Путь Шиноби

      Миссия отлова последователей Данзо Сакура Харуно сравнила с возвращением к прошлому. За это время Тору Огава рассказывал такое, от чего обычных людей могло бы бросить в дрожь или вызвать рвотные позывы. Напарник очень много знал и умел рассказывать так, что пересказанная история не казалась витиеватой и занудной лекцией.       По окончании миссии Сакура с командой привела к Иноичи и Ибики всех, кого удалось поймать. Команда следила за поведением подопечных, пока Ибики регистрировал и заводил дело на каждого: спрашивал кодовое имя, возраст, возраст поступления на службу к Данзо; шиноби отвечали неохотно, вяло, а кто-то пытался покончить с жизнью, выхватывая из подсумки кунаи и проводя лезвием по шее, прямо по сонной артерии.        — Можете идти и доложить Цунаде-сама, — ответил мозгоправщик, пересчитав заключнных поголовно.        — Благодарю, — сдержанно ответила Куро. — Пошли! ***       После отчёта Хокаге отправила отдыхать всех, но Сакуру попросила остаться. Девушка кивнула напарникам в знак того, что скоро к ним присоединится, и повернулась к сенсею, ожидая дальнейших действий.       Цунаде мимолётно опустила взгляд в пол. Основную задачу ребята выполнили, оставалось уладить мелкие формальности.        — Как ты себя чувствуешь? — спросила женщина, посмотрев в глаза Харуно.        — Всё хорошо, — холодно ответила Сакура. В глазах сверкнуло недоразумение и раздражение, потому что к ней до сих пор относились как к маленькому ребёнку. Она прошла дополнительную реабилитацию, показав себя примерным человеком, выполняющий любые просьбы и приказы, руководствуясь не только долгом шиноби, но и собственными ощущениями.       По каким-то отдельным моментам девушка всё-таки советовалась — с Саске, с сокомандниками, с товарищами из Академии. Ино, участвовавшая в поисках Сакуры, часто приглашала подругу в магазин: помочь, поболтать о мелочах. В девичьих рассказах участвовала Карин.        — Вы что-то хотели спросить, Цунаде-сама?       Женщина молчала, словно потеряла все мысли, которые хотела озвучить. Сакура нетерпеливо скрестила руки на груди, ожидая хоть какого-то ответа.        — Мне кажется, мы напрасно теряем время, — резко произнесла девушка, нахмурившись. — Вместо того, чтобы отпустить меня, вы дежите меня и ждёте момента чуда. Цунаде-сенсей, напомню вам, чудес не бывает, а если такое что-то происходит, то это простая случайность. Раньше я была слишком наивной, но теперь понимаю и осознаю, что в жизни маленькие радости — пустая и бесполезная трата времени. Смерть человека — важная составляющая нашей жизни. Без ощущения смерти мы не укрепляем дух.       Цунаде посмотрела на Сакуру. Раньше в ученице она видела детскую наивность, небольшой испуг, но желание и решимость казались живыми. Теперь перед Хокаге стоял другой человек: без эмоций, лишённый желания жить; ни этого ли на самом деле добивался Данзо, когда взял к себе девочку? Он знал, что девочка когда-то находилась под крылом Какаши Хатаке, в команде с Джинчуурики. Данный факт мог принести бы свою выгоду, чтобы подобраться к Джинчуурики поближе и убить его; или завербовать того как оружие.        — Я не считаю, что наше с тобой молчание — пустая и бесполезная трата времени, — призналась Сенджу. — Но многие вещи заставляют посмотреть на ситуацию с другой стороны. Смерть Данзо…        — Смерть Данзо в прошлом, — хмыкнула Харуно. — И раз он мёртв и никому не несёт вреда и не мешает, то можно спать спокойно. Прекратите накручивать себя и жалеть — это вам не к лицу! Или же на вас так повлияла смерть вашего жениха, что вы стали слишком сентиментальными!       А вот здесь ты не права, мысленно произнесла Хокаге: после смерти Дана Цунаде почти замкнулась в себе, свернулась в защитный кокон и пообещала никогда не зацикливаться на отношениях. Джирайя, который снова и снова предлагал руку и сердце, Цунаде нравился, но она поставила крест на их романтические, или так и не осуществившемся брачным отношениям.       Встреча с Наруто и их совместный бой с Орочимару и его помощником Кабуто… Цунаде словно глотнула и ощутила вкус к жизни и пришла в Конохагакуре с новыми мыслями. И это была не грубая, замкнутая и потерянная женщина, цель жизни которой было обыграть как можно больше людей в игральных домах и заработать достаточно на тихую и спокойную старость.       Джирайя знал, кого лучше поставить в качестве нового правителя, но не ожидал, что бывают дни, когда всё идёт по наклонной. Перед Цунаде стояла её копия в юности — пусть и помладше, но Сакура на несколько секунд вернула её в прошлое. В то время Цунаде вместе с Шизуне ушла из деревни, проклиная всех и всё: от сенсея до кланов родителей, в том числе и Мито-баа-сан, запомнившейся старушкой со сморщенным лицом, но серьёзным взглядом. Она частично заменила Цунаде её родителей, которые выбирались на миссии. Времена выдались беспокойными, и деревни вот-вот готовы были объявить друг другу войны, но пока что обходились внутренними междоусобицами.        — Возвращайся к себе, — хмуро произнесла Цунаде, обдумывая, что в следующий раз она скажет.       Сакура исчезла с хлопком.       А Цунаде долго сидела, всматриваясь в деревянный стол со своими мыслями. ***       Саске встретил Сакуру возле озера в парке. Девушка сидела спиной к дорожкам, а потому сначала не заметила, как к ней кто-то подобрался. Девушка закусила губу, когда Учиха коснулся её плеча.        — Ты что-то хотел, Саске-кун? — холодно, почти жёстко отозвалась Харуно.       Манера говорить напомнила Саске Итачи. Временами он также вёл себя, но в отличии от Сакуры принимал обстоятельства с пониманием. Взвешивая слабые и сильные стороны, Итачи анализировал, как из ситуации лучше выбираться, ведь от этого зависела чья-то жизнь. Одного раза ему хватило навсегда, и Учиха-старший больше не намеревался повторять ошибки.       Что касалось Сакуры, то она слишком многое неправильно поняла и считала себя жертвой обстоятельств.        — Цунаде-сама просила тебя остаться, — напомнил Учиха. — О чём вы разговаривали?        — Какая тебе разница? — резко огрызнулась девушка. — Поговорили и поговорили, а о чём — это уже тебя не должно не касаться.        — Мы состояли в одной команде, — ответил Саске. — И да, возможно у нас после этого складывались на самые хорошие отношения, но я понимаю, когда нужно позаботиться о ком-то. И если ты сейчас ответишь мне тем, что ничья забота тебе не нужна, то глубоко ошибаешься. Куро-сенпай мне поведала о том, как боролась за твою жизнь, когда тебя нашли израненную, а в организме почти отсутствовали вода и кровь. А теперь скажи мне, ты хочешь раз и навсегда послать чувства тех, кто искал и выхаживал тебя? Да как ты смеешь после этого зваться шиноби Конохагакуре?       Сакура хотела возразить ему — тот тоже предал лучшего друга и оставил деревню, уйдя к саннину-отступнику. Девушка вдохнула побольше воздуха, но замерла на полуслове: Саске вовремя остановили, объяснили ситуацию и оставили одного с собственными мыслями «на подумать» — с ним дополнительно занимались, прокручивая одно и то же событие раз за разом; временами Учиха казалось, что его хотят довести до безумия, но принимал такие действия как должное, как один из этапов принятия самого себя и осознание поступков.       Сакура продолжала смотреть в поверхность озера. В серой глади отражались её и Саске головы. С того момента прошло не очень много времени, и характер Сакуры поменялся не в лучшую сторону. Постоянные тренировки и миссии совсем извели девушку морально, Сакура недосыпала. А если получалось, то совсем недолго. Короткие розовые волосы, которые девочкой она отстригла на этапе чуунина, отрасли — иногда Харуно завязывала их в хвостик, чтобы выглядеть менее неряшливо. Но взгляд говорил обратное: ею не занимались, несмотря на то, что Цунаде предпринимала несколько попыток, Сакура словно выстраивала целую стену, брешь в которой невозможно было пробить. Приобретённая чёрствость совсем не шла к лицу. Подобного рода испытания часто доводили до недосыпа, а недосып вёл к раздражению.       Что касалось Саске, то в отличии от напарницы посвежел и похорошел. Бледное лицо чуть загорело, взгляд немного оттаял, а на губах чаще появлялась улыбка. Благодаря комплексным тренировкам Орочимару, юноша вырос в плечах, что отмечалось в слишком обтягивающей одежде.        — Саске-сан! — до их ушей донёсся голос Юкимару, спешивший к пирсу. Некогда длинные волосы, мальчишка остриг — точнее, постаралась Карин, аргументируя тем, что мальчик выглядит более презентабельно. Ещё такое решение обуславливалось тем, что для некоторых анализов, которые проводились повторно, нужны были генные материалы — не только кровь и молча, но и волосы, вследствие чего на смену длинным волосам пришли оборванные пряди, и Карин решила, что Юкимару нужен новый образ, чтобы было аккуратно.       Проблемы со здоровьем оказалась частично правдой, но исправить положение можно было. Кабуто взял ситуацию в руки и занялся подготовкой, затем разработкой курса, согласовал мелкие детали с госпожой Цунаде и Орочимару, которые внесли поправки, и одобрили программу. Цунаде лично приходила в больницу, чтобы оповестить ирьёнинов об особом «пациенте», которым нужно незамедлительно заняться.       Из-за болезни Юкимару его кейракукей слегка подкосилась; Кабуто отметил, что ещё бы немного, и последствия были бы необратимы. В особое положение парнишки были вовлечены не только Якуши, но и Орочимару, и Цунаде, и Карин, и даже Саске с Сакурой. Сакура прознала об этом случайно, но тем самым немного помогала напарнице. Харуно обладала более широким кругозором, и если у Цунаде не было свободного часа, то Хокаге просила бывшую ученицу взять патронаж на новую подопечную.        — Юкимару, — облегчённо выдохнула Сакура, прикрыв глаза — разговор с Саске ненадолго отложился, и неопытный пацан в этом заслужил похвалу.        — Что-то случилось? — спросил Саске, посмотрев на подопечного сенсея.        — Тебя зовёт Кабуто-сан! — оповестил мальчишка.       Учиха чуть напрягся. Если звал Кабуто, то причины могли быть разными — от простого пересказа или отчёта в своих экспериментах до серьёзных проблем. Бдительности Саске старался не терять, поэтому кивнул мальчику, а после спросил:        — Это насчёт тех разбойников, которые мы с Сакурой отлавливали? — уточнил юноша.        — Да, — сразу ответил Юкимару. — Кабуто-сан сказал мне, что в ДНК этих подопытных кроликов обнаружены мутации, которые не только изменяли кейракукей, но и добавляло преимущества вместе с ограничениями. Вроде как шиноби обладал неограниченными возможностями обучаться любой технике, но при этом чрезмерное влечение этим вело к не самым хорошим последствиям — разрушение очага чакры, сама чакра не поддавалась контролю. Приходилось заново обучаться азам только в том случае, если шиноби осваивал техники с природными стихиями, которые не совмещались с его изначальной стихией.        — Но ведь шиноби может изучать техники всех пяти стихий, разве нет? — спросила Сакура.        — Это верно, но Юкимару сказал, что эти люди были подвержены мутации, — напомнил Саске. — И эта мутация кажется, мешала полноценно осваивать техники всех стихий. ***       Лаборатория, которую Цунаде выделила для Кабуто, находилась не в самой больнице, а в отдельном флигеле, чтобы никто не мешал работе молодого учёного, и никто из посторонних не заходил туда случайно. Это одобрил и Орочимару-сан, посчитав, что частые визиты к подопечному могут навлечь дополнительные проблемы, а как известно, авторитет змеиного саннина в негативном свете оставался спустя поколения.       Небольшое здание, находившееся в сторонке от больницы, почти никого не интересовало, изредка дети, гулявшие с родителями, спрашивали, что там делают, на что взрослые пожимали плечами, сами интересуясь, что там проводили, но об этом почти сразу забылось, чему все причастные лица только радовались.       Сакура, Саске и Юкимару протиснулись в полутёмный коридорчик, который вёл к комнату, где вдоль стен расположились стеллажи с книгами и свитками. Посередине поставили стол, на котором тоже кучковались листы с записями, книги, пробирки. Негромкий топот отвлёк молодого учёного, и тот поднял голову к дверям, где на пороге стоял Юкимару, позади него к дверям одходили Саске и Сакура.        — Отлично, — хлопнув ладонями, произнёс Якуши.        — Юкимару рассказал нам о твоём открытии, — с порога сказал Саске, на что учёный улыбнулся и пригласил всех к лабораторному столу.        — Помните о том, что у Данзо была… специфическая программа обучение, суть которой состояла в неограниченной возможности обучаться техникам определённых стихий у его подопечных, но есть и нюансы? Эти самые ограничения касались не только в ограничении изучений стихийных техник, Данзо накладывал на всех ментальные блоки, которые не позволяли подопечным рассказывать о его планах, — Якуши неестественно улыбнулся.        — Но это и так известно, — пожала плечами Сакура.        — Я не спорю, — ответил Кабуто. — Но некоторые эмоции всё же оставалась. Данзо хоть и оставил блоки, но подопечные боялись рассказывать, потому что начиная рассказывать тело рассказчика парализовалась, и многим такие ощущения не хотелось испытать.        — И это всё? — спросил Саске.        — Нет, — не торопился Кабуто. — Существует гипотеза, что у Данзо был план, который являлся частью одного большого грандиозного плана, но его стратегия могла бы принести не самые лучшие последствия, от которых страдали бы не одни мы.        — Что за последствия? — спросила Сакура. — Это не касается звания Хокаге?        — В том числе и это, — кивнул Кабуто.       Сакура и Саске знали эту историю поверхностно, со слов Какши-сенсея. Сам Хатаке вспоминал это с неприязнью, словно на него самого пытались наложить похожий ментальный блок. Служба у такого человека накладывала особый след, от подробностей которого бросало в дрожь. Реакция Цунаде на подробности, звучавшие из уст джоуннина, характеризовало Данзо, как мразь, манипулятор, которому наплевать на всё и всех, и этот человек пойдёт на любые меры, чтобы добиться нужной для него самого цели. Чтобы не он подстроился под этот мир, а мир преклонился на колени.        — И что говорит Цунаде-сама? — спросил Саске.        — Она предполагала, что всё так и будет, — ответил учёный. — Но мы подождём Джирайю-сама, потому что в годы путешествия тот часто наталкивался на подпольные организации Данзо. У Орочимару-сама были тернии, которые мешали их оптимальному взаимодействию.Они разделяли один и тот же путь, но у Орочимару-сама оставались остатки разума и спустя время разорвал с Данзо все связи и ушёл создавать собственный бизнес.       Саске был в шоке от такого ответа; и дело не в пути шиноби, который когда-то выбрал наставник — дело касалось личного выбора. Кто-то считал, что правильнее закрыть все эмоции внутри себя, идти дальше, убивая всех на пути; кому-то удавалось находить баланс между миром и войной.       Анализируя это, Сакура терялась в размышлениях, которым можно было бы верить. Если бы она не попала в команду Куро и Сен, что было бы тогда, удалось ли бы это избежать тогда? И, не оказавшись под крылом этих людей, принялся бы Данзо сразу промывать девочке с розовыми очками на глазах, мозги?       Одним сценарием это не обошлось бы. Было множество путей и лазеек, через которые Сакуры сама бы выпуталась. Но в один момент она выбрала не ту лесенку, не ту лазейку, и её пришлось спасаться, после чего Харуно усвоила один очень ценный урок: никогда в жизни не совать нос в такие дебри, откуда сам не выберешься.        — И сколько нам ждать Джирайю-сама? — спросила Сакура.        — Через пару дней они вернутся, — сообщил Саске, опустив взгляд и думая о чём-то о своём. ***       Отплывая от острова, Макото долго смотрел на исчезающий в тумане силуэт селения. Его можно было понять — он впервые покидал одно место и направлялся в другое. Макото не знал об инфраструктуре и образе мыслей других селений и стран, но образ жизни отшельника заставлял напрягаться, наблюдать за происходящим первое время.       Они высадились на берегу Нами, но Куни, чтобы перекусить и отдохнуть. Макото воспринимал всё это в новинку. После ванны в горячих источниках и сытного ужина хотелось спать, но Джирайя призвал их всех на внеплановое собрание.       Ситуацией распоряжались другие люди, и Макото сквозь усталость направился в номер, где расположились Какаши Хатаке и саннин Джирайя. Участники экспедиции расселись в круг, после чего Джирайя заговорил:        — Итак, у нас образовалась не самая сложная, но и не самая приятная ситуация. И дело не в нашем новом товарище, — взгляд осторожно пробежался по напряжённому Макото. — В Конохагакуре мы сейчас не вернёмся не столько из-за отсутствия жилья для Макото-куна; Наруто живёт в комнате общежития, места мало. Но мне придётся вас покинуть, чтобы уладить вопрос, по которому меня вызвала Цунаде-сама.        — И куда мы двинемся? — спросил Макото, осмотрев остальных.        — В наше убежище, — звонко отозвался Наруто.        — И что мы там будем делать? — спросил красноволосый, воспринимая слово «убежище» как помещение, где можно избежать беды, а небольшой комплекс с многими помещениями: кухня, спальни, тренировочные площадки, ритуальные залы, даже комнаты для молитв были.       Макото рассеянно обвёл взглядом присутствующих, заметив непонимание в глазах племянника.       Его перехватил Нагато, который пояснил отдельные моменты. Макото на долгое время выпал из нормальной цивилизации, не поспевал за темпами развития всего мира. Новоиспечённый родственник рос и воспитывался не в самые мирные времена, из-за чего приходилось держать бдительность наготове. И понятие простого подземного городка путалось с бункером, внутри которого цивилисты чувствовали себя в безопасности.        — Тренироваться? — удивился Макото.        — А почему бы и нет? — пожал плечами Наруто. — Там есть все залы, подходящие на любые случаи жизни. Вот например, наш Дейдара, — юноша кивком указал на длинноволосого блондина с прикрытым на один глаз чёлкой, — больше специализируется на взрывных техниках, и ему требуется такая площадка, чтобы можно было взрывать всё, что угодно., но при этом не наносить ущерб остальным.        — Это… интересно, — прикинул про себя Макото. — А у вас не наблюдается в вашем убежище такого помещения, похожее на запечатывающие алтари; иначе говоря комната, чтобы отрабатывать и изучать запечатывающие техники?        — Есть и такое, — кивнул Джирайя, после чего повернулся к Нагато. — Верно?       Мужчина коротко кивнул.        — А библиотека? — спросил Макото. — Не хотелось бы отставать и пополнить знания, а то в последнее время приходилось руководствоваться слухами, как знаете, смерть старейшин Конохагакуре или отлов Биджуу…        — Ну приведённые тобой факты правда, — пожал плечами саннин. — Так что это не слухи, а вполне подтверждённая информация.        — А проворочення кампания этого Хокаге Хирузена Сарутоби? — нахмурился Узумаки. — Я вроде как слышал, что верхушка деревни замышляла что-то против Джинчуурики, — Макото слегка покосился на племянника. — Вы не в курсе, что двигало им, даже высказав самые незначительные и мизерные предположения?        — Прости, я ничего об этом не знаю, — покачал головой саннин.       Макото призадумался, не представляя, чему он мог бы обучить другого человека. Но потом пришло осознание, что сначала стоило проверить умение и уровень его способностей — Тайдзюцу, Ниндзюцу, Гендзюцу — насчёт последнего Макото не мог помочь, потому что у него основной упор пал на Фуиндзюцу с Тайдзюцу. В Ниндзюцу, с одной стороны, всё было хорошо, но были проблемы в изучении обычных базовых техник. Вполне возможно это был один из наследственных минусов, а возможно, из-за изучения многими поколениями печатей и запечатыващих техник, и предрасположенность к Ниндзюцу сбавила обороты, потенциал невольно утихал. Однако присутствовал ещ один немаловажный факт — кейракукей после того как Наруто стал Джинчуурики, сбилась, осваивать техники приходилось с двойным упорством. Удивительно, что в свои четырнадцать или пятнадцать лет племянник добился таких успехов!       «Ты бы им гордилась, имоо-чан!» — улыбнулся про себя Макото.       Наруто посмотрел на дядю и осторожно спросил:        — Что-то не так?        — Да всё нормально, — махнул рукой красноволосый. — Просто, я не в курсе, какой жизнью жили мои сёстры — Хошими и Кушина. Но, если о жизни Кушины-имото-чан мне более менее известно, то о Хошими, — я же её очень давно не видел. Мне было двенадцать, когда всё это происходило.       Историю о трагическом событии клана Наруто усвоил, но тот не подозревал, что помимо его матери, в семье было ещё двое детей; поиски ещё одного родственника приводили в тупик, Наруто не знал, где искать женщину, он не знал, как она выглядит, что из себя представляет и жива ли она вообще. Да и в целом история Узумаки, но Ичизоку полна тайн, о которых молодой шиноби не ведал, потому что рассказанные с детства истории в Академии были наполнены другими фактами. Там преподносили совсем иную цепочку событий истории сотрудничества двух деревень.        — Ладно, сейчас отдыхаем, — распорядился Джирайя, оглядев всех. — Я напишу Цунаде о нашем местоположении, потом дальше решим, как нам дальше быть.       Макото с тяжестью в животе от плотного вкусного ужина встал с пола и вместе с Наруто направился в номер. За окном шёл дождик, что невольно заставляло вздрогнуть Макото. Он вспоминал о ночёвках в прохудившемся доме, где оконные стёкла были выбиты, и промозглый холод свистел между помещениями, в которых ночевал бродяга. Макото старался не связываться с местами, где было очень влажно, так как в них была большая вероятность разрастания плесени, чтобы было опасно для здоровья.       И укрывшись тёплым одеялом, Макото не верил собственным ощущениям. На миг сознание перенеслось в родительский дом, в котором родители всегда ждали детей с прогулки; каа-сан присматривала за домом, отец брал миссии, иногда сидел с Узукаге и помогал с бумажной волокитой. Улыбки родителей и односельчан всегда казались светлыми и родными.        — А какими были джи-джи-сан и баа-сан? — внезапно раздался голос Наруто сквозь дремоту.        — Каа-сан и тоо-сан, — задумался Макото. — Добрыми, отзывчивыми, но строгими. Каа-сан обучала метать кунаи и основным базовым техникам, потому что после рождения трёх детей, согласись, сложно восстановиться женщине, как куноичи. Самые простые для неё техники она могла ещё делать — но это простенькие, ранг Е и D, даже С удавалось. А касаемо техник В и А, то кейракукей, уже не выдерживала.        — Но ведь с рождения моей каа-сан прошло восемь лет, прежде чем всё это происшествие свалилось на голову деревни, — напомнил Наруто.        — Это верно, — не спорил Макото. — Но твоя каа-сан родилась со специфической чакрой — она отличалась от всех из клана. И именно рождение имоото-чан стала для каа-сан вроде как проклятием. Тоо-сан никогда не винил Кушину за такие последствия, скорее, наоборот, был рад. Вечерами рассказывал, насколько наша каа-сан была шебутной и дерзкой; её друзья, с которыми она водилась в тринадцать-четырнадцать лет, постоянно рассказывали «А помнишь, как мы все вместе пытались словить вот такую громадную рыбину!» — при этом показывали небывалых размеров воображаемую рыбу, на что каа-сан смеялась и махала рукой.       Наруто невольно прыснул со смеху — было удивительно и интересно слушать рассказы из детства родных людей. История Джирайи, конечно, впечатляла, но временами хотелось услышать новое, не похожее на истории остальных людей.        — И что было дальше? — спросил юноша.        — Когда родилась Кушина-имоото-чан, то всё шло нормально, — ответил мужчина, посмотрев в потолок. — Но в мире шиноби женщины всегда рожали поздно и то не всегда так много детей, как это было у нас в клане — минимум три, а то и гляди пятеро детей. Тут важную роль скорее играют не система циркуляции чакры, а состояние здоровья женщины после рождения ребёнка.       Сила Узумаки, но Ичизоку и их образ жизни впечатляли юного шиноби, который не знал о корнях, о прошлом… Даже Джирайя не обладал такими знаниями.       Медленно, но верно, оба проваливались в сон, который через несколько минут окончательно накрыл их обоих… ***       Джирайя и Какаши, оставшись наедине, обсуждали судьбу появившегося Узумаки.        — А что если это очередная, но посмертная уловка Данзо? — высказал свои опасения Какаши.       Саннин призадумался, могло ли это быть очередным козырём старого параноика. Это походило на правду, но Макото был слишком честен с ними. И вариантов было несколько: либо это был смертник, и Макото на самом деле завербовал Данзо. Либо хотелось с кем-то поделиться накопленными за многие года переживаниями, чувствами, задать вопросы…        — Не знаю, — признался Джирайя.       Саннин не стал откладывать в долгий ящик предположение Какаши, но посчитал, что гипотеза недостаточно аргументировано. Поэтому шиноби приостановил этот момент, желая присмотреться к новому знакомому. Что-то было такое, что невольно напоминало о Кушине — те же черты лица, которые напоминали старому шиноби о девочке-сорванце, любившая совать нос, куда не следует, лишь получить приключения на пятую точку.       