Ледяная бабочка

       Нагиса впервые так радовался ужину, особенно прохладному чаю. Уже неделю тренировки проходили в так называемом курсантами «спартанском режиме», после которого они засыпали, не успевая лечь на кровати. Практически не ели, а вот пили каждый за дюжину человек. Однако утомлённого занятиями Нагису ждало ещё одно неприятное задание — пришёл его черёд мыть посуду. Огромную гору кастрюль, тарелок, стаканов и поварёшек, испачканных жиром и остатками пищи. Не самое желанное времяпрепровождение, особенно после всего произошедшего за день, но считалось, что так в рядовых воспитывается сила воли и уважение к труду. Едва не засыпая, Нагиса водил губкой по огромной сковородке, надеясь как можно скорее отделаться от работы, но понимал, что в одиночку провозится до самой ночи и отдохнуть должным образом не сумеет, а если не сумеет отдохнуть, не сможет произвести на полковника хорошее впечатление.        Постепенно мысли утекли в совершенно нейтральную среду, что происходило всё реже с каждым днём, проведённым в академии. Нагиса забыл про армию, тренировки и метки, понимал, что хочет спать. Обречённо выдохнул и вернулся к мытью посуды, уже на чистых рефлексах двигая руками. Находясь почти в прострации, Шиота не услышал, как скрипнула дверь, и никак не отреагировал на чужое присутствие, посчитав, что вернулся кто-нибудь из персонала. Но пришёл вовсе не повар или смотритель, а сам полковник Акабане. Не произнося ни слова, он сел недалеко от Нагисы и принялся драить тарелки с таким спокойным выражением на лице, будто всю жизнь подрабатывал уборщиком по ночам. Усталость как клином вышибло из Нагисы. Висела напряжённая тишина, и никто из юношей не решался её нарушить. Как всегда, Карма смотрел уверенно и едва заметно улыбался, думая о чём-то своём, и глядя на него уборка не казалась таким зазорным занятием. Карма тренировался наравне с подчинёнными, но совершенно не выглядел уставшим, кажется, даже получал удовольствие. — Почему вы делаете это, полковник? — всё же осмелился спросить Нагиса, едва повернув голову в его сторону. — Тебя что-то смущает? — усмехнулся Карма. Глянул на Нагису, заставив его дрогнуть, и вернулся к работе. — Солдат должен уметь делать всё, включая стирку и готовку, и не должен пренебрегать ежедневными тренировками, тем более такими. Помогает усмирить эго.        Ответ полковника очень понравился Нагисе и вселил уверенность. Юноши больше ничего не сказали, решив сосредоточиться на рутине, лишь изредка украдкой поглядывали друг на друга. Никому из подчинённых Акабане не уделял особого внимания, никому, кроме Шиоты. Наблюдал за ним пристальнее, чем за остальными, давал дополнительные упражнения, иногда зло шутил и очень тщательно следил за выполнением каждого задания, придираясь к любой мелочи. Такое отношение к себе Нагиса считал незаслуженным, ведь оно позволяло совершенствоваться быстрее других и напрямую знать допущенные ошибки, а не искать их самому. Именно поэтому Нагиса трудился изо всех сил, старался оправдать ожидания полковника и доказать, что гораздо сильнее, чем выглядит, но почему-то смущался. Нагиса признавал, что влюблён в полковника, но именно как в образ идеального солдата, к которому обязан стремиться каждый мужчина. И всё-таки Нагиса вёл себя как-то странно, стоило Карме посмотреть на него.        Закончив войну с грязью, юноши разошлись в разные стороны: Акабане по своим неотложным делам, а Нагиса вместе с остальным отрядом направился в душ. Благодаря программе защиты меток рядовые по очереди мылись в отдельных кабинках, из которых выходили расслабленными и обновлёнными. Торопливо помывшись, Нагиса насухо вытерся, расчесал короткие волосы и стал разглядывать себя в высоком зеркале. Наконец стали просматриваться мышцы, создавая образ не слабого недомерка, а кого-то, уже походящего на солдата. Портили вид две мелочи — рост и метка. Красовалась она на внутренней части правого бедра. В этом был определённый плюс, ведь случайно метку никто не обнаружит, но её, находящуюся в столь экзотическом месте, не покажешь избраннику при первой встрече. Хотя Шиота вообще не был уверен, что найдёт человека с такой же меткой, а если найдёт, боялся не понравиться ему замкнутостью и слабым характером. Поникнув, Нагиса надел длинные шорты и лёгкую майку, этакий пижамный костюм, и направился в свою комнату на заслуженный отдых.        