Путь Шиноби

      Слова прозвучали странно, Макото не верил, что это его собственные слова, но доверять первым попавшимся людям не мог — мало ли что эти чужаки от него хотели узнать. Улыбка во всё лицо сменилась серьёзной гримасой и несколько мрачным взглядом.        — Если вы всё ещё не верите нам, — Нагато прочитал немой вопрос на лице незнакомца, — то, позвольте уточнить, почему наших спутников, не принадлежащие к Узумаки, но Ичизоку, не пропустили, а нас да?        — С вами ещё кто-то приплыл? — спустя несколько секунд молчания спросил Макото, как только до него дошла суть вопроса. — Кто, если не секрет?        — Джирайя-джи-джи-джи-сан, Какаши-сенсей, Итачи Учиха, Дейдара Тсукури, Конан Хаюми, Яхико Фуума, Кисаме Хошигаке, — загибая пальцы, перечислял Наруто. — Нам сложно объяснить, почему с нами прибыла такая компания, но пока вы должны поверить на слово!       В голове у Макото крутилось несколько вопросов, но он остановился на полуслове — он услышал имена людей, которые когда-то примкнули к организации «Акацуки».        — И как вам удалось наладить контакт с этой преступной группировкой? — нахмурившись, спросил Макото.       Заговорил Нагато, так как именно он мог рассказать историю так, чтобы новоиспечённый родственник смог бы более-менее разобраться в ситуации. И про деление «светлой» и «тёмной» стороны; и про благородство цели, и про сбор всех Хвостатых для достижения огромной и весьма непомерной цели. А ещё Нагато упомянул, что именно тёмная «альтер-эго» захватывает Джинчуурики с целью распечатать всех Биджуу и поместить в некую статую Гедо Мазо.        — У-у-у, — то ли испуганно, то ли восторженно протянул Макото. — Вы же в курсе, что вообще эта статуя из себя представляет? Вы же знаете есть слухи о легенде о Рикудо Сеннине и его прошлом, — его мать обезумела от обуреваемой её силы настолько, что хотела отобрать у него и его младшего брата чакру, то её сыновья решились на отчаянный шаг. Их мать Кагуя прознала план и вступила в бой, объединившись с деревом, с которого сорвала плод. Их симбиоз обозначился в истории как рождение Джуби. И когда Рикудо Сеннин с братом запечатал их обоих, оставшуюся оболочку запечатали на луне. Согласно легенде, если некто когда-нибудь пробудит Риннеган и направит Додзюцу на луну — то жди возвращение чакра-древа. И той самой Кагуи.        — Об этом мы сами наслышаны, — хмыкнул в ответ Нагато. — Наруто какое-то время назад приходил потомок Рикудо Сеннина — некий Хару Ооцуцуки. И он по каким-то причинам то ли утверждал, то ли приказывал Наруто убить «одного человека».       Информация имела неожиданный поворот, чего Макото не ожидал — дальнейшие подробности его пугали и раздражали. Всё новые тайны заставляли составлять список вопросов, ответы на которых не нашлось бы прямо сейчас. Появление человека из клана Ооцуцуки заставляло подумать о многих вещах. Призрак далёкого прошлого мог бы быть обыкновенной галлюцинацией, которую навыдумывал новоиспечённый племянник. Или это могло быть побочным эффектом после того странного ритуала.       С другой стороны, он сам человек-загадка: свалился на голову, при этом рассказал незнакомым людям историю о частично вырезанном клане и уничтожении Узушиогакуре. Обговорить новости из внешнего мира с людьми хотелось. Предположения лучше, чем ложные утверждения.        — Хорошо, я готов выйти к вашим товарищам и обговорить с ними дела, — ответил Макото. — Тем более, я сам хотел прояснить некоторые моменты, но остров почти незаметен на маршрутной дороге до Нами, но Куни или та же Кири, но Куни, никому до этого нет дела. Да и тот факт, что по миру разбросаны Узумаки, которых осталось мало, удручало. На вопрос, почему я сам не пошёл навстречу — не было той опорной точки, с которой можно начать. Я собирался идти в Конохагакуре, но потом дошли слухи, что происходило много неприятных событий — нападение Девятихвостого. Но и тогда у меня появился вопрос — если Кушина-имоото-чан была Джинчуурики, то каким образом из неё высвободили Лиса и натравили того на селение?       «Расскажи ему о человеке с Шаринганом, который контролировал меня, — подсказал Курама. — Он не такой человек, которому выгоднее соврать. Доверять до конца не советую — сноровка шиноби, она такая, но я склонен считать, что если мы хотим добиться от него хороших отношений, то определённая информация без подробностей будет весьма кстати. А он в свою очередь поделиться с тобой секретами клана».       Неплохая задумка, согласился про себя Наруто. Он понимал, что Макото-джи-сан не направился бы в Конохагакуре, поэтому данный момент юноша хотел заранее обсудить с Джирайей или Итачи. Они могли посоветовать что-то.        — Что же, тогда пошли? — предложил Нагато.        — Я деактивирую барьер для ваших спутников, — ответил новый знакомый. — Если они почувствует вашу чакру, то сами найдут дорогу. Они отдохнут немного, и обстановка будет непринуждённой. Но, как мне кажется, им самим интересно узнать об истории союзника Листа, узнать настоящую правду, а не ту фальшивую перепись, которую преподносят в Академиях.       И Макото направился прочь. ***       В густом тумане ничего не было видно, пока очертания острова не обретали чёткий облик. Джирайя, первый заметивший остров, позвал остальных. Их судно приплыло в бухту заброшенного селения.       Здесь было тихо. Издалека казалось, что деревня всё ещё спит, но в нисходившей дымке тумана Джирайя едва мог разглядеть прибрежные здания, прогнившие баржи, лодки, — приблизившись к берегу, саннин отметил, что кто-то пытался бежать, чему свидетельствовали останки, лежавшие на дне лодок, пришвартованные к полумостикам.        — Здесь жутко, — призналась Конан, как только сошла на каменную брусчатку. Женщина осмотрелась по сторонам, пытаясь обнаружить Наруто или Нагато. Яхико, просканировав местность, предупредил, что поблизости никого из них не было. Зато был третий, чья чакра отличалась, Фууме показалось, что это был не человек, а привидение, охранявший остров и отпугивающий чужестранцев.        — И куда направимся? — спросил Кисаме, размахивая Самехадой от нетерпения и оглядываясь по сторонам.        — Судя по всему, Наруто и Нагато наткнулась на кого-то постороннего и рассказали о нас. Или же они попали в хорошее Гендзюцу, благодаря которому посторонний узнал о нас и сейчас заманивает в ловушку, будьте начеку, — Яхико невольно покраснел — он сам не верил в предположения, но закалка шиноби требовала больше бдительности.        — Это логично, но зачем? — спросил Хошигаке.        — Может, он преследует какие-то цели? — предположил Джирайя. — Но смысл — если это так, то он бы не держал барьер, а пропускал всякого чужака и пытал до потери сознания.       В неловком молчании они шли через первый попавшийся проулок. Узушиогакуре казалась другой, не такой, какую её описывало старшее поколение. Узушиогакуре напоминало портовый городок.       Яхико несколько раз проверил улочки, тупики, чтобы определить местоположение обоих Узумаки. Они ушли недалеко, но здесь творилось нечто, что мешало сосредоточить чакру. Это походило на самозащиту деревни, что заставляло предположить, что у деревни существовало собственное самосознание.       Мужчина улыбнулся собственным мыслям, но оставить в стороне это предположение он не мог.        — Этого просто не может быть, — хмыкнул он.        — Ты о чём? — спросила Конан, посмотрев на товарища.        — Да так, появились кое-какие мысли, но они слишком… абсурдные… — с неохотой ответил Яхико. — Я не могу определить, где находятся Наруто и Нагато, что-то мешает нормально управлять чакрой. И что-то дёргает меня сказать, что у деревни есть своё сознание, которое мешает этому делу.        — А, это вы те самые спутники, которые прибыли сюда с тем парнем в оранжевом костюме и ещё одним Узумаки? — сбоку из-за угла вышел мужчина с красными волосами. — Джирайя-сама, Итачи, Кисаме?..        — Всё верно, — перевели взгляды друг с другом Джирайя и Итачи. Оба они не понимали, почему Наруто с Нагато так быстро сдались, но у Узумаки, но Ичизоку была такая особенность — откровенность на откровенность — благодаря которой совершенно незнакомый человек знал их имена…        — Не вините ваших товарищей за их расторопность, — прочитав немой вопрос на лицах шиноби, ответил незнакомец. — У Узумаки развита эмпатия, из-за чего многого от нас не скрыть. Меня зовут Макото, — после этих слов новый знакомый поклонился.       Джирайя не верил до конца — пришедший мужчина не вызывал доверия, в отличии от членов Узумаки, но Ичизоку.        — Вопрос, — начал саннин, но в ответ получил холодный взгляд.        — Не здесь, — грубо ответил Узумаки.       Саннина раздражала не грубость, а резкий поворот событий того, что все они должны следовать правилам, установленные неизвестным, даже если он хозяин деревни, статус населённого пункта Узушиогакуре потеряла ещё тогда, когда другие деревни устраивали на набеги. Этот факт добавлял несколько дополнительных вопросов: почему, если Узумаки, но Ичизоку славился огромным запасом чакры и неимоверной силой, то многие бежали, трусливо спасая шкуру? Почти весь мир был в курсе, Узумаки, но Ичизоку самый сильнейший клан из всех когда-либо существовавших. ***       В каморке, где остановились Нагато и Наруто, поддувало. Здесь не было дверей, а стёкла из окон выбило ещё со времен той резни. Нагато осматривался по сторонам и гадал, почему нельзя было перебраться из этого места в другое — более светлое, более тёплое, и в то место, где можно было бы получить работу и деньги.        — Нагато-нии-сан? — обратился после продолжительной тишины Наруто. — Ты считаешь, что сказанное Макото-джи-саном правда?       Джинчуурики с детства мечтал о семье: тёплой, крепкой, с братьями и сёстрами. Карин и Нагато — это одно, но Макото — это не «совсем другое дело»; если он был старшим братом его матери Кушины, то этот человек — по-настоящему родная кровь и самый близкий человек, даже ближе чем Джирайя-джи-джи-сан.        — Всё может быть, — флегматично отозвался старший соклановец. — Но я не могу верить на слово — потому что если он и приходится тебе родственником, то для меня он — простой соклановец, не более.        — То есть, согласно твоей логике, я тоже просто человек — родственник по крови? — спросил Наруто.       На этот вопрос сложно дать однозначный ответ. Если сравнивать Нагато и Наруто — то они разные люди, но у Нагато с самого рождения были родители, в то время, как Наруто не знал, что значит семья, чем она так ценна. Для молодого Джинчуурики был ценен каждый, кто встретился на его пути, благодаря кому он поменялся или тех, чьё мировоззрение он поменял. Это было одновременно и плюсом, и недостатком. Из-за собственной наивности Наруто не до конца понимал, что значат истинные ощущения, а что инстинкт и привязанность.       Наруто стоило открыть глаза на правду из лучших побуждений. От Нагато не укрылся рассеянный взгляд Наруто — юноша впервые столкнулся с такой ситуацией, но он не глупый, поймёт однажды и отметит для себя, что важно, а что стоит на втором плане. Слова Джинчуурики всегда звучали несколько наивно, но это можно объяснить тем, что подросток восполнял недостаток любви и внимания.       Макото не приходил, но Наруто почувствовал, что остальные смогли достичь порта деревни — Какаши-сенсей, Джирайя-джи-джи-сан… Вместе с Макото они шли к ним, и подросток выдохнул, прикрыв глаза.        — Они целы, — сообщил он Нагато.       Старший соклановец улыбнулся, но не расслаблялся. Нечто, напоминавшее паранойю, временами одолевало мысли, строило теории, связанные с тёмными тайнами селения.        — Мы пришли, — в небольшую каморку протиснулась грузная фигура Джирайи.       Наруто и Нагато подняли взгляды.        — Джи-джи-сан! — обратился к шиноби Джинчуурики, а после похлопал рядом, приглашая сесть. Старик уселся рядом с крестником, после чего остальные участники экспедиции расселись на оставшиеся места. Макото сел поодаль, но напротив всех.        — Я хочу бы извиниться за недостаточное гостеприимство, — сказал Макото. — Деревню с тех самых времён позабыли. Может, великая пятёрка деревень не в курсе, но когда на Узушиогакуре напали, наши союзники — шиноби Конохагакуре, которые должны были прийти на помощь, не отреагировали на это. Наш клан хоть и был сильным, у него были слабые места.        — И что же являлось вашими слабыми местами? — спросил Яхико.        — Деревня наша была торговым узлом, несколько торговых путей открывались ранним утром, — ответил Макото, а после опустил глаза, сжав ткань бриджей. — Мы жили обособленно, из внешнего мира новости узнавали от тех же самых торговцев. Наш Каге — да, у нас была своя система со своим главой деревни — узнал раньше времени, а затем сообщил нам о тяжёлом положении в мире шиноби и отправился на саммит Каге, чтобы заручиться поддержкой. Это было тогда, когда Хирузен Сарутоби только-только вступил на пост правителя; после возвращения Узукаге, мои родители — как приближённые — заметили, что наш правитель переменился.        — Что это были за перемены? — не веря всему этому, спросил Джирайя.        — Когда родители оставались наедине, то любили обсуждать всё то, что наблюдали в течение дня и анализировать происходившее, — ответил Макото. — В тот день их голоса были совершенно другими, казалось, что они оба опечалены. Я не помню, но, кажется они говорили о договоре Конохагакуре, который получился, но в то же время были несколько условий, который не устроили нашего Узумаке и де-факто сотрудничество не получилось сформировать до конца. Сейчас, спустя время я мог бы предположить, что причина этому, — война, из которой Лист не мог выбраться.        — Это правда, — ответил старик. — И честно, сам я был не в курсе такого положения — я о договоре с Узушиогакуре.        — В то время мало кто об этом знал, — пожал плечами красноволосый. — Понятное дело, что Хокаге не стал говорить никому об этом деле. Да и своих ресурсов не всегда хватало. Своими действиями Сарутоби-сама терял авторитет — ведь Узумаки не столько человеческие ресурсы, сколько кладезь полезного и весьма ценного опыта.        — Для него каждый человек — боевая единица, не больше, — с горечью отметил Джирайя.        — Вот оно как, — Макото не удивился. — Тогда всё становится на свои места. Хирузену показалось, что он получит выгоду, если подставить под удар своего союзника Но Узукаге был готов к этому и заранее предупредил тех, кто не был в состоянии бежать — беременные, старики, шиноби-калеки. Были те, кто держался, но в последнюю секунду сделали ноги.       Чем больше информации всплывало, тем больше анализировал Итачи. Дело не в пересказанной истории в Академии; дело крылось в приоритете ценностей и мировоззрении. Для Хирузена основным приоритетом выступали военные действия и результата, противоречащие с маской доброго старика. Именно он приказал Итачи вырезать поголовно всех членов Учиха, но Ичизоку только из-за справедливости. Учиха вызывали в ночь Лиса, но после этой ночи всё пошло наперекосяк, и отношение к этому клану подорвалось кардинально.       Итачи наблюдал за происходящим со всех ракурсов: тоо-сан сталкивался с недовольными минами соклановцев, выражения которых часто пугали маленького Саске. Тот никогда не уставал спрашивать, чего они забыли и почему они донимали тоо-сана?        — Понимаешь, — задумчиво тянул резину старший брат. — Мы живём в очень непростом мире. И одно событие повлияло на нас и деревню, в которой мы проживаем. Некоторые не считаются с тем, что мы обычные люди и у нас есть право жить в деревне и во всём мире.        — Тогда я им всем покажу, чего мы стоим! — с энтузиазмом отозвался Саске.       Разговор всплыл в памяти некстати, но неожиданно. Пока на Итачи никто не обращал внимание — Джирайя вёл разговор с Узумаки, который по великой случайности приходился Наруто родным дядей.        — И ты помнишь то время, когда Кушину насильно уводили в другую деревню? — тон, которым саннин ставил вопросы, отдавался болью, так как в этот момент верх брали чувства и воспоминания. Старик видел, что на реплику Макото усмехнулся, а потом на его лице появлялась маска грусти.        — Всё верно, — ответил он. — Шиноби Конохагакуре видели в нас только сосуды для Девятихвостого, а на чувства было наплевать. Они не пришли спасти мою сестру, когда кто-то вырвал Лиса из неё, ослабив её, и бросив на произвол судьбы, как ненужную игрушку. А рождение у имоото-чан сына, которому нужна была родительская любовь и забота, а не ненависть и унижение, об этом не подумали, да?       Его переполняла злость, Наруто чувствовал. Эти ощущения были знакомы с детства, когда жители Конохагакуре травили и игнорировали его. В случае с Макото и выпавшее на его долю бремя — это не столько объяснимо, это открывало глаза на многие вещи. И меняло с головы до ног мнение о Хокаге.       Лицо Макото оставалось злым и потерянным. Ему внезапно на голову свалился он, Наруто Узумаки. С другой стороны, странно ощущать себя единственным человеком, чьи волосы не красного цвета от рождения, на что Джинчуурики нервно смеялся в кулак.        — Это печально слышать от тебя, Макото-кун, — ответил саннин. — Я даже об этом не знал, хоть сенсей и признал нас по силе, поставив в один ряд с ним.        — Хирузен Сарутоби был вашим наставником? — удивился красноволосый. — Тогда тем более странно.        — Он был не только сенсеем, — мрачно ответил Джирайя. — Какое-то время я его считал тоо-саном, потому что вёл иногда как отец; давал дельные советы, рассказывал про похождения в военных походах, — саннин неловко почесал щёку. — Но это всего лишь детские воспоминания, когда Хирузен-сенсей только-только начал обучать нас.       Макото мрачно посмотрел в ноги. Он не догадывался, что долгие годы для своего народа этот старик когда-нибудь раскроется отрицательной фигурой, но посмертно. Это был его выигрышный козырь — раньше времени не обвинят, не заключат под стражу; у старика было преимущество прикрывать свою пятую точку. А если это правда, то какие испытания тогда выпали на долю Наруто?        — Скажу так, — словно прочитав мысли, ответил Наруто. — Этот старик пытался быть добрым, но свои амбиции он не скрывал.       