Наталья Александровна
Сейчас увидела во дворе боковым зрением девочку, сильно похожую на мою Веронику. Подумав, что у меня начались галлюцинации, я отмахнулась от мысли, что это могла быть Ника и зашла в подъезд. Очень хотелось увидеть ту, с которой провела ночь, ту, которая приготовила мне чудесный завтрак и обеспечила позитивом на целый день. Лифт опять не работает, поэтому плетусь на девятый этаж пешком. Где-то около минут через двадцать я была у квартиры. Звоню в дверь, но мне не открывают и тут я вижу, что она приоткрыта. Холодок прошелся по спине, дыхание перехватило. Прохожу в прихожую, не сразу замечая, что нет сумки девушки, аромат которой витает в воздухе. Бросаю свои вещи на пол и бегу в спальню, где пусто. Мое сердце больно сжалось. Стало не по себе. Успокоив себя той мыслью, что ученица просто уснула в гостиной на диване или слушает музыку в наушниках, я с надеждой в глазах прошла в гостиную, но та так же встретила меня пустотой. Втянула в себя аромат жареной курицы и рванула на кухню, но сильно разочаровалась, когда увидела, а точнее, никого не увидела. Я дрожащими руками достала из кармана пиджака телефон, быстро набирая классного руководителя Вероники, намереваясь узнать номер. — Наталья Александровна, что-то серьезное? У меня сейчас урок просто, — мило прошептала женщина, без нотки недовольства и грубости. — Рита Николаевна, прошу, помоги мне! Дай мне срочно номер Полозовой! — кричала в трубку, тем самым пугая собеседницу — учительницу биологии и химии у других классов. — О, а зачем? Да, и не кричи, Наташ. Так срочно? Сейчас посмотрю в ежедневнике и скажу, — Маргарита быстро исполнила все и продиктовала мне цифры. Не дослушав Риты, я быстро скинула вызов и набрала номер Ники, надеясь услышать её голос, а не гудки. Продолжаю слушать гудки. Стало страшно. На глазах моих слезы, которые ждут команды, чтобы градом спуститься с моих щек. Ответа не последовало. Звоню еще раз, надеясь. Уже плачу, нет, рыдаю.Вероника
Я безжизненна теперь. Я плачу уже целых тридцать минут. Мне очень больно было видеть всю ту ужасную картину. Прекрасно понимаю, что слезы не способны заглушить всю эту боль. Поднимаюсь с кровати, чтобы посмотреть, кто звонит. Вдруг мама. Смотрю, что мне звонит неизвестный номер. Немного поколебавшись, я все-таки приняла вызов и преподнесла телефон к уху. В динамике я услышала слезный и испуганный голос учительницы. Мне захотелось её успокоить, но я молчала. — Ника, девочка моя, ты наконец-то взяла трубку! Где ты? С тобой всё хорошо? — сыпала она вопросами, а я молчала. Не было сил отвечать. Я просто бросила с силой телефон в стену, улыбнувшись горько. Вызов оборван. Вновь начинаю рыдать, но успокаиваюсь, начиная продумывать план действий. Я решила завтра пойти в школу и плевать, что у меня держится температура. Я сильная — справлюсь. Хочу позлить Наталью Александровну. Я уже не уверена, что никогда не услышу от нее слов, которые говорят после случайного секса. «Ошибка!» Эхом прошумело у меня в голове. Я встала с пола, на который успела опуститься и включила компьютер. Захожу в социальную сеть под названием ВКонтакте. Мне стало интересно, есть ли химичка в вк. Именно так я начала её называть. Мне больно. Каково было моё удивление, когда я действительно нашла Наталью в сетях. Я сижу и любуюсь её фотографией. Но тут же я увидела, что женщина в сети.***
