А если однажды чашка склеится обратно...

Артур скрестил руки на груди и посмотрел на сестру, что собирала вещи. -Тебе лучше поскорее уехать. Тристан и Галахад вас проводят. -Хочешь убедиться, что я действительно уеду? Посмотрим, как отец и твое командование отреагируют на прямое неподчинение приказу, а уж я постараюсь закопать тебя. Может быть даже позволю всплыть истории с Мордредом. -Делай, что хочешь. Рим далеко. И ты не причинишь вреда моим воинам. И я их не покину. -А как же твой учитель? -Он меня поймет, у тебя десять минут, - бросил Артур и вышел. Плащ взметнулся за его спиной. Оставляя Моргаузу за спиной, он чувствовал двоякое ощущение. За спиной оставалось все то злое и тягостное, что так терзало его. Но также за спиной и оставался страшный враг, куда опаснее кельтов. Конечно же, римляне были недовольны тем, что сарматам удалось доказать невиновность своего приятеля. Айли всем продемонстрировала, что Ланселот накопил столько спермы, сколько невозможно скопить за пару часов после семяизвержения. Моргауза сама решила уехать. Только вот… Почему так неспокойно на душе? Что она сделает в Риме? Как бы то ни было, Артур чувствовал, что сарматы не будут подчиняться другому центуриону, сколько бы их ни было, они верны ему, ибо присягнули на верность, которую доказывали уже столько лет… Жаль, что Мордред родился от Моргаузы, как бы славно было иметь сына вместе с Гвиневрой. Бедная девочка, как убедить ее, что никакая римская невеста не сравнится с ней, будь она трижды плодовита? Только она мне и нужна… Мелкая худенькая девчонка с пронзительно голубыми глазами, которые могут смотреть так пытливо изучающее, что сердце щемит от нежности. Если бы мне пишлось родиться снова, я выбрал бы ее снова… И снова… Тени от винтажного светодиодного лазерного проектора мешались с цветными бликами на потолке. Женская рука потянулась к безумию фантасмогорического хаоса. Броуниновское движение. Мнимо. конечно. Оно поддается системе… Но поддаются ли системе эти воспоминания? Моргауза увидела стоявшую в коридоре девушку. Гвиневра, кажется? Она обнимает себя руками будто ей холодно. -Ты победила, Артур отказался от невесты, - ядовито усмехнулась римлянка, поравнявшись с девушкой. Руки девушки судорожно сжались, глаза с болью и надеждой воззрились на женщину. -Он даже отказался признать своего сына, Мордреда, а ведь ему так не хватает настоящего отца… - Моргауза вздохнула и провела по волосам своего сына. Мальчик улыбнулся матери. -Своего сына? – непонимающе переспросила Гвиневра. -Да, он трахнул меня на свое четырнадцатилетие, мы от разных отцов, но он всегда был мне как настоящий младший брат. Я его простила, ведь он тогда впервые в жизни напился. Но мне пришлось соврать мужу, сказать, что ребенок от него. Гвиневра отшатнулась, закусив собственную руку, силясь сдержать крик, что рвался из ее груди. -Не может этого быть… Артур добрый… Он никогда бы не… -Возможно он пытается теперь загладить свою вину, ему стыдно посмотреть в глаза Мордреду. Правда, малыш? – Моргауза потрепала сына по плечу. -Да, мам, - кивнул мальчишка. Гвиневра побелала, губы ее задрожали. -Конечно, ты родишь ему нового ребенка, и он забудет о своем первенце, которого так стыдится… И может быть отец простит его… -Я… - Гвиневра почувствовала, что ноги стали ватными, она прижалась к стене, не в силах ступить ни шагу, - я… я не смогу… - вяло прошептала она. Глаза ее наполнились слезами. -Что? – переспросила Моргауза, страдания девушки доставляли ей огромное удовольствие, Артур еще получит свое наказание. -Я не смогу родить ему ребенка, я бесплодна, - Гвиневра