Моя бедная вдова

«Сердись на меня сколько твоей душе будет угодно, но не забывай, что я единственный человек на всём этом свете, который бескорыстно и по-настоящему тебя любит».

      Карлос и Алекса всю дорогу ехали в полной тишине. Её взгляд был устремлён на него, он же упрямо и угрюмо смотрел на дорогу. Их путь лежал в женскую консультацию, где Алекса собиралась пройти обследование. После вчерашнего вечернего разговора они ещё толком ничего не обсуждали, для них обоих это пока что было неподъёмной тяжестью. Но если Алекса и была настроена на ещё один разговор, то её супруг совсем замкнулся в себе, и казалось, что он больше никогда в жизни не захочет снова заговорить с женой. Всё утро она чувствовала исходящий от Карлоса необычайный и всепоглощающий холод и вместе с тем понимала, что мало что может изменить.       — Карлос, я могу понять, что наше положение оставляет желать лучшего, но ведь рано или поздно тебе придётся со мной заговорить…       Испанец вместо ответа вдруг остановил автомобиль, с досадой ударил кулаком по рулю и отвернулся от жены. Долгое время она не могла понять, в чём дело, пока не заметила, что его плечи задрожали. Алекса не на шутку испугалась, потому что никогда прежде не видела его слёз. Ей показалось, что предполагаемый диагноз и тот напугал её меньше.       — Карлос, — пролепетала девушка, осторожно коснувшись его плеча, и он с нетерпением скинул её руку, — я знаю, что ты злишься из-за моего поступка, но…       — Я злюсь не из-за него, — ответил Карлос, не глядя на жену, — и твоё долгое молчание тут тоже не причём. Будь у меня выбор, я бы даже, наверное, предпочёл никогда не узнать об этом…Я одного не могу понять, Алекса. Чего ради ты сломала наши жизни? Ты впустила в моё существование тёплый свет надежды, а затем взяла и погасила его… Теперь я осознаю, что уже в этом месяце на свет мог появиться новый маленький человек, которого создали ты и я, которого я мог бы держать на руках, убаюкивать и прижимать к сердцу… Теперь я осознаю, что эти призрачные мечты выскользнули из моих рук и что им, вполне возможно, никогда не будет дано осуществиться. Возможно, я никогда в жизни не испытаю этого сладкого чувства, когда ты впервые берёшь на руки своего ребёнка и смотришь в его глаза… У меня нет сил смириться с этим, Алекса.       Девушка не выдержала и тоже заплакала. Её начали душить слёзы обиды, сожаления и отчаяния.       — Мы были не готовы, дорогой, — до боли кусая губы, пропищала Алекса, — не готовы, понимаешь? Не-го-то-вы. Ни финансово, ни морально, ни психологически. Ребёнка не заводят от скуки или просто потому, что не хватило смелости дать ему лучшую жизнь. Поначалу я жалела, и очень сильно, но когда ты… когда ты увидел очередную ссору Кендалла и Дэнни и сказал, что пока не хочешь собственных детей, я окончательно успокоилась. Вскоре ты оценишь мой выбор, ты ещё поймёшь, что это был единственный выход…       — Пока я ничего не понимаю, — проговорил ПенаВега, вытирая глаза обеими руками, — и не хочу понимать.       — Тогда скажи, скажи мне, Карлос, что я должна была сделать?       Парень сделал глубокий вдох и впервые за день решился взглянуть на жену.       — Ты хотя бы могла рассказать мне, когда тебе стало известно о ребёнке.       — Ты понимаешь, что это не изменило бы моё отношение к нему?       — Да, но, возможно, это не изменило бы моё отношение к тебе.       Алекса не могла этого выдержать. Её сердце сдавила такая тоска, что от неё хотелось завыть волком. Девушка не могла вспомнить, когда именно в их с Карлосом отношениях произошёл надлом, но после его слов она ясно поняла: оба они зашли слишком далеко для того, чтобы ещё возможно было вернуться назад.       Она дёрнула за ручку дверцы, но та не поддалась. Быстро утирая катившиеся по щекам слёзы, Алекса тихо попросила:       — Открой мне дверь. Пожалуйста. Дай мне выйти.       Вместо ответа парень устало покачал головой и снова завёл мотор.       — Нет. Сейчас у нас есть проблемы посерьёзнее, Алекса, и давай попробуем сфокусироваться на них.       Логану совсем не спалось на новом месте. Он лежал в своей постели и чувствовал, что его окружало всё чужое и даже агрессивное. Чужая кровать, чужая подушка, чужые шторы, ковёр, тиканье напольных часов. А где-то рядом в родной постели спала чужая жена…       Да, в его жизни начиналось что-то совершенно новое, неизведанное и, возможно, грозящее опасностью. Хендерсону было странно думать о том, что он каким-то образом сумел дойти до этого, а ещё страннее — чем это всё может закончиться.       