Моя бедная вдова

«Кажется, ничто другое в этом мире не обладает такой же живительной силой, какой обладают твои поцелуи».

      Гарольд Ремиговски устраивал в своём доме светские приёмы по несколько раз в год. Данные мероприятия всегда отличались пышностью и богатством, однако нельзя сказать, что гости и хозяева всегда старались выразить друг другу абсолютно искренние чувства. Первые силились показать, что пришли сюда не просто ради того, чтобы поесть и попить за чужой счёт. Вторые мило улыбались пришедшим и делали вид, что очень рады видеть их всех в своём доме. В сущности, никто никому не был рад. Для Ремиговски такие вечера были всего лишь широким жестом, ещё одним каналом для сбыта денег и поводом лишний раз покрасоваться перед всей Америкой. Для его гостей приёмы являлись предлогом вывести в свет новенький и невообразимо дорогой наряд, а также практически неисчерпаемым источником довольно неприличных сплетен.       Таким образом, приёмы Ремиговски не могли доставить удовольствия ни одному человеку, который хоть как-то, даже самым косвенным образом, был с ними связан. Но больше всех в заботах и бесконечных поручениях купалась прислуга дома Ремиговски.       Не трудно догадаться, что основная и самая сложная часть работы ложилась на плечи поваров. За два дня до банкета Гарольд нанял в помощь Логану четырёх младших поваров: трёх парней и одну девушку. Двоим из них уже как-то раз приходилось работать с Ремиговски, так что это скорее Логану можно было у них кое-чему научиться. В первый же день их совместной работы Логан дал ребятам несколько несложных поручений, с которыми они могли справиться в два счёта и без его помощи, а сам решил спуститься в погреб и взять вино, которое Ремиговски выбрал для угощения своих гостей.       Он стоял у полок и неторопливо пробегался глазами по этикеткам, когда услышал, что кто-то легко и быстро спускается по ступенькам. Хендерсон только успел обернуться, как на него, чуть не сбив его с ног, налетела Несса и, обняв обеими руками, принялась целовать парня в губы, щёки и нос.       Логан не испытал от этих поцелуев ничего, кроме животного страха. Он оттолкнул от себя девушку, сам отошёл на несколько шагов и испуганно на неё уставился. Ванесса выглядела слегка помятой, но очень довольной и возбуждённой.       — Ты сошла с ума! — выпалил он, вытирая с губ её помаду и озираясь по сторонам как затравленное животное. — Весь дом напичкан камерами, они есть даже в погребе, ты ведь не хуже меня это знаешь!..       — Знаю, — ответила Несса, медленно, как кошка, к нему подкрадываясь, — но тебя разве не заводит эта опасность? Меня лично просто всю щекочет изнутри!       И она снова подлетела к нему, однако Логан вовремя увернулся, спрятался за полками и выставил вперёд руки для защиты. Девушка дико улыбнулась ему.       — Ванесса, я не шучу, тебе действительно лучше остановиться…       Запрокинув голову, она захохотала. Хендерсону показалось, что она была на грани ещё одного нервного срыва.       — Не могу, Логан, ты такой милашка, когда чувствуешь, что тебе угрожает опасность. Оставь все страхи, мой хороший, у Ремиговски полетела вся система видеонаблюдения, а он без неё как без глаз. Поэтому всё утро мой муж в бешенстве, рвёт и мечет, а моё настроение просто на высоте! Ну так что, теперь ты меня поцелуешь?       Логан медленно опустил руки и улыбнулся одними глазами.       — Ты просто до чёртиков меня напугала, Несса! Вообще-то я ещё не до конца тебе поверил, — произнёс он, сделав пару шагов к ней, — но не поцеловать не могу.       Они двинулись навстречу друг к другу, и их губы слились в чувственном поцелуе, от которого у Нессы голова пошла кругом. Ей показалось, что ноги вот-вот подкосятся и она рухнет на пол, поэтому девушка обвила руками шею Хендерсона так крепко, как только могла.       — Я как будто пьяная стала, — произнесла девушка с закрытыми глазами, ни на дюйм не отстранившись от его лица. — Сколько месяцев я не видела твоё лицо так близко?..       — Мне кажется, что прошли не месяцы, а целые годы.       Они ещё раз поцеловались, после чего немного отстранились друг от друга и долго не могли разлучить своих взглядов. Руки Нессы всё ещё покоились на его шее. Пальцы Логана нежно и беспорядочно гладили её волосы. Даже их сердца, казалось, начали стучать в унисон.       — Как бы я хотела, чтобы это были ты и я, — почти шёпотом сказала Ванесса.       — В каком смысле ты и я?       — Чтобы это мы с тобой принимали гостей, чтобы нам с тобой говорили, что мы красивая пара, чтобы это был наш дом. В конце концов, я хочу любить тебя в каждом углу этого сраного дома и ни от кого не прятаться.       У Логана свело челюсть от странных чувств, которых он, кажется, не испытывал прежде. Это была странная смесь досады и злости, обиды и негодования, зависти и желания. Он глубоко вздохнул, очевидно, собираясь что-то ответить, однако его опередил режущий слух голос Ремиговски, прозвучавший сверху:       — Дорогая, ты там, внизу?       