А если однажды чашка склеится обратно...

Перед глазами серый потолок. Пыльный как вся моя жизнь. Странно, мне казалось, что там наверху, где нет людей, нет и грязи, но сейчас встряхиваемый болью, эх, если бы я мог ее чувствовать, хочу чувствовать все, что ты можешь мне дать, даже если сейчас это только боль. Когда двое вместе они дают друг другу и радость, и боль, все пополам делят. Но сейчас тебе больно, а мне… Мне нет… Мертвая зона… Эх, Тристан… Я помню тебя, помню, каким светлым и добрым ты был. А ты нет… Курт почувствовал какое-то странное спокойствие. Он посмотрел на искаженное отчаянием и болью лицо Тони и тихо произнес. -Ты бы хоть смазал чем-нибудь, а то уздечку порвешь. Тони замер. Голубые глаза смотрели на него со вниманием и сочувствием. -Зачем бы тебе обо мне волноваться? -Потому что ты мой, - вздохнул Курт, - один единственный, навсегда. Дилер уткнулся лицом в тощую грудь. -Не смотри на меня… Я чудовище… Ты жертва… Не смотри на меня так, будто жертва это я… -Разве я чудовище, Тони? – все также тихо спросил Курт. -Нет… - голос Тони звучал глухо, - ты мой ангел… Любимый и родной… Как же странно слышать, когда сквозь облик тебя нынешнего прорываются нотки тебя прежнего. Я ведь знаю, ты там, ты чувствуешь меня, ты помнишь меня, где-то внутри, помнишь, даже если на поверхности ничего нет. Испытываю искушение разбудить тебя. Но отдергиваю руку, знаю, что пробуждение причинит тебе боль. Ты себя не простишь, даже когда я тебя прощу… Если… Как ты усмел забыть, каким ты был? Я устал от боли, Тристан. Трис… Галахад поморщился, чувствуя, как палец проникает внутрь. Тристан тут же извлекает его, наблюдая за напряженным лицом кудрявого. Испуг. -Верни обратно! Я должен через это пройти! -Зачем? – легкий щелчок по носу второй рукой. -Я не могу успокоиться, я чувствую, что могу дать тебе больше чем даю. И это не дает мне покоя. Ты должен получить меня всего. -А разве ты не весь мой? -Сейчас еще не весь, - голубые глаза прячутся под ладонями, зарываются в кудри, не в силах терпеть стыд. Тристан осторожно целует запястье. -Я не хочу, чтобы ты прятался от меня, чтобы хоть что-то оставалось непознанным. Иди сюда… Он прижимает колени Галахада к самому животу, открывая лучший доступ, облегчая проникновение, снова сплевывает на пальцы. Идет легче. Кудрявый напряженно кусает губы. -Так не пойдет, - качает головой Тристан, наклоняется, целует, шепчет что-то ласковое. Тело расслабляется, и палец проходит до третьей фаланги, еще раз смочить проход, как насчет второго? Нет, еще слишком рано… Бережно, будто и вправду готовится перед входом в храм, Тристан разминает проход. Вперед-назад… Галахад почти всхлипывает. Хочу, чтобы в этот раз все получилось… Я хочу, чтобы ты любил меня целиком и полностью, мы должны пройти все… Курт неожиданно всхлипывает. Как же мне не хватает твоих объятий, Тристан. Сердце разрывается… Тони замирает. Вся ярость куда-то улетучивается. Слезы. На этом спокойном, таком отрешенном лице, что не от мира сего, что и разозлило, теперь самые обыкновенные человеческие слезы. -Господи, Курт… Я монстр, прости меня… - Тони откатывается от Курта, но лишь с тем, чтобы приподняв его, крепко обнять. Второй палец. Все испытания воинов никогда не смогли бы подготовить к такому. Но эта особенность, отличие от других не пугает. Наоборот. Я чувствую, что в силах сделать то, чего никто больше не может. Второй. И снова поцелуй, мышцы расслабляются, пропуская дальше. -Гала… Ты такой узкий, там внутри так горячо, - неожиданно проговорил Тристан. На щеках легкий румянец, кажется, ты тоже это чувствуешь, Трис? Это… Оно особенное… Мы прошли черту… -Пожалуйста, не говори об этом… Мне стыдно… - прошептал Галахад, закрывает глаза рукой. Пальцы исчезают. Проход слегка саднит. Нет! Верни обратно… Слова едва не срываются с губ, но губ и подбородка касаются длинные пряди. Если убрать руку, то лицо Тристана окажется напротив. Кажется, я чувствую его дыхание… -Чего ты стыдишься? -Моего тела, я не уверен, что оно достаточно хорошо для тебя… - судорожный вздох. Довольно ощутимый укус за запястье, все же недостаточный, чтобы повредить кожу, заставляет отдернуть руку от глаз. -Ты – мой храм, - повторяет Тристан. В совиных глазах бушует янтарный огонь. -Ты хорош, потому что ты мой. И другого мне не надо. Все будет в порядке. Пальцы задумчиво потирают укушенное место, но голубые глаза с растаявшими слезами серьезно смотрят в лицо. -Тогда