Чужая Земля

      Проснувшись, Кейт еще какое-то время боялась пошевелиться. Она лежала на чем-то мягком и бархатистом, во всем теле чувствовалась приятная легкость, рука больше не болела, а под головой, как и на талии, обнаружились чьи-то, крепко обнимавшие, руки. По лицу блуждал лучик солнца, приятно щекоча нос и глаза — он ее и разбудил. Тепло от человека рядом приятно грело спину, создавая ощущение уюта, покоя и защищенности. Лежать бы так вечно, — подумала девушка, но уже спустя пару секунд разум немилосердно подкинул воспоминания о прошедших днях и в том, кто ее обнимает сомнений не осталось. Магия момента исчезла, оставляя вместо себя глухую тоску и страх. Инстинктивно, пытаясь защититься, она дернулась, вырываясь из кольца рук, тем самым разбудив Киру, мгновенно оценившую ситуацию: — Прежде, чем ты что-то скажешь или попытаешься убежать, выслушай меня, — в глазах брюнетки появилось что-то новое… Похожее на… неуверенность? Тем не менее Кейт постаралась убраться от нее как можно дальше и отползала пока не уперлась спиной в один из толстенных корней, выступающих из земли — как оказалось, он принадлежал огромному дереву, под которым они провели ночь. — Кейт, я не трону тебя, обещаю, — Кира видела зарождающуюся панику в глазах сабы. «Ну, а чего ты, собственно, хотела после того что сделала?» — Просто дай мне шанс объяснить. Пожалуйста, — добавила она после небольшой паузы, стараясь при этом не совершать лишних движений, и не приближаться, чтобы не напугать еще больше и не создавать ощущения давления со своей стороны. И это подействовало — получив немного личного пространства Кейт заметно расслабилась и, кажется, больше не собиралась дать деру сию же секунду. Приняв это за молчаливое согласие, Кира решила продолжить: — Я нашла тебя вчера здесь без сознания, ты истекала кровью и могла замерзнуть — ночами в это время года все еще бывает довольно холодно. Я не хотела силой возвращать тебя во дворец, но и оставить одну в таком состоянии не могла, поэтому промыла, смазала и перевязала твою руку и переодела в более подходящие для ночевки в лесу вещи. Надеюсь за это ты не будешь меня упрекать, — не удержалась таки от шпильки брюнетка. И в самом деле, теперь, когда окончательно пришла в себя, Кейт заметила, что вместо вчерашнего окровавленного и разорванного тряпья на ней надеты свободные темно-коричневые брюки из толстой и грубой ткани, очевидно слишком большие и длинные для нее, они были несколько раз подвернуты внизу и буквально привязаны к талии ремнем. Сверху Кира облачила ее в свободного кроя рубаху, сшитую из простой и плотной холстины, цветом чуть светлее брюк. Под длинным рукавом обнаружилась эластичная повязка на руке — там, где вчера была рана. — Как ты нашла меня? — внимательно осмотрев себя, наконец подала голос девушка. — Это было несложно. Теперь между нами связь, что-то вроде ментальной нити, через которую мы можем чувствовать друг друга. В летописях говорится, что древние могли через нее даже общаться и делиться жизненной силой, но это умение давно утеряно. Если прислушаешься к себе и отвлечешься от всех посторонних мыслей, то тоже сможешь ее почувствовать. По мере монолога глаза шатенки расширялись, в них снова отчетливо стал проступать страх и даже ужас. Девушка подобралась и снова начала рыскать глазами в поисках пути отступления. Кира догадалась о чем думает ее собеседница — ей не убежать, спасения от деспотичной мучительницы, коей она себя продемонстрировала, нет. Нужно было срочно успокоить сабу, так как разговор им предстоял долгий и хотелось бы, чтобы он увенчался успехом — она просто не имела права на неудачу, не сейчас. Значит придется рискнуть. — Кейт, выслушай меня. Я понимаю, чем тебя напугали мои слова и знаю о чем ты думаешь — тебе нигде не укрыться от меня, я везде тебя найду. И это действительно так, пока нить существует, но ты, при желании, можешь ее оборвать и я не смогу ничего с этим поделать. Залог нашей связи — наше обоюдное желание и согласие. — Какое согласие, какое к черту желание?! На такое нельзя согласиться! Я своего не давала! — девушка почти кричала, ее глаза заблестели, — по