Я, моя шизофрения и Том

На самом деле, единственное, что я могу сделать сейчас — это смириться. Постепенно всё должно пройти. Так мне сказала Чипо, для которой секс теперь не связан с насилием ни в жизни, ни глубоко во сне. «Наступает момент, когда картинки из прошлого заменяются настоящим» — я, конечно же, верю ей. Том сидит на кухне и пьёт чай с молоком, листая что-то в планшете. С утра у него бледные губы и сонное лицо. Он поднимает взгляд, когда я вхожу, и там тут же вспыхивают какие-то очень тёплые, уютные огоньки. Такой контраст по сравнению с этой ночью… — Кажется, ты плохо спала, — замечает он без предисловий. — Тебе точно удобно в этой комнате, дарлинг? Я могу… — Да, конечно… Доброе утро. Собираешься уезжать? Том, кажется, понимает, что я ухожу от темы, но поясняет: — Нужно в театр. Мы планируем кое-что… Хочешь заехать вечером? Я покажу тебе сцену. — Так можно? — Почему же нельзя?.. Том протягивает ко мне руку, ожидая, что я подойду его поцеловать, но если он тронет меня, на нём останется грязь. Я понимаю, что это лишь посттравматическое расстройство, я знаю, как мочалкой можно вымываться до скрипа и не отмыться до конца, и всё же у меня не хватает сил, чтобы перебороть это прямо сейчас. — Я забыла позвонить Дамире — нужно узнать кое-что… Прости, я сейчас… Ты ведь не уходишь ещё? Хиддлстон выглядит не озадачено, а так, словно догадывается, что что-то произошло. Рука его опускается на стол и снова прикасается к чашке. — Нет… Не совсем. — Хорошо… я… я… Я не умею врать — вот, что я. Почему-то я тушуюсь, нервно зачёсываю волосы назад, отвожу взгляд. Я не могу смотреть на Тома уверенно-прямо. Мне хочется извиниться, но это совсем невпопад. Утренний свет рассеянно падает через окно. На кухне не включена лампа, поэтому немного (по-английски, пожалуй) мрачно. Том задумчиво гладит пальцами кромку чашки в повисшем молчании. Затем он говорит понимающе-мягко: — Давай сделаем так, как ты хочешь, малышка. Я либо уйду, либо мы встретимся в театре. Часов где-то в пять — нормально? И Том слегка улыбается, так, что я даже пропускаю мимо ушей его неожиданное «малышка». Либо уйду, либо останусь — так говорят… а не я либо уйду, либо уйду в театр. — Хорошо. Тогда я либо приду, либо мы встретимся в театре. — Где-то в пять. — Где-то в пять. Том улыбается шире, я — оттаиваю, стоя в проёме двери, и если прямо сейчас я не могу к нему прикоснуться, то хотя бы глазами говорю ему «спасибо». Он допивает одним глотком чай и поднимается из-за стола. — Передавай Дамире привет, дарлинг. Я ухожу. И Том правда уходит, быстро сполоснув чашку, забыв на столе планшет, не притронувшись ко мне и ни о чём не спросив. После него на кухне остаётся слабый запах духов и чувство, словно меня крепко обняли. Обняли… и не испачкались об меня.

***

Входная дверь закрывается, а затем открывается снова. Заваривая чай, я слышу: — Дарлинг, если ты не захочешь, то можешь совсем не приходить в театр. — Я могу не приходить где-то в пять? — Да... Если тебя не затруднит, моя мисс.