От мыслей его отвлёк странный звук, похожий на осторожный стук в дверь. Логан поднял голову с подушки и с недоумением уставился на дверь, резко белевшую в темноте. Комната тонула в тишине. Наверное, ему всё это показалось…       Хендерсон снова лёг и почувствовал непонятную досаду, смешанную с наивной верой в то, что этот стук ему всё же не послышался. Он пялился в потолок и напряжённо вслушивался, как вдруг быстрый стук вновь разрезал тишину, царившую в спальне. Звук оказался настолько неожиданным (или всё же ожидаемым), что сердце Логана чуть не выскочило из груди. Через мгновение он уже был у двери и готовился открыть её.       За дверью, как, впрочем, он и ожидал, стояло существо, в нежном взгляде которого парень так остро нуждался сейчас. Логан нервно выдохнул и с волнением улыбнулся.       Ванесса выглядела так, будто ещё не ложилась в постель: блестящая укладка, макияж, платье… Она выглядела, наверное, даже чересчур нарядной. Видимо, у Логана тоже был вид человека, который ещё ни на минуту не сомкнул глаз, потому что Ванесса сказала:       — Так и думала, что тебе не спится, милый.       — А ты почему не спишь? — довольно невозмутимо спросил он, хотя последнее сказанное ею слово вызвало в его душе бурю эмоций. — На часах два ночи.       — Ну разве я могу спать, зная, что ты находишься в одном доме со мной?       Логан вздохнул и прислонился плечом к двери.       — Надеюсь, ты пришла не для того, чтобы обсуждать мою новую работу, потому что я слышать об этом не хочу.       — Нет, — мотнув головой, ответила девушка, — нет, совсем нет… Я просто захотела есть, приготовишь мне что-нибудь?       — Ты серьёзно?       — Вполне. Я ведь так и не поужинала, забыл?       Логан обулся, и они вместе отправились на кухню. Коридоры были слабо освещены, поэтому парню казалось, что за каждым углом притаилась опасность. Ему казалось, что сейчас из угла, объятого темнотой, выскочит Ремиговски и задушит его. Чтобы немного отвлечься, Хендерсон заговорил полушёпотом:       — Выходит, причёска, косметика, платье — всё это только ради того, чтобы поздно отужинать в своей же кухне?       — Нет, — несколько взволнованным голосом ответила Ванесса и подошла к парню ближе. — Это для тебя. Я хочу быть красивой для кого-то, так что, пожалуйста, позволь мне делать это. Разве тебе не нравится смотреть на меня такую?       Логану казалось, что глаза Ремиговски были здесь абсолютно везде, поэтому он старался держать Нессу на расстоянии.       — Ладно, но что насчёт Ремиговски? Когда он проснётся и увидит, что тебя нет рядом, что тогда?       — О, не беспокойся об этом, Логан. Мы не спим вместе.       — Не спите? — удивился он, но в то же мгновение почувствовал, как с сердца его свалился тяжёлый груз. — Почему?       — Не каждая жена хочет спать со своим мужем, — засмеялась девушка. — Для тебя это новость? Вообще я иду к нему в спальню по настроению, а сегодня я чертовски злюсь на него, и ему это прекрасно известно.       Логан слабо помнил местонахождение кухни в этом доме, но ему всё же показалось, что они идут совсем не той дорогой. Наконец, когда Ванесса начала спускаться куда-то вниз по лестнице, парень остановился и нахмурился.       — Это ведь совсем не кухня, Несса, так?       — Не кухня, — подтвердила девушка, осторожно шагая по ступенькам, — но хорошее вино можно считать за отдельный приём пищи. Сейчас я выберу отличнейшее вино, Гарольд научил меня в нём разбираться. Кстати, он показывал тебе свои сады?       — Только из окна.       — Тогда я устрою тебе маленькую экскурсию.       Они немного прошлись по саду. Воздух здесь был насквозь пропитан головокружительным ароматом роз и запахом влажной земли. Каменные дорожки освещались крошечными лампочками на бордюрах, кое-где работала автоматическая система полива. Логан поёжился: влажный воздух был прохладным.       — А теперь я покажу тебе моё любимое место, — сказала Ванесса, увлекая его за руку за собой. Они зашагали прямо по газону, так что ноги в одно мгновение стали мокрыми.       Девушка привела его в небольшую беседку, стены которой обвило какое-то ползучее растение. Это место, в отличие от сада, не освещалось, так что в самой беседке было довольно темно.       — Присядем здесь, — зазвучал голос Ванессы у самого уха Логана. — Это, наверное, единственное место на всей территории, где нас точно никто не увидит.       — Хорошо, — выдохнул Хендерсон, ощупью пробираясь к скамейке, — спрятаться от чужих взглядов — это как раз то, что мне сейчас нужно.       Они открыли вино ещё в доме. Поэтому, присев на скамейку, Ванесса сразу же сделала несколько длинных глотков из бутылки и затем, взяв руку Логана, передала бутылку ему.       — Впервые вижу, чтобы такое дорогое и хорошее вино пили из горла, — не без усмешки произнёс он и тоже выпил.       — Да? А я вот ничего кроме темноты не вижу.       