крайней мере добровольно не давала, — закончила она тихо, смахивая непрошенные слезы. — Ты ошибаешься, — снисходительно, почти ласково, проговорила Кира. — Ты дала свое согласие добровольно в Свете. Что ты чувствовала тогда? Умиротворение? Покой? Тебя не тревожило ничто лишнее, слова шли от сердца. Это положило основу для дальнейшего возникновения связи. А что касается желания, его ты испытала позже, в постели и, тоже, добровольно, — заметив, при этих словах, как краснеет от едва сдерживаемого гнева, лицо шатенки, девушка поспешила добавить: — Да, я повела себя после не так, как ты хотела и ожидала, а проще говоря, как свинья, и этого ты, конечно, не хотела, но так или иначе наша близость изначально была желанной и наша связь укрепилась. И я прошу у тебя прощения за то каким образом это произошло. — И чего ты хочешь от меня теперь? — зло выпалила Кейт в ответ на эти, хоть и бессмысленные, на ее взгляд, но, всеже немного успокоившие ее, извинения. «Смирения и покорности я от тебя хочу» — не упустил шанса съехидничать внутренний голос, но, поскольку, для этого было не место и не время, Кира, мысленно, приказала ему заткнуться, а вслух, на одном дыхании выпалила: — Я хочу чтобы ты вернулась со мной в поместье. — Нет! — ответ был очевидным, и, все же, оказался неожиданным для Киры, привыкшей получать все, на что упадет ее взор, по первому своему требованию. И это после того, как она сделала столько усилий над собой, чтобы переступить через все, чему ее учили и, едва ли не первый раз в жизни, извиниться! Эта глупая, избалованная благополучием, девчонка просто не понимает! У нее — Киры — нет выбора! У них обеих теперь его нет! Глаза брюнетки мгновенно потемнели, черты лица заострились, она сжала зубы до скрипа, чтобы сдержаться и не перекинуть причину своего бешенства через плечо и не унести туда, где ей место — во дворец. Но этого делать было нельзя, никак нельзя, если она хочет хотя бы немного доверия в свой адрес. — Ты можешь делать все, что хочешь, но по собственному желанию я туда не вернусь! А оно, похоже для тебя что-то значит, — продолжила тем временем Кейт, произнося последнюю фразу с ощутимой издевкой в голосе. Она видела, что брюнетка на грани, что еще немного и она сорвется, но будто какой-то внутренний демон противоречия заставлял ее продолжать испытывать терпение Киры, намеренно провоцируя бурю. — А если притащишь меня силой, я клянусь, что буду сопротивляться и пытаться освободиться от твоей тирании до последнего вздоха! — при этих словах в глазах шатенки светилась такая решимость, что сомнений не возникало — она исполнит свое обещание. — Тирании?! Ну надо же — тирании! — в этот момент Кейт почти физически ощутила волну угрозы, — Да ты понятия не имеешь, что такое настоящая тирания! Будь я тем, кем ты меня считаешь, тебя уже не было бы в живых! Весь наш мир под угрозой! Тысячи таких как ты выносят на себе куда более худшие вещи, и ничего, ни-че-го, — выделяя каждый слог, выплюнула брюнетка, — не могут с этим поделать! А ты намеренно калечишь себя, шантажируешь меня своей жизнью, а теперь, после того, как я нашла тебя, вылечила и грела всю ночь, оберегая от вполне вероятной возможности замерзнуть, сидишь здесь и угрожаешь мне, называя тираном! Для всех окружающих твоя жизнь не стоит и минуты моего времени, но не для меня! Уж не знаю, к сожалению или к радости. А теперь поднимайся — мы возвращаемся в поместье сейчас же! Кейт поняла, что добилась желаемого. — Нет, — подавляя дрожь в голосе и игнорируя инстинкт самосохранения кричащий немедленно выполнить то, что от нее требуют, тем не менее произнесла она, стараясь вложить в эти слова всю силу своей решимости — умереть, но не возвращаться в то ужасное место. И у нее получилось — на этот раз ответ был тихим, без тени злости или сарказма, но по-прежнему твердым. Он остудил пыл Киры, осадил ее гнев, как ливень остужает жаркий летний день. Что-то в глазах Кейт подсказывало, что сейчас не стоит продолжать настаивать и Кира сдалась. — Ну что ж — значит мы останемся здесь, спокойно, но тоном, не терпящим возражений, сказала она.       Напряжение спало, гроза миновала.