трахни меня, - после дождя слез в глазах заблестели солнечные искорки. Тристан порывисто целует шею, чуть ниже линии подбородка. По коже передаются сладкие мурашки. Отчего-то на сердце становится так тепло и спокойно. -Я сделаю это, и между нами не должно быть ничего непознанного, - горячий шепот обжигает кожу, отдается в паху. -Сделай это, - Галахад берет в руки ладонь совиноглазого и целует ее. -Я хочу знать о тебе все, - Тристан следит за его движениями. -У тебя для этого вся жизнь, - улыбнулся Галахад. У тебя для этого множество жизней… -Я прощаю тебя. Голос совсем другой, вроде все тот же Курт, но другой. Тони удивленно отстраняет от груди голову и плечи, заглядывает в лицо. Как будто в теле Курта произошла подмена. Где этот наркотически сонный голос? Этот ясный как небо в погожий день. И глаза, совеем серьезные. Что за чушь… Такого не бывает… -Я за все тебя прощаю, потому что люблю, - голос затихает, голубые глаза гаснут как лучи солнца под шторами век. -И я тебя… - Тони снова прижимает к себе тело, слегка покачиваясь, будто пьян. Я ничего не понимаю, чувства мои сходят с ума и горят. Курт… Что же ты со мной сделал… Как мне самому простить себе то, что ты мне простил. Это изнасилование всего лишь дурацкая вспышка ярости и обиды. -Ты ведь не кончил? – голос будто просыпается, рука тянется к животу. -Нет, я этого не заслуживаю, не трожь… Но Курт не слушает, он слегка отстраняется, подтягивает безжизненные ноги, чтобы устроиться поудобнее и обхватывает напряженный пружинистый ствол рукой. -Ты всегда меня хочешь, - заметил Курт. И в глазах его заиграли озорные огоньки. Таких Тони еще никогда не видел в глазах инвалида. Курт, это ты? Интересно, перевоплотимся ли мы, если ты меня не вспомнишь? Или все так и остановится? Мысль, о том, что ты больше никогда не вспомнишь меня, честно говоря, невыносима. Каково это просыпаться кажде утро в ожидании, сам не знаешь чего. Передвигаться по улицам, залитым солнцем и бессмысленными толпами людей, угадывая тебя в их лицах, тебя, о котором остается лишь мутный след на стенках темного кувшина. А может быть никогда и не узнать тебя. Представь себе жизнь, май, пчелы гудят над клумбами, вечер, так тепло и воздух одуряющее тяжел от ароматов. Ты идешь с тренировки или репетиции, ты мог бы быть спортсменом или танцором балета. И в этот момент мы случайно пересечемся взглядами. И не узнаем друг друга. Каково это, всю жизнь искать того или ту единственную, с которой ты повязан еще с прошлых жизней. Но в тот самый момент, который бывает лишь раз в жизни, в тот момент думать… О чем? Возможно, о еще непроверенных работах учеников. И подумать еще, что уж завтра я наверняка встречу того, кого жду всю жизнь. Не замечая, что ты скрываешься за спиной, навсегда уходя из моей жизни. А потом еще подумать, что надо позвонить дочери коллеги-профессора и пригласить ее на чай, это поможет добиться повышения… И все. Конец. Для чего проживать эту и тысячи других жизней, если ты будешь так далеко, если я не узнаю тебя? Если подумать, какова вероятность, что ты и он родитесь в одну эпоху, что он не испустит свой последний выдох на другом конце света, когда ты только делаешь свой первый вздох. Велика ли возможность встретиться с ним, невзирая на преграды в виде семьи, воспитания, материального обеспечения, географии? Но раз за разом мы перевоплощаемся снова и снова в тщетной попытке поймать друг друга. Кем бы мы не становились, нас всегда влекло друг к другу. Судьба? Высшие силы? А может быть просто в какой-то момент мы стали двумя магнитами. А сами этого не заметили… Что если пропустив одну жизнь, не встретив, ты аннулируешь клятву, теряешь то самое дорогое и прекрасное, что ты обрел? Хорошо обновить память встречей в каждой жизни, но что если бы мы пропустили бы несколько жизней, прежде чем смогли бы встретиться снова. Легко ли было бы вспомнить друг друга? Едва ли. Мысль об этом невыносима, эти жизни без тебя хуже смерти. Тристан… Сможешь ли ты остаться со мной, если вспомнишь, сможешь ли простить себя, успокоить стыд? Ведь ты тоже… Мой храм… Тристан… И я прощаю тебя за то, что ты не смог вспомнить вовремя, не сумел сотворить чудо… Я прощаю… Галахад удивленно зашипел. -Сколько ты еще будешь это делать? Три пальца? Возьми меня уже поскорее! Тристан приложил указательный палец свободной руки к губам, призывая молчать. -Я должен быть уверен, что не наврежу тебе. -Безразлично, ты можешь даже убить