Старик ни за что бы не догадался, что до Конохагакуре у Кушины была большая счастливая семья со старшим братом и сестрой. И родители — о них Джирайя сам почему-то не знал, но Хирузен, видимо, преподал информацию таким образом, что вопросы о бывших связях с Узушиогакуре не было или не возникало сразу. Или это Хирузен подгадал момент с войной в то время и замял это дело под массовую резню деревни.       Что касалось Какаши, тот был не в курсе относительно всех событий между деревнями. Касалось ли это межличностных разборок между главами деревнями; старик Сандайме унёс всё криминальное прошлое в могилу. Да и факт о партнерских отношениях между селениями, подписанные соглашением, согласно которому одна из деревень в случае нападения на её союзника, должна была прислать помощь вызвало больше вопросов.        — А что Цунаде-сама? — спросил Хатаке.        — Она хочет встретиться с ними, — ответил Джирайя. — Провести медицинское обследование, послать на допрос, потом решить судьбу. Посмотрим, может, у неё у самой есть вопросы относительно всего… этого. Кажется, она сама не знала обо всём этом.        — А что с Обито? — спросил Какаши. Его беспокоила судьба старого товарища — язык не поворачивался называть его заклятым врагом и предателем, дружеские связи растеряли прочность. Какаши одолевали сомнения, стоило ли назначить встречу, стоило ли вскрывать старые раны, чтобы расставить все точки над «и». — Есть возможность пересечься с ним? Чтобы поговорить и хотя бы попробовать переубедить его пересмотреть все приоритеты, цели жизни…        — Я не знаю, — мотнул головой саннин.       На деле Джирайе сам хотел услышать мнение подруги и её планы с его судьбой. Возможно Обито занесут в книгу Бинго. Сложно сказать, как обойдётся судьба заплутавшего пацана после такого.       Стоило прислушаться к Какаши — отыскать Обито и поговорить. Даже если он не будет слушать, будет огрызаться, применять любые техники, чтобы выставить себя в таком свете, где его будут считать Богом, с его мнением станут считаться и никто не посмеет ему перечить, и когда-нибудь его задумка впадёт в небытие. Потеряет не только актуальность, но и значение. Или сама суть поменяется с головы на ноги и возникнет так барьер.       Джирайя встал с футона и подошёл к большому свитку, в котором было запечатано много полезного. Цунаде не любила откладывать настолько важные дела в долгий ящик, а потому Джирайя, быстро настрочил небольшое послание, вызвал лягушонка почтальона и отправил почтольона в Конохагакуре… ***       Обито в очередной раз наведался на могилу сенсея.       В последнее время молодого мужчину одолевали сомнения, которые, согласно кодексу Учиха, но Ичизоку, были непозволительны. И каждый раз, когда детская импульсивность брала верх, то отступник приходил к захоронению из больших валунов и подолгу там сидел, думая о чём-то о своём.       Он находил правильным, то, что прикончил старейшин Конохагакуре — в конце концов, как рассказал тот способный мальчишка Итачи, это они потребовали вырезать клан, не думая о последствиях. Это характеризовало их как эгоистов, доминантов, принудительно требовавших с него того, что по их мнению должно быть правильным. И ничьё другое мнение их не интересовало.       Со временем размышления по поводу этого события менялись, раскрывали новую сторону кровавой ночи. Обито понимал, что резня клана это прихоть стариков; истинных причин Обито не знал, пока не вспомнил, как при разговоре с Итачи тот просил не трогать младшего брата Саске. Тогда-то преступник осознал, что Саске для Итачи имел большое значение в том понимании, что с рождения младшего брата оберегали от скелетов в шкафу, который скрывал клан.       Обито отдавал в себе отчёт, что по его вине Учиха собирались устроить переворот. Потому что извлечение Биджуу из Кушины Узумаки и наличие у Девятихвостого Шаринган повлекли недоверительное отношение к ним самим. Пару раз Обито делал вылазки в Конохагакуре и тайно шпионил за жизнью деревни: подслушивал сплетни стариков, иногда наблюдал за АНБУ, которые присматривали за маленьким Джинчуурики — Наруто Узумаки, сыном его первого сенсея и жены-Джинчуурики.       Чем Обито старше становился, тем сильнее убеждался, что возвращение к прошлому — удел слабых; он предпочитал в трудные минуты идти к могиле Мадары-сенсея, нежели к Минато-сенсею. Он сидел несколько минут перед захоронением, складывал руки в молитвенном жесте и уходил.        Обито возвращался к своим делам. Брал в гарнизонах страны миссии, предпочитая оставаться анонимным, при этом отдавая заказчику все реквизиты, чтобы сначала переводили аванс, а затем остальную часть. Накопив достаточно денег, Обито скрывался на время, чтобы за него никто не хватился. Учиха отбирал таких людей, чтобы во второй раз они не попадались; возникло бы много вопросов.       Сидя перед надгробием, Обито внезапно произнёс:        — Сенсей, признаюсь честно, я потерялся…       Вспомнилось пробуждение после комы — над головой простирался колючий из-за сталактитов своды потолка убежища, а перед постелью стоял старик со сморщенным дряблым лицом и серыми седыми волосами. Старик Мадара смотрел на него как на последнего отщепенца, от которого ничего не добиться, если не избить того до потери пульса.        — Ты очнулся, — констатировал, нежели спрашивал Мадара. — Тебе стоит восстановиться, ибо тебя ждёт долгая дорога.        — Где я? — сосредоточив все свои силы, спросил Обито.        — Вопросы на потом оставь, — грозно рявкнул Мадара, отчего, как показалось мальчику, стены задрожали, и в ушах зазвенело. — Тебе предстоит восстановиться физически и морально — я разработаю для тебя комплекс тренировок, чтобы выбить из тебя всю дурь, которая влепила тебе Конохагакуре.       Мальчишку парализовало от этих слов, по телу пробежался табун мурашек. В голосе Мадары слышались и прослеживались холод и сталь, отголоски старых времён. Он намеревался удерживать мальчишку в ежовых рукавицах.        — Позаботьтесь о нём, — холодно сказал Мадара кому-то, уходя в чёрную пустоту.       