Точнее, Нагиса собирался сделать это, но едва свернул за угол, как снова наткнулся на Акабане. Непринуждённо усмехнувшись, он сказал, что они с Нагисой в последнее время часто сталкиваются, на что получил краткий кивок. Без стеснений Акабане разглядывал полуголое тело, стройное и изящное, и почувствовал лёгкий азарт, не увидев метку. Так или иначе, но Карма узнал метки практически всех новобранцев своего отряда, но только не Нагисы, а ведь он был самым интересным. С трудом сдерживая хищный оскал, Карма как будто невзначай обошёл Шиоту, изучил его спину. Шея, плечи, локти, ноги и даже икры были чисты. Метка была спрятана где-то под одеждой, и Карме чудовищно хотелось узнать, где конкретно.        Именно она вызвала неподдающиеся контролю неясные чувства к талантливому мальчишке, в этом Карма не сомневался. Нагиса хорош в бою, быстро учится и замечает каждую мелочь, умён не по годам и очень скрытен. Такой тип людей казался Карме самым любопытным, но раньше ему никогда не приходилось так много думать о ком-то конкретном, об одном единственном человеке. Акабане хотел постигнуть всё существо Нагисы, изучить его внутри и снаружи. Метка могла приоткрыть завесы большинства тайн, но сама оказалась одной из них.        Недовольный результатом осмотра, Акабане ненавязчиво спросил Шиоту о самочувствии, не считает ли он тренировки слишком тяжёлыми и почти сразу попросил его не тратить свободное время на дополнительные физические занятия. Понимал желание развить мускулатуру, но напомнил, что вес мышц придётся компенсировать понижением скорости и ловкости, тогда, как именно они главное оружие Нагисы. Он старался смотреть на полковника равнодушно, но в голубых глазах ярко горели искорки восхищения и бесконечного уважения. Уже давно Карма заметил, как старается Шиота сдерживать чувства, не показывает страх, заинтересованность или усталость. Мило и так по-детски. Но это не то, что делает мужчину солдатом и не является признаком мужественности, к которой Нагиса так стремился. — Не стыдно показывать свои эмоции, — в лоб сказал полковник, взъерошив светлые волосы. Нагиса поднял на него вопросительный и слегка растерянный взгляд. Внутри снова что-то громко стукнуло. — Они доказывают, что ты ещё жив. К тому же, тебе очень идёт улыбка, — Карма выдержал небольшую паузу, любуясь непониманием на лице Нагисы, после чего добавил, — подумай хорошенько, чего ты на самом деле хочешь.        Что конкретно имел в виду Карма, Нагиса не понял, но был уверен, что речь идёт вовсе не об эмоциях. Молча смотрел ему вслед и пытался привести многочисленные мысли в порядок. А сам полковник решил перед ночной тренировкой проверить одну из своих теорий. Застал Исогая, когда он только запер дверь в кабинет и, преодолев рамки приличия, прижал растерявшегося доктора к стене, упираясь в неё ладонью. Сощурился, как хитрый лис, и без предисловия поинтересовался, как выглядит метка Шиоты. Поправив шарф, Юма спокойно напомнил, что поклялся не раскрывать медицинские секреты, тем более такого характера. Карму аргумент совершенно не убедил, потому уговоры не прекратились, но Исогай твёрдо стоял на своём и нисколько не боялся читающихся между строк угроз. Легко стукнул Акабане клипбордом по носу и попросил уступить дорогу. Цокнув, Карма прошипел, как его раздражает эта правильность, и нехотя отошёл в сторону. Лёгкий способ не дал результатов, придётся действовать радикальнее.        