Логан и Ванесса одновременно подняли глаза, а затем обменялись быстрыми взглядами. Но если в глазах Хендерсона читалось предчувствие опасности и понимание необходимости соблюдать осторожность, то глаза Нессы выражали лишь полное равнодушие. Её лицо преобразилось в мгновение ока, и она очень сухо ответила:       — Да.       Когда Гарольд неспеша спустился по лестнице вниз, то застал жену совершенно одну среди полок. Она стояла спиной к супругу и водила пальчиком по слегка запыленным этикеткам бутылок, желая найти среди них нужную.       — Решила выбрать вино для приёма? — спросил Ремиговски будто с затаённой яростью в голосе и поцеловал супругу в плечо. Однако, даже не дождавшись ответа на заданный вопрос, он сразу добавил: — Кстати, ты не видела нашего повара?       Логан, затаившийся среди многочисленных полок, мысленно усмехнулся и со злобой подумал: «Как будто у меня вовсе нет имени».       — Если это тебе хоть о чём-то скажет, — раздражённо начала Ванесса, всё ещё стоя спиной к собеседнику, — наш повар — мой бывший молодой человек. Конечно, чёрт возьми, я видела его, и много раз видела!       Глаза Хендерсона расширились, сердце его забилось в разы быстрее. Зачем она так резко? Зачем она вообще акцентирует на этом внимание?       — Ну перестань, — на удивление спокойно и даже мягко произнёс Ремиговски, будто гнев Нессы смог остудить его пыл, — не надо грубить мне, милая. Просто его нет в кухне, и я подумал…       — Нет, я не знаю, где он.       Побеждённый Ремиговски замолчал. Логан не без изумления наблюдал за разговором, происходившим у него под носом, и недоумевал: Ванесса всегда так груба с супругом или просто рисуется перед Логаном?       — Да, что касается банкета… — заискивающе начал Гарольд и осторожно, будто прося разрешения, коснулся пальцами шеи девушки. Затем он в одно мгновенье стал мрачнее тучи и сказал суровым голосом: — Ванесса, может, ты хотя бы раз посмотришь на меня? Я ведь с тобой разговариваю.       Не дождавшись реакции на свою резко высказанную просьбу, Ремиговски довольно грубо схватил жену за плечо и развернул к себе лицом. Та, чтобы удержаться на ногах, вынуждена была вцепиться в винную полку, и вслед за её жестом бутылки, уложенные в ряды, неприятно зазвенели. Логан еле-еле удержался от того, чтобы рвануться вперёд и вмешаться во всё это. «Терпи, терпи, терпи», — мысленно повторял он себе, с досадой сжимая кулаки.       — Ну что тебе ещё от меня нужно? — с вызовом в голосе спросила Ванесса, впившись в мужа ледяными глазами.       — Ты уже решила, что наденешь на приём?       — Нет.       — Хорошо, тогда надень, пожалуйста, что-нибудь не совсем скромное. И макияж можно ярче обычного. Не хочу, чтобы ты выглядела бледнее прочих леди, которые удостоят нас своим присутствием.       Несса с угрюмым выражением лица взяла с полки первую попавшуюся бутылку вина и вручила её Гарольду.       — Хочу вот это, — прозвучал её холодный голос, донёсшийся будто откуда-то из-под земли, и девушка двинулась к лестнице. Однако крепкая рука Ремиговски задержала её, взяв за талию.       — Но ты ведь всё поняла насчёт моего «хочу», дорогая?       Несколько мгновений Ванесса тупо пялилась перед собой, затем с недовольством подняла брови и ответила:       — Я тебя услышала.       Логану стоило огромных трудов дождаться, пока Ремиговски неспеша осмотрит несколько полок, повертит в руках бутылку, полученную от жены, и, хмыкнув, покинет погреб. Сразу после этого парень помчался наверх и сразу нашёл Ванессу в гостиной за пролистыванием какого-то журнала.       — Несса, то, что я увидел там… — растерянно начал Хендерсон, тяжело дыша, — и… подобное часто у вас случается?       Девушка, видимо, не собиралась отвечать. Она принялась листать журнал быстрее и агрессивнее.       — Но это невозможно — позволять ему так себя вести, — не мог успокоиться Логан. — Он такой урод, Ванесса! Просто моральный тиран!       Резко захлопнув журнал и отбросив его в сторону, она встала и близко подошла к Логану.       — У тебя есть какой-нибудь костюм?       Он нахмурился, потому что ему не понравилось, что Несса так бестактно сменила тему, но, тем не менее, ответил:       — Да, есть один.       — Насколько он новый?       — Дай вспомнить… Мне кажется, наши с тобой отношения моложе этого костюма.       Ванесса взяла с камина небольшую позолоченную шкатулочку, извлекла оттуда несколько зелёных купюр и, взяв руку Хендерсона, вложила деньги ему в ладонь.       — Возьми и купи себе лучший смокинг, который только сможешь найти в городе. Не жалей денег, ладно? А то, что не потратишь, можешь оставить себе.       Он с недоумением уставился на деньги, затем перевёл непонимающий взгляд на возлюбленную.       — Что?.. Ты хочешь, чтобы я тоже пошёл на этот приём? Но разве мне… можно?       — Отчего же нельзя? — пожала плечами Ванесса, удивлённая такому глупому вопросу. — Конечно, тебе можно быть там, и даже нужно! Маэстро банкета просто обязан на нём присутствовать.       — Но новый смокинг… — всё ещё сомневался Логан, с прищуром недоверия глядя на собеседницу. — Ты что задумала, Несса?       По её лицу, словно тень, мелькнула улыбка, и девушка ответила:       — Ну не всегда же Ремиговски быть на высоте, правда?       Взгляд Алексы цеплялся за письменные принадлежности, лежавшие на столе, за пуговицы её юбки и скользил по тёмным полосам обоев. Она старалась смотреть куда угодно, только не на врача, и отвлечься чем угодно от страшных мыслей, упрямо забиравшихся к ней в голову. Вот за окном раздался длинный автомобильный гудок. Наверное, снова пробки на дорогах. Люди едут на работу, на учёбу, в гости, по магазинам, они ругаются, смеются, злятся, жизнь бьёт в каждом их слове и движении… Господи, какие они счастливые!       Их с Карлосом пальцы были крепко переплетены, так что руки обоих дрожали от напряжения. Ладонь Карлоса была тёплая, у Алексы — холодная, и она каждой клеточкой тела пыталась впитать его тепло. Волнение нарастало и трепетало где-то в области живота, на мгновенье замирало, а затем начинало играть с новой силой. Алекса не могла понять, так ли сильно, как и она, волнуется Карлос: ей попросту не хватало мужества взглянуть на него.       Доктор Алексы мистер Нельсон внимательно изучал результаты анализов, которые ему любезно подал медбрат. Чем дольше длилось молчание, тем сильнее напрягались мышцы шеи девушки. Ей казалось, что ещё немного, и её стошнит.       — Ну, что ж, — наконец заговорил мистер Нельсон, и взгляды Карлоса и Алексы одновременно метнулись в его сторону. Они смотрели на лоб доктора, его губы, щёки и нос, но упрямо избегали смотреть прямо ему в глаза. — За годы моей практики мне уже приходилось говорить это, и не единожды, но знаете, каждый раз как в первый. — После этой фразы головы семьи ПенаВега посетила одна и та же мысль: «Это не значит ничего хорошего, ничегошеньки». — Алекса, мне очень жаль, но ваш диагноз подтвердился. У вас рак матки.       С губ девушки сорвался еле слышный всхлип, но она тут же постаралась подавить его. Внешне она практически не изменилась, однако внутри у неё произошли значительные перемены, будто ураган стремительно надвинулся на неё и разрушил всё, что она возводила долгим и упорным трудом. В глазах Алексы всё потемнело. Она почти ничего не видела и не слышала. Она не почувствовала даже, с какой силой Карлос сжал её руку, как больно его ногти впились в тыльную сторону её ладони, как мистер Нельсон начал что-то говорить и поддерживать их одним только взглядом своих добрых глаз. Алекса ощущала лишь жгучую боль в области живота, всем своим существом чувствовала, как у неё внутри растёт страшное, неумолимое и вечно голодное животное, которое хочет её убить.       — Но не переживайте, — как в тумане звучал голос врача, — это очень хорошо, что мы выявили болезнь на такой ранней стадии. Рак — дурак. С вашим упорством и с вашей верой мы запросто его одолеем, вот увидите. Только… — Мистер Нельсон помолчал. — Только я должен сказать, что забеременеть вы уже не сможете, Алекса.       — Это уже не столь важно, — упавшим голосом проговорил Карлос, видя, что его жена не в том состоянии, чтобы говорить с доктором, — важнее всего вылечить Алексу и восстановить её здоровье. Ведь… Ведь на ранней стадии можно полностью вылечить его?       — О, конечно, — с готовностью закивал Нельсон. — На начальной стадии опухоль пока не метастазирует, и это очень важно. Сначала необходимо будет пройти хирургическое лечение, в результате которого часть матки будет удалена. Затем, возможно, я назначу вам курс наружной лучевой терапии для предупреждения рецидива. На этот счёт точно переживать не стоит, потому как такая терапия проводится локально, и прекрасные волосы Алексы никуда не денутся. Я это говорю потому, что для молодых пациенток это настоящая трагедия.       Карлос вздохнул (дыхание его было неровным) и отважился посмотреть на Алексу. Её побелевшие губы были плотно сжаты, взгляд упрямо впивался в руки доктора, а её ладони, как показалось Карлосу, стали ещё холоднее прежнего. Парень большим пальцем руки погладил тыльную сторону её ладони, словно пытался возвратить супругу из той дали, в которую она унеслась мыслями, однако Алекса не отреагировала на его прикосновение. Она будто не хотела понимать, что в этом помещении сидел ещё кто-то, кроме неё, и что страшные слова Нельсона слышал ещё кто-то, кроме неё. Губы её, хотя и были сжаты, заметно дрожали. Карлос чувствовал, что Алексе не хватит её выдержки и скоро она сорвётся.       — Сейчас я выпишу вам направление, — снова заговорил доктор, в дребезги разбив воцарившуюся тишину, — и определимся, на какое число назначим операцию. Сразу скажу, что сильно тянуть с этим не стоит. Нам совсем незачем ждать, когда опухоль даст метастазы.       Домой снова ехали молча. Казалось, ситуация, в которой они оказались, была недостойна никаких слов, но, с другой стороны, заговорить об этом было необходимостью, ведь переживать подобное горе в одиночку, в самом себе, казалось безумием.       — Надо заехать в магазин, — вдруг заговорил Карлос, желая отвлечь и себя, и супругу от плохих мыслей, — у нас, кажется, хлеб для тостов закончился…       — Карлос, прости меня, пожалуйста, — прервала парня Алекса.       Он с силой сжал челюсти, раздосадованный тем, что снова придётся думать об этом и, что страшнее, говорить. Он украдкой взглянул на жену, думая, что та плакала. Однако она сидела совершенно спокойная и грустная. Карлос не торопился отвечать. Мысленно он считал от пяти в обратном порядке. Ему казалось, что если бы он ответил Алексе раньше, то не смог бы удержать эмоции, заполнившие собой всю его грудную клетку, и дал бы волю чувствам. А этого нельзя было делать до тех пор, пока Алекса сама не позволила свом эмоциям высказаться.       — Ты сейчас думаешь не о том, — наконец ответил Карлос, с трудом вытягивая из себя слова, — лучше подумай о…       — Прошу, прости, — снова залепетала девушка, будто она ожидала услышать только звук его голоса и ей было совершенно не важно, что именно он сказал, — прости, я совершила такую досадную ошибку…       — Не надо, Алекса, пожалуйста, — отчего-то начиная сердиться, сказал парень.       — Прости меня, Карлос, прости…       — Я простил.       — …прости, господи, я такая идиотка, Карлос… пожалуйста…       — Я ведь сказал, что простил.       — …Карлос, пожалуйста, — бессвязно повторяла Алекса, начиная терять контроль над собой. Дыхание её участилось, голос задрожал и начал срываться, — прости меня, прошу…       — Успокойся, Алекса, — внезапно закричал парень, сурово сдвинув брови и почувствовав напряжение в мышцах шеи, — я уже сказал, что простил тебя, ты хотела как лучше, но ничего уже не исправишь! Сейчас не время плакать и просить прощения, нам нужно смотреть вперёд, а не назад. В конце концов, мы должны сберечь силы и отдать их все нашей семье.       Алекса ещё несколько раз истерично всхлипнула и почти сразу же успокоилась. Парень снова посмотрел на неё, затем взял её руку и с нежностью поцеловал её, будто извиняясь за то, что повысил голос. В ответ на поцелуй девушка сильнее сжала его пальцы, показывая, сколько силы всё ещё таилось в её теле.       Вечером, когда Алекса уже уснула, Карлос осторожно выбрался на балкон. Он окинул взглядом большой город, присел на ступеньки и достал телефон. Он решил выставить на продажу всю аппаратуру, которую он приобрёл для своей фото-студии, а вырученные деньги вложить в лечение жены. Карлос прекрасно знал, что Алекса будет против этого, хотя его навязчивая идея открыть фото-студию всегда раздражала её и становилась причиной их частых ссор и споров.       Он выложил на сайт несколько постов, подкрепив их фотографиями и великолепным описанием характеристик своей любимой аппаратуры. Затем Карлос на несколько минут исчез во всепоглощающей темноте квартиры и вернулся на балкон уже с пачкой сигарет в руке. Он облокотился на перила, взял в рот сигарету и закурил. Какое-то время на его лице всё ещё прочно держалась гипсовая маска равнодушия, но совсем скоро она раскололась, и Карлос, до боли зажмурившись, тихо заплакал.       Джеймс разбил яйцо и вылил его содержимое на раскалённую сковороду. Раздалось шипение, раздражающее слух. Маслоу проделал то же самое ещё с тремя яйцами и сразу же накрыл сковороду крышкой, любым способом желая заглушить это надоедливое шипение. Затем он разлил свежий кофе по двум чашкам и взглянул на часы, желая узнать, скоро ли проснётся Тифани.       Его не было дома не полных четыре дня, и теперь ему захотелось поиграть в хорошего старшего брата и старшего сына. Да, маму он уже накормил завтраком и проводил на работу и теперь ждал, когда проснётся сестра. Он знал, что по субботам она встаёт часов в десять и довольно терпеливо ждал её появления: между ними намечался серьёзный разговор, хотя Тифани об этом ещё не знала.       Она вошла в кухню, сонно потирая глаза, и застала брата сидевшим на подоконнике и задумчиво глядевшим в окно. Джеймс выглядел так, будто не спал всю ночь, его растрёпанный внешний вид сразу бросился в глаза Тифани. Ей показалось даже, что она могла тихо сесть, позавтракать в одиночестве и вернуться к себе в спальню, а Джеймс так ничего и не заметит.       Чтобы привлечь к себе внимание, Тифани осторожно покашляла. Парень встрепенулся, словно этот кашель пробудил его ото сна, посмотрел на сестру и улыбнулся краем рта.       — Встала? — Он слез с подоконника и медленно подошёл к столу. — Вот и славно. Кофе ещё не успел остыть.       Он говорил одно, а мыслями будто был где-то очень и очень далеко. Рассеянность замечалась во всём: в его взгляде, в голосе и движениях.       — Не помню, когда ты в последний раз готовил для меня завтрак, — произнесла Тифани, садясь за стол, и почувствовала, как от слова «завтрак» её всю скрутило изнутри. Однако она решила даже не подавать виду и с улыбкой взяла в руки столовые приборы. — С чего бы такая честь?       — Не знаю, — ответил Джеймс, снова вернув своё самообладание, и внимательно посмотрел на сестру, — просто что-то внутри подсказало, что я должен сделать что-нибудь для семьи.       И он с аппетитом принялся за свой завтрак. Тифани же пока не спешила расправляться со своим и слабо улыбалась, совершая мысленные поиски темы для разговора.       — Мама на работе? — наконец спросила она.       — Да. Уехала около часа назад.       — А ты сегодня работаешь?       — Не знаю, наверное, заеду в отель ближе к вечеру, посмотрю, как идут дела.       — Это надолго?       — Тифани, завязывай с вопросами и ешь, — довольно резко произнёс Джеймс, повернув голову в сторону сестры, но даже не посмотрев на неё.       Девушка вздохнула, слегка наклонилась над тарелкой и понюхала яичницу. Затем она зажала рот рукой, и её приглушённый голос спросил:       — Ты уверен, что яйца свежие?       Маслоу положил вилку, вытер рот салфеткой и посмотрел на Тифани так, словно собирался прожечь её взглядом.       — Конечно, уверен, — спокойно ответил он, пожав плечами, — я ведь ем, и ничего.       — Странно, — попыталась улыбнуться девушка и, сдерживая рвотные позывы, слегка отодвинула от себя тарелку. — Наверное, лучше выпью кофе.       Но стоило ей взять в руки чашку и вдохнуть аромат любимого напитка, как все её внутренности словно сжались в тугой комок, и Тифани, вскочив из-за стола, понеслась в ванную.       Джеймс тяжело и шумно вздохнул, тоже встал из-за стола и медленными, но широкими шагами направился вслед за сестрой.       Тифани стояла на коленях у унитаза, её рвало. Маслоу молча, не меняя выражения лица, присел на бортик ванной и обеими руками собрал волосы сестры, которые были беспорядочно разбросаны по её плечам. Тифани почувствовала это и сильно этому удивилась.       Когда девушку перестало тошнить, она села на пол и долго не могла решиться поднять взгляд на Джеймса. Он молчал и не шевелился, и это пугало её больше всего.       Наконец, отважившись посмотреть на брата, Тифани подняла на него взгляд провинившейся собачки. Маслоу тоже смотрел на неё. Вид его был суров.       — Джеймс, я… — начала оправдываться девушка, не выдержав испытания его взглядом, — я…       — Я знаю.       Она глубоко изумлённо посмотрела на него. Выражение его лица совсем не изменилось, ни один мускул на нём не дрогнул. Тифани нахмурилась и попыталась что-то сказать, но в горле у неё пересохло, а потому с губ сорвалось лишь неразборчивое хрипение.       — Да, Тифани, не надо думать, что ты умнее или хитрее взрослого человека, — сказал Джеймс, который, как заметила девушка, ещё ни на мгновение не отвёл взгляд в сторону. И всё-таки, также мысленно отметила она, существовала огромная разница между его обращением к «сестричке» и к «Тифани»…       — Я так не думаю, — произнесла она в своё оправдание, растерянно глядя на брата.       — Да? И когда же ты, чёрт возьми, собиралась с кем-нибудь поделиться новостью о твоей беременности?       Тифани замерла. Этот не безызвестный ей факт, столь резко высказанный вслух, смог выбить почву из-под её ног. Она взялась за бортик ванной и хотела подняться с пола, но тело не пожелало подчиниться, и девушка снова села. Она запустила пальцы в волосы, губы её задрожали. Увидев это, Джеймс ещё больше напрягся. Только этого ему не хватало…       — Оставь слёзы, — резко сказал он, — сейчас рыдания тебе не помогут, потому что уже ничего не исправишь. Скажи мне лучше вот что: кто-нибудь об этом знает?       Девушка сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Она не могла не подчиниться брату, но глубоко в душе осознавала, что не хочет успокаиваться. Это Джеймс привык держать эмоции и чувства под контролем — Джеймс. Но не Тифани. Выплёскивание эмоций она считала проявлением своего женского начала и не могла без него обойтись. В конце концов, эту неожиданную неприятность, так некстати свалившуюся на неё, она ещё ни с кем не обсуждала и старалась прятать все свои переживания глубоко внутри. Теперь же, когда ещё один человек разделил с ней эту нелёгкую ношу, Тифани хотелось дать волю эмоциям и высказать всё-всё, что лежало у неё на душе. Но Джеймс, к её великой скорби, не мог позволить ей сделать это.       — Нет, — шёпотом ответила Тифани, покачав головой, — больше никто не знает…       — Это от Дэнни?       Глаза девушки округлились то ли от испуга, то ли от удивления.       — Конечно, Джеймс, — забормотала она, не сводя с брата взгляда, — конечно, как может быть иначе?..       Маслоу сжал зубы и задумался, словно пытался свыкнуться с этой новой для него информацией, затем яростно ударил ладонью по своему бедру и вскочил на ноги.       — Я только одного понять не могу, — с гневом выплюнул он, — я что, не учил тебя, чем нужно пользоваться и как правильно это делать? Или это было предложение со стороны Дэнни — ему захотелось более чувственных отношений? По сколько вам лет, бл…? Почему вы себя ведёте как маленькие дети, Тифани, почему?!       Девушка забилась в угол и вся дрожала. Она не могла спокойно реагировать на крик, особенно со стороны Джеймса, поэтому у неё на глазах выступили слёзы.       — Не обвиняй нас ни в чём, Джеймс, — дрожащим голосом проговорила Тифани, то и дело вытирая катившиеся по щёкам слёзы обеими руками и слегка заикаясь, — у меня есть голова на-на плечах… и я… помню всё, что ты говорил мне. Я просто понятия не имею, как такое могло-ло получиться…       — У тебя, может, и есть голова на плечах, — продолжал горячиться Маслоу, не в силах остановиться, — но вряд ли она есть у этого мерзавца, которого ты называешь своим молодым человеком! Да если ему нахрен не нужна бошка, я, чёрт побери, её откручу!       — Джеймс, успокойся, — сквозь слёзы просила девушка, но брат её будто не слышал. Он расхаживал по ванной и продолжал высказывать такие ругательства, которых Тифани никогда в жизни не слышала и о существовании которых даже не могла догадаться.       Через несколько минут, когда Джеймс более-менее пришёл в себя, они вернулись в кухню. Тифани всё ещё потряхивало от рыданий и она по-прежнему не могла смотреть на еду.       — Я не хочу спрашивать тебя, решила ли ты что-нибудь по этому поводу, — сквозь зубы проговорил Маслоу, — потому что окончательное решение будет принято мной.       — Тобой? — не без удивления переспросила Тифани. — Решение по поводу моего ребёнка?       — Не забывай, что ты сама ещё ребёнок, — резко ответил парень, — и ты уже натворила делов. Не одна, разумеется… Но я не дам зайти этому ещё дальше.       Девушка хмуро смотрела на него и чувствовала невероятную злость к брату. Ей хотелось ответить ему что-нибудь гадкое или сделать что-нибудь такое, что смогло бы его не на шутку разозлить. Но вместо всего этого Тифани тихо и не без злобы спросила:       — И каким же будет твоё решение?       — У меня было слишком мало времени для раздумий, — ничего не выражающим тоном произнёс Джеймс, не глядя на сестру, — и к своему окончательному решению я приду, может быть, завтра, когда о ребёнке станет известно Дэнни и Кендаллу.       — Ты собираешься всё им рассказать? — повысив голос, спросила девушка.       — Назови хотя бы одну причину, по которой я не должен это делать. Извини, конечно, сестричка, но взрослый человек должен достойно нести свой груз ответственности, а я хочу верить, что эта новость хотя бы немного взрастит Дэнни.       Тифани закрыла глаза одной ладонью, губы её искривила судорога. Девушка прошептала что-то вроде «Как же это ужасно», после чего её плечи забила крупная дрожь. Джеймс смотрел на это несколько секунд, потом встал, подошёл к сестре сзади и сжал её плечи так сильно, будто хотел, чтобы его сила и мужество передались и ей. Тифани подняла голову и посмотрела на брата чистыми зелёными глазами, которые от слёз стали больше, чем есть на самом деле.       — Ты ни в чём не виновата, Тифани, — твёрдо проговорил Маслоу, потом наклонился и быстро чмокнул сестру в лоб. Девушка не могла и припомнить подобных проявлений его нежности.       Затем он вернулся на своё место, а она ещё долго чувствовала, как от того места, которого коснулись его губы, исходило странное тепло, росло, набухало и в конце концов рассеивалось по всему её телу.       Логан сделал глоток холодного шампанского, которое сразу же обожгло горло, и уже в который раз огляделся. Он чувствовал себя не совсем уютно, но явно ощущал, что сегодняшний вечер выбросил его из зоны комфорта и подтолкнул к чему-то интересному. На Логане был новый и невообразимо дорогой костюм, а волосы были изысканно уложены, что уже заставляло чувствовать парня не в своём привычном амплуа. Кроме того, официанты и прочая прислуга обращались к нему не иначе как «мистер Хендерсон», а хозяин приёма и вовсе сказал, что Логан — совсем не гость. Он являлся чуть ли не третьей по значимости личностью на данном мероприятии.       Когда мистер и миссис Ремиговски вышли к гостям и Хендерсон остановил свой взгляд на хозяйке приёма, у него пропал дар речи. Ему показалось, что он ещё никогда не видел Ванессу в таком блистательном наряде. Сзади казалось, что на девушке было длинное и довольно скромное вечернее платье насыщенного синего цвета, однако стоило ей обернуться, и вся непорочность её наряда таяла на глазах. Вдоль всей юбки тянулся разрез, почти полностью обнажавший ноги Ванессы, а линия декольте уходила глубоко вниз. К этому наряду оставалось прибавить роскошные крупные локоны девушки и яркий макияж.       Мистер и миссис Ремиговски начали приветствовать гостей, лично здороваясь с каждым и каждому говоря: «Искренне рады видеть вас здесь». Вскоре случилось так, что единственным человеком, которого хозяева не удостоили вниманием, оказался Логан, и тогда Гарольд, поднявшись на несколько ступеней, во всеуслышание заявил:       — А это особый член нашего приёма, которого я с большим трудом могу назвать приглашённым гостем. Дамы и господа, хочу познакомить вас с маэстро сегодняшнего банкета — мистером Логаном Хендерсоном. Прошу оказывать ему не меньшее почтение, чем мне и моей супруге.       