Я так же сложна, как тригонометрия.
Чипо красивая: высокая заострённая грудь, плотная талия, крутые крепкие бёдра — в ней, конечно, вся сила южной, солнечной красоты. Она всё реже носит вызывающе короткие платья, выставляя себя. В ней что-то переменилось — продолжает меняться. Я чувствую её сексуальность — теперь глубокую и не напоказ. Наверное, было бы здорово — родиться такой ослепительной… — Вот бы мне твоё тело, — шепчет она. — С ума сошла? — Иногда я правда думаю так. Светлая кожа, волосы и глаза… Ты как мороженое. Такая чувственная красота… — Я думала, это ты очень красивая. — Правда? Чем?.. Я повторяю ей честно всё то, что прозвучало в моей голове, смешавшись с тягучей песней. Чипо смеётся — громко. — Вот глупость… Какая глупость!.. Мы молчим и смотрим, как с неба сыпется мелкий дождь. Сердце Чипо бьётся в яремной ямке, словно внутри сидит молодая птичка. Моё бьётся в запястье, словно кто-то робко стучит внутри. Завтра, конечно, будет ясная погода. Обязательно будет: прорисовывается слабый, но всё же луч. — Вы до сих пор не спали. — Пока что нет. — Ты боишься? — Не Тома… Чипо не та, кому следует пояснять. Здесь все через это проходят — если осмеливаются проходить. — Я знаю, — отвечает она, — я знаю, как противно и страшно… Но между вами будет не секс, ты помнишь? Между вами — любовь… Знаешь, как он на тебя смотрит, пока ты не видишь? — Как? — Так, как и нужно… Я надеюсь, у моего мужа такой же взгляд.Тебе нравится? Тебе нравятся все места, где ты был, И куда ты идёшь?
Вдохнув свежий и влажный воздух, я говорю: — Спасибо, Чипо. — За что? Она оборачивается и внимательно смотрит. Гордячка! Догадывается — начинают лукаво блестеть глаза. Выжидает. Может быть, ради меня. Продолжает течь дождь за окном, из динамиков — лебединая песня… и из кого-то — маленькая слеза. — За то, что ты тоже рядом со мной.***
Мы много раз хотели бы встретиться, но в итоге — проходит два месяца (но без него — ни дня). Хиддлстон улетает на съёмки в Австралию и Вьетнам… и звонит мне каждый раз, когда возвращается к себе вечером. Его голос звучит устало… Но у него зажжённые, сияющие глаза. — Когда я с тобой, во мне появляется вера в то, что я выбираюсь из этой ямы. Но, если честно, иногда… как сейчас… Я замолкаю. Мне нечего говорить — Том знает и сам. — Ты выбираешься, дарлинг, правда. Просто нельзя оглядываться назад.