Юма шёл по пустеющим коридорам, наблюдая, как тухнут в казарме лампы, а рядовых разгоняют по комнатам. Отдал документы сменщице, задержался в столовой за поздним ужином, после чего направился в свою комнату. Исогай и Маэхара жили вместе уже три года, хотя знали друг друга с самого детства. Почувствовали тягу с первых минут общения, а ведь обладали совершенно разными характерами: один энергичный и открытый, другой — спокойный и сдержанный. Именно поэтому они прекрасно дополняли друг друга и чувствовали себя комфортно, оставаясь наедине. Помогали друг другу и вместе решали любые вопросы. Чего не знал один, умел делать другой, что не давалось Маэхаре, легко выполнял Исогай. Они никогда не ссорились и легко поддерживали гармонию в отношениях, лишь изредка не понимали некоторых мелочей.        Умываясь, Исогай задумался о недавнем вопросе полковника Акабане. Раньше он ни к кому не проявлял такого внимания, во всяком случае не так долго. Загорался, но быстро тух. Сейчас всё иначе. Интерес наверняка был вызван меткой, только неясно, похожей или противоположной. Во втором случае Шиота может пострадать, а учитывая, что они с полковником уже не раз сражались, могут возникнуть действительно серьёзные проблемы. Даже человек, способный полностью контролировать себя, не сможет одолеть ненависть, вызванную меткой. Стоит ли вмешиваться или оставить всё на произвол судьбы, Исогай не знал. Волновался за Нагису, в то же время понимая, что он может постоять за себя и в его отношения с полковником никто не должен вмешиваться. Даже если метка будет провоцировать Акабане, он достаточно опытный солдат и взрослый мужчина, чтобы не идти у неё на поводу. А если нет, он наверняка предпримет меры, чтобы отдалиться от Нагисы и защитить его, например, переведёт в другой отряд.        На столь задумчивой ноте Исогай застёгивал верхние пуговицы пижамы, как вдруг услышал скрип дверной ручки. Пройдя в спальню, Маэхара первым же делом стиснул Юму в крепких объятиях и одарил мягким поцелуем. Сегодня у Кармы оказались неотложные дела, из-за которых традиционную ночную тренировку пришлось отменить. Хирото только обрадовался возможности провести вечер со своим избранником и не прекращал осторожно ласкать его. Как и всегда, Юма немного стеснялся, ему было сложно привыкнуть к любовным жестам, несмотря на продолжительность и крепость отношений. На людях он держался спокойно и бодро, но Маэхаре доверял каждое из своих чувств. Смущался при нём, грустил и нервничал, а ведь когда-то Хирото подумать не мог, что у Исогая есть столь хрупкие и милые стороны.        Исогай и Маэхара легли вместе. По старой привычке Юма прижался к его боку и тут же почувствовал бережные объятия. Перед сном юноши обычно молчали, наслаждались теплом и компанией друг друга, краткими мгновениями спокойствия, которые выпадали ужасно редко. Но в эту ночь Исогай захотел узнать, как сильно Хирото беспокоится о нём. Негромко начал разговор, постепенно сменив тему, рассказал, как Акабане спрашивал про метку и как приставал, прижав к стене. Маэхара напрягся, и пусть в шутку сказал, что прикончит «гада», злость в его глазах читалась самая настоящая. Исогай умел защититься даже без оружия, но рядом с Хирото ему нравилось становиться слабым, ощущать заботу и внимание, и отвечать тем же. Легко коснувшись метки Исогая, Хирото шепнул, что счастлив из-за того, как всё сложилось в жизни, и поклялся, что никому не позволит причинить ему вред.        