Моя бедная вдова

«Жизнь — это бесконечная игра в «Верю, не верю». Так вот, если тебе интересно знать: я не верю».

      — Запомните, — вполголоса проговорил Логан, не отрывая взгляда от двери, — если они спросят, я вообще здесь не живу.       — Вот так, — с нервной усмешкой сказал Карлос, — преданные друзья познаются как раз в таких вот критических ситуациях.       — Я же не снимаю с себя вину, — с возмущением ответил Хендерсон, — и вообще, это я беру на себя самую тяжёлую ответственность, а не вы! Разве под вашими кроватями спрятаны долбанные бутылки, а? Под вашими?       — А то, что мне приходится ценой собственного увольнения покрывать все наши выходки в отчётах? Это тебе кажется вообще не достойным внимания, так?       — А вы громче орите, — сурово выговорил Кендалл, подходя к двери, — тогда копам вообще ничего доказывать не придётся.       Карлос и Логан обменялись холодными взглядами и примолкли.       Шмидт без лишних слов открыл дверь, и с порога на него взглянули двое полицейских. У обоих выражение лиц было жёстким, глаза смотрели внимательно и беспощадно, так что у самых трусливых при одном взгляде на них могли задрожать коленки.       «Надо будет найти деньги, — начал думать Логан, хмуро глядя на полицейских, — чтобы нанять адвоката получше. Просто так из этого дерьма не выбраться, надо будет… А хотя, чёрт возьми, кто сказал, что в тюрьме очень плохо?»       — Доброе утро, — поздоровался тот из полицейских, что был повыше своего коллеги, — сразу просим прощения, что беспокоим так рано, но, видно, вы и до нашего визита бодрствовали. Джентльмены, кто из вас Кендалл Шмидт?       У Хендерсона от горла до низа живота будто проскользнул какой-то ком; он тяжело сглотнул, но почувствовал невыносимое облегчение. Карлос стоял тихо и неподвижно, однако было всё же слышно, как он перевёл дыхание.       — Это я, — побледнев, ответил Кендалл. Он всё ещё сохранял спокойствие; его мышцы будто стали каменными, и казалось, что он не смог бы даже слабо улыбнуться без огромного усилия.       — Хорошо, — сказал второй полицейский, и по его суровому лицу проскользнуло подобие улыбки, — не пришлось долго вас искать. — Потом он повернул голову в сторону коридора и, повысив голос, произнёс: — Иди сюда, парень.       Шмидту показалось, что у него в тот момент остановилось сердце. Из темноты коридора, звеня металлическими «браслетами» на запястьях, выступил Дэнни.       — О боже, — вырвалось у Кендалла, и он прижал ладонь ко лбу. Вся невозмутимость, которая до этого позволяла ему держать себя в руках, мгновенно его оставила. Лицо бросило в краску.       — Очевидно, вы знакомы, — констатировал первый полицейский и принялся снимать с Дэнни наручники, — значит, представлений не нужно. Стоит ли мне поведать вам, где мы нашли вашего подопечного? Или вы обо всём в курсе?       Шмидт молча, не отрывая твёрдого взгляда от Дэнни, покачал головой. Он готов был от стыда сквозь землю провалиться. Дэнни же старался не смотреть на парня и, опустив кудрявую голову, слегка пошатывался.       — Мы встретились с ним на Оушн-авеню, он нарушил несколько правил дорожного движения, среди которых превышение скорости и вождение автомобиль в нетрезвом виде. Мистер Джейкобс сказал, что автомобиль принадлежит вам, это верно?       — Да, — еле выдавил из себя Кендалл.       — Помимо всего прочего, — продолжал полицейский, сняв наручники и довольно грубо втолкнув Дэнни в номер, — он находился в транспортном средстве один, без взрослого, после полуночи. Это противоречит действующему законодательству, но, поскольку мистер Джейкобс ранее не привлекался к административной ответственности и является несовершеннолетним, ареста за его проступок не последует.       Кендалл, прикрыв глаза, глубоко вздохнул и спросил:       — Но какое-то наказание он ведь должен получить?       — Да, так как у мистера Джейкобса отсутствует самостоятельный заработок, — ответил полицейский, доставая из кармана брюк блокнот, — а вы являетесь его попечителем, именно вам, мистер Шмидт, придётся выплатить штраф в размере четырёхсот семидесяти долларов.       И коп, вырвав квитанцию, протянул её Шмидту. У того начали дрожать руки.       — Свой автомобиль сможете забрать со штрафстоянки после оплаты штрафа, — сказал другой страж закона. — Соответствующие документы мы уже подготовили и заполнили, так что через месяц вам нужно будет явиться в суд. Скорее всего, за совершённые проступки мистера Джейкобса лишат водительских прав. Вот повестка.       И он дал Кендаллу ещё одну бумажку. Шмидт с растерянным видом взял в руки повестку и молча уставился на неё, не зная, что говорить и что делать.       — И помните, мистер Джейкобс, — напоследок добавил первый полицейский, — если до суда вы попадётесь ещё раз за аналогичные нарушения, мы вынуждены будем вас арестовать. — Взглянув на Кендалла, он прибавил: — А на вашем месте я бы усилил надзор за подопечным. Иначе как бы вас не лишили этой опеки…       Когда дверь за полицейскими закрылась, Кендалл медленно развернулся и глубоко возмущённым взглядом впился в Дэнни. Тот стоял у окна, виновато опустив голову, но тоже глядя на Шмидта исподлобья. Карлос и Логан, которые, кажется, ещё не до конца осознали, что тюрьма им пока не грозила, неподвижно сидели за столом и молчали.       Глядя на своего уже не маленького, но ещё по-детски глупого подопечного, Кендалл осознавал, что, помимо дикой злости, он ещё испытывал и огромное облегчение. Да, Дэнни страшно накосячил, но в какое сравнение это шло с тем, что он всё-таки был жив и, кажется, невредим? У Шмидта было безудержное желание рассмеяться с облегчением, прижать к себе этого пьяного семнадцатилетнего парня и чистосердечно признаться, что он очень скучал и очень переживал… Но нет. Дэнни бы не понял. Его надо воспитывать.       — Сел за руль пьяным, — начал Кендалл, чётко и сердито выговаривая каждое слово, — превысил скорость, отнял у меня четыреста семьдесят долларов и миллиард нервных клеток… У вас, мистер Джейкобс, есть голова на плечах или нет?!       И хотя Шмидт пустил в ход один из своих самых нелюбимых способов воспитания, он понимал, что по-другому было не обойтись.       Дэнни обеими руками потрогал свою шею, уши и тихо ответил:       — Как видишь…       Кендалл положил квитанцию с повесткой на стол, при этом оглушительно громко хлопнув по нему ладонью.       — А зачем она тебе? — гневно сведя брови, спросил он. — Ты же головой ещё ни разу в жизни не думал!       — Зато ты думал, — тоже начал раздражаться Дэнни, — и думаешь как раз ею, когда пытаешься заработать на жизнь жалкими концертами! Даже я с высоты своего возраста понимаю, что мечты не сбываются! Оставь это!       — Не сбываются? — переспросил Шмидт, как всегда, задетый словами Дэнни. — Может, ты просто не пробовал мечтать?       — Пробовал, поверь. Мои мечты не сбылись и никогда не сбудутся.       Кендалл начинал понимать, о чём именно мечтал Дэнни, и всем сердцем не желал, чтобы парень продолжал свой монолог. Но тот, будто прочитав его мысли, назло Шмидту добавил:       — Я мечтаю о хорошей и беззаботной жизни рядом с Беккой. Она бы никогда не допустила того, что случилось этой ночью, да я вообще никогда так с ней и не поступил бы!       Шмидт знал, что нельзя было показывать Дэнни, что его это задело. Нет-нет, нельзя было сдаваться, нельзя было дать понять Дэнни, что он в чём-либо мог быть сильнее Кендалла…       Карлос и Логан обменялись понимающими и сочувствующими взглядами. Им было неловко от того, что они стали невольными свидетелями этой ссоры, однако просто встать и уйти они не могли.       — Но Бекки рядом нет, — тихо сказал Шмидт, — есть только я. И пока ты живёшь со мной. Потерпи, Дэнни, скоро тебе исполнится восемнадцать, и тогда ты сбежишь от меня ко всем чертям. Тогда мне будет по барабану, насколько ты превысил скорость и где и с кем ты напился, а пока что мне не всё равно.       — Я не буду ничем делиться с тобой, — коротко бросил Дэнни, подойдя к кровати, — можешь даже не просить. Моя личная жизнь тебя не касается.       — Хочешь отделить свою личную жизнь от моей? — спросил Кендалл, подойдя к собеседнику и развернув его к себе лицом. — Давай сделаем так. Держи квитанцию.       И Шмидт, взяв со стола листок, отдал его Дэнни. Тот растерянно взглянул на квитанцию.       — И что ты предлагаешь мне сделать с этим?       — Ну, явно не в туалет с ней сходить, — ответил Кендалл, и в его голосе зазвенела злоба. — Что ты ещё можешь сделать со штрафной квитанцией? Конечно же, оплатить её!       — Оплатить? — не поверив своим ушам, переспросил подросток. — У меня нет столько денег! Да и откуда мне их взять?       — А я не знаю. Но уверен, у тебя много идей, ты ведь почти каждый день советуешь мне найти хорошую работу. Разве у тебя нет хотя бы одной на примете?       Дэнни, испуганно нахмурившись, покачал головой и попытался отдать квитанцию Шмидту обратно.       — Возьми её, Кендалл, — жалобно попросил он, но его попечитель никак не реагировал на его слова, — забери, Кендалл, забери! Умоляю! Ну пожалуйста!       — А что так? — не понял Шмидт. — Все твои сегодняшние ночные приключения — сфера твоей личной жизни. А я в неё с этого дня не вмешиваюсь.       Дэнни злобно поджал губы; в его глазах блестели слёзы обиды. Смяв квитанцию в руке, он прошептал:       — Ты хочешь, чтобы я умолял тебя? Забудь. Такого никогда не будет.       — Нет? А что было минуту назад?       Не ответив, Дэнни направился в сторону выхода, но Кендалл схватил его за плечо и остановил.       — Куда собрался, друг?       — Не твоё дело, — выпалил подросток, почти вплотную приблизившись к лицу Шмидта.       — Нет, ты не уйдёшь: ты останешься здесь и сейчас же ляжешь спать. Ты всё ещё пьяный, а тебе, если ты помнишь, завтра в школу.       — Я больше не пойду в школу.       Кендалл изумлённо и вопросительно нахмурился.       — Мне ведь надо найти работу, — ответил Дэнни, сердито оскалив зубы, — а какие у меня шансы сделать это, если я всё ещё учусь в школе? Да никаких!       Шмидт, сохраняя спокойствие, медленно присел на подоконник и довольно сдержанно сказал:       — Живо в душ, а после — в кровать. Я поговорю с тобой ещё раз после того, как ты протрезвеешь.       Дэнни сжал зубы и отправился в ванную. Парни услышали, как он злобно хлопнул дверью.       Как только это случилось, Кендалл нервно выдохнул, и его всего затрясло. До этой минуты он держался изо всех сил, но теперь силы были окончательно исчерпаны.       — Уже мочи нет терпеть, — признался он, и Карлос в знак поддержки с силой сжал его плечо, — а с каждым днём становится только тяжелее. Я уже не знаю, что делать…       — Дэнни с возрастом становится злее и агрессивнее, — сказал ПенаВега, — и мы все знаем, с чем это связано… Но ты уже прошёл большой путь, Кендалл. Бессмысленно останавливаться и опускать руки.       — Не знаю, как на твоём месте я бы с ним справился, — добавил Логан, бессмысленным взглядом упёршись в дверь ванной, — он знает, куда давить, чтобы сделать больно. А я такого не выношу.       «Что за дикая ложь?» — мысленно спросил он сам себя, невольно вспоминая Ванессу. Да, Логан был поражён тем, что только что произошло между Кендаллом и Дэнни, но всё это были эмоции. Мысли же и чувства его принадлежали Нессе. Алкоголь всё ещё слегка кружил голову, обостряя чувства и тем самым делая Хендерсона сентиментальным.       — Я всё чаще жалею о том, — сказал Шмидт, опустив усталый взгляд, — что её нет рядом. Всё могло бы быть по-другому, всё могло бы быть так хорошо… Чёрт, я даже думать об этом не могу!       — Но всё так, как есть, — тихо произнёс Карлос, будто боясь собственных слов, — и я уверен, что Бекка была бы благодарна тебе за то, что ты делаешь...       — Если бы я делал это хорошо, — с досадой, повысив голос, прервал друга Кендалл и глубоко вздохнул, — а не абы как.       — Ты делаешь это на пределе возможностей, а значит, уже хорошо.       Шмидт отвёл глаза в сторону и немного помолчал. Слышно было, как в ванной шумела вода.       — Может, Дэнни в конце концов прав? — почти шёпотом спросил он. — Может, мне пора отказаться от своих безумных стремлений и устроиться на работу к знакомым Джеймса?       — Это не очень хорошая идея, — с сочувствием подняв брови, покачал головой ПенаВега.       — Зато это выход. Ценой исполнения собственной мечты, но я добьюсь того, чтобы между мной и Дэнни появилось согласие…       — Ты пойдёшь у него на поводу, — высказал мнение Логан, рассеянно глядя перед собой, — тогда его наглость и самолюбие достигнут предела. Выйдет только хуже.       — Но в противном случае, что он выкинет ещё? — несколько раздражённо спросил Кендалл. — Попробует сигареты, травку? Уйдёт из дома?       — Пусть уйдёт, — равнодушно бросил Хендерсон. — Подросткам надо выражать себя. Просто кто-то делает это через новый цвет волос, а кто-то — через побег.       — Забудь о том, чтобы оставить свою мечту, — продолжал Карлос, — не отказывайся от неё. У нас ведь есть хороший и стабильный заработок, разве тебе и Дэнни этого недостаточно?       — Ты забыл упомянуть, что наш заработок ещё и нелегальный. Вообще-то, парни, я думаю о том, чтобы оставить это. — Карлос и Логан с недоумением переглянулись, и Шмидт покивал: — Да, пора нам прекращать, серьёзно… Разве вы хотите дрожать каждый раз, когда видите полицейскую машину? Так же никаких нервов не хватит…       Все трое на какое-то время замолчали. У каждого внутри шла напряжённая битва ангелов и демонов, и у каждого пока что победу одерживали демоны…       — Но слушай, — снова заговорил Карлос, — ты действительно заставишь оплатить его этот штраф?       — Нет, — качнул головой попечитель Дэнни, — нет, конечно, нет… Я всё оплачу сам. Мне ведь нужно было хоть чем-нибудь припугнуть его. — Он тяжело вздохнул и добавил: — Ладно, посмотрим, как он будет вести себя завтра… И да, парни, простите, что вам пришлось увидеть это.       — Не привыкать, — с грустной улыбкой сказал Хендерсон. — Да я, собственно, был даже рад понаблюдать за течением чужой жизни. Хоть что-то ненадолго отвлекло меня от… от Нессы.       Он взялся за спинку стула и тяжело поднялся на ноги.       — Что ты собираешься делать? — грустно спросил у него Кендалл. Ему тоже хотелось отвлечься, поучаствовать в чужой жизни, только бы не возвращаться к собственным проблемам.       — Хочу позвонить ей, — ответил Логан и сморщил нос так, будто ему было неприятно говорить об этом.       — Нессе? — переспросил Карлос, не поверив своим ушам. — Она же вроде улетела? И что у вас там вообще происходит?       — Она, как всегда, на высоте, а я — в самой грязи. Не бери в голову, Карлос, всё как обычно…       — Не звони ей, — сказал Шмидт, слегка нахмурившись. — Лучше поспи, всё пройдёт. Потом ты будешь страшно жалеть об этом звонке, поверь.       — Не буду, — улыбнулся Логан, — да и даже если так, пусть это станет моим личным грузом. Этот звонок будет последним, что я сделаю для неё.       Оказавшись в своём номере, Хендерсон сел на кровать, взял в руки мобильный и уставился на фото Ванессы. В таком положении он просидел очень-очень долго. Наконец улыбка на лице Нессы начала расплываться в жестокую насмешку, и Логан, решительно сдвинув брови, нажал на кнопку «Вызов».       