Из угла вышли человекоподобные существа — гуманоиды с белой кожей и тёмно-жёлтыми грязными глазами, правая часть тела одного была свёрнута, словно его хотели свернуть воронкой, а тело покрывалось то ли шипами, то ли наростами. У второго гуманоида вместо лица была спиральнообразная маска, а по телу вырисовывалось шрамы, больше напоминавшее закрутку в технику… Обито не знал правильное описание.        — Привет! — поздоровалось существо, подняв праву руку верх.        — П-привет, — немного заикаясь, проговорил Обито. — А ты кто?        — Я Зецу, — улыбнулось в знак приветствия существо. — Белый Зецу.        — А я Спиральный Зецу! — вторило второе существо с со свёрнутой правой половиной тела. — А тебя как звать?        — Обито, — скрывая стеснённость и страх, ответил раненый Учиха. — А что вы станете со мной делать?        — Помогать, тренировать, следить за состоянием твоего здоровья, — в один голос проговорили гуманоиды.       Это знакомство стало отправной точкой. Сначала под наблюдением новых знакомых и странных существ Обито выздоравливал, набирался сил и крепился. Постепенно новые друзья разрабатывали программу тренировок, добавляя нагрузку для чересчур импульсивного подростка.       Потихоньку пыл спадал, это позволило старому Мадаре обучать молодого человека новым техникам, заодно промывать мозги. Философия «все плохие, а мы с тобой одни правильные на этом свете» в самом начале ставила в тупик, Обито подолгу спорил со стариком на эту тему. Впрочем Мадара предполагал, что такое произойдёт.       И в самый последний момент он надавил на больное место — Рин…        — А ты о ней откуда знаешь? — вспылил юноша, вскакивая с каменного пола.        — Мы Учиха, а Учиха обязаны знать всё, — грозно сверкнул своими почерневшими от старости глазами. — И для тебя это позорно не знать последние новости, даже если это обыкновенные слухи.       Эта реплика перевернуло мировоззрение Обито, став отправной точкой к переформированию его тёмной личности. И такой переход в последнее время тревожил нукенина.        — Это непростительно, — сжав руки в кулаки, прорычал Обито.- Я должен сам во всём разобраться…       И, развернувшись, Учиха пошёл прочь… ***       Какаши раскрыл глаза примерно на рассвете — солнце ещё не взошло, а небо из тёмных оттенков переходило в более светлые.       Внезапно пришли мысли о судьбе Обито — сокоманднике, который в начале пути был далеко не идеальным генином в отличии от Какаши. Рин Нохара, восхищавшаяся гением, не забывала заботиться о слабом звене. Для пепельноволосого это казалось пустой тратой времени, он не понимал, зачем заботиться о человеке, который слабее остальных. Минато-сенсей не раз говорил, что Обито такой человек, который сплачивал их команду, несмотря на неумение преподносить это оригинальным образом.       Минато Намиказе втайне радовался этому, наблюдал изменения со стороны Какаши. Зная печальную историю о самоубийстве Сакумо, джоуннин старался не затрагивать эту тему, но стремился растормошить запершего чувства Какаши. И Рин не раз говорила, что если сначала Какаши молча слушал распоряжения и приказы сенсея, то через два месяца он потихоньку начал разговаривать и оттаивать.       И смерть Обито в этот день Какаши вспоминал с дрожью. В этот час, минуту, секунду в самом Какаши что-то перемкнуло, заставило пересмотреть на мир под другим углом.       Всё разрушила смерть Рин Нохара, которая оказалась Джинчурики Санби. Когда Минато-сенсей узнал об этом, то гнев переполнял его не меньше, чем его импульсивную жену Узумаки Кушины. Тот наведался к Сандайме за объяснениями, на что у Хокаге был приготовлен ответ. У Минато был опыт общения с Джинчуурики; вдобавок к этому Кушина обучила мужа некоторым техникам её клана. И то, что задачу за слежкой Джинчуурики перевалили на Минато, не столько разозлило его, сколько приоткрыло завесу на отдельные черты характера Хирузена.       Это воспоминание внезапно прервалось мыслью о том, что история не так-то проста на первый взгляд. Многие года и поколения правительственная верхушка пыталась скрыть всю ту информацию, которую смертным знать не нужно.        — Обито, почему это произошло с тобой? — прошептал под нос Какаши, перевернувшись на бок.       Джирайя храпел на другом футоне, пуская во сне слюни, и пробубнившие под нос слова саннин не услышал. К нему был отдельный разговор, который Какаши намеревался начать в присутствии Нагато, Наруто и Макото.       Какаши не заметил, как его снова одолевала пелена усталости и сна и на какое-то время тот провалился в неглубокий сон. ***       После завтрака пришло послание от Цунаде Сенджу.        — Цунаде хочет видеть нас всех в своём кабинете, — сообщил саннин после того, как он бегло прошёлся по строчкам письма.        — Зачем? — спросил Наруто с набитым ртом.        — Из-за Макото. — старик взглядом указал на красноволосого и худощавого мужчину. Тот поднял голову и посмотрел на остальных.        — И почему же так? — спросил он.        — Перефразирую: с нами произошло за такой небольшой промежуток времени много событий, от которых вроде как и воротит, и в то же время заставило нас держать собственное мнение при себе. Нам… попадались мошеннические действия, из-за которых выживать в современных условиях надо постараться; разгрести то, что не разбиралось десятилетиями. Так более менее понятно?        — Да, — коротко ответил Макото и продолжил есть.       Его мысли неожиданно занял поход до Конохагакуре. И хоть того старика Хокаге давно не было в живых, неприятный осадок присутствовал. Макото не мог подобрать объяснения этому, но сидевший рядом Наруто понимал, что мучило родственника в тот момент, даже поделился с Девятихвостым.       «Оно всегда так! — флегматично отозвался Лис. — Людям порой не свойственно выражать собственные чувства словами. Им проще выразить это через сражение, рисунки или поэзию…»       «О, неужели великого и ужасного Кураму пробило на сентиментальность?» — хихикнул Наруто, прикрывая рот рукой.       «Не смей перебивать, малявка!» — рявкнул Девятихвостый так громко, что стены тюрьмы затряслись от резонанса.       «Кто это тут малявка?» — уперев руки в бока, прокричал Узумаки.       «В отличие от тебя, мне уже несколько тысяч лет!» — самодовольно хмыкнул Лис.       