И если им утро принесло ещё любви и спокойствия, курсантов подстерегало по-настоящему суровое испытание. Акабане напомнил о своём обещании отобрать лучших и способ для этого выбрал самый однозначный — поединок с каждым из претендентов. Кто, как и Нагиса в первый день, нанесёт хотя бы царапину за две минуты, сможет попасть в бригаду. Проигравшие не просто лишатся возможности вступить в отряд, а покинут академию навсегда. Разумеется, Карма предоставил шанс отказаться и перейти в подчинение к любому другому лидеру. Стало понятно, что именно о проверке говорил полковник, когда просил Нагису решить, чего он хочет и готов ли рискнуть всем ради поставленной цели. По строю пробежал шёпот. Многие солдаты вспомнили, как неплох тот или иной капитан, или о свободном месте в другом корпусе, уходили, не рискуя бросить вызов непобедимому противнику. Приподняв бровь, он удивился: — Десять. Не ожидал так много смельчаков, — снял куртку, разложил на столе ножи разной длины и формы, затем вышел в центр зала. — Кто первый? — спросил Карма в шутку, из обыкновенной вежливости, однако без малейшего страха Нагиса вышел вперёд. — Я.        Остальные поразились его решительности. После ночи отдыха у Кармы полностью восстановилась энергия и мощнее всего она обрушится на первого соперника. Едва ли кто-нибудь сумеет выдержать такой натиск, если после тяжёлых упражнений он сражается как демон. Вот только никто кроме Нагисы не знал маленький, но полезный секрет — три дня назад Акабане повредил правую, преобладающую руку, и не тренировался вечерами из-за поручений вышестоящих. Полковнику понадобится время, чтобы привыкнуть вести оружие левой рукой. Всего несколько секунд, за которые Шиота собирался нанести единственный удар. Взял со стола два прямых клинка и смело двинулся на Карму. Снова чудовищно-нежный взгляд голубых глаз, снова спокойная улыбка, снова чувство угрозы, исходящее от маленького слабого парнишки, заставляющего всё нутро дрожать. Из всех учеников лишь Нагису Карма опасался, от чего возлагал на него огромные надежды.        После совместных тренировок и долгого наблюдения Акабане знал уже многие из его уловок и как никогда чётко помнил про кольцо с тонким, но смертоносным лезвием, был готов пристально следить за каждым движением и вздохом. На это Шиота и рассчитывал. Одним из условий, необходимых для осуществления единственного победного удара, был профессионализм и внимательность противника. Так же он должен быть знаком со страхом перед смертью. Любой солдат, побывавший на настоящей войне, знает это чувство, тем более Акабане, ещё в детстве связавший себя с армией. Последнее условие Шиота так же себе обеспечил — два оружия, плюс кольцо, если одного из них придётся лишиться раньше положенного срока. Нужно продержаться до подходящего момента и атаковать в первые же секунды.        Нынешняя битва не шла ни в какое сравнение с предыдущими схватками Кармы и Нагисы. Он дрался в разы быстрее, сильнее и точнее. Наносил удары резко и внезапно, фокусируя на себе соперника, вводя его в азарт. Прошли первые десять секунд. Ещё примерно столько же и Акабане привыкнет сражаться здоровой рукой; правую, как ожидалось, он берёг, только в крайних случаях отводил ей лезвие чужого ножа. В какой-то миг Нагиса отбросил его в сторону. Карма совсем недолго следил за ним взглядом, вспомнил про кольцо и моментально приготовился к атаке. Собирался схватить Шиоту за руку, перекинуть через себя и зафиксировать на земле, но он не атаковал, даже не попытался это сделать, а оглушительно хлопнул. Громкий неожиданный звук застал Акабане врасплох, обездвижил, но только на долю секунды. Он снова захватил власть над сознанием, поймал Нагису за заднюю сторону шеи и мощно ударил коленом под рёбра. Болезненно хрипнув, Нагиса выплюнул смешанную со слюной кровь. Согнулся в спине и упал на холодный пол, понимая, что теряет связь с реальностью. Последним увидел удаляющийся силуэт полковника и успел лишь подумать: «Настоящий монстр».        