Голубика проснулся от какого-то шума за окном. Оказалось, что кто-то СЛУЧАЙНО зарядил снежком в окно целых три раза. А ведь печаль: малому хороший сон снился. Потянувшись на кроватке, скелетик протяжно зевнул, понемногу приходя в себя. Минуты две и, резко поднявшись, он сел на кровати. После чего, нащупав ногами на полу тапки, одел их, и сразу вышел из комнатки, прикрыв за собой дверь. Мельком глянув на кухню со второго этажа, Ягода заметил, что его брата там нет.
«Значит, он спит», — улыбнувшись, подумал Санс.
Голубика направился в комнату Папируса, дабы уж точно убедиться в этом, и если что, то успеть подготовиться к завтраку. Дойдя до двери, малыш тихо приоткрыл её. Каково же было его удивление, когда пред глазами предстал, обнажённо спящий, Папирус. Санс ещё долго стоял в ступоре, но в какой-то момент лишь помотал головой, отогнав ненужные мысли прочь. Внезапно, брат проснулся. Или нет?..
— Санси? — сонно протянул Папирус, завидев брата.
Папс думал, что он всё ещё спит, а Санс ему виден во сне. Хорошем сне.
— Папи?.. — удивлённо выдал Голубика.
Его немного озадачило то, что тот назвал его «Санси». Старший редко называет своего брата так…
— Папи! Ты голый, оденься! — выйдя из раздумий, чуть смущенно проговарил скелетик.
— Ох, а зачем?
— Как понять зачем?! Прикройся хотя бы!
— А так зачем ты на меня смотришь?
На этот вопрос Санс лишь ответил тишиной: он и сам не знал.
— Если хочешь, то можешь составить мне кампанию. — хитро заулыбался Папс.
— Папи, не говори ерунды! Что с тобо…
Внезапно Голубика онемел, почувствовав на своей душе чьё-то воздействие. И в следующую секунду, после появившегося чувства, похожего на сжатие, он был против воли притянут к брату на кровать. Несомненно, это была магия Папируса… Оказавшись в объятьях сонного братца, Санс залился румянцем, было просто космически неловко. Магия, державшая душу, иссякла, и Папирус, не теряя минуты, создал язык, намереваясь поцеловать младшего.
— Папи! — очень громко окликнул того малой, пытаясь вырваться из объятий. — Ты ещё спишь, что ли?!
— Это не сон?.. — протрезвев, спросил Папирус.
Он чуть ослабил свою слишком крепкую, для лентяя, хватку, однако же, от брата не отодвинулся.
— Конечно, нет! — за возмущался Санс. — А что ты со мной хотел сделать?
— Сейчас утро?
— Уже как десятый час!
— Ты уверен? — широко заулыбался Папс, глядя на Ягоду. — Потому что я вижу звезду прямо передо мной.
— О-оденься уже!.. — ещё больше засмущавшись, нервно проговорил Санс. — И отпусти меня!
— Зачем? Какой будет смысл?
— Глупый вопрос, Папи.
— Кстати, доброе утро! — проговорил скелет, притянув лицо младшего впритык к своему.
Тот в удивлении разомкнул челюсти, от чего в следующий момент, в так кстати приоткрытый ротик, проник оранжевый язычок Папируса, объявив старт подобию поцелуя. Так неожиданно, так неправильно, но так приятно… Старший, слегка щекоча, уверенно скользил языком по зубам и внутренним сторонам челюстей Ягоды, заставляя его душу с каждой секундой всё сильнее биться о рёбра. Поддавшись напору, Санс создал язык, тем самым, втянувшись в эту сладкую партию. В этот раз он более уверенно начал соприкасаться с братским язычком. У него внезапно появилось дикое желание дать почувствовать Папирусу такое же удовольствие, что тот приносил сейчас ему. Языки пары сплетались, обтанцовывали свой неповторимый танец, даря неописуемое наслаждение друг другу. Было очень трудно сдерживаться…
Как не странно, у Папируса быстрее кончился воздух, чем у его некурящего братца. Он чуть отстранился от рта Санса и, плавно разорвав поцелуй, начал рвано дышать. Только вот малому хотелось чуть больше. И, в порыве нахлынувшей страсти, Голубика тотчас обхватил шею брата и, притянув его лицо ближе к своему, уже сам проник в его рот. Локация танца сменилась… Это ошарашило Папируса, однако, протестовать он не стал, давая братцу возможность узнать себя ещё ближе. Теперь Голубика исследовал новые просторы, доставляя неимоверное удовольствие старшему. Сама мысль о том, что Санс подобным образом отвечает сносила голову лентяю. Младший жадно заглатывал сладкие слюни Папируса. Пожалуй, только ради этого момента, того можно не ругать за частое поедание мёда. Санс вкладывался в поцелуй целиком, стараясь изо всех сил принести наслаждение брату. Можно было сказать, что в этой «игре» он доминировал, однако, побуждения такого доминирования заставляют быстро думать иначе… Только жаль, что не суждено было этой игре даже с таким поворотом быть очень долгой: от этих жарких наступлений, у малыша быстро кончился воздух, заставив его нехотя разорвать этот страстный и неправильный поцелуй.
Смущение окутало своим тяжёлым одеялом Санса. Ему было очень стыдно и боязно за такое необычное, для него, поведение. Что вообще только что произошло? Он и сам не особо понял. Его переполняли и хорошие и плохие чувства, насчёт этих действий. Это же…
Душа Голубики бешено колотилась и было чувство, что эти надоедливые стуки слышал не только владелец этой самой души… Теперь же, появилось просто дикое желание поскорее уйти, и спрятать эти стуки за стенкой, а вместе с тем, и горящие щеки в мягкую, холодную подушку. Только вот, когда Санс попытался встать и выполнить желанное, он встретился с огромной преградой — руки старшего брата, они незаметно обвились вокруг него, не давая и сдвинуться с места.
