А если однажды чашка склеится обратно...

-Расскажи про себя, - попросил Галахад. Скеггльёльд, что сидела у очага и строгала охотничьим ножом какой-то крепкий сук, наблюдая за тем, как сармат ходит по комнате, держась за стены и предметы, ноги под ним дрожали, но он упрямо двигался вперед, она усмехнулась, опустила свою работу на колени и скрестила руки на груди. -Обо мне? А почему ты решил, что я хочу это рассказывать? Галахад поднял на нее глаза и слабо усмехнулся. -Ты никому не можешь поведать всей правды, чтобы не разочаровать людей, что считают тебя богиней, но мне можешь. -Почему? Ты сармат, служишь римлянам, а они враги кельтов. -Потому что я сохраню твою тайну. В обмен на сохранение моей. При мне ты сможешь быть самой собой. Разве тебе не хочется этого? Я не кельт, при мне не надо быть идеальной. Скеггльёльд сощурилась и улыбнулась. -Сразу видно у тебя не было женщин, сармат. Женщины всегда идеальны, запомни это. -Запомню, - покладисто кивнул Галахад и улыбнулся, продолжая свой путь по кругу. Скеггльёльд отложила работу и спрятала нож за голенище сапога, стряхнула стружку и потерла подбородок, раздумывая. -Хорошо, возможно ты и прав. Думаю, забавно будет вспомнить старые времена. Ты слыхал о валькириях? Галахад остановился и посмотрел на женщину. -Нет, не слыхал. -Он не слыхал… - усмехнулась она, - даже кельты знают о нас, только они называют нас алайсиаги. Эх… - старая женщина смотрела куда-то вдаль, сквозь стены, мимо Галахада, он почти физически почувствовал, как перед ее взором расстилаются далекие земли, как зашумел океан и закричали чайки, на мгновение ему показлось, что пахнуло соленым ветром, - сейчас мы стали лишь героями сказок, что рассказывают детям, наш конунг и отец Один стал в памяти людей богом, а ведь когда-то все острова Северной Атлантики боялись и почитали нас, конунг водил нас даже на континент, мы были в Западной Европе и Константинополе, тогда еще люди, мы принадлежали к одному клану. На драккаре моего отца, он назывался Скидбладнир, он вместе со своими воинами – эйнхериями бороздил воды океана, грабил прибрежные города, исследовал новые земли. И за ним будто альбатросы, расправив крылья, следовали другие драккары, и с каждым годом их количество лишь росло. Одна беда, ни его жена Фригг, ни его многочисленные пленницы не принесли ему сына. В легендах, что я слышала, поселившись здесь, к сыновьям причисляют его лучших воинов, даже его ярлов, но тогда о сыне отец только мечтал. Галахад устало опустился на постель и осторожно лег, от напряжения заболела спина. -Передохни, ты и так восстанавливаешься очень быстро. Но лишняя спешка может стоить тебе дорого, - Скеггльёльд вновь принялась за работу. -Ты не минуты не можешь без дела, - улыбнулся Галахад, наблюдая за ее ловкими движениями. Светлые голубые глаза похожие на небо над океаном внимательно смотрели на сармата. -Как ты уже догадался, я воительница, как не мне знать, как быстро может прерваться нить, что плетут норны, и тогда остается лишь печальной душой плакать о том, что не успел. -И как же твой отец решил поступить? – спросил женщину Галахад. -Что толку желать зведу с неба, чтобы она освещала твой дом, куда проще разжечь очаг, - улыбнулась Скеггльёльд, перекинула толстую косу на спину, - мой отец созвал всех своих дочерей. Нас было больше двадцати, но еще не все вошли в разумный возраст, так что он выбрал тринадцать старших девочек. И нас стали тренировать наравне с сыновьями воинов. Даже еще серьезнее, потому что мы были дочерьми конунга. Там где мальчишку щадили, мы получали оплеуху, оставались без ужина, подчас мы засыпали на тренировочной площадке с оружием в руках, потому что были не в силах вернуться домой. Нас тренировали даже после того, как все остальные расходились на отдых. Но ни одна из нас не сдалась. Это был шанс получить уважение среди взрослых, занять хорошее положение в клане. Мы должны были превзойти воинов, стать личной охраной Одина, попасть в команду, что будет плавать на Скидбладнире. Мы никогда больше не заходили на женскую половину, не видели наших матерей. Такова была цена, которую мы должны были заплатить, чтобы стать валькириями. Мы никогда не носили женскую одежду и стригли волосы как мужчины. Я не умела шить и ткать, но умела плавать, в том числе и в кожаном доспехе, меня научили биться копьем и топором, у нас даже были одноручные тяжелые мечи, быть может ты видел такие, клинок обоюдоострый, а гарда небольшая. -А лезвие прямое или треугольное? -Нет, прямое, где ты видел треугольное? -У скифских племен, когда я был маленьким, наше племя частенько сталкивалось с ними. Мать даже отдала мне играть скифский кинжал, который она сняла с