Они замолчали, и оба почувствовали, что между ними словно натянулась тугая нить. Они о многом хотели поговорить друг с другом, но считали эти темы недостойными такой прекрасной и свежей ночи. В конце концов, эти двое виделись всего во второй раз после нервного срыва Ванессы, так что им не особо хотелось тратить время на пустые разговоры.       Девушка подвинулась к Логану вплотную, взяла из его рук бутылку и поставила её куда-то наугад. Затем она положила обе ноги ему на колени, руками обвила его шею и поцеловала в губы. Сердце Нессы замерло: отчего-то ей показалось, что он не ответит ей. Но Логан, вопреки её ожиданиям, сжал руками её бёдра и подвинул девушку поближе к себе.       — Это лучше любого вина, — отстранившись, прошептала Ванесса, — и лучше любых лекарств. Ты пропадал где-то очень и очень долго, Логан… И это время для меня показалось вечностью, проведённой в аду. Сегодня вечером я разозлилась на Ремиговски из-за того, что ему хватило наглости на такое предложение, и на тебя тоже, потому что не могла поверить, что ты ему позволил… Но теперь, теперь я понимаю: если бы Гарольду не пришло это в голову, я бы сама предложила ему нанять тебя нашим поваром.       Хендерсона уязвило то, что она начала разговор с этой темы, хотя он попросил этого не делать. Но затем парень почувствовал, что именно об этом хотел заговорить и именно с ней поделиться своими мыслями и необъяснимыми ощущениями.       — Я честно не знаю, ради чего согласился на всё это, — начал Логан тоже почему-то шёпотом. — Но меня, наверное, согревала мысль, что здесь я буду очень и очень близко к тебе, пусть и таким странным образом. В моих мыслях всё было куда проще, Несса… На деле это оказалось невыносимо.       — Знаю, милый, новая обстановка — это всегда непросто…       — Дело даже не в новой обстановке, с этим можно смириться. Я с трудом мог выносить все эти мерзкие осуждающие взгляды, которыми меня ежеминутно облепляли подчинённые Ремиговски. Более того, меня просто рвёт на части изнутри каждый раз, когда я слышу из его уст слова «миссис Ремиговски»! Из-за этого я чувствую себя лишним в этом доме, будто я попал в уютное гнёздышко семейной пары, где мне никто не рад. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но, чёрт возьми, я ревную тебя.       Ванесса удивлённо уставилась в темноту — вернее туда, где, по её догадкам, было его лицо. Она ощупью добралась до его шеи и взялась за неё обеими руками.       — Ты себя слышишь, Логан? — в голос спросила девушка, хотя, надо признать, что ей стало очень приятно от его слов. В конце концов, её дико ревновали сразу двое мужчин, разве это не прелестно? — Что за бред ты несёшь?       — Да пойми меня, — несколько устало отозвался парень, — я не могу приказывать своему сердцу. Вы женаты, вы столько времени проводите вместе, живёте в этом шикарном доме среди благоухающих роз, пьёте хорошее вино за ужином… Да что говорить! Кажется, он не самый отвратительный муж, которого только можно было бы пожелать!       Она немного помолчала.       — Ты никогда прежде не ревновал меня к нему.       — Всегда ревновал, — мрачно сказал Логан, — просто никогда не говорил.       Ванесса убрала ноги с его колен, немного отодвинулась в сторону и осторожно начала искать вино. Дрожащей рукой она поднесла бутылку к губам и выпила, однако вино уже потеряла всякий вкус для неё.       — Я не хотела бы слышать это, — вполголоса проговорила девушка, и нельзя было не заметить, что голос её сильно дрожал, — потому что то, что ты видишь, — всего лишь оболочка, красивая картинка. Тебе известно далеко не всё, что на самом деле здесь творится, и уверяю, если бы ты это знал, ты бы никогда и ни за что не стал бы ревновать меня.       — Несса, я просто…       — Мой муж — дикий хищник или, если угодно, ненасытный охотник. В отношении меня он редко это показывает, хотя не скрою, что такое случалось, но в своей работе он неумолим. Он совершенно непредсказуем и неуправляем, так что я каждую секунду ощущаю себя так, будто сижу на бочке с порохом. Ты говоришь, что мы много времени проводим вместе, но знаешь ли ты, чего мне стоит каждая минута наедине с ним? Это отвратительно, Логан! — С каждым словом голос её начинал всё сильнее дрожать. — Иногда в его глазах проскальзывает такая дикая ярость, что я не знаю, куда деваться от страха! Со временем он становится всё более и более требовательным, так что совсем скоро я уже не смогу так свободно распоряжаться собой, своей жизнью, своим телом… Совсем скоро я полностью попаду под его контроль и ничего не смогу сделать с этим! Никто не сможет!       И она надрывно зарыдала. Логан находился в полной растерянности. Он уже три тысячи раз успел пожалеть о том, что сказал ей.       — Я точно знаю, что долго здесь не продержусь, — сквозь слёзы выговаривала Несса, — нам нужно дождаться хорошего момента, и тогда мы сможем отсюда убежать, скрыться от его глаз… мы сможем обеспечить себе свободную и прекрасную жизнь…       — Какой такой хороший момент? Когда?       — Не знаю… ещё не знаю, но мы точно почувствуем, когда он наступит…       Хендерсон вздохнул так обречённо, будто Ванесса грезила о спокойной и счастливой жизни, при этом стоя на эшафоте. Он крепко сжал её плечи и прижал девушку к себе. Конечно, защитить её от зверя по имени Гарольд Ремиговски он не мог, но ему дико хотелось сделать для неё хоть что-нибудь.       — Извини, что я так сказал, — тихо произнёс Логан, зажмурившись. После её слов, разумеется, его ревность никуда не делась, но теперь к ней присоединилась ещё безграничная и бесполезная злость. — Прости, Несси. Лучше бы я оставил эти мысли при себе и унёс бы их с собой в могилу!       Рози на негнущихся ногах вошла в комнату, которую она и её подруга (а по совместительству и коллега) Ханни снимали на двоих, и угрюмо посмотрела на свою соседку, сидевшую на кровати и листавшую какой-то журнал. Меньше всего Рози сейчас хотелось, чтобы кто-то её видел в таком состоянии.       — Розитта? — будто не веря своим глазам, спросила Ханни и медленно поднялась на ноги. — Что… что с тобой приключилось? Ты в порядке?       Рози кулаком толкнула дверь в ванную и, молча войдя туда, заперлась. Взявшись обеими руками за раковину, девушка взглянула на себя в зеркало. Волосы были в ужасном состоянии, спутались и свалялись в крови, макияж смазался, всё лицо, как, впрочем, и всё тело, было покрыто ссадинами, ушибами и кровоподтёками. Но Рози её вид как будто даже не удивил. Она, внешне совершенно спокойная, открыла воду, умылась, а затем залезла в ванную и включила душ. Искупавшись, девушка обернулась в полотенце и снова посмотрелась в зеркало. Её внешнее спокойствие распалось на тысячу осколков, и Рози, плотно прижав ладонь к губам, тихо заплакала.       С той стороны послышался осторожный стук в дверь, и голос Ханни спросил:       — Рози, ты откроешь мне? Может, лучше вызвать врачей?       — Мне не нужна их помощь, — отозвалась девушка и постаралась взять себя в руки. — Я сейчас выйду.       Она ещё раз умылась и, наконец, вышла из ванной. Ханни не спускала с неё напуганного и обеспокоенного взгляда. Рози прошла мимо подруги, села за обеденный стол и дрожащей рукой налила себе стакан воды.       — Скажи мне, что случилось, — тихо, но настойчиво попросила Ханни.       — Случилось то, на что я решилась по своей ужасной глупости и наивности.       Девушка поняла всё без лишних слов и почти одними губами спросила:       — Энтони?       — Да, Энтони, — был ей короткий ответ.       Дело было в том, что Энтони Ремиговски делал своим сотрудницам небольшое предложение подзаработать. По его условиям, они должны были ездить на специальные заказы к «особым клиентам» и помимо танца продавать им наркотики. Заработок девушек при этом зависел от сложности исполняемого номера, вида наркотика и, конечно, размера партии.       — Мне очень были нужны деньги, — прошептала Рози, достав сигарету и закурив. Начав жить вместе с Ханни, девушка начала и курить.       — Много там было?       — Много. Двадцать один пакет, сорок граммов каждый.       — Что это было?       — Героин.       Ханни медленно присела на стул напротив подруги и тоже закурила.       — Я думала, что возьму совсем чуть-чуть, — проговорила Рози, невидящим взглядом уставившись в стену, — по несколько крупиц из каждого пакетика, никто ничего и не заметит… Но они профи. У них на это глаз намётан.       — Они поймали тебя, да?       — Конечно, поймали. А такие люди ошибок не прощают.       Ханни немного помолчала, с прищуром глядя на свою соседку, затем стряхнула с сигареты пепел и заговорила:       — Ты меня, конечно, извини, Рози, но чем ты, твою мать, думала? Разве вот это всё того стоило?       — Для меня давно стёрлись рамки допустимого и морально оправданного, — на повышенных тонах ответила Рози, вскочив с места. Она достала из кухонного ящика коробочку из-под мятных леденцов, в которой обычно хранила героин, и, раскрыв её, показала Ханни. — У меня ничего не осталось, Ханни, ни-че-го! Это длится уже на протяжении почти двух недель, мне хоть на стену лезь! Я скоро не выдержу!       — Но то, что ты сделала, — это совсем не выход. И если ты ещё хоть раз задумаешь что-нибудь подобное…       — О, не волнуйся, — оборвала Рози свою соседку, покачав головой, — ничего подобного я уже точно не сделаю.       