Сознание постепенно возвращалось к Нагисе. По всему телу чувствовалась слабость, в области живота до сих пор болело и голова не прекратила гудеть. С трудом разлепив веки, удалось различить светлый потолок, тускло освещённый дальними лампами, высокие окна и стоящие рядами кровати. Вступая в схватку с Кармой, Шиота не сомневался, что очнётся в лазарете. Вставать не спешил, зная, что всё равно не сможет. Заметив слабое шевеление на единственной занятой койке, Исогай подошёл к пострадавшему и негромко спросил, как он себя чувствует. Задал ещё пару обыденных для врача вопросов и проверил метку. Она совсем немного треснула у края, передавая состояние своего носителя — лёгкие повреждения, из-за которых можно особо не беспокоиться. Однако это не помешало Исогаю выполнить свои обязанности: сменить бинты, нанести заживляющую мазь и снова убедиться, что ничего не сломано, а внутренние органы не повреждены. Повезло, что Акабане соизмерил силу и не вызвал у Нагисы гематому.        Сев на табурет, Юма с долькой волнения улыбнулся и сказал, какой Шиота смелый, ведь не испугался ни чудовищной силы полковника, ни поставленного им условия об исключении. Многие опускают руки именно на этом этапе, не верят в победу, боятся рискнуть, и в итоге уходят, даже не попробовав, хотя на самом деле никого не выгоняют, а просто переводят в другой, не менее престижный отряд. Ненадолго Нагиса почувствовал себя обманутым, но быстро перестал сомневаться. Даже если задеть Акабане не получилось, Шиоте удалось проверить трюк, который он долго отрабатывал, столькому научиться за довольно короткий срок, отточить навыки рукопашного боя и стрельбы. Нагиса опустил веки. Не собирался мириться с отрицательным результатом. Не помнил, коснулся ли ножом Акабане, но решил любым путём попасть в его отряд, добиться переэкзаменовки или найти способ заставить его. Что угодно, лишь бы снова почувствовать эти противоположные эмоции: сначала уверенность и страх в битве, а затем теплоту похвалы.        Смелые мысли прервал ненавязчивый стук о дверной косяк. Стоя в проходе, Карма спокойно и нежно смотрел на Нагису, совершенно не чувствуя даже капельку вины за нанесённые травмы. Попросил Исогая выйти, а сам занял его место на табурете. Почти минуту, долгую мучительную минуту полковник молчал, нагнетая напряжение. Тревожась узнать результат, Нагиса незаметно сжал в пальцах светлую простынь и в очередной раз напомнил себе, что не отступит, выбьет место в бригаде любым способом. Уверенно поднял глаза на Акабане, но не встретился с ним взглядом. Он смотрел ниже, на шею Нагисы, где остался красный след от жёсткого захвата. Лямка халата, на пару размеров больше требуемого, сползла, оголяя плечо и изящный скат трапециевидной мышцы.        Не было видно по взгляду и поведению, но всё пространство в голове Кармы заняла одна единственная мысль, жестокая, кровожадная, абсолютно лишённая человечности. Он желал впиться в тощую шейку Нагисы, сжать пальцы до хруста позвонков, слушать хрип и невнятные звуки, наблюдать за тем, как искажается от боли лицо. Медленно, с наслаждением пресекать никчёмные попытки освободиться, спасти свою маленькую шкурку. Держать до тех пор, пока слабое тельце не обмякнет, а сердце в груди не ударит в последний раз. В какой-то момент Акабане был готов сорваться и обрушить всю беспощадность на ничего не подозревающего Нагису, но сдержался. Снаружи выглядел как всегда равнодушно и чуть высокомерно, улыбался краешком губ, не позволяя никому подозревать о хаосе, буйствующем внутри, с трудом поддающемуся контролю.        Садистские наклонности проявляли себя мелкими подколками и издёвками, вызванными вовсе не ненавистью или презрением ко всем вокруг. Карма и сам толком не знал, почему так любит причинять другим боль, особенно моральную, но не ограничивал себя и позволял мелкие шалости, зная, что в противном случае отыграется на ком-то действительно жестоко. Так сильно он желал сломить кого-то впервые в жизни, чётко понимая причину — потенциал Нагисы однажды сделает из него самого опасного и смертоносного человека, не солдата, а настоящего убийцу. Взрастить эту силу и пресечь её на корню, вот чего одновременно хотел Акабане, и не мог выбрать конкретную из сторон. А Нагиса с лёгким трепетом ожидал вердикт. — Десять человек, — вдруг нарушил тишину полковник, — впервые так много. Жаль, что результаты оказались плачевными. — Никто не справился? — как можно равнодушнее уточнил Шиота. — Двум не хватило времени, остальные не могли встать после первых десяти секунд. Или… кажется, я забыл о ком-то, — усмехнулся Карма и убрал воротник куртки в сторону, демонстрируя тонкую полосу засохшей крови на шее. — Поздравляю, Шиота Нагиса. Ты единственный, кто сумел меня ранить.        