врага. Мечи у них были короче наших, отец даже шутил, что члены у них видно тоже короче, - Галахад улыбнулся. -Впервые вижу, как ты улыбаешься, сармат, видно, воспоминания о доме и вправду теплы? -Да, - Галахад прикрыл глаза, он вспомнил, что отец не был ему родным, что он родился от отца Ланселота, но странному человеку, его воспитавшему, было все равно, и он никогда не выделял Галахада как чужого, никто даже не говорил, они с Лансом догадались обо всем сами, - но расскажи мне о своем, Скеггльёльд. Женщина улыбнулась, услышав свое имя, тщательно и по слогам выговариваемое Галахадом. -Сколько же лет я не слышала его… - она закрыла глаза, погружаясь в воспоминания, - Один был мужчиной средних лет, местные считали его колдуном, поговаривали, что он отдал глаз за мудрость, в это верили даже те, кто знали, что отца поймали враги, пытали, а потом прокололи копьем и повесили вниз головой, он висел до тех пор, пока не подошла дружина, что и выручила его, тогда-то он и потерял свой глаз, отец и вправду был мудр, у него были прирученные вороны и волки. Ярлы страшились его, когда в окружении своей крылатой и четырехлапой свиты он встречал их в зале. Когда начинался совет, нас с сестрами заставляли сидеть и слушать, после отец разговаривал с нами и спрашивал наши суждения по каждому вопросу, мнения о каждом ярле, так он проверял, внимательно ли мы слушали, тренировал наш разум, учил анализировать. Когда нам было по пятнадцать, отец впервые взял нас в плавание. Тогда я убила своего первого врага, это куда более волнующе чем даже первый секс. В тот день, когда это случилось, я почувствовала силу в моих руках, способную убить любого, на кого укажет мне мой отец и мой господин, великий Один. Когда мы вернулись, на пиру отец дал нам имя – Валькирии. И нам было дозволено сидеть за одним столом с воинами отца. Это была победа. Ради этого момента мы столько вытерпели. Да, отец не имел сыновей, но мы могли заменить их. Отныне никто не мог сказать худого слова о нашем конунге, он был идеален. Когда подросли наши сестры, мы участвовали в их обучении, без жалости или презрения. Чтобы однажды они смогли занять место среди нас. Галахад представил себе молодых девчонок в кожаных доспехах и шлемах, у каждой светлая, почти белая короткая коса. Они бьют мечами о щиты, приветствуя своего конунга и отца. Валькирии, ставшие в памяти людей равными богам и богиням. -Я отличалась от сестер пытливым умом, мне было интересно, что и как устроено, отец заметил это и велел пленнику из римлян научить меня письму, а также известным ему языкам. Я училась тщательно, не останавливая впрочем основных боевых тренировок. Мы научились стрельбе из лука, это было полезно и в сражениях, и на охоте. Но больше всего меня интересовал вопрос, почему у нас так мало мечей, как сделать мечи прочными и острыми. Тогда я изучила все, что знали наши кузнецы, но этого оказалось недостаточно, чем больше я узнавала, тем больше вопросов у меня появлялось. И я стала брать в плен кузнецов в каждом поселении, на которое мы нападали, особенно в других странах, здесь мне пригодилось знание языков. Каждому кузнецу обещалось, что вся его семья будет в целости и сохранности, пока он меня учит. Ох как же они старались. Когда же он больше не мог ничему меня научить, верная своему слову я отпускала их вместе с семьями. Но самого ценного учителя я нашла лишь в Константинополе. Он умел ковать дамасскую сталь. За время путешествий я видела разные мечи, разные типы ковки, и когда я вернулась домой, то выковала мечи для всей команды Скидбладнира. -Значит, ты хороший кузнец? – улыбнулся Галахад. Скеггльёль усмехнулась, поднялась на ноги, поставила сук у стены и сняла с неё пару ножен. -Они сохранились такими же, какими были тогда, только рукояти меняла. Этот мой, а этот моей сестры. Галахад с трудом приподнялся и взял первый меч, на серебристом клинке были какие-то знаки. -Что это? – спросил он. -Это руны, у каждого меча было имя. Вы называете свои мечи? – поинтересовалась она. -Нет, - улыбнулся Галахад, - меч лишь оружие. -Оружие не защищает так сильно, как защитил бы тебя друг, - усмехнулась женщина. -А что написано на этом? – Гала провел пальцем по надписи второго меча. -Экскалибур, его носила моя сетра Сигрдрива, мы были от одной матери, оттого особенно близки. -Потрясающе, - Галахад сел и взмахнул мечом на пробу, - но он тяжелее наших. -Нам это было привычнее, - пожала плечами женщина, она забрала мечи и вернула на место, сармат заметил, что Экскалибур она держала с какой-то осоебнной нежностью. -А что сподвигло тебя научиться врачевать? – спросил он, ложась обратно. Голос валькирии стал печальным. -Сигрдрива, - ответила она.