***       Вода оказалась восхитительно прохладной. Они провели здесь уже почти три дня и за это время Кейт впервые решилась искупаться. Озеро в, котором били ледяные подземные ключи, такое чистое, что можно рассмотреть каждую песчинку на дне, Кира показала ей на следующий день после их ссоры — оттуда они и брали воду для питья. Еду Кира добывала, охотясь неподалеку от их импровизированного лагеря и поджаривая на костре. Мясо убитых ей животных оказалось вполне съедобным и даже вкуным, хотя, что это за зверушки, Кейт точно определить так и не смогла и для себя решила, что они похожи на земных зайцев. Все это время девушки почти не разговаривали — за исключением коротких «да» и «нет» в случаях крайней необходимости, но сегодня стояла такая жара, что даже в густом лесу, под сенью раскидистого дерева с огромными шершавыми листьями, на которых они спали в первую и во все последующие ночи, было невыносимо жарко. Поэтому Кейт решилась заговорить первой и попросить Киру, до этого сопровождавшую каждый ее шаг, стоило девушке попытаться больше, чем на десять шагов отойти от лагеря, отпустить ее к озеру и та, на удивление легко согласилась — пожав плечами и бросив короткое «иди». И вот сейчас, потеряв счет времени и выкинув из головы все мысли, шатенка плавала, ныряла и плескалась, словно дельфин только что выпущенный на волю. Наблюдавшая за этим с почтительного расстояния Кира не могла сдержать улыбки при виде такой детской непосредственности и чистой радости, проявившейся едва сабе стоило избавиться от ее угнетающего присутствия. Но эти мысли не помешали ей следить, не отвлекаясь ни на секунду, за тем, как девушка вышла из воды, расстелила свою рубашку и с блаженным видом растянулась на ней, нежась в лучах, пробивающегося сквозь ветви, солнышка. Низ живота будто налился свинцом, зрачки расширились, мир сузился до девушки на берегу, которая сейчас казалась нимфой, сошедшей с полотен одного из древних художников. Рука, будто обладая собственной волей, скользнула за пояс брюк, спустилась еще ниже и, найдя наконец, центр распространяющегося по телу пожара, длинные пальцы, утопая в горячей влаге легко надавили на напряженный бугорок, вызывая волны удовольствия, будоража воображение, охотно подкидывавшее картины того, что в другой ситуации сделала бы с этой «нимфой» Кира. Пальцы продолжали свой танец, скользя, надавливая, доводя до исступления. Из горла вырвался полухрип-полувсдох, мышцы на ногах напряглись, застсавляя сильнее прижаться спиной к дереву, обдирая нежную кожу под рубашкой о жёсткую кору, еще пара движений и она шумно выдохнула, открыла глаза и вытерла о штаны пальцы, блестящие подтверждением полученной разрядки. Мда, докатилась, — подумала Кира, приводя себя в порядок. Она не занималась этим с подросткового возраста, да и тогда прибегать к услугам собственных рук приходилось не часто — как только удалось преодолеть подростковую неуклюжесть и стеснительность не было женщины, которую бы захотела и не смогла получить дочь одной из самых влиятельных и богатых семей Приречья, так что необходимость мастурбации пропала сама собой. До сегодняшнего дня. До появления Кейт.       Черт, ведь я пошла только чтобы убедиться, что ей ничего не угрожает! Ну кто ж виноват в том, что она так… так… так раскованно себя вела, что у меня совсем сорвало крышу от невозможности прикоснуться к ней! Ну да, здесь ей не угрожает ничего, кроме тебя самой, — пришла к неутешительным выводам на свой счет Кира.       Эта женщина заставляет меня терять голову, — продолжала сокрушаться она по пути к лагерю, — но она моя. Моя, покуда мы обе живы.       В лагере ее ждала Фиби.