И затем Гарольд жестом пригласил Логана подойти к ним. Парень был крайне изумлён и даже подавлен, но всё-таки заставил себя улыбнуться и сделать первый шаг на пути к Ремиговски. Он почувствовал, как десятки взглядов одновременно метнулись в его сторону. Они облепили его, как мухи облепляют сладкую конфету, оставленную беспечным ребёнком летом на подоконнике. Логану хотелось стряхнуть с себя эти взгляды. Он стойко вынес это и молча, не теряя самообладания и не сводя глаз с Гарольда, прошагал к лестнице. Затем он встал на одну ступеньку с хозяином банкета и, обернувшись, окинул взглядом просторную гостиную. Первым захлопал в ладоши Ремиговски, потом к нему присоединилась Ванесса… А затем ни один из гостей не смог проигнорировать добрый жест хозяев приёма, и вскоре весь дом рукоплескал в знак приветствия «маэстро банкета».       Когда аплодисменты закончились и Гарольда отвлёк разговором подошедший к нему мужчина, Логан спустился на пару ступенек вниз, и их с Ванессой взгляды столкнулись. Они синхронно улыбнулись, повнимательные рассмотрели друг друга вблизи, но промолчали. Хендерсон глотнул ещё шампанского, чтобы промочить горло, и двинулся дальше, но услышал сзади голос Ванессы и остановился.       — Я, конечно, могла ожидать, что в смокинге ты будешь красавчиком, но не думала, что ты будешь… таким…       — Каким? — спросил Логан, посмотрев на неё через плечо.       — Просто невероятно сексуальным.       Он улыбнулся комплименту, но в то же время с опаской взглянул на Гарольда, стоявшего буквально в нескольких шагах от них. Но тот был слишком увлечён разговором и вряд ли слышал их диалог.       — Ты тоже выглядишь сногшибательно, Несса. Вижу, ты выполнила просьбу мужа, так?       Она улыбнулась с каким-то нахальством.       — Не могу уже дождаться конца этого дурацкого банкета, — сказала девушка, обойдя Логана и забрав из его рук фужер с шампанским. — Не теряй меня из виду, ладно?       И, полностью осушив фужер, Ванесса удалилась вглубь гостиной. Логан огляделся как потерянный, точно только что очнулся ото сна и не мог понять, где он находится и что должен делать. Гарольд поймал его взгляд, улыбнулся и подошёл к нему.       — Ну как, тебе нравится? — спросил хозяин приёма и, остановив проходившего мимо официанта, взял у него два фужера шампанского, один из которых отдал Логану. — Чувствуешь себя на высоте, а?       — О, да, — выдавил из себя улыбку он в ответ. — Вечер просто сумасшедший.       — И он только начинается! То ли ещё будет, мистер Хендерсон. Идём, хочу познакомить тебя с парой — тройкой замечательных людей. Думаю, такие знакомства тебе вряд ли повредят.       Все люди, с которыми в этот вечер разговаривал Логан, казались ему бесчестными притворщиками. Он видел приветливую и дружелюбную улыбку на их лицах, однако в глазах читал презрение, осуждение и ярость. Что скрывать! Наверняка каждый, каждый из них прекрасно знал, какое место занимал «мистер Логан Хендерсон» в жизни семьи Ремиговски, особенно в жизни женской её половины. Да что там, наверное, Логан и не нуждался в представлении. Все эти люди хорошо знали его ещё до того, как Гарольду взбрело в голову представлять «маэстро банкета» всем гостям.       А потому после каждого такого разговора Логан чувствовал, как у него внутри вскипала желчь и подходила к самому горлу. Ему хотелось уйти в ванную и прочистить желудок, чтобы вывести из своего организма яд, которым его пропитали слова собеседника.       К жизни его постоянно возвращала Ванесса. Он, как она и просила, не терял её из виду, и каждый раз, когда он отыскивал её глазами в толпе, девушка позволяла себе разного рода непристойности. То она излишне эротично закусывала нижнюю губу, то выставляла вперёд обнажённую разрезом платья ножку, то наклонялась, чтобы поднять с пола внезапно упавший предмет, то вовсе без стеснения посылала Логану воздушные поцелуи. Он искренне недоумевал, глядя на всё это, и каждый раз, когда Ванесса делала что-то из ряда вон, он одними губами просил: «Хватит». Тогда девушка тоже пыталась сказать ему что-то одними губами и делала многозначительные жесты, которых парень никак не мог разобрать. Очевидно, она хотела, чтобы он сейчас же подошёл к ней, однако Ремиговски, как назло, ни на минуту не оставлял жену без внимания. А потому Логан отводил взгляд, переключал внимание на что-то другое и пытался затеряться среди людей. Вся эта затея с посещением банкета да и вообще с принятием предложения Ремиговски показалась ему безумием. Хендерсон начал уставать от того, что происходило, и тоже страстно возжелал окончания этого мучительно долгого вечера.       Всё хорошее, как и всё плохое, имеет свойство заканчиваться. Закончился и приём Ремиговски. Когда гости, отблагодарив хозяев за приглашение, разошлись по своим роскошным домам, гостиная и кухня дома Ремиговски вновь наполнились людьми, только теперь это был персонал. Логан тоже решил не оставаться в стороне и помочь им с уборкой. В конце концов, ему хотелось максимально загрузить себя работой, чтобы потом лечь и сразу же уснуть, не загружая голову дурацкими и бесплодными мыслями.       