***
Ксения Павловна покинула квартиру ученицы и, выйдя из подъезда, набрала свою непутевую дочь. — Наташа, ты в порядке? — взволнованно. Хоть учительница и была вспыльчивой, а в школе властной и сдержанной, то на самом деле… Она — хрупкая куколка, которая в любой момент может сломаться. — Мама! Как Вероника, как моя девочка? — лепетала Наталья, по ее голосу было понятно, что она пьяна немного. — Перестань! Хватит! Тебе не достаточно того, что у ребенка теперь сердце разбито? Тоже мне! Знаешь, что? Я всегда была на твоей стороне, даже сейчас, но ты поступила неправильно! Я всегда была против этой Милены, но нет же! Наша учительница химии самая умная! — видно, что женщина зла на своего ребёнка, но все же поддерживала его. — Мама, прошу… Не надо так… Мне плохо… Мне сейчас плохо… — Наталья протянула в трубку и всхлипнула, отключившись. Ксения Павловна отправилась на остановку, по дороге вспоминая образ Вероники. Девочка была не в лучшем виде. Женщина только сейчас вспомнила, что у малышки были сбиты до ужаса колени, а лицо было цвета, как мел. Глаза красные от слезы, а голос слегка заторможенный. Медсестра хотела завтра поговорить со своей дочерью, но понимала, что и ей непросто.Наталья
Утро для меня наступало долго и мучительно. Мне было плохо. Меня смутило, а голова раскалывается до не могу! Но мне пришлось встать и отправиться в ванную комнату, дабы принять освежающий душ и нанести легкий макияж, который должен скрыть мешки под глазами и бледность моей кожи. Но знала, что оно не скроет тоску в моих глазах. Я так виновата перед этой девочкой. Меня посадят, а мне сейчас на это все равно. Лишь бы она меня простила… Надеюсь, сегодня в школе она будет. Я быстро приняла душ, усталость и сонливость немного пропала, но лишь плохо все так же было. Хотелось пить, но нельзя. Я не должна себя так вести. Может, это все и к лучшему, но я не могу без нее. Я люблю эту маленькую мышку, которая просто превосходно целуется. Ее прикосновения сводят с ума, как же хочется их вновь почувствовать. Девочка моя, я хочу поговорить с тобой. Немедленно. Моя комната встречает меня пустотой в компании с тишиной. Грустно, а главное одиноко. Так, решив, что надену строгий костюм, который был черного цвета и мог подчеркнуть мои формы. Взгляд был потерян. Я не должна так себя вести, а то что подумают. Да-а, моему образу черной повязки на голове не хватает. Я просто ненавидела Милену за ее фееричное появление вновь в моей жизни.***
Я просыпаюсь ровно по будильнику, а это немного странно. Смотрю на время, а перед глазами все плывет. Но, встав, я отправилась в ванную комнату. Не знаю, чем меня вчера поила Ксения Павловна, но чувствую я себя лучше в плане здоровья, а вот в другом плане… Я чувствую себя подавленной и уничтоженной. Вроде бы, казалось, какой-то мимолетный поцелуй. Но знаете ли вы, что для влюбленного по уши подростка, видеть поцелуй своей любимой с незнакомой женщиной? Вам, может, и не понять меня, но все же. Эта женщина вызывает у меня странные чувства — любовь. Да-да, я называю эти чувства странными. Моя любовь совсем не такая, как любовь к матери и к отцу, она совсем другая. Наталья Александровна смогла растоптать меня. Как бы я не хотела забыть увиденное, но не могла. Первым уроком у нас была химия, поэтому я не спешила собираться. Да, вот я все-таки решила пойти в школу на остальные уроки. Вот и начался первый урок. Я медленно бреду в школу, мысли мои витают в облаках. Мне немного грустно. Да нет! Не немного! Иду и чуть ли не плачу, а плакать нельзя! А то Наташа подумает, что из-за неё. Вот еще, ага. Вижу на горизонте школу, куда мне ходить еще около полугода. Нет, мне совсем не страшно поступать. Мне просто не хочется уже учиться ради себя любимой. На каменном крыльце я встречаю мою спасительницу, то бишь Ксению Павловну. Женщина радостно мне улыбнулась и помогала рукой в знак приветствия: — Вероника! Ты в школу? Тебе стало лучше? А как же температура? — она беспокоится за меня, как за родную дочь. — Да, мне лучше в плане здоровья! — воскликнула я и подошла к старушке, колени все еще болели. — Ты пропустила первый урок? — немного грустно спрашивает женщина, открывая дверь. — Первым химия и я проспала, — ну да, я немножко ей солгала, ну, а кто любит, чтобы урок пропускали? Правильно, я. — Ты из-за Натальи пропустила? Ника, Девочка моя, не нужно этого делать. И я не о Наташе сейчас думаю, а о твоих знаниях, Ник, — мы подошли к медпункту, до звонка где-то минут десять, если не меньше. — Нет, что вы? Совершенно, — я поняла, что мне не верят. — Да, именно. Ксения Павловна, простите. Я буду ходить, просто мне сейчас тяжело немного. Я побегу, а то скоро урок уже начнется. — Закончится, — тихо добавила она, но я уже скрылась на лестнице, пробираясь на второй этаж. Мне не очень повезло. Кабинет учителя химии, а именно Натальи Александровны, находился по соседству с кабинетом алгебры. Я проклинала всех и все. Сейчас начнутся издевки со стороны одноклассников. Боюсь немного, а вдруг она выйдет?***
за сорок минут до этого. Наталья
Я сижу за учительским столом, посматривая в пластиковое окно. Я ловлю себя на мысли, что безумно скучаю по Веронике. Сейчас у меня ее класс. Черт, взрослая, а боюсь. Нет, нужно на время урока отвлечься. Вот звучит звонок, возвращаюсь в класс к детям. Они сегодня удивительно спокойны, чего бы это. Вижу их встревоженные взгляды. Да, что такое? — Наталья Александровна, вы плакали? У вас что-то случилось? — спросил Петя, который меня недолюбливал, но черт, он правда волнуется. — Что? Нет, что ты, вам всем показалось! — попыталась улыбнуться, но судя по их лицам — у меня не получилось. — Да нет же, если вы думаете, что мы — кучка бездушных животных, то нет, — сказала мне Лена убедительно, я поверила. Ее речь звучала искренне. — Что случилось? Умер кто-то? — встревоженно. — Дети, мне правда приятно… А, может, вы займетесь своими делами? Я просто… Мы все равно на этом уроке должны писать контрольную, а вы ее успешно вчера написали, — тихо предложила я. — О, хорошая идея! Поговорим? Наталья Александровна, ну мы правда решили меняться! — крикнул кто-то из мальчиков, но я все же решила утаить причину столь странного поведения. — Поговорим, ребят. Я вам верю, но не расскажу. Есть такие вещи, которые и друзьям сложно рассказывать. Давайте поговорим о том, что вы решили меняться! М? — я все-таки улыбнулась. — С чего такие перемены? — Да мы своей компанией вчера сели и все обдумали… Мы ведь относились к Веронике по хамски… Не из-за чего оскорбляли, а вот сейчас мы реально понимаем, что это было глупо и некрасиво… Мы ее вот ждем, чтобы дружно прощения попросить, но нет ее… А вы не знаете, что с ней? Она ж тогда с вами ушла, кажется… — Лену точно пробило на откровенный разговор. — Да, вы несправедливо относились к девочке, — прошептала я, вспоминая черты лица этого маленького чертенка. — Так не знаете, что с ней? — Роман — отличник класса подал голос. — Не знаю! Ребята, я отлучусь для звонка, а вы ведите себя тихо, не подставьте меня! — пригрозила им указательным пальцем и вышла из кабинета. Я вышла не для звонка, а просто подышать свежим воздухом. Воздухом свободы. Я пошла в сторону учительской, где бы выпила таблетку от головы.***