Макото покосился на племянника — Наруто жил в Конохагакуре под покровительством чужого человека, в кругу ненавидящих людей, — сейчас перед ним находится человек, в сердце которого не проросло семя ненависти; Джинчуурики улыбался несмотря ни на что. А Макото, наоборот, ненавидел всеми фибрами души эту деревню. И за то, что шиноби забрали сестру, и за то, что обрекли племянника на такие страдания.        — Почему вы не предприняли ничего, чтобы… спасти Наруто от всего шквала, что обрушилось на него? — спросил красноволосый, прекрасно осознавая, что он не только не принимал участия, но и ничего не сделал, чтобы сблизиться с единственным родственником. А что с остальными? Скорее всего, их не подпускали к ребёнку, о котором надо заботиться.       Джирайя вспомнил давний разговор с Цунаде, о намерении старейшин привязать Наруто к рядам АНБУ «НЕ». О том, что Данзо имел зуб привлечение Наруто к его стороне; и чтобы Джинчуурики превратился в козырное — де-факто машину для убийства — оружие. Саннин не раз отмечал, что принцесса Сенджу имела собственное мнение насчёт отношения к Джинчуурики — этому научила её баа-сан, Мито-сама. И именно на примере красноволосой баа-сан Цунаде усвоила для себя важный урок — если что-то пойдёт против Джинчуурики, то она непременно должна защищать его права.       Та миссия, на которой погиб Дан Като… Жабий мудрец, сопоставив некоторые факты, пришёл к выводу, что смерть возлюбленного подруги имела свою выгоду. С его смертью Цунаде под давлением покинула деревню, а пришедшая Кушина, которую сделали второй Джинчуурики Девятихвостого, осталась без защиты. Девочка выживала самостоятельно, что пошло ей на пользу…        — Джи-джи-сан? — обратился к саннину Наруто, положив руку на плечо. — Всё хорошо?        — Д-да, — протянул старик. — Я кое о чём подумал…        — Не поделитесь, если не секрет? — спросил Макото, склонив голову набок.        — О всё том же Хирузене-сенсее, — грустно ответил шиноби. — О том, что его планы — это большая система, которую он прокручивал годами.        — Оу, — выдохнули все.        — Это объясняет некоторые… моменты, — кивнул Итачи.        — И что будем делать дальше? — спросил Яхико.        — По-хорошему отправиться в Конохагакуре, — ответил Джирайя. — И доложить Цунаде-сама о том, что мы нашли ещё одного Узумаки. Но Макото-кун, я понимаю, не сможет сразу принять решение, хоть оно необходимо.       Саннину пришлось поведать совершенно незнакомому человеку все подробности, чтобы принудить красноволосого к немедленному решению. Слушая это, Макото ужасался и не понимал всего. Самое странное из всего этого оказался союз Акацуки с Биджуу. Для чего это нужно было и возможно ли это было?       Оказалось, что возможно. Процесс при этом странный, сложный, структурированный. Даже описываемые процессы Наруто рассказывал с дрожью. О неприятных ощущениях речи не шло, тут шла речь о столкновение с неизвестностью. И то, что Акацуки открылись с совершенно другой стороны, от которого в шоке были даже Джирайя и Какаши. И люди, собирающие Биджуу — другие люди с иными ценностными ориентирами.        — И каковы дальнейшие планы? — спросил Макото.        — Нам надо помочь Наруто подготовиться к возможному бою, о котором упоминал тот наследник Рикудо, — ответил Итачи. — Проблема в том, что ни Наруто, ни Нагато не владеют всем тем наследием, которые владели их матери. Поэтому нам нужно что-то отыскать, что могло бы дать ему… дополнительные знания.       В этих словах Макото словно услышал клик о помощи и осторожно спросил:        — А если я стану наставником для Наруто? Я член Узумаки, но Ичизоку, у меня есть определённые знания, которые недоступны людям из постороннего окружения…       Наруто поднял голову — в глазах джи-сана засияли отчаяние и надежда на то, что о нём не забудут. Макото бросил короткий взгляд на племянника, мимолётно улыбнулся.        — А что именно ты подразумеваешь под знаниями, «которые недоступны людям из постороннего окружения»? — спросил Яхико, переглянувшись с Джирайей-сенсеем.        — Давайте разложим всё по полочкам, — предложил красноволосый. — Итачи Учиха принадлежал к клану Учиха, что априори логично. Будь он даже полукровкой — он всё равно принадлежит к Учиха, но Ичизоку. И полукровка он или нет ему всё равно рано или поздно должны открыться те секреты, которые могут передаваться только «внутри своих». Вы понимаете теперь, к чему клоню я?        — Теперь да, — кивнул Фуума. — Ну как, мы направимся в Конохагакуре?       