Новоиспечённая миссис Ремиговски подняла трубку после пяти или шести гудков, однако отвечать не торопилась: на том конце провода молчали.       — Привет, Ванесса, — сказал Логан, усмехнувшись и её глупому поведению, и тому, что намеренно, непонятно для какой цели назвал её «Ванессой», — полностью узнаю тебя в этом поступке: молчишь в трубку, хотя и понимаешь, что сама во всём виновата…       «В чём виновата?» — подумал Хендерсон, не понимая собственных слов. Впрочем, в тот момент ему было уже всё равно: он готов был нести какой угодно бред, главное, навсегда этим бредом перегородить себе дорогу обратно, к Нессе.       — Ладно, можешь молчать, — добавил он, — молчи сколько хочешь, я всё равно скажу тебе о том, что меня мучит. Пусть я пьян, но ты не думай, что я не искренен: на трезвую голову у меня бы ничего не вышло... — Логан глубоко вздохнул и на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. Голова шла кругом, слова и мысли путались; он практически ничего не соображал. — Наверное, мне нужно было понять, что всё кончено, ещё тогда, когда твой отец впервые узнал о нас. Я должен был уже тогда понять, какой ты человек, понять, что тебе ложь необходима как воздух… А я так не могу, Ванесса. Спросишь, жалею ли я, что признался тебе в любви? Я не буду врать, как ты: да, жалею. Но знай, что во мне живёт жалость не только к самому себе… Тебя мне тоже жаль. И твоего мужа.       Он немного помолчал, ожидая, скажет ли Несса что-нибудь. На том конце провода послышалось неровное дыхание, но она так и не проронила ни слова.       — Как хочешь, Ванесса, — со вздохом проговорил Хендерсон, — я только желал сказать тебе, что последняя наша встреча была большой ошибкой. Мне напрасно казалось, что всё ещё может вернуться, я так корю себя за эту слабость… Да, может, тебе не дано этого понять, но любовь делает человека беспомощным. Я виноват в том, что позволил нам допустить эту ошибку, я олух… Но такого больше не повторится. Обещаю тебе. Сейчас я звоню в последний раз, а потом навсегда удалю твой номер телефона… Ты сделай то же самое, не хочу ничем тебя обременять. Да, и напоследок добавлю: спасибо, что молчишь. Так мне гораздо легче выбираться из этой ямы дерьма, в которую ты меня столкнула…       Потом он закрыл глаза, замолчал и тихо добавил:       — Прощай, Несса. Надеюсь, тебе хорошо там, в Италии… Хотя, впрочем, тебе никогда, наверное, и не было плохо без меня…       И, будто опасаясь, что сейчас наговорит ещё кучу лишнего, Логан сбросил вызов.       В это же время за океаном Гарольд Ремиговски стоял посреди своего номера, ещё сонный и неумытый, и, прижимая к уху мобильный своей супруги, молча выслушивал всё, что на пьяную голову нёс Хендерсон.       Его брови то сердито хмурились, то с изумлением ползли вверх; иногда он злобно и беззвучно ухмылялся, иногда просто улыбался. Гарольд вспомнил свой разговор с Ванессой о прелюбодействе, соединил его с этим пьяным монологом, и в его голове вдруг нарисовалась прескверная, отравляющая чувства картина, в правдивость которой он никак не хотел верить.       Ремиговски чуть было не выронил телефон, когда открылась дверь второй спальни и оттуда вышел массажист Нессы — высокий и стройный молодой человек с лучезарной улыбкой на лице. Гарольду эта улыбка не понравилась. С невозмутимым выражением лица он положил мобильный жены на место и, с презрением сузив глаза, медленно прошёлся вдоль номера.       — Сеанс закончился? — сухо спросил Гарольд у массажиста.       — Да, сэр, — улыбнувшись ещё шире, ответил молодой человек.       — Полагаю, ты ждёшь от меня вознаграждение за проделанную работу?       — Да, сэр, — как попугай, повторил массажист.       — Это вряд ли, — хмыкнул Ремиговски, качнув головой, — судя по твоей роже, для тебя не может быть большего вознаграждения, чем прикосновение к телу моей жены.       Парень нахмурился и, склонив голову набок, с недоумением уставился на Гарольда.       — Простите… что вы сказали?       — Я сказал, пошёл вон отсюда, — пожав плечами, обыденным тоном произнёс супруг Ванессы.       — Мистер Ремиговски…       — Вон! — закричал Гарольд, указав крепким и сухим пальцем на дверь.       Массажист подпрыгнул на месте и так быстро убежал из номера, что позабыл даже о небольшом чемоданчике, который всегда носил с собой.       Напуганная криком мужа, Несса выскочила из спальни. Обнажённое тело она прикрывала белым махровым полотенцем.       — Ты уже проснулся? — спросила она, в недоумении разглядывая номер. Гарольд стоял посреди комнаты и устало смотрел на жену. — Что случилось? Почему ты кричал?       — Мы наймём тебе нового массажиста, — только и ответил он.       — Нового? — ничего не понимала Ванесса. — Но зачем? Бернардо отлично справляется…       — Да, он отлично справлялся, только он почему-то не мог выполнять свою работу без этой сладкой улыбочки на лице... Чёрт, да я думал, он весь слюной изойдётся!       Несса даже рот приоткрыла от удивления, когда услышала слова мужа. Резко выдохнув, она покачала головой и быстрыми шагами направилась к шкафу с одеждой.       — Ты смешон, — сердито сказала она, нервно перебирая вешалки с вещами, — и своим глупым поведением напоминаешь мне маленького ребёнка, а не взрослого мужчину! Как будто я вышла за мальчика, за которым нужен глаз да глаз!       «Да нет, это за тобой нужен глаз да глаз», — со злобой подумал Гарольд, но вслух этого не произнёс. С невозмутимым видом он прошёл мимо супруги в ванную.       — Я не позволю тебе делать с моей жизнью всё, что тебе вздумается, — бросила она в проём открытой двери. — И можешь ревновать, можешь убиваться и орать, но Бернардо я уволить не дам.       Ремиговски с шумом задвинул створки душевой кабины, и Ванесса услышала, как полилась вода. Девушка быстро переоделась в новое шёлковое платье, которое она уже успела приобрести в одном из итальянских магазинов, и взяла телефон, чтобы написать подруге, но замерла в совершенном исступлении. Ей стало так плохо, что она чуть не потеряла сознание: Несса увидела, от кого и во сколько был последний входящий вызов.       Девушка прижала руку ко лбу, до боли закусила губу и испуганно, как загнанное животное, начала метаться из одного угла комнаты в другую. Тогда она впервые осознала, насколько сильно боялась гнева собственного мужа.       — Дурак, — чуть ли не со слезами на глазах шептала Несса, дрожащими пальцами удаляя последний вызов, — дурачок, ну зачем, зачем ты позвонил?..       Если звонок не пропущен, значит, Гарольд поднял трубку. Но кто дал ему такое право? О чём они говорили, что такого наплёл ему Логан? Почему Ремиговски ничего не сказал Ванессе о звонке и почему, в конце концов, он был таким сердитым с утра пораньше?..       Несса даже при всём желании не смогла бы найти ответов на все эти вопросы. Да и, по правде говоря, у неё попросту не хватило бы на это времени: из ванной, сквозь шум воды, пробился подобревший голос Гарольда:       — Дорогая моя, ты ещё здесь?       У Ванессы как будто онемели руки и ноги. Она положила телефон на место и, медленно подойдя к открытой двери ванной, сказала слабым голосом:       — Здесь.       Ремиговски помолчал с мгновение, потом спросил:       — Ты помнишь наш недавний разговор в баре?       Девушка побледнела и в то же время обрадовалась, что Гарольд этого не увидел.       — Помню, только не понимаю, зачем ты спрашиваешь об этом.       Ванесса заметила, что её голос звучал виновато, и постаралась сейчас же это исправить. «Я ни в чём не виновата, — мысленно с уверенностью твердила она себе, — ни в чём, ни в чём…»       — Просто хочу знать, — продолжал Ремиговски, — что ты не забыла, как я отношусь к изменам. — Несса вздрогнула. — Ты ведь помнишь, что я рассказывал о своих бывших жёнах? Да, я разошёлся с обеими, но каждая из них была мне верна.       — Я очень рада за тебя и твоих бывших жён, но всё ещё не понимаю, какое отношение всё это имеет ко мне, — холодно выговорила девушка.       — Да это я так, не принимай близко к сердцу. — Гарольд закрыл воду, и Несса в одно мгновение исчезла в глубине гостиной. — Ты уже собралась?       — Ещё нет.       Резко рухнув за косметический столик, она принялась быстрыми движениями наносить на лицо румяна, чтобы скрыть свою бледность. Ремиговски прикрыл своё влажное тело полотенцем и выглянул из ванной.       — Прихорашивайся, моя дорогая, — улыбнулся он уже какой-то старческой улыбкой, — мы отправимся завтракать в один очень роскошный ресторан.       Когда Ванесса делала последние штрихи макияжа, а Гарольд застёгивал свой чёрный шёлковый жилет, он вдруг сказал:       — Ещё до того, как мы поженились, твой отец со смехом рассказывал мне об очередном твоём ухажёре… Забавно, однажды я даже видел его во время одного важного приёма в ресторане, тогда ещё этот чудак вылил на Пирса чесночный соус, но я почему-то не запомнил его имени… Не напомнишь?       Несса до боли закусила нижнюю губу и с достоинством ответила:       — Его зовут Логан.       — О, верно! Не такое уж распространённое имя. Наверное, поэтому я его не запомнил.       — Какой у тебя интерес к нему? — повернувшись к мужу лицом, спросила она.       — Лично к нему? Никакого. Просто мне интересны все твои прошлые отношения, и я хотел бы узнать о них побольше. Так когда вы с этим Логаном в последний раз виделись?       Сначала Ванессе захотелось выложить ему всё как есть и в подробностях описать, как прошла последняя их с Логаном встреча. Но затем девушка представила, во что может вылиться её вольность, и кротко ответила:       — Не помню. Это было ещё до свадьбы.       — Разумеется, до неё, — расхохотался Гарольд, — после свадьбы мы практически сразу улетели. Долго продолжались ваши отношения?       — Год или около того, — небрежно отвечала Несса, делая вид, что занята совершенно иными делами.       — Целый год? Приличный срок. А почему же расстались, моя дорогая?       Она вздохнула и посмотрела на супруга через зеркало. Ей пришлось вспомнить о звонке Логана, на который ответил Гарольд, и немного подумать, прежде чем ответить.       — Мне осточертели эти отношения, — спокойно ответила Несса, глядя в улыбающиеся глаза Ремиговски, — он становился невыносимым и буквально загонял меня в угол. Я перестала видеть его трезвым, он только и делал, что жаловался мне на свою жизнь и на то, что я превратила её в страдание… Наверное, он слишком сильно полюбил меня. Так сильно, что это даже начало меня душить…       — Считаешь, он по-прежнему влюблён в тебя?       — Считаю, что так, — тихо сказала она. — Скажу больше, я думаю даже, что ему никогда от этого не излечиться.       Гарольд подошёл к жене и ласково провёл рукой по её волосам.       — А ты сама? — спросил он с будто нарисованной улыбкой и положил обе руки на плечи Нессы. — Ты любишь его?       — Не стоит разбрасываться этим словом…       — И всё-таки?       Ванесса перевела на него внимательный взгляд.       — А разве стала бы я с такой лёгкостью говорить о нём тебе, если бы действительно его любила?       Ремиговски ничего не ответил. Он молча поцеловал супругу в макушку, отошёл от неё и, быстро взглянув на наручные часы, но даже не запомнив времени, расплылся в довольной улыбке. Ответ Нессы удовлетворил его, но удовлетворение это было временным. О, нет, он узнал ещё слишком мало для того, чтобы в полной мере удовлетвориться… Да, и что там говорил о Ванессе этот Логан? Ложь необходима ей как воздух. Поэтому ей не удастся отделаться от Гарольда одним этим ответом.       А Ванесса, с ненавистью глядя на мужа, думала только об одном: поскорее бы увидеть Логана и обсудить с ним весь этот бред!       Субботний вечер. Яркие огни города, слившиеся в одну сплошную полосу. Какое-то тёмное помещение, освещённое тусклым синеватым светом. Логан видел всё, но будто даже не понимал этого. Реальность для него затуманилась, на глазах словно лежала пелена. Он не понимал, что делал в этом баре с ослепительно-яркой вывеской и почему Кендалл привёз его сюда под весьма сомнительным предлогом: «Просто выпить».       И, наконец, он решительно не понимал, почему перед ним танцевала эта полуобнажённая, но очень миловидная девушка.       Он сидел на стуле посреди тёмного зала, положив руки на колени и в лёгком недоумении нахмурив брови. Синий луч света падал на него откуда-то сверху, так что ничего дальше этого стула видно не было. Молодая девушка с длинными тёмными волосами, одетая в красивое, переливающееся на свету нижнее бельё, элегантно двигалась вокруг Логана. Музыка, льющаяся, как ему казалось, сразу со всех сторон, будоражила его воображение и просто сводила его с ума. Танцовщица, соблазнительно улыбаясь Логану и не сводя с него своих изумрудных глаз, касалась то его шеи, то щеки, то колен, и эти прикосновения каждый раз заставляли сердце Хендерсона подпрыгивать.       «Да что со мной такое? — думал он, заворожено глядя на красивые загорелые плечи, стройные ноги и плоский, подтянутый живот. — Что со мной творится? Я сижу сейчас здесь, я вижу, слышу и дышу, но как будто бы не живу... Когда это кончится? Несса, когда, ну когда ты меня отпустишь?..»       С того момента, как он на пьяную голову высказал ей всё, что думал насчёт неё и их отношений, прошла неделя. Однако за эти семь дней Логан, вопреки своим ожиданиям, не избавился от постоянных мыслей о Нессе. Ему казалось сначала, что это даже хорошо, что она ничего не ответила ему, но на самом деле он нуждался в её ответе. Молчание Ванессы только добивало Хендерсона: он был бы и рад разорвать с ней все отношения, но это молчание, как он думал, не поставило точку в их романе. Его мучили неопределённость и страх: он считал, что никогда не научится жить без Нессы, и это его пугало.       «Хватит об этом, — твёрдо подумал Логан и наконец впервые улыбнулся хорошенькой незнакомке в ответ, — мне нет никакого дела до того, что думает обо всём Ванесса. Главное — это то, что решил я. А решил я как раз порвать с ней. Навсегда».       И он, улыбнувшись ещё шире, посвятил всё своё внимание танцующей девушке. Она же, страшно этим довольная, начала двигаться ещё более старательно и изящно.       Этот танец казался Логану долгим, сладким и одурманивающим сном. Музыка словно просочилась в его плоть и текла теперь по его жилам. Он уплывал куда-то далеко, будто отрывался от земли и оказывался среди невесомо-лёгких облаков, где был только он и…       Музыка внезапно прервалась. Хендерсон ещё не успел ничего сообразить, как увидел, что незнакомка ускользнула от него в темноту. Он сидел один среди большого и тихого зала, беспомощно протянув руку вперёд, и чего-то ждал. Все мысли из его головы будто кто-то забрал.       Он не знал, сколько прошло времени, но скоро впереди него, в темноте, засветилось несколько ярких огоньков. Сначала они казались ему далёкими, но постепенно приближались, приближались, приближались… Вскоре он увидел эти огоньки настолько близко, что смог даже всех их пересчитать. Со всех сторон снова зазвучала мелодия, только не прежняя. Теперь Логан мог разобрать если не слова, то отдельные буквы: с, д, м, р, ж, д…       Наконец огоньки оказались перед самым его лицом. Хендерсон поднял голову и встретился взглядом всё с той же незнакомкой, которая ещё несколько минут назад танцевала перед ним. Она была красива, её лицо — будто выточено из мрамора и изящно, оно источало уверенность. Её алые губы, растянутые в улыбку, о чём-то говорили, но Логан не понимал ни слова. В руках этой хорошенькой девушки было что-то большое и белое, источающее сладкий аромат… Хендерсон уже почти понял, что она держала в руках, как яркий белый свет ослепил его.       