Их небольшие перепалки чаще всего были перекликались обычными и старыми шутками, но никого из них это никак не задевало. Всё напряжение, протекающее с головы до ног, через несколько секунд уходило, как будто его не было.        — И мы вместо убежища направимся в Конохагакуре всей толпой? — спросил Джинчуурики.        — Пока что да, — кивнул саннин. — Тем более Цунаде очень заинтересована в истории Узушиогакуре.        — Ваша Хокаге заинтересована в этом? — вскинул бровью Макото. — И почему же?        — В Цунаде-сама протекает кровь Узумаки, — ответил Какаши. — Ещё во времена основания деревень, Конохагакуре и Узушиогакуре заключили договор, одним из условий которых был брачный союз главы клана Сенджу, Хаширама-сама, и дочери главы клана Узумаки Мито Узумаки. И Цунаде внучка Мито Узумаки.        — Мито Узумаки — одна из дочерей Узукаге Ашина, — внезапно отозвался Макото. — Точнее, одного из бывших. Когда я был маленьким на пост Узукаге взошёл один из его сыновей. Когда пришли за Кушиной, то Узукаге чуть перевалило за девяносто. Если сравнивать с обычными шиноби, то когда членам Узумаки, но Ичизоку пятьдесят лет их резерв чакры сравнивают с ниндзя, которым нет и двадцати пяти лет.        — Ничего себе, — свистнул Дейдара, отложив в сторону миску с доеденным рисом.        — Шиноби из Узумаки, но Ичизоку поистине великие люди, которых так глупо слили, — хмыкнул философски Итачи. — Даже не верится, что они стали жертвами такого глупого обстоятельства.       Макото молчал. Он понимал, что сейчас не время говорить лишнее, лучше оставить на потом. Лучше об этом поведать Цунаде Сенджу — о том, что Сандайме Хокаге руководствовался такими планами, препятствуя полноценному развитию деревни во многих её аспектах. После раскрытие всех тайн, Цунаде бы разработала такое, что способствовало бы переформированию структуры деревни. Это касалось и присвоение званий, повышение квалификации, её продвижение и углублённое изучение.       Прежний мир разрушался, а на его место медленно строили новый. ***       Ворота Конохагакуре Макото приметил уже издалека и краем глаза следил за переменами на лице племянника. Наруто оставался спокойным, но прозорливого Узумаки на этом не проведёшь: эмоциональные скачки бурлили в душе; Макото понимал, что в этой деревне Наруто вырос, закончитл Академию, и ему присвоили звание генина. Здесь у него были друзья, знакомые и своё жильё, пускай это и были небольшие метры в общежитии.       Здесь протекала большая часть его жизни, которую Наруто всеми силами старался забыть.        — Наруто, как ты себя ощущаешь? — решил спросить Макото, боясь, что на вопрос он не получит ответ.        — Ты в плане, каково это вернуться домой после того, как враги были убиты? — уточнил Наруто.        — Да, — ответил Макото, отведя взгляд.        — Это… сложно объяснить, — начал юноша. Джирайя покосился на крестника, закусив губу в ожидании того, что скажет его ученик. — Джирайя-джи-джи-сан говорил как-то, что дом — это место, где люди тебя ждут. Но… у меня есть… или были друзья в Конохагакуре, но я не думаю, что кроме Саске и Сакуры — это мои бывшие товарищи по команде — меня кто-то ещё ждёт. Временами меня всё же одолевает паранойя: мне кажется, что и они в один момент просто перестанут ждать.        — Ты зря так думаешь! — фыркнул голос, принадлежавший Саске Учиха, спрыгнувшись с ближайшего от компании дерева, представ перед всеми. Встретившийся сначала со взглядом Итачи, Саске кивнул брату, на что Итачи кивнул в ответ. После этого Саске встретился взглядом с Наруто, который растерянно почесал голову. — Цунаде сообщила, что вы придёте в скором времени и приказала мне встретить вас.        — Вот оно как, — кивнул Итачи. — Больше ничего?        — Цунаде-сама попросила некоторых из вас применить Хенге, — ответил Учиха. Чтобы и не вызывать панику и не навлечь на себя лишние подозрения. Это касается Кисаме, Дейдары — согласитесь, ваша внешность выглядит несколько специфично на фоне обычных жителей Конохагакуре.       Акулоподобный хмыкнул, соглашаясь.       Плащи до ног сменились беднецкими одеяниями, которые отчасти напоминали лохмотья. Макото немного преобразовал одежду, посчитав, что обычную одежду лучше оставить, но иметь походный плащ.       На этом закончили, и после нескольких замечаний и поправок вся компания направилась к воротам.        — О, а это кто? — спросил Котецу, пихая локтём вечного напарника Изумо, мирно спящего на посту. — Что-то… Наруто, чёрт тебя дери, неужели это ты?        — Ага, — улыбнулся во все тридцать два зуба юноша.        — Вымахал ты знатно! — произнёс Котецу, и в его голосе явно прослеживалась гордость. — Когда мы тебя в последний раз видели? Год или полтора назад? Не помнишь, Изумо?       Второй напарник, приподнявшись от стола, хлопнул по лбу: прошло не так много времени, но Наруто отсутствовал в деревне. И небольшое приветствие показало Макото, что не все люди в деревне относятся к его племяннику плохо. Скорее всего, это связано с долгим и упорным трудом добиться всеобщего признания. Конечно, могли быть индивиды, имевшие зуб на шумного подростка, но высказывались об этом не так открыто, как раньше.        — Ахах, и то верно, — растерянно произнёс парень. — Давно я здесь не был!        — Мы здесь по приказу госпожи Цунаде, — ответил Какаши. — Эти люди учёные. Цунаде-сама с ними связывалась по поводу решения одного вопроса. Отчасти это касалось деятельности Сандайме Хокаге.        — О, этот старик сделал нечто такое, что Цунаде-сама вынуждена была обратиться к таким людям? — удивился Изумо.        — Можно и так сказать, но добавлю, что дела, которые Сандайме оставил после себя, заставило Цунаде-сама кое о чём задуматься, — ответил Джирайя.        — Хорошо, прошу, проходите, — доброжелательным жестом стражники пропустили путников. — И добро пожаловать в Конохагакуре!       Деревня оказалась весьма впечатляющей. Крыши домов были выкрашены в различные цвета, везде суетился народ. У чуунинов и джоуннинов, вроде того же Какаши, на спинах зелёных бронежилетов и на предплечьях были нашиты символы Узумаки, но Ичизоку, что Макото принял больше за неуважение к союзникам. Потом до него дошло, что правительственная верхушка скрывала годами сотворённые в прошлом дела, и для более молодого поколения Узушиогакуре — бедная деревушка, которая канула в небытие из-за постоянных войн и собственной гордости.       