А если однажды чашка склеится обратно...

Двое бежали по сторонам с оружием наготове, пока они вдвоем тащили Тристана. Галахаду казалось, что он чувствует каждую кочку, о которую ударялись ноги совиноглазого. Вместо Триса, который почти не приходил в сознание. -Ну и запах от них, - буркнул кто-то. Галахад вернулся в реальность и посмотрел на говорившего. Кмер. Споткнувшись о взгляд сармата, мужчина осекся. Ланселот положил руку на плечо друга и покачал головой. Галахад отвернулся. Взгляд остро уперся в болтающийся конец свертка на коне Ланселота, Гала почувствовал приступ тошноты. Болели свежие раны, болели едва затянувшиеся старые. Но самое ужасное болело внутри. Что-то, отчего хотелось рыдать, умереть или убивать, все и сразу. Перед глазами еще стояли сцены боя, сцены публичных пыток, которым подвергли выживших. В плен никого не брали. Те люди, за которыми они отправились той ночью, три недели назад, умирали долго и мучительно, но боль внутри не утихала. Перед ним покачивалась его часть добычи. Галахад опустил глаза, а потом резко поднял, попытался сглотнуть комок, но он застрял в горле. Неважно, куда друзья уйдут после смерти. Они уже не с нами. Он, родич Триса, уже не с нами, его лучший друг… Что будет чувствовать Тристан, если увидит то, что везет Галахад? -Давай похороним их сразу по приезду, - тихо произнес Ланселот. Галахад мрачно кивнул. Кмеры. Они согласились помочь только, когда Артур пригрозил им ссорой с Римской Империей, ведь для саксов и так шпионила кмерская женщина. Это помогло. Они не хотели ссоры. Они могли отказать, пока были непричастны, но Моргана своим поступком помогла им заручиться поддержкой соседей. Хоть какая-то польза от предательства. Перед глазами стояло заплаканное личико Гвиневры, дурочка… На нее невозможно злиться. Внутри горечь и щемящая нежность. Она хотела как лучше… Но теперь ее отослали обратно в деревню. Так тоже будет лучше… Пикты. До чего же необычно было сражаться с ними бок о бок. Но Мерлин рассудил, что куда безопаснее иметь стычки с сарматами и бриттами, чем с саксами, которые придут, чтобы уничтожать… Их отряд держится особняком, за свою помощь они получили три месяца перемирия. Исчезнут в ближайшем лесу. Так и бежали всю дорогу за конниками. И не скажешь, что устали. Поневоле вызывают уважение… Перед Артуром стоял предводитель саксов. Пикты держали его на расстоянии вытянутых копий. Хотя он был связан и стоял на коленях, все равно вызывал опасение. Его взгляд был равнодушным, ни капли страха. Это заставляло бояться остальных. Мерлин стоял чуть поодаль от Артура, с другой стороны кмер. -Хотите убить меня? Давайте… Ваши люди отобрали у меня самое дорогое. -И что же? – спросил Артур. -Теперь это неважно… - осклабился кровавым ртом сакс и сплюнул под ноги римлянина. Артур кивнул Ланселоту. Он натянул веревку, что была привязана к ногам сакса. Тот потерял равновесие и рухнул. -Какие у вас планы на эту землю? -Моим людям нужна земля, думаешь, я последний? Я лишь провозвестник, - ухмыльнулся сакс, повиснув вниз головой на крепком суку, - мы заберем у вас землю, а с вас сдерем кожу, а ваши женщины станут нашими шлюхами и станут рожать саксов. Я лишь первый, кто пришел. За мной придут остальные. -Мы убьем и остальных, - хмуро ответил Артур и сделал шаг назад, - ты не заслуживаешь смерти в бою, я отдаю тебя тем, кого ты осиротил и чьих родичей опозорил. Так будет справедливо. -Кто ты такой, чтобы рассуждать о справедливости, римлянин? Я многих убил, осиротил, опозорил, предлагаешь собрать их всех здесь, - ухмыльнулся