Закрыв глаза рукой, он отвернулся. Этот свет будто ударил его, мгновенно отрезвил, и теперь Логан очень явно слышал, что пело множество голосов вокруг: «С днём рожденья тебя». Открыв глаза, он ещё раз посмотрел на то, что незнакомка держала в руках, и, убедившись в правильности своих догадок, рассмеялся. В руках танцовщицы, одетой уже в лёгкий шёлковый халатик, был большой кремовый торт.       До настоящего момента Хендерсону казалось, что в мире не было никого, кроме него и этой девушки, что стояла перед ним. Но стоило ему оглянуться по сторонам, как он понял, что это было далеко не так: зал, до этого тёмный и пустой, был наполнен теперь большим количеством народа. Тут и там мелькали пёстрые женские платья, яркие костюмы; одни стояли в праздничных колпачках, другие — с шариками. Раздался хлопок, и с двух сторон на Логана посыпались конфетти. Он отыскал в этой поющей, гудящей толпе троих своих лучших друзей и со смехом подмигнул им.       — Загадывай желание, Логан, — услышал он бархатный голос танцовщицы и посмотрел на неё. Её зелёные глаза улыбались ему и светились какой-то тихой радостью; Логану почему-то показалось, что он с ней был очень близок.       — Что ж, у меня есть желание, — ответил он, встав со стула, и улыбнулся. С разных сторон щёлкали вспышки: друзья фотографировали и снимали его. — И я скажу его вслух.       — При таком условии оно не сбудется.       — Неправда. Моё желание сбудется только при этом единственном условии.       Хендерсон посмотрел на свечи и слегка сощурил глаза.       — Хочу, чтобы сегодня вечером ты от меня никуда не исчезла.       Сказав это, Логан задул свечи и с улыбкой взглянул на девушку. Со всех сторон посыпались аплодисменты. Танцовщица улыбалась тоже, только немного изумлённо.       — Боюсь, это невозможно, — сказала она, беспомощно пожав плечами. Край шёлкового халата соскользнул вниз, обнажив её загорелое плечо.       — Но я задул свечи, — произнёс виновник торжества, наблюдая за тем, как кто-то подошёл к ним двоим и забрал у незнакомки торт, — моё желание не может не исполниться.       — Мне жаль, Логан, но твоё желание стоит денег.       Она с виноватым видом подняла соскользнувший край халата и, быстро улыбнувшись ему, развернулась, чтобы удалиться; но Хендерсон, почти отчаявшись, взял её запястье.       — Стой, — с сожалением вырвалось у него, и он увидел, как к нему бросились сразу два громилы-охранника. Танцовщица одним движением заставила их остановиться и, сказав им: «Всё в порядке», заинтересованно уставилась на Логана. — Я… — растерянно заговорил он, — я надеялся, что ты хотя бы выпьешь со мной, детка.       Он понятия не имел, что с ним происходило: он не знал, почему в нём проснулся такой интерес к этой девушке, почему он был таким настойчивым, да и, в конце концов, он никогда никого не называл «деткой»…       Незнакомка внимательно вгляделась в молящие глаза парня, бросила беглый взгляд на часы и со вздохом сказала:       — Ну, вообще-то на сегодня моя работа закончена…       Хендерсон с облегчением улыбнулся, поняв, что эта девушка ему не отказала, но в то же время не понимая, почему ему было так важно её согласие.       — Но я останусь только потому, что ты именинник, — с улыбкой произнесла она, — и только на час. Сразу должна предупредить, что моё отношение к тебе резко изменится, если ты позволишь себе лишнего. Я танцую, а не даю за деньги.       Логан понимающе закивал.       — Конечно, я усвоил это…       — И ещё, — прервала его девушка, приподняв указательный пальчик, — я не детка. Меня зовут Рози.       Весь вечер Хендерсон купался во внимании. Каждый из гостей считал своей обязанностью подойти и лично поздравить его, пожелав при этом множество всяких благ, и «чокнуться» с ним своим бокалом. Было много слов, подарков, объятий и улыбок, и каждому из гостей Логан был благодарен в равной степени… Но всё же среди этой толпы нашёлся один человек, которого он полностью окружил своим вниманием. И это (по непонятной причине) была Рози.       Логан представил её своим лучшим друзьям, но не дал им и малейшей возможности поговорить с ней. Они вдвоём выпили несколько бокалов шампанского, благодаря чему между ними завязался приятный для обеих сторон разговор. Рози показалась Хендерсону очень хорошей и интересной — хотя и немного скрытной — собеседницей, о чём не говорил её внешний вид и её поведение в самом начале вечера. Поначалу она казалась Логану холодной, неприступной, даже чуточку высокомерной (в чём было её очевидное сходство с Ванессой), но после нескольких часов, что они провели вместе, он понял, что его первое впечатление было ошибочным.       Рози исчезла несколько внезапно для Логана, и он после её ухода заметно приуныл. Эта не самая обычная встреча оставила в его душе приятный след, и он вспоминал о ней впоследствии как о каком-то иллюзорном видении, мираже. Да, слишком сказочным казалась ему эта пара часов, что он провёл с Рози, слишком невероятной казалась ему новая встреча с ней. Позже, пораздумав над своими чувствами, он пришёл к выводу, что на общее впечатление от того вечера повлияло шампанское и то, что за разговорами с Рози он ни разу не вспомнил о Нессе.       — Признавайтесь, чья это была идея? — пьяно улыбаясь, спросил Логан уже глубокой ночью, когда парни, все вчетвером, сидели у него в номере.       — Моя, — признался Кендалл, разливая по бокалам друзей коньяк. Бокал Джеймса был почти полон: он очень мало пил сегодня.       — Скажу честно, — продолжал Хендерсон, — сначала я очень на вас разозлился из-за этой глупой затеи, но потом… Короче, если бы не вы, я бы никогда не познакомился с Рози.       — Выходит, наша схема сработала безотказно верно, — со смехом сказал Карлос. — Мы хотели обратить твоё внимание на другую девушку, так сказать, поспособствовать твоему забвению Нессы…       ПенаВега примолк, поняв, что своими словами он лишний раз напомнил другу о его страдании.       — То есть вы думаете, что я зациклился на ней?       — Не думаем, — твёрдо произнёс Джеймс. — Просто всё так и есть.       — Ах, вот как? Это чушь. Бред полный!       — Нет, чувак, — усмехнулся Шмидт, — пока мы ехали с тобой в этот бар, ты назвал имя Ванессы около двенадцати раз! Но мы на самом деле не думали, что вы с Рози так близко сойдётесь, — добавил он. — Правда. Она тоже проявила к тебе заметный интерес...       — Да это так, — махнул рукой Хендерсон, — что-то вроде жалости или особого отношения к имениннику. Я не рассчитываю и не собираюсь рассчитывать на новую встречу.       Какой-то частью разума он понимал, что сказал неправду, но не понимал, для чего именно сделал это.       — Это правильно, — кивнул Джеймс, щёки которого покраснели от алкоголя, — надо мыслить рациональнее. Неужели ты собрался строить отношения со стриптизёршей?       — Дело не в её профессии, — несколько обиженно выдал Логан, — совсем не в ней. Да будь она хоть дамой с Амстердама! Рози мне понравилась. Она хорошая и… и загадочная. Мы общались с ней около двух часов, но за это время я узнал только, что она живёт в Лос-Анджелесе всего лишь год и что у неё на данный момент никого нет.       — Лично меня ты можешь не благодарить за твою встречу с Рози, — сказал Маслоу, слабо улыбнувшись. — Всё, что я сделал, это финансово вложился. Должен сказать, эта девчонка стоит не так уж и дёшево… — Немного помолчав, он добавил: — Но я тоже очень хотел, чтобы ты забыл о Ванессе. Хотя бы на вечер.       — Выходит, вы все этого сильно хотели, — усмехнулся Логан, — но всё же позвали на вечеринку наших с ней общих друзей.       — Было бы неудобно, если бы мы о них забыли, — с виноватым видом пожал плечами Карлос. — Но не суди нас. Скажи лучше, была хотя бы минута, в течение которой ты не думал о ней?       — Была, — улыбнулся Хендерсон. — Только теперь почему-то не проходит ни одной минуты, в течение которой я не думал бы о Рози…       Это не прошло и на следующий день. Когда Логан проснулся во втором часу дня, его первая мысль была о Рози. Он искренне удивился этому обстоятельству, но постарался найти ему разумное объяснение: вчера они с Рози провели достаточно времени вместе, к тому же это было почти в самом конце дня… Засыпая, он думал о ней. Выходит, вполне естественно и то, что, проснувшись, он в первую очередь вспомнил именно о ней. Это объяснение могло бы стать очень убедительным, если бы Логан сам в него поверил…       Прошёл целый день; приблизился вечер с его тёплым влажным воздухом и пунцовым закатом. Хендерсон совсем не понимал того, что, упорно прогоняя из головы мысли о Рози, он только больше думал о ней и тем самым только больше усугублял своё положение. Наконец это стало для него невыносимым. Взяв куртку и захватив деньги, которые нашлись в его бумажнике, он пошёл в номер Кендалла. Надо было сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь самому себе!       Шмидт (что в последние дни не было редкостью) на повышенных тонах спорил о чём-то с Дэнни. Увидев Логана, осторожно заглянувшего в номер, Кендалл постарался улыбнуться и сделать вид, что он не злился. В итоге его брови поползли вверх, уголки губ приподнялись, но глаза по-прежнему выражали злобу.       — Друг, что хотел? — быстро спросил он Хендерсона, этим тоном как бы давая понять, что Логан выбрал неудачное время для визита.       — Я… — замялся тот, не зная, как верно выразить свою просьбу, — в общем-то, я хотел только спросить название того бара, в котором мы отдыхали вчера…       Кендалл готов был услышать от друга что угодно, но именно к этой просьбе он оказался не готов. Растерявшись, Шмидт даже не сразу нашёл, что ответить.       — Да я могу тебе даже адрес сказать, — пробормотал Кендалл, несколько озадаченно нахмурившись. — У меня он записан, погоди… Тут недалеко, можно дойти пешком…       Хендерсон заметил растерянность Шмидта, и это заставило его сильно смутиться. Он даже думал удрать по-тихому, пока Кендалл искал бумажку с адресом бара, но его ноги будто намертво приклеились к полу.       — Вот. — Шмидт дал другу адрес и ещё раз внимательно на него посмотрел. — Логан, ты… ты хочешь увидеться с Рози?       — И да, и нет, — зачем-то начал плести бредятину Логан. — Со вчерашнего вечера у меня осталось не так уж много воспоминаний, захотелось вот взглянуть на бар трезвым взглядом. А если мне там встретится Рози, то что ж? Значит, так тому и быть.       Кендалл прищурился, совершенно точно зная, что Хендерсон сказал неправду.       — Я не возьмусь тебя осуждать, — сказал Шмидт со вздохом, — но определи для себя: действительно ли тебе так нужно это?       — Кендалл, да о чём ты…       — О том, — прервал он друга, — ты похож на курильщика, который бросает курить, со страшной силой набрасывается на еду и начинает есть в неограниченных количествах; он замещает одно другим. Ты делаешь то же самое, только твои сигареты — это Ванесса, а еда — Рози.       Логан молча смотрел на Шмидта.       — Не надо бросаться из одной крайности в другую, — с мольбой проговорил Кендалл. — Твоя симпатия к Розе может оказаться мнимой, а ты сам себя же загоняешь в ловушку… Подумай хорошенько: надо тебе это или нет?       Хендерсон вздохнул, опустил голову, потом слабо улыбнулся и ответил:       — Ты преувеличиваешь. Я всё уже решил, Кендалл. Не нужно беспокойств.       — Ты услышал, что я сказал тебе?       — Услышал. И да, если тебе приятно быть всегда правым, вечером я зайду к тебе и скажу, что ты во всём был прав. Хочешь?       Сжимая в руке бумажку с адресом бара, Логан торопливо шагал вдоль дороги. Вокруг шумела жизнь, но для Хендерсона всё это кипение не имело никакого значения. Его гораздо больше волновал его собственный мир, который вчерашним вечером перевернулся с ног на голову, а сегодня весь гудел, шумел и дрожал, готовый вот-вот развалиться на части. Подходя к углу улицы, Логан думал над словами Кендалла. Конечно, не было никакого сомнения в их правдивости: Шмидт выразил собственные мысли Хендерсона, пусть затаённые, где-то спрятанные, но всё-таки его собственные. Наверное, заинтересованность Логана Рози объяснялась именно его желанием забыть Ванессу... Ему очень нужно было забыть её! Она ведь, как оказалось, уже забыла о нём…       Логан остановился на углу улицы и замер в нерешительности. Он в сотый раз посмотрел на адрес бара, ещё раз обдумал то, зачем он шёл туда, и уже собрался было скомкать этот несчастный листок бумаги, как кто-то, выбежав из-за угла, со всего маху врезался в него и чуть не сшиб его с ног. Все мысли Хендерсона разлетелись в разные стороны, как стопка бумаг, сброшенная со стола внезапным порывом ветра. Впоследствии он не смог бы явно вспомнить свои действия в ту минуту, но зато он очень хорошо запомнил испуганные глаза, блеснувшие изумрудами из-под прядей тёмных волос, упавших на белый лоб…       Да, это была Рози. Логан вряд ли сумел бы когда-либо узнать её в толпе прохожих, но эти глаза он, казалось, смог бы найти среди тысячи других зелёных глаз.       Логан так оторопел, что не мог ничего сказать. Девушка, видимо, тоже узнала его: часто и тяжело дыша и слегка нагнувшись вперёд, она прижимала руку к левой части живота и напугано, но в то же время с мольбой смотрела на него. Наверное, ей тоже хотелось сказать что-нибудь, но слова как будто застряли у неё в горле, лишив возможности даже нормально дышать.       — Я как раз шёл к тебе, — наконец заговорил Хендерсон и слабо улыбнулся, словно вовсе не обращая внимания на состояние Рози.       — Не сейчас… — прохрипела она и оглянулась с такой опаской, точно за ней была погоня.       — В чём дело, Рози? — не понял Логан, в глубине души даже несколько оскорбившись её неприветливостью.       — Вчера я о многом тебе не рассказала… — Девушка говорила урывками, тяжело дышала и не переставала оглядываться. — Но я… Мне нужно идти, Логан, мне нужно…       Этим она, сама того не ведая, только сильнее раскалила его интерес.       — Скажи хотя бы, могу ли я тебе чем-то помочь? — тихо спросил он.       Рози приподняла брови с таким видом, как будто не верила, что кто-то вообще мог предложить ей помощь, и в её глазах отразилась отчаянная просьба.       — Если только ты сможешь спрятать меня где-нибудь… — ещё тише, почти шёпотом попросила девушка и затаила дыхание.       Примерно через десять минут они вдвоём уже сидели в его номере. Логану было немного неловко из-за беспорядка, что он устроил здесь вчера вечером, но Рози, кажется, вообще не обращала внимания на то, что происходило вокруг неё. Она сидела на его кровати, обняв себя руками, и ничего не соображающим взглядом уставившись в одну точку. Хендерсон решил ни о чём у неё не спрашивать и дать ей немного времени, чтобы прийти в себя.       Подумав, что алкоголь сможет успокоить Рози и немного её расслабить, Логан выдвинул из-под кровати коробку и взял оттуда одну бутылку коньяка.       — А ты подготовлен, — услышал он за спиной голос Рози, в котором, как ему показалось, прозвучала насмешка, — причём на все случаи жизни.       Слегка улыбнувшись, он приложил к губам указательный палец и зашипел.       — Наверное, у тебя тоже есть, что скрывать, — ответил он ей, — так что давай сделаем так: твои секреты в обмен на мои.       Итак, эта бутылка коньяка стала ключом, открывшим двери в мир чужих тайн. За весь день, что эти двое провели вместе, они, кажется, узнали друг о друге всё, что только можно было. Логан ещё раз убедился в своей вчерашней мысли о том, что Рози являлась хорошим и внимательным собеседником; помимо этого, он сделал вывод, что она могла бы стать даже очень хорошим другом. Теперь Рози оказалась посвящённой во все тайны его жизни: начиная позорным вылетом из ресторана Кадлица и заканчивая нелегальной продажей алкоголя.       О своей новой подруге Логан очень хотел узнать всё то, о чём она не смогла бы рассказать ему вчера в баре. Рози по природе своей являлась довольно скрытной натурой, а потому о своём детстве и юношестве она поведала Хендерсону очень сжато и без всякого желания. Это насторожило и озадачило его в такой степени, что он даже сказал о своём недоумении Рози. Тогда она объяснила:       — Дело не в том, что я не хочу рассказывать тебе о своём прошлом… Когда я была помладше, я вообще не любила вспоминать свои детские и подростковые годы: в них было очень мало хорошего, поверь. Наверное, моя память просто благополучно избавилась от всего плохого, что было раньше. Я действительно плохо помню свою жизнь до переезда в Калифорнию. Помню только Нью-Йорк, родителей, школу, колледж, пару друзей… Но в подробностях описать свою прошлую жизнь я ни за что не смогла бы.       Родители Рози воспитали двух детей. Оба врачи по образованию, они мечтали, чтобы хотя бы один из их потомков избрал профессию родителей. В старшем сыне их замысел не воплотился: он всерьёз заинтересовался музыкой, организовал с друзьями группу и укатил в Лос-Анджелес. Тогда родители Рози взялись за неё с таким усердием, что деться ей было действительно некуда. После школы они пристроили её в один престижный медицинский колледж, учёба в котором не доставляла ей абсолютно никакого удовольствия. На этой почве между ней и родителями часто вспыхивали конфликты, один из которых привёл к тому, что Рози решилась на побег. Одним чудесным летним вечером, не предвещавшим ничего плохого, она собрала свои вещи и улетела вслед за братом, в Калифорнию. Тогда ей было девятнадцать лет.       К слову сказать, родители при рождении нарекли её Фэнни. Девушка бросила все свои усилия на то, чтобы в её памяти осталось как можно меньше воспоминаний о родителях. Имя, которое и так ей никогда не нравилось, она решила сменить. Оставив прежнюю фамилию — Гамильтон — девушка назвалась Розиттой, сокращённо — Рози.       Обосновавшись в Сан-Франциско, она познакомилась с молодым и состоятельным мужчиной, который на ближайшие два — два с половиной года стал её любовником. Длительность их отношений, его имя и внешность — всё это безвозвратно растворилось в её памяти, так что Рози в своём рассказе пришлось обходиться очень общими словами и представлениями. Она не помнила также, почему их дороги разошлись, но зато помнила, что после расставания с ним она оказалась на улице без цента в кармане и даже без постоянного места жительства. По какому-то «счастливому стечению обстоятельств» Рози познакомилась с Валери — хозяйкой одного известного стриптиз клуба, взявшей её под свою опеку и научившей выживанию в этом недружелюбном городе. Новую профессию девушка освоила быстро и, как она без стыда призналась Логану, очень её полюбила. Потом Рози рассказала о своём путешествии в Сакраменто, где прожила целый год, зарабатывая своим телом (при этом она обращала внимание Логана на то, что никогда, никогда! не спала с мужчинами за деньги), и откуда улетела прямо в Лос-Анджелес.       Здесь, в городе Ангелов, она тоже нашла работу «по душе». Рози почти сразу же устроилась в тот бар, где вчера произошла её встреча с Хендерсоном. Она жила в одной квартире с хозяином бара Томом и двумя своими коллегами, что вполне устраивало всех четверых. Единственным минусом в этой хорошей жизни был характер Тома: да, он отлично платил девушкам за работу, зато очень жестоко с ними обходился. За прогул или опоздание он легко мог ударить, мог заставить танцовщицу уединиться с клиентом, если он сильно этого желал; мог даже потаскать девушек за волосы, что нередко случалось и с самой Рози. Сегодня как раз Том был в отвратительном настроении.       — Не знаю, кто разозлил его, — призналась она Логану, — но он пришёл в нашу квартиру, начал материть нас, проклинать на чём свет стоит… Мелиссе зарядил пощёчину, меня ударил под рёбра, ты, наверное, видел, что я держалась за живот… Я убежала. Девчонки остались там. Дурочки, дурочки… Проще всего переждать ураган, чем кидаться в самое его пекло. И пусть Том строго запрещает нам ночевать за пределами нашей квартиры, всё равно. Я хотя бы жива останусь…       — Нельзя ведь так жить, Рози, — пробормотал Хендерсон, одновременно жалея новую подругу, упрекая её в слабости и бесконечно сердясь на этого Тома, — надо хоть немного уважать себя… Не лучше ли будет уйти оттуда, м?       — Нет, нет… Я ещё не думала об этом как следует, но я не считаю это хорошей идеей…       — Почему?       — Том платит мне больше, чем предыдущая хозяйка платила всем нам вместе взятым. Он берёт на себя все хлопоты, связанные с квартирой, за всё платит сам…       — И, тем не менее, ты убегаешь от него, как жертва от хищника, — сказал Логан сквозь сердито сжатые зубы. Культ денег, погони за высокой зарплатой взамен на чувство собственного достоинства — это было для него неприемлемо. — Чего он требует взамен? Разве эти вещи равноценны?       — Да, иногда он позволяет себе лишнего, — согласилась она, — вот даже вчера… Если бы не Том, я бы, может быть, с тобой вовсе не познакомилась.       Хендерсон нахмурился с удивлением и каким-то разочарованием.       — В каком смысле? — почти беззвучно спросил он.       — Он всё видел. Видел, как ты заговорил со мной после танца и как схватил за руку… Том подумал, что я очень тебе понравилась и ты был бы не прочь переспать со мной, поэтому он одним взглядом запретил мне тебе отказывать. Тому не важно, каким путём мы добудем для него денег, главное, что добудем.       Он растерянно, не веря её словам, отодвинулся от неё и покачал головой.       — Я в мыслях не имел ничего подобного, — сказал он оскорблено.       — Я знаю, Логан, знаю. Именно поэтому я тебе не отказала. Я и не собиралась поддаваться Тому, исполнять все его прихоти, но мне нужно было обеспечить себе спокойный сон. Однажды он грозился с нами такое сделать, пока мы спим, что даже повторять его слов не хочется…       — Но ты свободна, — заговорил он через несколько минут молчания, — и свободно можешь уйти от него.       — По-другому не получится, Логан… Жалко, что ты этого не понимаешь.       — Жалко, что ты не понимаешь, во что ввязалась, — ещё больше раздражаясь, произнёс он. — Том зверь, чудовище. Однажды он просто погубит тебя, и что? Скажешь, по-другому не получится, да?       Рози молча опустила глаза и сделала глоток коньяка. Глубоко в душе она, может быть, и понимала, что Хендерсон был прав, но перед ним этого признавать не желала. Ему в свою очередь становилось немного неприятно от её наивности и даже глупости. Может, вчера Джеймс не зря с таким пренебрежением говорил о ней? Может, профессия действительно очень многое говорит о человеке?..       — Не знаю, какая ты на самом деле, — признался Логан уже поздним вечером, — но вчера в баре ты была совсем другая. Вернее, казалась мне совсем другой.       — Это хорошо или плохо? — с лёгкой улыбкой на губах спросила Рози.       — Не знаю. Но самое хорошее — это то, что ты нисколечко не похожа на Ванессу!       Когда часы пробили полночь, Рози допила остатки коньяка из своего бокала и вдруг объявила, что ей нужно возвращаться.       — Ты рехнулась? — спросил Логан с пьяным прищуром. — Мне казалось, наш разговор должен был что-то изменить…       — О чём ты?       — Об этом Томе, — раздражительно ответил он, — и о том, что ты к нему больше не вернёшься.       — Прости, Логан, — несерьёзно усмехнулась девушка, — прости, родной, но это не тебе решать.       Она поднялась на ноги, но Хендерсон с упрямством усадил её обратно, сжал её запястья и так близко наклонился к её лицу, что она почувствовала на губах его дыхание.       — А я не хочу, чтобы ты туда возвращалась, понятно? — шёпотом спросил он, всё глубже погружаясь в изумрудный омут её глаз. — Я не хочу, чтобы эти годы стали очередным моментом, который в будущем ты желала бы забыть. Я не хочу, чтобы твоя жизнь превращалась в пытку, Рози, не хочу…       Рози с удивлением смотрела на него, не понимая, почему этот молодой мужчина был так обеспокоен её судьбой.       — Он не разрешает нам ночевать не в квартире, — тоже почему-то зашептала она, — я уже говорила это…       — Из всех правил есть исключения, разве нет?       — Но мне… — растерялась Рози, изумлённая его готовностью помочь и ответить на любой её довод, — мне совершенно некуда идти…       Логан наконец отпустил её запястья и широко развёл руки в стороны.       — Это всё, что я могу предложить тебе, — сказал он, — но если тебя это не устроит, я… Я больше ничем не помогу, Рози.       Она уже давно была в отчаянии — примерно последние полтора года. Она будто стояла на краю пропасти и не могла решить, куда сделать шаг: вперёд или назад. Какой-то частью своего разума она понимала, что надо шагать назад, но всё её существо, как магнитом, тянуло туда, вниз, вниз, вниз… Но теперь рядом с ней, над этой пропастью, стоял Логан. И он сделал верный шаг за неё.       Коньяк обострил чувства девушки, и она, вся переполненная этими чувствами, бросилась на шею Хендерсону.       — Спасибо, Логан, спасибо, — проговорила она ему на ухо, — спасибо… Обо мне ещё никто в этой жизни так сильно не заботился… ну, по крайней мере, по моим воспоминаниям.       Ночь они провели порознь: она на его кровати, он — на жутко неудобном диване. И хотя оба были пьяные, всё же никто из них не сделал и малейшего намёка на то, что с лёгкостью смогло бы возвысить их отношения или же, наоборот, их опошлить.       Солнце только начинало пробиваться сквозь стёкла окон, а Логан уже стоял на кухне и варил кофе для себя и Рози. Голова болела после вчерашнего, зато разум его был необыкновенно чист и ясен. В конце концов, Хендерсон был жутко доволен исходом его вчерашней встречи с Рози. Нет, Кендалл был не прав. Господи, до чего приятная фраза!       Логан уже подходил к своему номеру с двумя чашками кофе в руках, как вдруг встретился в Ванессой лицом к лицу и замер на месте, как вкопанный. Чашки дрогнули в его руках, однако он сохранил самообладание.       Миссис Ремиговски, очевидно, была рада этой встрече: об этом говорил светлый блеск её глаз. Однако нельзя было сказать того же о Хендерсоне… Представьте себе чувства человека, у которого отобрали самую дорогую вещь из тех, что у него были; сказали, что он её больше никогда не увидит, и велели навеки забыть о ней. Представьте, что он, пройдя сквозь нечеловеческие мучения, всё же перестал о ней думать, а потом ему эту вещь неожиданно вернули... Примерно то же самое чувствовал сейчас и Логан.       — О, милый, я так не надеялась застать тебя в это время… — заговорила Несса со смущённой улыбкой. Хендерсон мог поклясться, что такой улыбки на её лице он не видел ещё ни разу. — Хорошо, что ты не спишь, это так… Я примчалась сюда из аэропорта, спешила, как могла, я так хотела тебя увидеть…       Заметив две чашки кофе, что он держал в руках, Ванесса на мгновение замерла, но потом счастливая улыбка вновь расплылась по её лицу.       — Это ты для себя и Кендалла? — спросила она, но не дала ему возможности ответить и забормотала: — Прости, если отвлекаю тебя, но мне очень, очень нужно сказать тебе… — Несса заметно волновалась, что прежде с ней случалось крайне редко. — Там, в Италии, я поняла кое-что очень важное. Я поняла, что имеют в виду люди, когда говорят, что с милым и в шалаше рай. Чёрт, да не нужно мне всё то, что может мне дать Гарольд, не нужно! Когда я посещала самые дорогие места Рима, я думала единственно о тебе… Я вспоминала о том, что было раньше, и понимала, что хочу всё это назад, обратно! Я хочу снова приходить сюда, пропадать у тебя целыми ночами, прижиматься к тебе, всё как раньше… Мне жаль, что я поняла это так поздно, но лучше поздно, хороший мой… Теперь у нас всё впереди, всё только впереди…       Логан стоял как парализованный, не в состоянии ответить ни слова на это чистосердечное, искреннее признание Ванессы. В действительности она ещё никогда в жизни не была такой искренней, так что теперь у неё в глазах даже стояли слёзы... Миссис Ремиговски ещё никогда не плакала счастливыми слезами.       — Что ты молчишь? — улыбаясь, прошептала она, понимая, что сильно удивила его своими словами, и очень гордясь этим. — Что ты молчишь, Логги? Неужели тебе нечего мне ответить?       За Логги ответила Рози, которая совсем не кстати вышла из номера в одном полотенце и с влажными, перекинутыми на одну сторону волосами. Увидев её, Ванесса перестала улыбаться, приоткрыла рот и в испуге даже отступила на шаг назад. Хендерсон посмотрел сначала на неё, потом на Рози и мысленно хлопнул себя по лбу.       — Вижу, тебе есть, что ответить, — дрожащим голосом проговорила Несса и замотала головой, будто не желала верить во всё это. По её щекам покатились слёзы, только это были уже не слёзы счастья. — Но лучше не отвечай, Хендерсон! Не отвечай!       И, прижав тыльную сторону ладони к носу, она побежала вниз. Стук её каблуков и сдавленные рыданья отчётливо слышались на лестнице.       — Ванесса? — спросила Рози у Логана, несколько озадаченно глядя на него.       — Да, да, да… — растерянно забормотал он и торопливо сунул девушке кофе, — держи, я сейчас…       Он понял, что потеряет всё на свете, если позволит ей сейчас уехать. Хендерсон опрометью бросился на лестницу, пробежал её, минуя сразу по три ступеньки, и, как ветер, вырвался на улицу. Такси, на котором уехала Ванесса, только что скрылось за углом.       Подъехав к дому Гарольда, Несса протёрла лицо руками, смешивая при этом слёзы с косметикой. От этого её лицо приобрело жуткий вид, и это, конечно, не ускользнуло от внимания Ремиговски.       — В чём дело? — испуганно спросил он, когда его супруга вошла в дом и устало бросила сумочку на пол. Его домашний вид и запах кофе, который обычно исходил от него по утрам, почему-то очень расположили Нессу к нему. — Что случилось, моя дорогая?       — Случился Логан, — холодно ответила она и даже дала мужу обнять себя. — Он сделал мне больно.       Гарольд с недоумением нахмурился, и по его лицу проскользнула страшная тень гнева.       — Что? — сурово переспросил он, сжав зубы. — Этот сукин сын посмел к тебе прикоснуться?       — Нет, — покачала головой Ванесса, задумчиво глядя перед собой, — нет, нет… Он знает способы поизвращённее.       Гарольд с нежностью погладил её по волосам, но его лицо всё ещё выражало ожесточённую злобу.       — Я бы никогда не простил ему твоих слёз, — жёстко выговорил он.       — И не надо, — с улыбкой ответила миссис Ремиговски и положила руку на плечо супруга. — Лучше сделай так, чтобы он навсегда исчез из моей жизни.