сползла по стенке и разрыдалась, закрыв глаза руками. -Что ж, тогда пятно позора останется на Артуре навсегда, его род прервется. Из-за тебя, - Моргауза наклонилась над девушкой, - сюда приедут, Артура увезут насильно, осудят и казнят. Потому что сегодня он предпочел остаться со своими сарматами. Мордред займет его место. -Ты соврала о Ланселоте. Может и о Артуре тоже? – с надеждой подняла глаза полные слез Гвиневра. -Спроси его сама, - Моргауза усмехнулась. -Оставьте ее в покое! – в коридоре появились Галахад и Тристан. Они бросились к Моргаузе. -Мы уже закончили! – римлянка прошествовала мимо них. -Мальчик, сын Артура, - сквозь слезы простонала Гвиневра. Мужчины присели рядом с девушкой и обняли ее. Она вжалась в обнимавшие ее руки и разрыдалась. -Она врала, будто Ланселот ее изнасиловал, как ты можешь верить ей сейчас? – попытался увещевать ее Галахад. -Она не врет сейчас. Сейчас - нет, она сказала… что из-за меня у Артура не будет детей… - выдавила из себя Гвиневра, захлебываясь плачем, - Артура казнят из-за вас, и мальчик будет… новым наместником Рима здесь… -Ну это мы еще посмотрим. Каждый сармат не пожалеет жизни на защиту Артура, они ничего не сделают ему, Гвин, - успокоительно улыбнулся Галахад. -Рим далеко, Гвин, не плачь, даже если это правда, это было так давно, Артур возмужал и теперь совсем другой, мало ли кто какую глупость мог допустить, - рассудительно проговорил Тристан. Гвиневра еще тяжело всхлипывала, но . -Нет… нет… -Он любит тебя, - снова заговорил Галахад, - разве это не самое важное? -Да, но… Я ведь бесплодна… А она принесла ему сына. Он всегда будет думать о нем… - убежденно сказала Гвиневра. Заплаканные голубые глаза горели как безумные на бледном лице. -Я совсем одна, я не смогу сделать кого-то счастливым… - обреченно пролепетала девушка, взгляд ее застыл в пустом пространстве словно призрак. Мужчины почти физически почувствовали, что теряют ее. Она просто не будет больше никому верить. Никогда. -Ну, у тебя есть мы, - заметил Галахад. -И мы счастливы, что ты у нас есть, - добавил Тристан. -Ох… - Гвиневра слабо улыбнулась сквозь слезы. Они обняли ее так крепко как только можно было, не сломав ей ребра. -Мы не дадим тебя в обиду, - шепнул Галахад. -Всегда будем рядом, - произнес Тристан. Они обещали… Они обещали… Я думала, что они меня любят. Мне нравилось думать, что оба влюблены в меня. Мне хотелось верить, что я нужна… Моргауза и Мордред ехали в окружении своих рабов. Корабль уже ждал в гавани. Тристан и Галахад ехали позади, прислушиваясь к разговору матери и сына. Мальчик уверял мать, что сможет заменить Артура в Камелоте. Моргауза смеялась, вспоминая, как плакала Гвиневра, как Артур с перекошенным белым лицом выскочил вслед, видно, не смог соврать Гвиневре о ребенке, но на его долю осталась лишь пыль с копыт ее лошади. Галахад и Тристан считали минуты как будто это были тягучие капли горячего воска, стекающие по полированному щиту. Вот Камелот остался за спиной, вот скоро скроются поселения вокруг. Люди провожают взглядами. Ланселоту удалось отмыться от грязи, но осадок остался. Как скоро на сарматов перестанут коситься, и все станет как прежде? Станет ли? -Тристан, мы ничего неожем сделать? – в отчаянии спросил Галахад по-сарматски, - Я не смогу жить с поднятой головой, если не защищу доброе имя Артура, которое она испачкала. -Я тоже, но мы мало что можем, Галахад. Если она сядет на корабль, то и это немногое мы уже не сделаем. -Ты имеешь ввиду?.. – начал было Галахад, но не договорил. Моргауза развернулась к мужчинам. -Ваш хозяин не говорил, что невежливо говорить