Ночью Рози никак не могла уснуть. Она металась в своей постели точно в горячке, всё думала, взвешивала и анализировала. Разум её расщепился на две части: одна уговаривала её поберечь себя и удержаться в рамках приличия, другая же убеждала в том, что жизнь дана нам только ради удовольствий и совсем не важно, с помощью каких средств мы получаем это удовольствие. В конце концов, измотонная бессонной ночью и истощённая своей адской зависимостью, Рози поднялась с постели в шестом часу утра и начала одеваться. Нужно было надеть что-нибудь открытое и соблазнительное, как вот это платье, например.       Да, Энтони предлагал девушкам ещё один способ заработка, но он был на крайний случай и подходил далеко не всем. Рози, прежде осуждавшая своих коллег, принимающих условия этого соглашения, и подумать никогда не могла, что сама когда-нибудь решится на подобное…       Она нажала на звонок и поправила лямки платья. Внутри и снаружи девушка вся дрожала, а особенно дрожали ноги. Поэтому Рози как можно сильнее давила стопами в пол, чтобы не упасть с высоких каблуков.       Дверь ей открыл темнокожий высокий мужчина и оглядел её всю с ног до головы. Разбитые колени, ссадины на руках и шее, лечебный пластырь на плече, но, несмотря на всё это, весьма очаровательное лицо и хорошая фигура.       — От Энтони? — низким голосом уточнил мужчина.       Рози хотела ответить «да», но почувствовала, что у неё от страха пропал голос, поэтому только кивнула в ответ.       Мужчина, представившийся Алексом, впустил девушку в квартиру. Первой вещью, что попалась ей на глаза, была большая кровать, застеленная шёлковой постелью цвета кофе с молоком. Алекс проследил за её взглядом и, улыбнувшись, сказал:       — Можешь пока присесть там, если нравится.       Рози, не имея желания возражать, покорно опустилась на кровать. Алекс снял наручные часы, аккуратно положил их в бархатную коробочку и снова заговорил:       — Сейчас я позову своего приятеля Дерека, принесу вина, и мы можем начинать.       Через несколько минут девушка познакомилась и с Дереком. Дрожь и волнение, как ни странно, отступали куда-то в темноту. Теперь Рози завладело отчаянное и всепоглощающее равнодушие к собственной судьбе.       Алекс с вальяжным видом сел в кожаное кресло, налил себе вина и как-то небрежно бросил:       — Можешь начинать один, Дерек. Я тебе уступаю.       Дерек улыбнулся Рози дикой и страшной улыбкой, которая, впрочем, не вызвала в душе последней никаких чувств. На ходу расстёгивая запонки, мужчина медленно приближался к кровати, на которой сидела девушка, как вдруг звон разбитого стекла заставил его остановиться. В первые секунды Рози толком не поняла, что произошло: она увидела только неестественно широко раскрытые глаза Дерека и красную точку на его белоснежной рубашке, которая за несколько мгновений превратилась в огромное алое пятно. Раздался ещё один оглушительный звук, мужчина дёрнулся, и теперь на его левом плече тоже красовалось багровая отметка.       — Сука! — выругался Алекс, вскочив с кресла и метнув в сторону Рози безумный от гнева взгляд. — Додумалась привести с собой копов?       Стоило ему сказать это, как ещё одна пуля, разбив окно, пронзила его поднятую ладонь. Алекс завыл волком и рухнул на колени, но вот ещё один выстрел точно в голову — и мужчина замолчал навеки вечные.       Рози сидела как парализованная и не могла заставить себя пошевелиться. На полу в предсмертных конвульсиях всё ещё бился Дерек, в квартиру сквозь выбитую дверь начали врываться незнакомые мужчины, которым тоже суждено было пасть под шквалом выстрелов, не прекращающихся ни на минуту. Наконец Рози смогла сковать свой страх в цепи, на четвереньках пробралась к столу и, закрыв уши руками, залезла под него. В тот момент ей больше всего хотелось лишиться слуха, чтобы только не слышать этих нечеловеческих криков и леденящих кровь залпов.       Айрис сидела напротив Кендалла, не спеша ела ярко-красную спелую клубнику и еле заметно улыбалась. Парень наблюдал за её действиями и тоже не в силах был скрыть улыбку. Он почему-то так и не мог подпустить мысль, что всё снова хорошо, что больше нет никаких ссор и они снова могут радоваться жизни вместе. Он старался обо всём этом не думать, а просто дышать и наслаждаться.       — У меня такое чувство, — признался Шмидт, — будто мы с тобой только что познакомились.       — Почему?       — Не знаю. Я смотрю на тебя как-то по-новому и… как будто по-новому в тебя влюбляюсь.       Последнюю фразу он сказал очень осторожно, будто боясь спугнуть то робкое и радостное чувство, которое обволокло всю его грудную клетку. Айрис подняла глаза, на мгновение перестала жевать и улыбнулась во всю ширь.       — Влюбляешься? — загадочно переспросила она, и в следующее мгновение с ней произошло что-то очень и очень странное, не поддающееся никакому объяснению.       Девушка надкусила клубнику, и из её рта брызнул алый ягодный сок. Наверное, даже слово «брызнул» — не вполне подходящее, да и «ягодный сок» — не самое верное описание для этой липкой и вязкой жидкости. Изо рта Айрис беспрерывным потоком полилась кровь. Кендалл вскрикнул от удивления и испуга, вскочил на ноги и вжался спиной в стену. Айрис смотрела на него всё теми же глазами — так, точно с ней ничего страшного и не происходило.       Тем временем кровь залила собой шею и грудь девушки и попала даже на клубнику, окрасив её в ещё более яркий цвет. Айрис, не отрывая взгляда от Шмидта, поднялась на ноги. Только теперь он заметил, что из её живота торчала деревянная рукоятка ножа, и ужаснулся ещё больше. Схватившись за рукоять, девушка принялась резать свой живот зигзагами и ещё какими-то непонятными причудливыми линиями. Не в силах смотреть на это, Кендалл закричал и тут же проснулся от собственного крика.       Парень вздрогнул и огляделся. Была уже глубокая ночь. Он задремал сидя за столом на кухне. Окно было открыто нараспашку, около двери горел одинокий светильник, а на столе перед Шмидтом лежала раскрытая книга. Находясь в каком-то забытье, он с угрюмым видом закрыл книгу, чтобы взглянуть на обложку и вспомнить, что он читал. Это был Ремарк. Кендалл с досадой вздохнул и мысленно осудил себя за то, что позволил себе хотя бы на минуточку погрузиться в мир сновидений.       Он встал и заварил себе ещё кофе. Сердце гулко и тоскливо стучало в груди, Кендалл чувствовал, что медленно утопает в сыпучих песках одиночества и безнадёжности. Возможно, борьба с желанием уснуть далась бы ему намного проще, если бы рядом с ним был хоть кто-нибудь. Но Дэнни не было дома, а Логан теперь жил и работал у Ремиговски, так что его комната стояла совершенно пустая, лишённая даже призраков воспоминаний и ощущения, что кто-то здесь когда-то жил.       Поэтому Кендалл боролся один. Может, тем оно было и лучше… Он полагал, что эта одиночная борьба должна была его хоть немного заколить.       Когда были выпиты уже две кружки крепкого кофе, Шмидт вдруг понял, что прочитал уже несколько страниц, но ничегошеньки из них не запомнил. Поэтому он с тоской закрыл книгу и, взяв с собой кружку, подошёл к окну. Тишина стояла такая, что от неё закладывало уши. Изредка откуда-то доносились голоса или звуки проезжающих мимо машин. Тёмное небо на востоке уже выхватывал зыбкий огненный рассвет. Кендалл опустил взгляд и улыбнулся, когда увидел, что Дэнни возвращался домой.       Шмидт не стал выходить ему на встречу и остался ждать в кухне: если Дэнни захочет, он сам зайдёт к нему, если нет — что он может сделать? Дело было в том, что они ещё толком не разговаривали после той ночной ссоры, чуть не вылившейся в ожесточённую драку.       Кендалл услышал шаги на лестнице, затем — как ключ повернулся в двери номера. Парень немного приуныл. Дэнни не захотелось зайти сюда, а это означало, что спор, возникший между ними, ещё открыт и что остаток ночи парню придётся провести в одиночестве.       Он снова отвернулся к окну, как неожиданно услышал сзади себя голос Дэнни:       — Ты ещё не ложился?       На лице Шмидта расцвела печальная улыбка. Он обернулся и отрицательно покачал головой.       — Всё ещё не можешь прогнать её из своих снов?       Кендалл вспомнил свой короткий сон, и его передёрнуло от жутких воспоминаний.       — Если бы ты знал, Дэнни, какие мне снятся отвратительные сны… Тогда ты бы тоже больше не сомкнул глаз.       Подросток набрал из-под крана воды и принялся пить её маленькими глоточками.       — Может, стоит перешагнуть через себя и попробовать вернуть всё назад? — предложил Дэнни. Кендалл удивился такому участию с его стороны, но ничем себя не выдал.       — Я был бы рад поступить так, но всё зависит не только от меня… Даже в меньшей степени это зависит от меня. Я полагаю, что всё сделал верно, так что… Остаётся только пережить эти несколько недель. Когда закончится февраль, мне станет легче, правда.       — Но ты ведь не собираешься бодрствовать до самой весны?       — Пока что я ничего лучше не придумал.       Дэнни допил воду, со звоном поставил стакан на столешницу и на несколько секунд задержал свой взгляд на собеседнике.       — Сказать? — тихо спросил подросток.       — Говори.       — Если это — то самое, ты не можешь и не должен сдаваться. Нужно перебровать всё возможное и невозможное, прежде чем сказать: «У меня не вышло».       