— Мне ещё завтрак нужно делать… — тяжело дыша, напомнил Санс.
— Ты мой завтрак. — промурлыкал Папирус, лизнув шею Голубики.
— Папи… Мне всего лишь шестнадцать! — вздрогнув, выкрикнул малой.
— Ты думал, что я буду делать что-то, для чего тебе понадобиться возраст побольше? Маленький извращенец.
— Всё, я готовить завтрак. — твердо сказал Ягода, приложив максимум силы на то, чтобы вырваться из рук Папса.
— Почему ты убегаешь от меня всё время? Ты меня боишься? Боишься, что я… — не закончил фразу Папирус.
— Д-дай мне встать!
— Ты боишься меня…
— Я не боюсь тебя, Папи! Что за чепуха? — удивился младший.
— Тогда почему ты избегаешь меня, Блу?
— Я НЕ ХОЧУ ГУБИТЬ ТЕБЕ ЖИЗНЬ! — выкрикнул Ягода. — Это же… НЕПРАВИЛЬНО. Стоп, Блу?..
— Чем ты губишь её? — удивленно спросил Папс.
— Я… — тяжело вздохнув, начал Голубика. — У тебя не будет семьи, не будет детей. Я не смогу дать тебе это… И меня это сильно корёжит!
Папирус был в шоке. Так вот о чём думал его брат… Это заставило чуть призадуматься о сказанном. Но из размышлений быстро вывели еле слышные всхлипы. Голубика плакал. Маленькие слезинки выступали из его глаз и падали на пол.
— Санс…
— Я не хочу лишать тебя счастья!
— Ты мое счастье, Блу.
— Я понимаю, но твоё счастье не даст самого главного счастья в жизни…
— Что ты несёшь, Блу? — засмеявшись, непонимающе спросил Папирус.
— Мы не можем быть вместе. Мы братья и я не могу дать тебе то, что нужно каждому. — сквозь слёзы, ответил младший.
— Ты — то, что нужно каждому, Блу. — сильнее прижав к себе, проговорил Папс. — И ты тот, кто нужен мне. Как же ты не понимаешь! Мне никто не нужен, кроме тебя. Я люблю тебя и не хочу терять. Ты себе не хочешь счастья? И мне?..
— Я это делаю для тебя. — оттолкнув брата, ответил Голубика.
— Ты изменился! Всё из-за этих твоих новых друзей!
— Они-то тут причём!
— Санс! Мне нужен ты! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! — прорычал Папирус. — Я докажу, что моё счастье — это не то, о чём ты думаешь, а ТЫ! Ты моё счастье, Санс!
Для малыша эти слова стали ударом. Да само лицо, с которым они произносились уже поражало. Прежде, никогда личико шутника не становилось столько серьёзным, даже, когда братья попадали в какие-то передряги… От этого, Голубике хотелось без всяких сомнений верить сказанному.
«Счастье…»
***
Санс думал о том, что сказал брат. Пред его глазами всё мелькало то серьёзное лицо Папируса, а те слова проигрывались в голове, не давая душе успокоится.
«Я докажу, что моё счастье — не то, о чём ты думаешь, а… это ТЫ! Ты моё счастье, Санс!»
— Что приготовить на завтрак? — спросил Папирус.
Старший говорил так, будто ничего не случилось.
— Я сам. — лишь ответил Ягода, принимаясь за готовку.
— Прости что накричал, Блу. Просто… Как ты не понимаешь…
— Я понимаю, Папи. — слегка улыбнувшись, выдал Ягода. — Я тоже тебя люблю…
Неловкая тишина повисла в воздухе и лишь шипение масла на сковородке пыталось нарушать её. Так бы оба и молчали, если бы в один момент Голубика не решил бы предупредить брата кое о чём.
— Папи, я скоро ухожу на занятия, когда приду проведём уборку.
— Так вот куда ты всё время уходил…
— Прости, Папи. Я просто… — недоговорил Санс.
— Если это твоя мечта, то стремись к ней. Делай всё, чтобы она сбылась, даже если на это понадобиться много времени.
От этой речи, у Голубики засверкали большие звездочки в глазах.
— Спасибо за поддержку, Папи! — заулыбавшись, воскликнул младший.
***
Завтрак довольно быстро был приготовлен и съеден. И правильно — еда вкусней, когда её готовят и едят вместе. Ягода сразу, как закончил с едой встал, и побежал в свою комнату одеваться. Миг, и скелет выбежал из неё, одетый в рабочую форму. Спустившись по лестнице вниз, он пробежал в коридор готовится к выходу.
Когда верхняя одежда была надета, Ягода уже хотел было уйти, и даже успел схватиться за дверную ручку, однако, в последний момент он развернулся и побежал к брату. Тот всё ещё сидел на кухне, попивая чай. Малой подбежал к брату и чуть стукнулся своими зубками его в «щеку». Если бы не отсутствие губ, он просто ласково его чмокнул…
— Жди меня, я скоро! — кинул Санс, отбегая от чуть смущенного Папируса. — Удачи, любимый.
— Тебе тоже удачи, Блу. — ласково протянул старший, томным взглядом провожая маленького скелета.
Он ещё долго смотрел этим взглядом на проём, откуда выбежал Голубика. А тот давно, захлопнув за собой дверь, убежал на занятия. Папс был в раздумьях. Он не знал, как быстро исполниться мечта его брата, но до исполнения его собственной мечты ещё точно много годов. Но высокий думал, что они пролетят незаметно, и он сможет осуществить её, притом надеясь, что Ягода тоже мечтает об этом…
