что я найду что-нибудь, из чего можно будет приготовить нормальный завтрак, ведь вся еда, которую я съела за вчерашний вечер, успешно из меня вышла. Я мысленно похлопала Панарину, который додумался взять хотя бы молоко вчера в магазине, потому что ни яиц, ни хлеба, ни овощей, которые я думала добавить в омлет, которого не будет, я не нашла. Открыв навесной шкаф, я обнаружила контейнеры с крупами, и на некоторых были наклеены стикеры. Определив, что из них является овсяными хлопьями, я достала контейнер и прочитала надпись на бумажке, где было название крупы и пошаговые действия при ее варке. «Боже, даже кашу варить без помощи не умеет» — подумала я. Я нашла все необходимые ингредиенты для каши, и вспомнив, что мама, когда готовила завтрак в моем детстве, добавляла в кашу клубничное варенье, открыла холодильник в надежде его найти. В нижнем ящике я нашла банку, на которой был наклеен стикер с подписью «Малиновое, бабушка сама делала».       Всегда по утрам я слушала радио. Дома у нас на кухне стоял радиоприемник, и папа каждое утро включал его, чтобы послушать новости и узнать ситуацию на дорогах. Переехав в общежитие, я скачала приложение с радио на телефон, и слушала его в наушниках, пока ела йогурт на подоконнике. Сегодня же я включила радио на полную громкость в динамиках, потому что у меня резко появилось хорошее настроение, и начала варить кашу.        Каша была почти сварена, а я пританцовывала под знакомую мелодию, попутно помешивая кашу и напевая строчки песни, которую начинали крутить по радио еще в моем детстве. Я потянулась в шкаф за тарелкой, когда увидела, что хозяин пентхауса стоит в одних шортах, облокотившись на дверной косяк, и с крайним удивлением смотрит на меня. — Тебе накладывать? — без особого энтузиазма спросила я, успев мимолетом осмотреть его внешний вид. — Где твои таблетки? Ты их выпила? — Панарин зашел на кухню и включил электрический чайник. — И тебя с добрым утром, Артемий, — усмехнулась я его наглости. — Тёма, — поправил он, потирая глаза ото сна. — Панрин, я, в общем, тебе тоже накладываю, — я подошла к шкафу с посудой, но парень перегородил мне путь, — Можешь подвинуться? — Я спросил, приняла ли ты таблетки? Я ничего не ответив, потянулась за тарелкой, попутно прижавшись к его телу, ведь это был единственный вариант достать несчастную посудину. Моя футболка от поднятия руки задралась, оголяя низ живота, и когда Панарин почувствовал это своей кожей, он тяжело вздохнул. — Я выпила только антидепрессанты, — всё-таки достав тарелку сказала я. — Почему? — он достал кружки и поставил их перед закипающим чайником, — у меня только черный. — Пойдет, — накладывая кашу, сказала я. На самом деле я ненавидела черный чай, просто в данный момент я не хотела бесить его еще больше, — Потому что остальные мне не нужны. — А твой врач по-другому считает, — ну вот, спорить начал. Ненавижу, когда люди говорят мне, что для меня лучше. — Да мне похуй, — я добавила варенье в его кашу и толкнула тарелку в его сторону. Он усмехнулся. Мудак. Я быстро доела кашу, желая побыстрее отправиться обратно в общежитие, и даже не прикоснулась к кружке с чаем, вместо этого налив себе стакан воды. На кухне царило молчание, которое разрушала играющая в телефоне музыка. — Ты куда? — спросил он, когда у видел, что я вышла в прихожую. — Домой, куда еще, — кинула на него злой взгляд я. — Ага, чтобы ты там себе вены порезала, без таблеток-то. Меня же потом твой врач засудит. — Да ничего со мной не будет! — я стала нервничать, ведь этот парень начинал меня доставать. — В общем, заеду за тобой через два часа, не дай бог тебя там не будет, — на этих словах я нагнулась, чтобы завязать шнурки на своих белых кроссовках, на которых было несколько капель вчерашней крови, — Кстати, классная у тебя каша. И попа тоже. Осознав, что все то время, что я завязывала кроссовки, он пялился на мой зад, я в последний раз на него обернулась, с сарказмом произнесла «уже жду не дождусь» и вышла из квартиры.