Шмидт посмотрел на него с благодарностью и даже необъяснимым восхищением. Только сейчас он, кажется, понял, что Дэнни принял его новый выбор без осуждений и перестал дуться на весь этот несправедливый мир. Кендалл понял, чего Дэнни стоили эти слова, и искренне возгордился им. В ту ночь в его глазах Дэнни по-настоящему вырос.       — Да, я пытался, — невесело ответил Шмидт, — сначала я перебрал в памяти все самые счастливые воспоминания, связанные с Айрис, и решил, что без сопротивления не сдамся. Но затем… Я вспомнил решимость, которой она вся была переполнена, и снова эта дата… она почти ежесекундно всплывает в памяти… В итоге я понял, что эта борьба будет отчаянной и вместе с тем бессмысленной.       Подросток вздохнул, не найдя больше нужных слов, и собирался было уже уйти, но Кендалл его остановил:       — Дэнни, я хотел бы извиниться за своё ужасное поведение, когда я…       — Я понял, не утруждай себя.       — Это был такой наплыв эмоций, мне хотелось куда-то их деть… На самом деле я не хотел и не хочу причинять тебе страдания.       — Хорошо, Кендалл. Забудем об этом.       Они улыбнулись друг другу, но с какой-то формальностью и напряжённостью. После таких слов хорошо было бы обняться, однако они стояли слишком далеко друг от друга, будто держались на расстоянии. Ни один не хотел сделать шаг навстречу другому, но в то же время ни один не торопился покинуть комнату первым. Натянутость между ними становилась всё более ощутимой.       — Как у Тифани дела? — решился спросить Кендалл.       — Превосходно.       — И в школе тоже?       — В школе тоже всё отлично.       — Она умница.       — Да.       Шмидт прерывисто вздохнул, ещё раз улыбнулся и торопливо зашагал в комнату. Оказавшись в темноте, он наконец-то расслабился, и ему подумалось, что в тоскливом одиночестве он не так уж и плохо проводил время…       Всю ночь и весь вечер до этого Дэнни провёл в доме семьи Маслоу, вместе с Тифани. Она пригласила его к себе в гости, заметив, что дома кроме них никого не будет. Дэнни, разумеется, принял её приглашение, но не без опаски: он ещё помнил ту ночь, когда они вместе со своими друзьями, все жутко напуганные, попросили Джеймса о помощи, и помнил дикие и злые глаза своего взрослого друга. Поэтому ему всё время казалось, что Маслоу был не в восторге от выбора своей сестры и, возможно, даже ненавидел Дэнни. Но Тифани удалось убедить его, что Джеймс, как обычно, уехал по работе и дома его не будет несколько дней.       — Я знаю, чем можно разнообразить этот вечер, — сказала Тифани, присев на корточки перед комодом. Она выдвинула нижний ящик и, немного там порывшись, достала наполовину пустую пачку сигарет.       Они с Дэнни сидели на диване в гостиной, укрывшись пледом. Телевизор был включён и одну за другой показывал серии какого-то комедийного сериала, но подростки мало уделяли этому внимания. На кофейном столике рядом с диваном стояли суши из службы доставки и две бутылки пива. Комната освещалась лишь светом нескольких свечей.       — Нет, Ти, давай не сегодня, — покачал головой Дэнни, несколько виновато улыбнувшись.       — Почему не сегодня? Не хочешь?       — Даже не в этом дело… Я решил немного повременить с этим.       — С чего бы? — не могла понять девушка, но уже через секунду догадалась и, затаив дыхание, спросила: — Ты это из-за Джеймса?       Дэнни немного помолчал.       — И из-за него в какой-то степени.       — Да ладно тебе, — улыбнулась Тифани, доставая из пачки сигарету, — мы с ним говорили на эту тему, и он не сказал, что против. Вообще-то он и сам в своё время…       — Тебе я тоже посоветовал бы не увлекаться, — оборвал он девушку, забрав из её рук и сигарету, и саму пачку. — Поигрались немного, и хватит.       Тифани посмотрела на него, несколько сурово сдвинув брови.       — Да что с тобой такое? — с недоумением произнесла она. — Захотелось поиграть в строгого папу? Я не позволю тебе принимать решения за меня, так что будь добр, отдай мне это обратно.       Дэнни спрятал пачку себе за спину, завернул её в плед и отрицательно покачал головой. Тифани, не готовая сдаться без боя, подошла к нему и попыталась снова присвоить сигареты себе, однако юноша, желая любым способом отвлечь её, схватил девушку за запястья, повалил её на диван и поцеловал. Тифани опешила, но всё же ответила на поцелуй.       Прошло несколько минут, но их губы ещё не спешили расставаться. Тифани уже и думать забыла о сигаретах, которые хотела отнять у Дэнни, и думала только о его руке, которая медленно и неловко расстёгивала пуговицы её блузки. Другой рукой подросток согнул ногу девушки в колене и осторожно, будто чего-то боясь, погладил её бедро. Тифани сама потянулась к ремню брюк парня, как вдруг услышала тяжёлые шаги на крыльце и звон связки ключей.       