На его лице расцвело воодушевление и радость, заставившая задышать намного чаще. Верный обещанию сдерживать чувства, Нагиса хотел отвернуться или вернуть лицу каменное выражение, но воспоминания о словах полковника заставили колебаться. Он сказал, что Нагисе идёт улыбка. Стал первым человеком, который сказал подобное, и остаться равнодушным просто не получалось, всё нутро протестовало и уговаривало посмотреть на Акабане, порадовать доверием и зависимостью от его слов. Нагиса сопротивлялся порыву сколько мог, но всё равно проиграл. Медленно повернув голову, Шиота обаятельно и очень мило улыбнулся, не поднимая глаз, и тихо сказал, что искренне благодарен и счастлив, ведь сумел сделать ещё один шаг к мечте.        Приоткрыв рот, Карма не нашёл, что ответить, оцепенел и не мог произнести хоть что-нибудь. Смотрел будто заворожённый, пытаясь справиться с жаром внутри. Украдкой Акабане наблюдал за Нагисой, замечая разные его выражения, включая неуверенность и злость, спокойствие и намёки на радость. Но никогда не приходилось видеть такое честное и очаровательное выражение. Вернув власть над разумом, Карма предупредил, что дальше будет сложнее, предстоит не только отточить навыки, но научиться работать в команде и в паре, относиться к себе критично и замечать любой недостаток. Нагиса ничуть не смутился, ведь готовился к этому и никогда не отличался достаточно высокой самооценкой, порой даже пренебрегал своей безопасностью ради выполнения поставленной задачи.        Пока Акабане коротко рассказывал об остальных членах отряда и велел Шиоте поскорее выздоравливать, за дверью лазарета происходили не менее чувственные сцены. Едва Исогай покинул кабинет, как был пойман в объятия Маэхары. Оставив подчинённых на самостоятельной тренировке, он поспешил к возлюбленному, чтобы побыть с ним ещё немного, ведь прошлой ночи совсем не хватило. Хирото вообще не был уверен, что когда-нибудь сможет насытиться Исогаем, слишком любил его, обожал в нём каждую мелочь и хотел каждую секунду быть рядом. Обхватил за поясницу, притянул к себе и соприкоснулся с Юмой лбами. В немой тишине парни смотрели друг другу в глаза. Щёки Исогая слегка покраснели, он пытался отвести взгляд в сторону и так же сильно хотел любоваться янтарными глазами вечно. Пробравшись ладонью под мягкий шарф, Маэхара коснулся чужой шеи, вызывая по всему телу Исогая мелкий трепет возбуждения. Совсем как в первый раз. — Ты всегда так невинно реагируешь, — ласково усмехнулся Маэхара, целуя Исогая под скулу. — Если я дотронусь до твоей метки, ты среагируешь точно так же, — ещё сильнее застеснялся Исогай.        Подавшись вперёд, Хирото несильно прижал его ближе к стене, стараясь не преодолеть рамки приличия. Опустил пальцы на бёдра Исогая, коснувшись его щеки своей, и нежно тёрся об неё. Невинно и осторожно, чтобы не напугать. Их отношения всегда базировались на уважении, а опыт многолетней дружбы позволял избегать практически все неловкие ситуации и ссоры. Однако иногда сдержаться не удавалось и порывы страсти, которую Юма до сих пор ужасно стыдился, давали о себе знать. Но даже в такие моменты, не владея собой, Маэхара обращался с ним предельно ласково, обязательно успокаивал милыми фразами и трепетными прикосновениями. Многие завидовали этой парочке, ведь не умели идти на компромиссы, а наивно слушали свою гордость и боролись за лидерство. А Исогаю это было не нужно. Несмотря на прекрасные ораторские качества, харизматичность и умение с каждым найти общий язык, Исогай не рвался в капитаны, зная, что ему уже есть о ком заботиться, и этому человеку он собирался посвящать всего себя.