сакс. -Тех, кто сейчас здесь. Они вышли вдвоем. Ланселот и Галахад. Гала держал на наруче птицу Тристана. Увидев ее, сакс переменился в лице. -Так вот что дорогое забрали у тебя мы той ночью? – угадал Галахад, - Того восточного воина? И кем же он тебе приходился? Сакс заскрипел зубами. -Он был таким грозным и наглым, а кто его убил? Птица, - Ланселот и Галахад закружили вокруг пленника. -Ты его любил? Неужели вождь саксов довольствовался ролью девки? – злобно усмехнулся Галахад. Ланселот быстро взглянул на него, но Гала не заметил этого. В его глазах горел холодный сапфировый огонь ненависти. Сакс бессильно зарычал. -Ты убил наших братьев… - удар ножом Ланса. -Ты опозорил себя такой связью! – свирепый птичий крик, и клюв впивается в кожу. Сакс взревел от боли, его рык напоминал голос пойманного хищного зверя. Голова начинала кружится. Удар ножом. Удар словом. Удар ножом. Удар клювом. Трое выживших той ночью. Два сармата и проклятая птица… Неужели это и в самом деле дух того, третьего… Из ран текла кровь, заливая волосы, глаза, рот и ноздри. Удар, быстрый как время. Медленный как время. Удар. Еще удар. Так больно. Сарматы не похожи на людей. Это дикие собаки, суровые степные псы с завитками темной пыльной шерсти. Они пришли как и он, из степей. Он видел там сарматские народы, любящую свободу больше жизни. Он сражался с ними, когда его скифское племя пыталось отбить у них степь. Ему и его людям пришлось немало пройти. Азия. Там-то он и встретил своего любовника, немого воина из страны Восходящего солнца. Славянские племена. Дальше, дальше, оставить прочь ненавистных славян, ненавистных сарматов, дальше… И здесь на островах, где правят римляне, опять сарматы! Ооо! От них не скрыться. -Вождь римлян, нанеси мне последний удар! Прошу, прекрати эти муки! Ты христианин, я знаю, тебе известно милосердие – прохрипел сакс, сдаваясь. Артур посмотрел на забрызганные кровью бледные лица с горящими глазами, сокол трясся, разгоряченный охотой. Сарматы отступили, признавая его право на помилование. Артур приблизился к саксу. -Ты выставил тела моих людей на осмеяние и поругание, развесил как пугала по своему частоколу. О каком милосердии ты смеешь просить меня? – с тихой яростью прорычал в лицо саксу Артур и вогнал собственный нож в грудь сакса, а потом вскрыл его, как домохозяйки вскрывают рыбу, римлянин резко отпрыгнул, позволяя потрохам выбраться наружу. Сакс забился в конвульсиях и замер. Артур вытер нож о траву и спрятал в ножны. -Соберите раненых и павших! Едем домой! И они уехали, оставляя позади выгоревшую крепость саксов. И повешенные вниз головой трупы тех, за кем той ночью пришли сарматы. Ланселот помог спустить ношу с коня Галахада. Кудрявый был бледен и опустошен. Казалось, что из него выкачали всю кровь. Кроме той, что была на его одежде и коже. Глаза потухли. -Хреново вглядишь, Гала! – заметил Ланс без обиняков. -Ты тоже тот еще красавчик! – ответил Галахад. -Да уж, подлечу раны и наведаюсь к местным девицам, меня еще рано хоронить! – ухмыльнулся Ланс, пытаясь вызвать улыбку у кудрявого, но тот никак не отреагировал, только кивнул. -Я хочу принести ему прядь волос после похорон, как думаешь, это будет правильно? -Да, братец, это будет правильно, - улыбка слетела с губ Ланса как осенний листок. Галахад резко посмотрел на друга. Ланселот встретил взгляд прямо и не колеблясь. Именно так, они оба всегда это знали. В семье Галахада не было кудрявых детей. А в семье Ланса были. Они всегда об этом знали. Но никто и никогда раньше не говорил. Тристан попытался встать