Я стою возле кабинета алгебры. Руки трясутся, а сердце бешено колотится в груди. Я поворачиваю голову в сторону и вижу Наталью Александровну, которая уверенным шагом направилась ко мне. До конца урока осталось пять минут, а за эти пять минут я могу умереть или провалиться на первый этаж к малышам. Господи, женщина, не подходи. Мне и так тяжело. Захожу за стену, надеясь, что учительница химии пройдет мимо. Но нет, она медленно подходила ко мне, смотря в глаза. — Вероника, давай поговорим? Вероника, девочка моя, — шептала Наталья Александровна мне ласково, я зажмурилась. — Уходите, пожалуйста. Нам с вами, Наталья Александровна, не о чем говорить. Разве, что о предмете, который вы ведёте! — выпалила я, а хотела же вести себя спокойно… — Ника, девочка моя… — Да не твоя я! — крикнула довольно громко, чувствую, сейчас начнется истерика. — Вероника! Ника… Вероника, — Наталья Александровна тянет ко мне руки, чтобы захватить в объятия. — Наташа, сейчас не время. И что за траур? — подошла Ксения Павловна. О богиня моя, как ты вовремя! Я без всяких слов бросаюсь к ней в объятия, рыдая. Мне сейчас еще вдвойне плохо. — Мама, я… Ничего необычного в моём образе нет, а с Никой я всего лишь хотела поговорить! — Дура ты, хоть и учительница! Отпроси девочку с уроков, потому что она не высидит на них. — Зачем я только пришла в школу, Ксения Павловна? — плача у нее на плече, спрашиваю я. — Пойдем, родная, — шепчет мне на ухо медсестра и мама Натальи Александровны. Я молча следую за ней, утирая слезы. Звонок уже прозвенел. Как хорошо, что химия у нас только три раза на неделю, не увижу ее последние два дня. Мне вот хотелось узнать, что она мне скажет, но я не стала выслушивать её объяснения. Хочется скрыться от всех, спасибо Ксении Павловны. Вновь помогает мне… На нашем пути возникла учительница русского языка, которая сразу же заинтересовалась моим видом. Она кинула взгляд нам за спины, и увидела стоящую возле стены свою подругу — Наталью Александровну, которая грустно смотрела вслед. Лина Николаевна грустно улыбнулась своей подруге, и перевела взгляд на меня всю в слезах. — Вероника, тебе плохо? Что-то серьезное? — спросила она скорее у Ксении Павловны, чем у меня, но приятная такая забота с её стороны, я лишь отрицательно кивнула головой. Пора бы мне дать краткую характеристику Лины Николаевны. Вообще, это очень приятная женщина, которая никогда не срывается на своих учениках без особой на то причины. Блондинка, которая на своих высоких шпильках выше меня на голову. Мне эта учительница нравилась, как человек. Ведь она всегда понимает своего ученика или просто собеседника. Богатый словарный запас, который может поразить любого. Умна, начитана, любит рок, что не свойственно для столь милой особы, но любовь есть любовь. Насколько я знаю, то она в разводе и есть дочь, учащаяся в институте. Она с моей Натальей. Стоп, а почему с моей? Не моей. Она никогда не была моей, угу. Лина Николаевна была такого же возраста, как и Наталья Александровна, поэтому они и сдружились, имея общие интересы.Мне всегда было интересно общаться с русичкой, да и она всегда была мила в общении. Скорее, она лучшая из всех учителей в школе именно по общению. Никогда не отвергает при разговоре, всегда пытается поддержать. Классная она.Не знаю почему, но я тут же обняла её. Почувствовалось родное тепло. — У меня сейчас окно, может, мне с вами пройти, девушка? — с усмешкой обратилась она ко мне, обнимая в ответ. — Да, было бы неплохо, а то мне нужно еще в клинику отлучиться, — встряла в якобы разговор, Ксения Павловна. — М, если вам только не сложно, — прошептала я, немного оборачиваясь и заметила краем глаза Наталью Александровну, которая пускала молнии в Лину. И чего бы? Мы втроем направились в медпункт. Мне немного стало легче, и я успокоилась. Вот уже и первый этаж — тихо. Урок начался, точно. Признаюсь, я даже звонка не услышала. Лина Николаевна прижимает меня к себе, обнимая за плечо. Вот и небольшая комнатка под названием медпункт. Мне сейчас Ксения Павловна даст успокоительное, и я смогу лечь на мягкий и удобный диванчик. В данный момент мне захотелось почувствовать Наталью рядом с собой. Она тот человек, которого я люблю, черт. — Ник, что случилось? Вы поспорили с Натальей Александровной? — она всегда говорила официально о учителях, но иногда могла перейти и на молодежный сленг. — Нет, вам показалось. Все хорошо, — прошептала я, принимая таблетку из рук старой женщины, Ксении Павловны. В другую руку взяла стакан с водой и запила небольшую таблеточку. — А теперь отдохни, Лина Михайловна будет рядом, да? — тихо шептала Ксения Павловна. — Конечно, буду! Но мне нужно будет отойти… Ты не против? — ласково шептала она, а я от их шепота погружалась в сон.прошло около двадцати минут