меня, - простонал Галахад, пальцы усиленно касались какого места внутри, отчего все нутро содрогалось в сладчайшей пытке, которую себе только можно представить. Немыслимо… -Я должен выжить из ума и себя не помнить, чтобы сделать такое… - усмехнулся Тристан, высвобождая пальцы с влажным хлюпаньем. Если бы я был осьминогом, то, наверное, и то не смог бы обхватить твое тело сильнее. Я едва касаюсь, лишь пальцы туго скользят по упругому телу члена, но все же, мне кажется будто ты весь внутри меня. Будто я тебя съел… Наверное, это из-за этого безумного взгляда обожания в твоих глазах. Ты меня с ума сведешь… Тристан расчехлил орудие, ствол был твердым и тяжелым как дубина. Такого сильного возбуждения он еще не помнил, Трис сглотнул и осторожно коснулся головкой порозовевшего от работы пальцами ореола ануса. Кольцо слегка сжалось, подрагивая. Совиноглазый сплюнул на член, распределяя жидкость вместе с выступившим предэякулятом. -Возможно, у нас сегодня не получится… - начал Тристан. -Сделай так, чтобы получилось! – зашипел на него Галахад. -…Но я не перестану пытаться, - завершил совиноглазый, улыбнувшись. Галахад почувствовал, как вспыхнули щеки. -Трахни меня, - умоляюще выдохнул он. Тристан про себя возвел короткую молитву богам и предкам и, покачиваясь взад-вперед, медленно вошел в горячий проход. Галахад застонал, и каждый звук его стона отдавался внутри Тристана. Веки прикрыли голубое пламя, не в силах держать вспыхнувшие глаза открытыми. -О небо… Небо… - бессвязно простонал Галахад. Совиноглазый нагнулся, входя глубже, кудрявый, судорожно вздохнув, обвил его тело ногами будто осьминог. -Расслабься, Гала, иначе ничего не получится, - ободряюще улыбнулся Тристан и поцеловал кудрявого. -Должно получиться, мы… - Галахад закусил губу, пытаясь сдержать следующий стон. Но Тристан мягко укусил его за мочку уха. -Не сдерживайся со мной, я хочу получить тебя всего. Тристан увеличил амплитуду движений. Весь мир сузился до одного человека. Странное чувство, правда? Ты знаешь, мир прекрасен, в нем много простого и сложного, много смеха и слез, но в этот момент есть только один человек, в чьи глаза ты смотришь. И все остальное теряет значение. Ты знаешь, ты влюблен, ты болен этим человеком. Но не жаждешь исцеления. Ты жаждешь дойти до самого конца своего патологического безумия. И когда ты и он сливаетесь в одно это не просто секс, это занятие любовью, имеющее почти тантрическое значение. Вы уже единое целое, и теперь просто подтверждаете это на физическом уровне. Курт не сводил взгляда упрямых глаз с Тони, лицо дилера раскраснелось, а тяжелый член то исчезал в пригоршне, то появлялся, оттягивая крайнуюю плоть. Многие ли станут делать минет своему насильнику. Хех, уж точно немногие. Уж явно не по своей воле. Но можно ли назвать это изнасилованием, когда я с таким наслаждением наблюдаю за его почти испуганным лицом, искаженным страстью, он не совсем Тристан, и он не может понять, почему я это делаю. Трис бы понял… Тристан внимательно изучал всю палитру эмоций, что так щедро представило ему лицо Галахада. Первый раз. Первый секс. Первый, первый, первый… Однажды мы просто лежали и изучали тела друг друга, примесь любопытства, адская смесь желания узнать все друг о друге. Каждая тайна кажется оскорблением. Знать о друг друге все, стать друг другом… Тогда все кончилось быстро, обжигая ладони друг друга горячим юношеским семенем. Но теперь тело, что открывается внутри, изменяя то, что снаружи, снова кажется новым. Похоже, мне следует снова изучать тебя. И на эту науку я готов потратить все жизни, что у меня есть. Тони вскрикнул, изливаясь в ладонь Курта. Он прикрыл лицо рукой, но инвалид, закусив губу, дотянулся до нее и мягко, но настойчиво убрал. -Я хочу видеть тебя всего, тебе нечего стыдиться передо мной. Галахад задрожал, сжимаясь в конвульсиях оргазма. -Трис… - простонал он, чувствуя, как сперма брызжет на его обнаженный живот, и в глубь его тела. Совиноглазый срывает с губ стон как цветок. Раздался оглушительный звон. Тони, державший Курта на руках, оглянулся. На полу лежали осколки разбитой чашки. -Прости, задел твоими ногами. -Ничего… - качнул головой Курт, прижимаясь к груди дилера, позволяя отнести себя в ванную. Черная машина стояла на противоположной стороне дороге. Юстас оглянулся на выход как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тони замер у подъезда, чтобы закурить сигарету, а потом зашагал к остановке.