Он и другие четыре повара убирали кухню. На подоконнике стояли колонки, из которых лился прекрасный голос Фрэнка Синатры. Логан снял пиджак, осторожно повесил его на стул и закатал рукава белоснежной рубашки. «Бабочку» парень тоже решил снять: она будто душила его. Он включил воду и решил взяться за посуду. Хендерсон старался ни о чём не думать, однако у него мало что получалось.       Все его усилия рухнули, точно снесённые ураганным ветром, когда он услышал у себя за спиной звук женских каблуков, медленно шагающих по паркету. Все четыре младших повара одновременно обернулись, после чего обменялись многозначительными взглядами. Логан даже не стал оборачиваться: он прекрасно знал, кто стоял у него за спиной.       Повара продолжили свою работу, однако между ними чувствовалось некоторое напряжение. Логан не мог не ощущать этого, поэтому он выключил воду и, резко развернувшись, сердито уставился на Ванессу. Она вызывающе улыбнулась и, забравшись на столешницу, элегантно закинула ногу на ногу. Затем она пальцем подцепила взбитые сливки с десерта, к которому никто не притронулся, и медленно облизнула палец.       Хендерсон нахмурился и еле заметно качнул головой, одним этим жестом спрашивая: «Что ты делаешь?» Ванесса в ответ на это лишь пожала плечами, заулыбалась и уставилась на парня сияющими глазами.       — Наверное, я сам закончу тут, — выдавил из себя Логан, посмотрев на младших поваров, — спасибо. Можете идти.       Они снова обменялись неоднозначными взглядами, затем развязали и сняли с себя фартуки и неспеша удалились из кухни. Всё это время Логан и Ванесса не спускали друг с друга глаз.       — Без пиджака и бабочки, с закатанными рукавами и расстёгнутыми пуговицами рубашки ты выглядишь ещё более дерзко, — заговорила девушка, изучая взглядом его всего с ног до головы. Хендерсон сунул руки в карманы брюк и медленно подошёл к столешнице, на которой она сидела.       — О, ещё и волосы немного растрепались, — добавила Несса, запустив пальцы в волосы парня, — но ничего, так даже лучше.       Логан взял её руку за запястье и убрал от своих волос.       — Это было ужасное решение — присутствовать сегодня на этом дурацком приёме, — сказал он с затаённой злобой в голосе.       — Тебе не понравилось?       — Ты ещё спрашиваешь? Могу даже подробно рассказать тебе, что именно мне не понравилось!       Ванесса заинтересованно посмотрела на него, будто действительно не понимала, что именно ему пришлось не по душе.       — Мне по горло хватило этих оценивающих и осуждающих взглядов, Ванесса, — произнёс он, упершись в столешницу двумя руками по обе стороны от девушки. — Я не нуждался в представлении, которое устроил твой муж. Я не нуждался в обращении «мистер Хендерсон», в шампанском и этом дорогом костюме. Мне вообще ничего этого не нужно было, и мне очень жаль, что я понял это только сейчас. И вообще, что ты творила весь вечер? Как я должен был это понимать?       — Но ты ведь как-то понял это, — продолжала кокетничать девушка, улыбаясь глазами, — и этого уже достаточно.       — Хватит играть со мной, Ванесса. Я устал от твоих надоедливых и непонятных игр, которые доставляют удовольствие одной тебе.       — Ну прости меня, — забормотала она, видя, что действительно зашла далеко, и погладила Логана одной рукой по шее. — Признаюсь, что мне было скучно и я решила немного побесить тебя и… может быть, поставить тебя в неловкое положение. Прости. Я больше не буду.       Она слегка раздвинула ноги, привлекла к себе парня и скрестила ноги за его спиной. Их лица были так близко, что они почти соприкасались носами.       — Не знаю, Ванесса, чего именно ты добивалась весь вечер, — почти шёпотом сказал Логан, — но думаю, что своего ты добилась.       Он вплотную приблизился к девушке, обнял её за талию и поцеловал в шею. Ванесса закрыла глаза и с шумом выдохнула. По её телу пробежала мелкая дрожь.       — Ах, Логан, — шумно дыша, прошептала она ему на ухо, — по твоему телу я соскучилась ещё больше, чем по твоим губам… ещё больше… ещё больше…       Когда девушка почувствовала Логана в себе, она решила не сдерживаться и громко простонала.       — Тише, Несси, — сказал он ей на ухо, — прошу тебя, будь тише… тише…       — Хорошо, милый, хорошо…. как пожелаешь…       Она ещё крепче обняла Хендерсона за шею и закусила пальцы своей руки, чтобы нечаянно не закричать. Затем Ванесса подняла глаза и со злостью и нахальством уставилась в линзу камеры наблюдения, висевшей в углу. Это подстегнуло её, зарядило дозой энергии, и она начала двигать бёдрами навстречу Логану.       В эту же самую минуту Гарольд, уже переодевшийся в домашний халат, сидел в своём кабинете и тупо пялился в монитор. По выражению его лица нельзя было определить, что именно он испытывал в тот момент. Однако чувство необыкновенной ярости странным образом соединилось в мужчине с болезненно-ненормальным, патологическим удовольствием.