Макото не хотелось покидать территорию родного селения, но разобраться во всём, упущенное за многие годы, стоило. Но если Макото покинет деревню, то селение само впадёт в небытие, оставаясь в рассказах прошлого, в истории отношений между Конохагакуре и Узушиогакуре…        — Да, — на этом моменте определился дальнейший путь нового члена Узумаки, но Ичизоку… ***       Цунаде потерла виски от усталости. Команда Сакуры и Саске, который официально примкнул к их отряду, недавно вернулась с миссии по ликвидации и поимке опасных преступников-кукол, после чего был предоставлен отчёт. Сенджу отпустила их, а после наедине со своими мыслями обдумывала свалившиеся вопросы. Данзо и старейшины убиты.        — Цунаде-сама, я могу войти? — в кабинет заглянула Карин, одетая в медицинский костюм.       Женщина подняла голову и кивнула девочке.        — Ты что-то хотела спросить, Карин? — в голосе Сенджу улавливалась сталь, холод и безразличие. — Или тебя прислала Шизуне?       О разговоре с Шизуне и о том, что стало темой для разговора Карин тоже знала — Като привлекла её к судебно-медицинскому процессу — это было полезно для наработки рук, и для возможности повыситься в ранге, что давало дополнительные возможности.        — Я здесь по поводу секретного дела, — неуверенно ответила Карин.        — Говори, — холодно ответила Хокаге.        — Шизуне-семпай говорила вам, что голову отрубили уже после их смерти? — спросила красноволосая, сверяясь с отчётами. — Так вот, оказывается, им отрубили голову резким и точным ударом — если судить по траектории движения, мотив был личным…       Сенджу хмыкнула — был определённый список людей, имевшие зуб на Данзо, старейшин и на Сандайме Хокаге. Мито-обаа-сама не раз предупреждала быть осторожной с этим человеком; Цунаде тихо смотрела в глаза красноволосой бабушки, на её прищур в раскосые глаза Сарутоби и на устраиваемую им собственную политику. После смерти Хаширамы и Тобирамы политика братьев Сенджу рушилась, и разрабатываемая система Хирузена только усугубляло этот хаос, став бомбой замедленного действия. И то, что приходилось разгребать сейчас, стоило поблагодарить сенсея и старческий маразм.        — Личное, говоришь? — задумчиво произнесла Хокаге. — Что ты хочешь этим сказать?        — Шизуне-сан сказала, что разрез на шее — это следствие того, что убийца расправился с Хомура-сама и Кохару-сама жестоко, точил на них злость годами, — пояснила Узумаки. — Тот, кто давно хотел и желал смерти этим троим.       Цунаде закусила губу — это мог быть тот, кому сильнее всего старейшины и Данзо насолили. Наруто один из них, но у него есть алиби. Комплекс тренировок выводил всю дурь, которая могла бы сформироваться по мере взросления. Узумаки сам пришёл к выводу, что расправляться грубой силой — не выход. Для Джинчуурики находить правильные слова для разрешения проблем — это тот путь к правильным результатам. Получается…        — Мы рассмотрели версию, что возможно тому, кто убил старейшин, пришлось в своё время лицезреть убийство или посредством манипуляции этих стариков их руками были убиты члены Учиха, но Ичизоку, — ответила Карин. — Получается, убийство — это ответ на резню клана.        — Хм, — протянула Цунаде. В молодости старейшины были одни из первоклассных шиноби, которые убивали направо и налево всех подряд. Но в их почётном возрасте они не могли так активно передвигаться, не то, что уворачиваться от полёта кунаев и сюрикенов.        — Я кажется знаю, кто убил их, — решительно ответила Хокаге, несмотря на сковавшее её тело дрожь. Она долго рассматривала этот вариант, откладывая до последнего. — Это Обито Учиха… ***       Когда Карин стала ученицей Цунаде, то она не подозревала, что Хокаге будет давать такие… поручения. Отчасти это касалось дел предыдущего правителя — Хирузена Сарутоби, на деятельность которого Сенджу ворчала и сжимала руки под столом, да и частично о подробностях в делах сенсея женщина не делилась. Девушка слышала о том, каким подонком был старик, но на людях Цунаде ни с кем не делилась. Однако, ей хотелось наведаться к кому-то, посоветоваться, а после заняться перестройкой системы.       Прожившая в Кусагакуре, Карин Узумаки осознала, что в мире не может быть людей, которые по-настоящему приютили бы её. Тот мужчина, забиравший её мать с раннего утра, относился к ним пренебрежительно, словно они были не людьми. В тот день, когда пришёл мужчина — без каа-сан — Карин трясло.       Когда девочку приняли в Конохагакуре в ряды шиноби, то первое время девочке пришлось нелегко в плане адаптации: люди селения не смотрели на неё как на незнакомку, от которой исходит множество бед, не шарахались от необычного цвета волос. В этой деревне никто не выражал злость. Все улыбались.       