Наталья Александровна подходит к окну и всматривается в надпись, которой толком уже и не видно. На глаза наворачивается новая порция слез, которых нет сил удерживать в себе. «Я люблю тебя» — прочитала про себя женщина, прижимаясь рукой к холодному стеклу рядом с этой самой надписью, боясь тронуть её. Учительница химии обратила на стол и заметила, что девушка здорово постаралась до ее прихода. Наталья решила не ходить сейчас к Веронике. Женщина понимала, что подросток не захочет её слушать. Вообще она винила себя во всем. Именно во всем. — Ника, девочка моя, — плача, шепчет Наталья. Неожиданный звонок в дверь заставил учительницу немного успокоиться и пойти открыть вечернему гостью. На пороге стояла Ксения Павловна, держа в руках пакет с продуктами и пакетик с лекарствами, которые предназначались для Вероники. Пожилая женщина увидела красные глаза и бледное лицо своего ребенка, засуетилась. Поставив пакеты в прихожей, медсестра закрыла за собой входную дверь и повела Наташу в гостиную, усаживая молча на диван. Когда мама села рядом с дочерью, Наталья прижалась к ней с силой, вновь начиная плакать. — Наташенька, что случилось? — приподнимая голову учительницы за подбородок, успокаивающее проговаривает женщина. — Где Вероника? Услышав имя девочки, в которую Наталья Александровна влюбилась и уже успела потерять, еще больше расплакалась, утыкаясь в плечо своей матери. Ксения Павловна совершенно ничего не понимала, но всячески пыталась успокоить свою дочь и выпытать у неё хоть одно объясняющее слово. Но Наталья продолжала плакать, только уже беззвучно. — Наташа, куда ребенок с температурой делся? — разозлилась мать на безответственность своей дочки и встряхнула её за плечи, вытягивая из тумана переживаний. — Она ушла. Мама, она ушла. Мама, это я виновата… Мама, называй меня кем хочешь, но я не могу без этой девочки. Меня притягивает к ней, как сильным магнитом. Её глаза, которые еще вчера были полны боли, сегодня утром светились от счастья, — проговорилась учительница, — мам, я люблю её. — А что же ты такого сделала, чтобы её глаза светились от счастья? Ты понимаешь, что она несовершеннолетняя! Наташка, тебя же посадить могут, ты думала об этом?! — злилась пожилая женщина, подскакивая с дивана, строго поглядывая в сторону собственной дочери. — Мам, я взрослая, хватит. Ты ничего против же не имеешь моей ориентации. — Совсем недавно химик юный понял, что мужчины ее совершенно не интересуют. Её интересуют женщины, а точнее, девушки, а если быть еще точнее, то Наталью Александровну только Вероника интересует. — Да пойми же ты, дура! Она еще совсем ребенок, которого ты лишила невинности! — выпалила мать в ярости. Ей было страшно за дочь, но в тот же момент женщина переживала за её ученицу. — Что ты успела такого натворить, чтобы малышка сбежала? — смягчив грозный тон и сев рядом, поинтересовалась Ксения Павловна. — С Миленой поцеловалась на парковке, а Ника увидела нас в окно. Я тебе честно клянусь — я её от себя сразу же оттолкнула. — Заверила мать Наталья Александровна, прижимаясь к ней. — Не ври мне. Ты не первый раз её якобы отталкиваешь. Признайся, отвечала на поцелуй? — мягко спросила медсестра, поднимая голову дочери, чтобы заглянуть в глаза. — Да. Ма, мне очень стыдно перед Вероникой… Эта девочка вскружила голову мне — взрослой учительнице с кучей комплексов. Я старше её на двадцать лет. Ма, она… Господи, ты послал мне самое настоящее наказание — Веронику! — крикнула женщина, пуская слезу. — Успокойся. Где она живет? Наверняка она домой рванула от тебя. Отца на тебя нет, Наталья! — воскликнула мать и встала с дивана, — я зайду к ней, приготовлю ужин и лекарства отдам. Не запускать же её болезнь из-за изменщицы-учительницы. — Смеясь, произнесла Ксения Павловна. — Мама! Я ей не изменяла! Дом напротив, — под конец Наталья прошептала. — Я хочу пойти к ней с тобой! — вдруг воскликнула та и подхватилась. — Ну-ка села на место! Ты в своем уме или как? Ты понимаешь, что своим присутствием только хуже ребенку сделаешь?! Наташа, а если она влюблена в тебя, это же такая травма ребенку! — начала вновь злиться Ксения Павловна. — Ладно, хорошо, я останусь дома… Только ты, пожалуйста, скажи, что я волнуюсь, — умоляющим взглядом. — Скажу, какая квартира и подъезд? — спросила медсестра. — Подъезд второй, а квартира… Дай вспомнить. О! 35! — радостно воскликнула Наталья Александровна, — мам, я люблю её…***