на языке, который не понимают остальные, а, варвары? – насмешливо процедила она сквозь зубы. Галахад посмотрел на Тристана и едва заметно кивнул, сжав бока коня, прибавляя ходу. У нее небольшая охрана. Рим далеко. Правда, Тристан? За разбитое сердце Гвиневры… За опозоренное имя братишки Ланселота и нашего вождя Артура… Много позже, когда трупы были закопаны, кони расседланы и отправлены в лес, кровь в жилах медленно остывала после короткого жестокого боя. Кто из них убил мальчика? Галахад долго смотрел на остывающие тела, но не мог вспомнить. Кто… Если Артур узнает об этой расправе, то убьет их. Но если этого не сделать, то убьют его самого. Остался только финикиец, что их привез. -Моргауза и ее сын не поедут в Рим, уезжай. -Но мне заплатили, чтобы я их отвез, - заупрямился тот. -В Риме ты скажешь, что они погибли во время шторма, - Галахад протянул капитану крупную монету. -Вы их убили? А что если я скажу об этом Артуру? – поднял брови мужчина. -То не проживешь и до конца дня, за тобой придут другие сарматы, - произнес Тристан. Птица на его плече пронзительно крикнула, расправив крылья. -А ее рабы? – финикиец раздумывал, смотря, как еще несколько монет из кошелей на поясах мужчин покинули свои уютные гнезда и легли на его ладонь. -Они сбежали в ближайшем порту, боясь расправы, что не уберегли их. Ведь Моргауза хотела свергнуть Артура и поставить своего сына вместо него. -Хватит, - остановил жестом Тристана, что доставал из кошелька еще одну монету, - мне больше нравится сотрудничать с Артуром чем с Римом, Рим далеко, а вождь Камелота куда ближе. Я скажу им то, что вы хотите. Вот так. Мы совершили страшное, чтобы смыть то, что причинили те люди. Где же мы ошиблись? Неужели не смыли до конца? Гвиневра отстранилась от Ланселота и Артура, она словно воздухом дышала близостью Тристана и Галахада, обожала их, бегала как щенок, выпрашивая подачку в виде внимания, улыбок, добрых слов, старалась услужить. Она была как сестренка, как дочка. Так думали мужчины, вновь и вновь встречая ее спешащую фигурку с каким-нибудь подношением. А что думала сама Гвиневра? Совершенно другое. Они любят меня, я знаю, я чувствую их тепло. Все никак не могут поделить. Я люблю их обоих. Они стали для меня всем… И все рухнуло в одночасье. Тристан прижал Галахада к дереву. Кудрявый извивался, задыхаясь от желания. -Мы так давно не были вместе… - выдохнул он в губы совиноглазого, - Ты уверен, что никто не видел, как мы ушли с праздника? -Да… О небо, как я хочу тебя, Гала… Ослепленные страстью и нетерпением они не слышали, как со звоном разбилась чашка, разлетелась на белые осколки, и Гвиневра, что прокралась за мужчинами, окровавленными пальцами сжала изломанное сердце. Она бежала прочь быстрее ветра, а они так ничего и не узнали. Кто бы мог дать хороший совет заплутавшей юной девушке как не старая лекарка? Моргана. Старуха открыла дверь и пустила рыдающую Гвиневру. -Что случилось, дитя? – она усадила девушку. В успокоительном полумраке старого жилья лекарки пахло травами, и сердце поневоле стало стучать реже. Истерика сменилась глухой беспроглядной тоской. -Я увидела, как два мужчины, которые, как я думала, любят меня, на самом деле любят только друг друга. Как мне быть, Моргана? Я больше не выдержу, если кто-то разобьет мне сердце. Я никому не поверю больше… - Гвиневра снова расплакалась. Моргана улыбнулась, глаза ее блеснули злым торжеством, но слезы и разочарование ослепили девушку, и она ничего не заметила. -Расскажи мне больше, - попросила Моргана, - а я пока сделаю грибной настой, он успокоит твои нервы и исцелит тоску.