с постели. -Куда ты рванул? – всплеснула руками старая знахарка, - Наши вернулись, все хорошо! -Откуда вернулись? – голос Триса осип от волнения. -Известно откуда, из сражения с саксами. Артур молодчина! Заключил союз с кмерами и пиктами, да стер крепость саксов с лица земли. -А Галахад и Ланселот живы? – Тристан был похож на натянутую тетиву. -Живы, вон ваших горе-шпионов с лошадей снимают… Этих бедолаг три недели на воздухе держали… Ну и вонище, должно быть! Тристан, пошатываясь, поднялся с постели. -Куда ты? – встрепенулась старуха. Она вцепилась в него, пытаясь остановить, но Тристан оттолкнул ее, отчего сам отлетел к стене, он взглянул в окно. Да, вот они, маленькие фигурки копошатся вокруг свертков. Птица сидит на плече у Ланселота и чистит клюв. -Персифаль… - прошептал Тристан и, придерживаясь за стену, поспешил наружу. -Ты всегда об этом знал, да? – спросил Галахад. Ланселот невесело улыбнулся, но не успел ответить. Во двор, пошатываясь, выбрался Тристан. -Персифаль! Покажите мне его! – простонал он, держась за живот. За ним пулей вылетела знахарка. -Простите! Он просто неугомонный! – извиняющимся тоном произнесла она, пытаясь увести Тристана обратно, но он будто пьяный отталкивал ее руку, - Ну же, Тристан! Но совиноглазый будто не слышал ее. Он бросился к свертку, из которого торчали светлые волосы. Ланселот и Галахад встали на его пути. Сокол громко вскрикнул, взмахивая крыльями, а потом взлетел. -Нет! Пустите меня! Я должен его увидеть! В горле клокотало, будто подступала гроза. -Он же весь горит! Ему надо вернуться в постель! – воскликнул Ланселот. Галахад не мог выговорить ни слова. Руки и губы его дрожали, а ноги подкашивались. -Нет! Не смей! Тебе нельзя на это смотреть! Тристан! Не смей! -Тристан, вернись в постель! Это приказ! – Артур соскочил с коня и бросился к борющимся воинам. -У него опять кровь пошла! – Ланселот бросил быстрый взгляд на вождя. Артур кивнул и обошел сзади. Пока Галахад и Ланселот сдерживали рвущегося к покойнику Тристана, Артур выхватил нож и тяжелой рукоятью вырубил совиноглазого. Раненый обмяк, потеряв сознание. Ланселот и Галахад подхватили его под руки. -Помогите отнести его обратно, - приказал Артур, пряча нож, - и возвращайтесь. Нам еще многое надо сделать. Костер над могилами горел почти всю ночь. Тристан поднял глаза на вошедшего. -Прости, вчера я был сам не свой. Мне не следовало лезть туда. -И ты прости, что не дал увидеть, - Галахад осторожно присел на край кровати и положил у руки Триса, лежащей на одеяле, перевязанную лентой прядь белых волос. -Ты не должен был рисковать, ты ведь был ранен, - упрекнул Тристан, судорожно сжимая пальцы на пряди. -Должен был, я не мог остаться в лазарете, он был твоим родичем, но и моим другом тоже. -Так вот какой обет вы с Лансом принесли… -Да, сегодня подстрижемся, - горько усмехнулся Галахад, - я просто хотел, чтобы ты запомнил его тем, кем он был, а не тем, что от него осталось. -Я понимаю, - Тристан сжал свободную руку на руке Галлы, - спасибо. Лукас проснулся в холодном поту. В предрассветном сумраке он заметил Маркуса. Мальчик нерешительно застыл у двери. -Маркус? – неуверенно позвал его Лукас. Мальчишка вошел в комнату и плюхнулся на кровать рядом с отцом. -Пап, ты мне снова снился. Я хочу тебе кое-что сказать. -Да? – Лукас взял с тумбочки очки и надел их. -Ты самый лучший отец и самый лучший друг на свете! – мальчик наклонился и крепко обнял мужчину. -И ты, - Лукас улыбнулся и прижал к себе сына. Так похожего сейчас на мягкий и теплый, живой комочек перьев и пуха.