* * *
— Даже если ты никогда не тронешь меня в ответ, даже если поймёшь, что не хочешь меня видеть, даже если ты скажешь: «Не подходи ко мне», это мой выбор — быть готовым к этому, — говорит он. — Мой выбор, дарлинг, а не твоя вина.Извини
2 ноября 2018 г. в 22:32
Он звонит мне впервые с тех пор, как я прилетела. Сейчас у нас почти совпадает время: его часы — лишь немного вперёд.
Я беру трубку прежде, чем станет страшно.
Я не могу убегать.
Не теперь.
— Как всё прошло, дарлинг? — спрашивает он мягко.
От его голоса мне грустно, но хорошо. Мне кажется, я снова у него в доме, в его халате, в полумраке — у губ. Я выключаю свет в комнате и отворачиваюсь от окна.
— Всё нормально, — говорю я. — Сара уже отошла, малышка тоже здорова. Все справились без меня.
— Как чувствуешь себя ты?
Я молчу. Это так похоже на Тома. Прошлая ночь — в тумане, кажется ненормальной, несбыточной, не со мной.
— Я не знаю.
— И хорошо, — отзывается Том спокойно.
— Думаешь… Почему?
— Если бы мы сильно поторопились, то, наверное, ты бы это уже поняла.
Когда он говорит о том, что случилось лишь сутки назад, о касаниях, жаре и поцелуях — я вдруг просыпаюсь (как будто) и всем телом, всем разумом осознаю: это было.
Случилось.
Я это смогла.
— Том.
— Что?
— Я правда переспала?..
Я слышу смущённый смешок, такой искренний и говорящий, будто я вижу, как Хиддлстон проводит по волосам рукой, краснеет немного, опускает глаза.
— Технически — не совсем, — шутит неловко он.
И я чувствую, как жар приливает к щекам. Всё не так, как должно было, не так, как хотелось, но…
Словно почувствовав, Том добавляет:
— Всё нормально. Я взрослый мужчина.
— Я привыкла слышать, что так нельзя.
Наверное, так не бывало с другими женщинами — они все могли отдавать. Я взяла — только взяла, не больше.
Я почти не касалась его сама.
— Том…
— Не надо, дарлинг. Не говори.