Дэнни отскочил от Тифани так резко и с такой силой, что чуть не перевернулся с дивана. Она, быстро поднявшись, принялась застёгивать пуговицы и попутно силилась разглядеть силуэт за окном. Однако света на крыльце не было, поэтому она не могла видеть, кто пытался войти в дом. Но уже через секунду прихожая озарилась светом, дверь хлопнула и послышался довольный голос Джеймса:       — Доброй ночи, молодёжь!       Он быстро, даже не заглянув в гостиную, прошёл на кухню, и подростки с испугом переглянулись.       — Какого чёрта? — шёпотом спросил Дэнни и провёл ладонью по губам, на которых остались следы губной помады. — Ты сказала, его не будет дома несколько дней!       — Он сам мне так сказал, Дэнни, я ничего не выдумывала! — прошипела девушка в ответ. — Сиди здесь, я схожу к нему. Мне кажется, он пьяный.       Когда Тифани вошла в кухню, Джеймс искал что-то под раковиной. Услышав её шаги, парень обернулся и улыбнулся сестре. Она сразу поняла, что он был пьян.       — Ты уехал только несколько часов назад, — начала Тифани как можно более мягко, но с затаённой злобой в голосе, — мы не ждали тебя так рано…       Мысленно она, конечно, ликовала, что он не приехал несколькими минутами позже.       — Да, сестричка, извини, надо было предупредить, — проговорил Маслоу, спрятав какую-то вещь во внутреннем кармане джинсовой куртки, и поднялся на ноги. — Я помешал?       — Я бы не сказала… — замялась девушка, сильно смутившись.       — Ну и отлично! Я только поднимусь к себе на секундочку и сразу же уеду, окей?       Тифани лишь беспомощно пожала плечами, и Джеймс, расценив это как разрешение, пулей умчался наверх. Уже буквально через минуту он снова спустился в кухню, взял сестру под руку и с заговорщическим видом отвёл её в дальний угол комнаты.       — Не знаю, сестричка, говорила ли с тобой мама на эту тему, но я чувствую, что должен внести свою лепту.       Тифани, смутно подозревая, о чём он хочет заговорить, нахмурилась.       — Ты уже довольно взрослая и не глупая, и, возможно, не мне тебя учить, но я с высоты своего опыта хотел бы дать тебе пару советов…       — Не думаю, что…       — Я ещё не закончил, сестричка, так что выслушай меня до конца. Так о чём это я? Да. Тебе почти восемнадцать, у тебя есть молодой человек, и сегодня вы впервые ночуете вместе. Я не дурак и понимаю, что этот момент нельзя отсрочить, как бы я ни пытался: природа берёт своё. Так что пусть я тебе кое-что скажу ДО этого, чем мы будем решать незапланированные проблемы ПОСЛЕ. Да, вполне возможно, что сегодня ты станешь менее невинной, чем раньше, и я хотел бы, чтобы ты приняла это как неизбежное.       — О Джеймс, — с некоторым отвращением выговорила покрасневшая Тифани.       — Первый раз не обязательно должен быть особенным, это просто этап, через который неизбежно нужно пройти. Это как первый уровень. Через много лет ты вряд ли вспомнишь все подробности и даже человека, который был рядом, но опыт — опыт бесценен, понимаешь? Главное, о чём я хочу попросить тебя, это слушать саму себя и думать в первую очередь о себе. Сделай так, чтобы было приятно не только этому козлу, ладно?       — Эй, ты вообще-то о моём парне говоришь!       — Да, извини, вырвалось… Но ты ведь поняла, что я хотел сказать?       — Поняла, — выдавила из себя девушка, чувствуя, что этот разговор не доставляет удовольствия ни ей, ни Джеймсу. — Я всё поняла, пожалуйста, давай на этом закончим.       — Погоди, осталась последняя и самая важная вещь. — Маслоу залез рукой в карман джинсов и извлёк оттуда презерватив. — Надеюсь, ты избавишь меня от надобности объяснять что это и для чего?       — Я знаю, Джеймс, — всё сильнее смущаясь, ответила Тифани. — У нас-с… у нас есть, вообще-то.       — Я всегда знал, что ты умница, — с каким-то облегчением проговорил Джеймс и убрал презерватив обратно. — Эта штука и секс должны стать для тебя синонимами, договорились?       — Ты, кажется, уже опаздываешь? — задала Тифани встречный вопрос, чувствуя, что не может больше выдержать всех этих неловких разговоров.       Маслоу взглянул на часы и ойкнул.       — Да, сестричка, времени в обрез. Я, пожалуй, поеду.       Он зашагал к прихожей, но потом остановился, развернулся и сказал:       — Самый последний вопрос, и клянусь жизнью, что уеду. Ты когда-нибудь игнорировала человека, который признался тебе в любви?       Тифани нахмурилась с недоумением и молча покачала головой.       — Умница. Никогда впредь этого не делай.       Девушка догнала брата в прихожей и спросила:       — Куда ты едешь, Джеймс?       — Я вернусь, скорее всего, завтра вечером. Ну всё, счастливо, меня нет.       Когда дверь за ним закрылась, Тифани с недовольным видом хмыкнула и подумала: «Я ведь задала совсем другой вопрос».