И сколько же на улицах было счастливых лиц, у каждого были свои заботы, некоторые и вовсе не сталкивались с таким понятием как война. Возможно, их время не пришло, и кому-то ещё предстояло воевать, но Макото всем сердцем не желал такого исхода событий. В этой деревне свои правила и устои, и лучше было бы, если до определённого момента всё оставалось на своих местах.       Проходя мимо здания Академии, Макото ненадолго остановился. В этой деревне, как и в его Узушиогакуре, ребята приходили туда и обучались азам ремесла шиноби. Может это и было полезно, но с другой стороны, здесь были свои минусы. В отличии от Академии Узушиогакуре в местной Академии внимание уделяли общему развитию каждого студента, не беря в расчёт их индивидуальные особенности. Из-за этого большого нюанса половина выпускного классабыла слабой и недоразвитой в своих потенциалах. При распределении Хокаге отбирал учеников по принципу от слабого к сильному, и процесс проходил довольно безграмотно. Это могло быть связано с тем, что Хирузен слишком поздно внедрил такое, но и не упускалось то, Сарутоби занимался этим спустя рукава.       Со вступлением на должность Цунаде Сенджу были преобразованы отдельные элементы, но они пока что не были доведены до идеала, следовательно отчитываться в этих вопросах было глупо. Как говорится, на ошибках учатся, и, прояснив эти ошибки, Цунаде сможет разработать стратегию и тактику, благодаря которым Конохагакуре можно превратить во что-то более приличное и более продвинутое селение.       Макото вздохнул, попытаясь утешить себя тем, что встреча пройдёт более менее нормально. ***       Резиденцию Макото увидел сразу, но не подозревал, что само по себе здание — это комплекс, в котором учёные, аналитики, медики, инструкторы, тактики и стратеги выполняли работу со своими задачами и целями. В большом полукруглом здании были отдельные кабинеты, где работали приближённые госпожи Цунаде, и, судя по всему, её любили и уважали.       Когда группа псевдо-учёных зашла в кабинет, то Макото не увидел женщину пятидесяти двух лет в церемониальном костюме. Перед ним предстала молодая женщина в несколько откровенном наряде, из-за чего у Макото чуть потекла струйка крови. Наруто решил отвести того в сторонку, чтобы, во-первых, привести в порядок, во-вторых, объяснить некоторые тонкости взрывного и импульсивного характера Хокаге.        — Добрый день, Цунаде-сама, — поклонился в почтительном жесте Узумаки, на что правительница мимолётно улыбнулась, кивая в ответ. — Прекрасно выглядите.        — С-спасибо, — немного покраснев, произнесла Сенджу.       И покосилась на Джирайю, который немного ревностно посматривал на подругу.        — Джирайя-сама сказал, что вы меня хотел видеть, чтобы уяснить какие-то факты, которые… оставались для вас неизвестными, но…        — Я понимаю, — успокоила Цунаде, выставив руку вперёд. — Мне для начала хотелось бы знать, что произошло после того как моя Мито-обаа-сама вышла замуж за Хашираму-джи-джи-сана. Но, если вы в курсе этого…       Члены Узумаки, но Ичизоку из уст в уста передавали историю клана и их союзников, параллельно записывая сказанное в свитки, но Макото с ранних лет знал о произошедшем. Брачный договор Мито-сама и Хаширамы-сама ознаменовал сильный и прочный союз не только между Узумаки, но Ичизоку и Сенджу, но Ичизоку, но и между деревнями. Пока были живы братья Сенджу и существовали диаспора в обоих селениях, всё шло гладко. Но пришедшего на пост Хокаге Хирузена Сарутоби, очевидно одолевало жадность власти, стремление построить ту Конохагакуре, о которой мальчик мечтал в юности, при этом разрушая систему, которую годами строили братья-Хокаге. Даже выбор в качестве ученицы Цунаде Сенджу имел определённые планы и цели.        — Вы думаете, что этот старик специально брал меня в ученики, чтобы с малых лет воздействовать на меня? — дрожащим голосом спросила Хокаге.        — Я не предполагаю такое, но и не отрицаю, что могло бы входить в планы вашего наставника, — ответил Узумаки. Он заметил, как лица саннинов нахмурились; Джирайя гадал, был ли он сам пешкой, когда сенсей обучал его?       Дальше было жёстче. Хирузен раскопал договор с Узушиогакуре и попросил встречи с Узукаге Формальная встреча обернулась не заключением дополнительных договоров, а расторжением первоначального соглашения.       Макото не понимал того, что произошло именно в ту самую роковую ночь. Но Конохагакуре проигнорировала призыв о помощи. И даже если людей было бы мало, то пару шиноби, которые могли бы организовать и распределить человеческие ресурсы, всё же нашлись бы.       Но никто же не пришёл…       Это ужаснуло Цунаде, вызвало смешанные чувства. Она не знала и не догадывалась о подобном, Хаширама-джи-джи-сан ничего не говорил.       Цунаде тогда была слишком мала, чтобы понимать всё это.        — Цунаде? — потрепав плечо подруги, Джирайя осторожно выводил женщину из ступора. — Всё хорошо?        — Ты ведь тоже об этом не знал? — находясь в шоке, спросила Сенджу.       Джирайя покачал головой. Он знал об этом ещё с острова Узушиогакуре, но прослушивая снова и снова старик не переставал ужасаться, несмотря на две мировые войны, множество боёв.        — В этом, к сожалению, и есть вся разница между историей и настоящими фактами, — горько усмехнулся Макото. — Многие факты, которые скрывают, забываются, и люди верят той истории, которую коверкают, переписывают, добавляя много-много лжи; и даже ваше незнание тому доказательство. Мне жаль, что ваш наставник обманывал даже вас.       Цунаде молчала, смотрела в пол, раздумывая, с чего начать, чтобы настоящая правда наконец-то достигла людей. Насколько Цунаде была осведомлена, остальные Четыре Великие Деревни сами не знали о подпольной организации Сандайме Хокаге.       И это давало повод собрать новый саммит в Тэцу, но Куни*.        — Шизуне! — выкрикнула имя помощницы Сенджу, и через несколько секунд в кабинет вбежала молодая девушка в чёрном кимоно.        — Слушаю вас, Цунаде-сама, — сразу отрапортовала Шизуне, приложив ладонь ко лбу.        — Надо написать несколько писем для организации саммита в Тэцу, но Куни, — пояснила Хокаге. — У нас есть, что обсудить…