Я сижу перед компьютером и решаюсь добавиться в друзья к учительнице со второй страницы, которая была создана давно для розыгрыша подруги. Страница была под мужским именем, поэтому я решила и немного проверить Наталью Александровну. Мои глаза были красные. Я сразу начинала плакать, когда вспоминала, что Наталья жадно целовала незнакомку. Мне сейчас будет непросто. Может, всё-таки не ходить в школу? Я не смогу смотреть на неё. Мои планы пошли коту под хвост. Я просто не понимаю, зачем планировала пойти в школу. Может, чтобы увидеть её… Несмотря ни на что. Я люблю эту женщину сильно. Возможно, сильнее, чем свою жизнь. Можно считать эту фразу банальной, но именно она сюда подходит. Мои чувства к взрослой женщине можно считать неправильными, странными, но они существуют. Чувства есть. В воспоминаниях возвращаюсь к нашей ночи. Господи, эта женщина стала моей первой. Первой во всех смыслах этого слова. Она так была нужна мне и остается. Наталья Александровна совсем другая, которой пытается показать себя. Она в школе скрывается за идеальными масками, которые скрывают её нежность, искренность и ранимость. Я присвоила эту женщину себе. Мною сейчас руководит ревность и глупая детская обида. «Натали, моя ты Натали-и-и-и» В реальность меня возвращает звонок в дверь. Неужели пришла, удивила. Я не буду открывать. Пусть уходит, я просто не хочу её видеть. Я вновь представляю, как её пухлые губы целует другая женщина. Хватаю со стола вазу и бросаю её в стену. Хрусталь разбивается на мелкие осколки. Я слышу, что в квартиру вошли. Может, мама? Так почему звонила в дверь, хм. — Вероника, девочка, что случилось? — испуганно спрашивает Ксения Павловна. — Это вы, — бросаюсь к ней на шею и крепко обнимаю, вновь всхлипывая. Собираюсь не рыдать, но не могу. Слезы градом скатываются по моим щекам. — Я, а … Тш, — нежно поглаживает меня по спине, успокаивает. — Прости, что вот так зашла в квартиру. Я услышала звук разбивающегося стекла и вошла, боясь, что что-то случилось с тобой! — Ксения Павловна, спасибо вам… — Немного успокоилась и уже отлепилась от женщины. — Вероничка, да не за что… Пойдем, я дам тебе лекарство и ты мне все расскажешь? Если нет, то попьем чаю, ты успокоишься. М? — такой ласковый тон свойственен пожилым леди. — Я… Да, хорошо. Ксения Павловна, что она делает? С ней все нормально? — я, конечно же, переживаю за Наталью Александровну, но немного испуганно смотрю на медсестру школы. — Простите, — я извинилась, уже не дожидаясь ответа, мной все так же овладевает боль. В тот же момент на смену ей пришла ревность, которая пожирала меня. — Мне больно! Ксения Павловна, я видела… А еще утром эта женщина целовала меня! Ксения Павловна! — кричу я. — Тш-тш-тш, — пытаясь меня успокоить, шепчет пожилая женщина. Я ей доверяю. Доверяю, как и её дочери. Знаю точно, что уж эта женщина меня никогда не предаст. — Успокойся, температура поднимется… Тихо, Ник, — она повела меня в мою комнату, усаживая в ней на кровать. Я молча прижалась к женщине, крепче охватывая руками ее за талию. Мне так было спокойнее. Слез нет, просто громкие всхлипы. Мне лишь стоит забыть то, что я видела. Начать жить новой жизнью со старой любовью. Блин, нужно же было прийти Наталье Александровне преподавать химию в нашу школу. Сидела бы в старой. Почему-то сейчас мне захотелось узнать у Ксении Павловны, знает ли она ту незнакомку. Сейчас медлю, зачем? Приоткрываю рот, чтобы задать вопрос, но меня опережает мама моей неразделенной, как мне казалось, любви. — Ты хочешь узнать имя женщины, с которой целовалась Наташа? — скорее утверждая, чем спрашивая. — Хочу. Но я боюсь, что станет еще больнее. Я… Люблю её, — с опаской шепчу, но нет того гнева, который я ожидала увидеть в глазах Ксении Павловны.