Ксения Павловна уже ушла, а Лине Николаевне потребовалось отлучится по важному делу, но оставить Нику она не могла, так как она спала. Лина всегда переживала за детей, даже у которых она не вела. Она попросила приглядеть за Никой подруг, ту самую Наталью Николаевну. Ребенок лежал бледный, губы немного подрагивали, а сама она нахмурилась. Видимо, снился неприятный сон для нее. Наталья Александровна быстро согласилась на просьбу учительницы русского языка, так как у неё забрали класс, чтобы провести анкетирование. Такому порыву Тарасенко удивилась, но быстро убежала по делам, предупредив, что подросток спит. Женщина медленно прошла в медпункт, плотно закрыв за собой дверь, чтобы никто не увидел или бы просто не ворвался. Решив перестраховаться, учительница химии закрыла деревянную дверь на ключ изнутри. Вероника перевернулась лицом к женщине, чем вызвала у неё улыбку. Самую нежную улыбку. Наталья Александровна подошла ближе и опустилась на колени возле дивана, чтобы лучше рассмотреть спящую девушку, мирно посапывая и подпирая голову ладонью. Вероника, как будто чувствовала, что её просто пожирают взглядом поэтому медленно открыла глаза не совсем понимаю, кто перед ней. Наташа улыбалась, глаза были красные. Ника теперь уже прекрасно осознавала, что перед ней находится её наказание и вознаграждение. — Наталья Александровна, зачем вы пришли? Где Лина Николаевна? — шепотом, сонном, хотя и проспала я совсем малость. — Вероника, маленькая, прости, выслушай хотя бы то меня! — не выдержала учительница и воскликнула, — прости, пожалуйста, я не хотела так громко… — Наталья Александровна, я… Ладно, хорошо, — я позволила взять себя за руку и крепко сжала её в ответ. Глаза женщины загорелись пламенем надежды. — Ника, тот поцелуй, я же не хотела этого, девочка, — с улыбкой, но грустной, сказала женщина, целуя мою ладонь. — Вы ведете сейчас себя, как маленький ребенок… Наталья Александровна, черт… Наташа, я не могу долго дуться на тебя, — прошептала я и камень с души спал. — Девочка моя? А… Я еще имею право ответить на твое письменное признание? — шепчет она мне около самого уха, крепко сжимая при этом мою ладонь. — Можешь. Да, твоя девочка, — улыбаясь кидаю я в ответ и откидываю голову назад, чувствуя, как её губы касаются моей шеи. — Я, — поцелуй в шею, — тебя, — поцелуи переместились на подбородок, — люблю! — воскликнула Наталья Александровна бережно касаясь моих губ своими. — Такими словами можно растопить любой лед… Даже лед души, — тихо, продолжая поцелуй. — Философ из тебя не очень, девочка моя, — шепчет женщина. — твои губы куда приятней и слаже. — Наталья, — шепчу в ответ. Притягивая её к себе на диван, — встань, ну грязно же на полу, да и холодом дует! — ругалась я с легкой улыбкой. Наталья Александровна молча, поднялась с колен села на край дивана, который я освободила для неё. Блин, она такая милая, когда улыбается. Бережно беру её руку в свою, переплетаю наши пальцы в замочек. Мне, если по существу, очень не хватало тепла её рук, хоть и были оны немного холодными сейчас. Чувствую, как на мою щеку опускается её ладонь. Нежно проводит большим пальцем по губам, которые расплылись уже в довольной улыбке. — Что за траур, м? — спрашиваю я, осматривая её черный костюм. — Тебе повязки не хватает! — негодовала я, — Наташ, ну? — Ну, вот сами руки утром выбрали, — немного устало, вижу, как её веки смыкаются. — Эй, не спать. У тебя еще пять или четыре урока химии, на сколько я знаю! — с улыбкой, провела рукой по волосам женщины.