В квартале Яманака, но Ичизоку была цветочная лавка, в которую Узумаки иногда заглядывала. Ино, на которую частенько оставляли магазинчик, приметила частого гостя и после некоторых раздумий пришла к выводу, что девочке нужна подружка. Разговорившись с новой знакомой, Ино узнала много нового — о прирождённых способностях Карин, о её хобби составлять икебаны, что было любимым хобби у Яманака. Девочки обменялись своими знаниями, даже составили совместный букет, выставив на витрину в знак дружбы и привлечения новых клиентов.       Сакура после выздоровления не раз проходила мимо лавки подруги-соперницы и положительно отнеслась к затее. Она считала, что для Карин такой способ адаптации - полезная и уместная практика. Не всё же время выполнять миссии и работать в госпитале.       Затем девушке пришла мысль обратиться к бывшему сенсею и, поговорив с ней, убедила, что девочка нуждается в твёрдой руке и правильном развитии талантов. Сенджу, поразмыслив и взвесив все приоритеты и потенциалы, позвала Узумаки на посвящение в ученики. Присутствовали на данной церемонии Шизуне, ставшая кохаем, и Сакура, которая поддерживала напуганную девочку.       Сейчас сталкиваясь с такими делами, девушка невольно вздрогнула — правителям деревень великой Пятёрки порой попадались самые непредсказуемые события, клеймившиеся печатью «Засекречено». И раз Цунаде раскрывала такие тайны — то это что-то да значило. Узумаки доверяли такое.       Девушка свернула за угол, обдумывая мелкие детали. Помощник Сандайме Хокаге — Данзо Шимура — проворачивал собственную подпольную деятельность, что дало возможность создать отдельную организацию АНБУ «НЕ». Хирузен Сарутоби спонсировал товарища и благополучно закрывал на это глаза. А когда дело дошло до убийства, то подчинённые Данзо разбежались по всей территории страны Огня. Кого-то убили, кого-то привели обратно в деревню и отвели к Ибики Морино и Иноичи Яманака.       Когда всё разрешилось, пришла другая беда — Джирайя, друг и сокомандник Цунаде-сама, рассказывал о тренировках и продвижениях Наруто. Саннин отметил, что все знания, которые взрослые передали Джинчуурики, иссякли, стоило найти новый очаг, нечто, что не дало бы расслабиться. Цунаде между делом рассказала ей и Шизуне о том, что команда направилась в сторону Узушиогакуре. Деревня, которая была исторической родиной её матери и клана, к которому обе принадлежали.        — Я прошу прощения, — однажды обратилась к правительнице девушка. — Но раз уж Наруто отправился на родину своей матери, то может и мне имеет смысл отправиться туда?        — Пока не стоит, — отрицательно ответила Сенджу. — Мы сами не знаем, когда они вернутся, а если вернутся, то Наруто может и расскажет тебе что-то.        — Насколько я понимаю, Наруто специализируется на атакующих техниках и Фуиндзюцу? — спросила Карин. — А вы не в курсе, были ли в клане люди, которые целиком и полностью специализировались на Ирьёдзюцу?       Цунаде закусила губу, обдумывая слова. Годайме помнила, её обаа-сан  обучала внучку многим приёмам и основам своего клана. Благодаря приёмам обоих кланов — Сенджу и Узумаки - Цунаде использовала уникальную технику с большим уклоном на техники Узумаки, но Ичизоку — каа-сан Цунаде как и Мито происходила из этого клана. Мито постаралась найти для сына чистокровную Узумаки, чтобы сохранить больше черт её клана, чем клан к которому принадлежал Хаширама и её сын.        — Сложно ответить, — сказала Цунаде. — Моя баа-сан происходила из этого клана и большую часть тренировок разрабатывала она. Большинство дзюцу я беру из комплекса тех тренировок, потому что это вбили мне в подкорку мозга настолько, что я применяю их на автомате. А насчёт Ирьёдзюцу — видишь этот ромбик на моём лбу? — женщина указала на на приметное пятнышко. — Это заслуга моей баа-сан, и это лечащее дзюцу.        — И что для этого нужно сделать? — спросила Карин.        — Ну, учитывая твоё положение — большой запас чакры и принадлежность к Узумаки, но Ичизоку — то это вполне возможно, — ответила Цунаде, на что глаза девушки засияли азартным огоньком. — Но для этого требуется идеальный контроль чакры. У тебя его пока нет, но это поправимо. Поэтому я тобой займусь после возвращения Наруто — будем тренироваться, чтобы ты могла заставить поток чакры течь так, как тебе это нужно.        — Я постараюсь не разочаровать вас, Цунаде-сенсей, — импульсивно выкрикнула Карин.        — Заодно, я займусь и нашим Наруто, — прикинув что-то в голове, сказала чуть позже Сенджу. — Ему тоже это полезно будет…       Когда она вместе с девушкой пришли в морг, то на нескольких столах лежали бледные головы стариков. Линия разреза была чёткой, без зазубрин — рука владела мечом легко, но в то же время для Обито требовалось много времени, чтобы в идеале освоить навыки мечника. А дополнение Карин о том, что убийство стариков имело личный мотив, заставило Сенджу вспомнить о резне Учиха, но Ичизоку. Ведь по сути Итачи, Саске и Обито — единственные оставшиеся в живых.       На мгновение этого мальчика стало жаль. Тот едва не погиб под завалами валуна, прошёл через долгую реабилитацию, ему промыли мозги, что сформировало другое мировоззрение в некогда добром сердце.       Тогда открывался ответ на вопрос, кто виноват в нападении Девятихвостого на Конохагакуре. По неизвестным Цунаде причинам, Обито вычислил дату рождения Наруто, пробрался в деревню и, поджидая момент напал на Йондайме Хокаге и его жену, шантажируя жизнью их новорождённого ребёнка. Минато пришлось оставить Кушину, чтобы спасти Наруто, в то время как Обито, воспользовавшись моментом, освободил Биджуу. А после натравил того на Конохагакуре.        — Обито, за что же ты так обошёлся — с сенсеем, с деревней, с товарищами по команде? — задала глухой вопрос Годайме, всматриваясь в сморщенные лица старейшин. В морщинах вокруг глаз словно ощущался гнев, недовольство. Создавалось ощущение, что на самом деле старики хотели сразиться, спрятать собственные тайны, и про их дела никто ничто не узнает. Но их авантюра когда-нибудь должна была раскрыться. ***       Уже в кабинете Цунаде заперлась и обдумывала открывшиеся в последние дни факты. Обито убил старейшин, вырвал из Кушины Узумаки Лиса, напал на Конохагакуре. Было непонятно, что послужило тому причиной. Какаши упоминал, что смерть их общего товарища Рин Нохара могло бы повлиять на видение жизни Учихи только в том случае, если Обито был на месте трагедии. Хатаке поделился, что это была миссия, связанная с Трёххвостым, но Какаши рассказал вкратце, так как не помнил всех подробностей.       Суть состояла в следующем: после Третьей Мировой войны Рин Нохару похитили. Никто до поры до времени не знал, пока Какаши и Минато-сенсею не открылась страшная тайна: девочка была Джинчуурики*, и шиноби Кумогакуре похитили девочку.       И тогда Какаши послали на миссию, чтобы спасти напарницу. Задание провалилась убийством Нохары, что оставило особый отпечаток на личности обоих парней. Один впал в депрессию, второй в буквальном смысле, сошёл с ума, готовя масштабный план по возрождению своей возлюбленной.       Оставалось неясным, для каких целей Обито похитил Хвостатого и как это было связано со смертью Рин. Но узнав о том, что не он один разочарован в этом мире, объединился с самыми опасными людьми из Пятёрки Великих стран и сумел заслужить расположение и авторитет. Те нукенины, с которыми он сотрудничает, тоже преследовали свои определённые цели, суть которых они не разглашали, но раз они все вместе, значит, мир в скором времени ожидает ещё одна война; на этот раз не друг против друга, а против одного общего врага в лице предателя Конохагакуре с другими нукенинами под его командованием.        — Цунаде-сама? — раздался голос за дверью, а после стук. — Можно войти?       Голос принадлежал Сакуре, и когда она вошла в кабинет бывшей наставницы, то на лице ученицы сияла улыбка. Позади неё стояли Сен и Тору, цепочку замыкали Куро и Саске.        — Всё хорошо? — Годайме внимательно осмотрела пришедших, заметив в зелёных глазах бывшей подопечной блеск.        — Всё хорошо, — сдержанно ответил за розоволосую Саске. — Мне недавно пришло сообщение от Какаши-сенсея. Он и Наруто возвращаются в Конохагакуре. А ещё вместе с ними идёт человек, который когда-то был свидетелем резни Узумаки, но Ичизоку.       На этих словах лицо Саске словно накрыла мрачная пелена — тот был несколько обеспокоен всем этим.        — Кто же этот выходец из Узумаки, но Ичизоку? — спросила женщина.        — Какаши-сенсей сказал, что он приходится дядей Наруто, — задумчиво произнесла Сакура, на что Цунаде сжала руки на подлокотниках. — Но он информации не до конца верит, поэтому заранее попросил вас о предоставлении дополнительного медицинского обследования.        — Хм, он хочет проверенность достоверность слов? — приложив большой и указательный пальцы к подбородку, Цунаде переваривала информацию. С одной стороны выскакивала сложная задача — подготовить оборудование, комнату; подготовить документы и остальные вещи. Второе касалось допроса. Цунаде не хотела разжигать новый конфликт, но пока не выясниться всё до конца, то нельзя доверять простым словам. Только банальные доказательства…