***
— О боже, Юри, — вздыхает Юко, как только тот переступает порог кофейни, — тебе не нужно продолжать приходить сюда, с тех пор, как ты подался в няни. Она облокачивается о прилавок. Под ее глазами залегли мешки, а волосы в полном беспорядке. Юри виновато прикусывает губу. Она так устала, потому что он не появлялся на работе, так как был занят другим делом. — Ну, вообще-то должен, — возражает Юри, — Виктор в Японии только потому, что снимается в фильме. Юко удивленно моргает. — Оу… точно. Хотя, прошло уже несколько месяцев. Это довольно долгий срок. — Я не смогу сидеть с ребенком, который находится в России, — бормочет себе под нос Юри, как вдруг его сердце сжимается от осознания. Он всего лишь няня, ему платят за все это, но понимание того, что он может больше не увидеть Юрия (или Виктора) снова, заставляет его хотеть умереть. Он трясет головой, отгоняя мысли прочь, расправляет плечи и тянется за фартуком. — О, — Юко поворачивается и отталкивается от прилавка, — кстати, с днем рождения, Юри. Он улыбается. Пока, его поздравили только родители и сестра, а также Пхичит, разбудив его тем, что разбросал конфетти по всей его кровати. — Спасибо, Ю-чан. Вдруг, позади раздается гул, а звон колокольчика над дверью смешивается со звуком шагов.***
— Где Пхичит? — спрашивает Юрий, поправляя капюшон своей пижамы-кигуруми в виде котенка. Юри тихо фыркает и пожимает плечами. Конечно, Пхичит всегда пользовался популярностью у детей. — У меня дома, — отвечает Кацуки, умалчивая о том, что тот готовится к вечеринке по случаю дня рождения, которую они устраивают каждый год, — не уверен, что твой папа обрадуется, если я начну приводить незнакомцев к вам в отель. Юрий надувает губы и опускает плечи. Снова начинает капризничать, как маленький. Видимо, он очень расстроен. Юри закатывает глаза. Ему остается только надеяться на то, что Пхичит не разнесет его дом, пытаясь устроить что-то наподобие вечеринки (что он и делал каждый год, даже если они находились в разных странах. Вечеринки по скайпу всегда были чем-то интересным). — Пхичит твой лучший друг? — неожиданно спрашивает Юрий, ложась на пол, закидывая ноги на диван и глядя в телевизор вверх тормашками. — Да, — и это правда, потому что он знает Пхичита уже целую вечность. Он был единственным, кто помог Юри с осознанием своей гендерфлюидности, как и Юри был единственным, кто помог тому принять свою трансгендерность. Они прошли через все вместе, даже если их пути расходились в абсолютно разные стороны. Юрий обдумывает ответ пару секунд. — Хорошо, а он может быть и моим лучшим другом? У Юри вдруг появляется непреодолимое желание ухватиться за грудь и упасть, потому что Юрий такой милый. — Конечно, — искренне отвечает он, — Пхичит думает, что ты классный. Юрий одобрительно мычит и поднимает голову. — Ты тоже мой лучший друг, — затем он хмурится, — даже несмотря на то, что у тебя такое же имя, как у меня. Он смотрит на Юрия, не в силах ничего ответить, пока тот ложится обратно, довольный своим заявлением. Такой сентиментальный и невинный момент исчезает, когда Юрий начинает кричать какую-то бессмыслицу на персонажей в телевизоре. А Юри все так же сидит, зевая и думая о том, что будет действительно дерьмово, когда Юрию придется вернуться в Россию. Будет действительно дерьмово, когда Виктору придется уехать.***
Виктор возвращается домой, бормоча что-то под нос и проверяя телефон. Он садится за барную стойку, барабаня пальцами по мраморной поверхности. Юри замечает, что это его привычка. Он всегда замечал такие незначительные вещи. Например, Юко хрустит костяшками пальцев, когда задумывается, Пхичит сгибает пальцы и закусывает губу, Юрий проводит руками по волосам и раскачивается взад-вперед на одном месте. Виктор же постукивает пальцами по разным поверхностям в случайном ритме, смахивает волосы, упавшие на глаза, хотя они всегда снова возвращаются на то же место, облизывает губы, когда полностью погружается в свои мысли... — Юри? Что-то не так? — он даже не заметил, что начал нагло пялиться. Щеки заливаются румянцем. — Эээ… — отлично, молодец, Юри, — Ничего! Прости, просто задумался, — вдруг его телефон в кармане начинает вибрировать. Скорее всего, звонит его сестра, чтобы сказать поскорее тащить свою задницу домой, пока она не съела весь торт. В его голову вдруг приходит идея, безумная и одновременно глупая. Он в ту же секунду начинает о ней жалеть и прикусывает губу. Это очень глупо, ведь Виктор даже не знает о его дне рождения. И он не хочет ему об этом говорить, потому как, что он и знал о Викторе, так это то, что тот ни в чем не знает меры, а сам он чувствует вину, если кто-то тратит на него кучу времени или денег. Но, ох, к черту. — Виктор, — начинает Юри, удивленный такой уверенности, — не хотел бы ты… эм, пойти на вечеринку со мной? Вот. Он сказал это. Но, когда Виктор окидывает его растерянным взглядом, вся уверенность испаряется. — Ох, вечеринка? В честь чего? — Моего дня рождения. Улыбка Виктора сменяется на удивленное «Оу». Он пару раз моргает и качает головой. — Почему ты не рассказал мне о своем дне рождения? — в его голосе слышится искреннее любопытство. Юри пожимает плечами, отводя взгляд в сторону. — Не знаю. Обычно я не рассказываю об этом людям. — Почему нет? — Не думаю, что это такое уж большое событие. Виктор не отступится, он это понимает. — Но… это твой день рождения! Конечно, это большое событие! — он кладет телефон в карман и хватает пальто. — Юра, собирайся. Мы идем на вечеринку! Из комнаты доносится драматичный и длинный вздох. — Лааааааадно. — Я… — заикается Юри, — Виктор, подожди… — Чего ждать? — спрашивает Виктор, хватает Юри за руку и тянет в холл отеля, — время вечеринки! Юри, наверное, все-таки не следовало просить его об этом.***
Мать Юри просто на седьмом небе от счастья, видя таких красивых и знаменитых гостей, и тут же бросается на кухню, чтобы приготовить больше еды. Отец Кацуки только смеется на это, а Мари закатывает глаза, будто она ожидала, что так и будет. Юко, Такеши и тройняшки сидят за столом, и последние смотрят что-то на телефоне их матери, пока сама Юко увлеченно общается со своим мужем. Юри также видит Пхичита рядом со своей матерью. Неподалеку сидит еще один человек, держа в руках бутылку и выкрикивая что-то. Голос кажется чертовски знакомым, он подходит, ближе и… — …Минако? Его бывший инструктор балета поворачивает голову, она уже явно навеселе. — Ююююри! С днем рождения! — девушка пытается встать, но попытка с треском проваливается. Так что вместо этого она распластывается на полу, снова хватая бутылку с алкоголем со стола. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Юри, не в силах сдержать улыбку, — я думал, ты путешествуешь по миру. Минако трясет головой и вздыхает. — Моя студентка получила травму во время одного из своих выступлений, так что нам пришлось вернуться, — она фыркает, — по крайней мере, она сейчас со своей семьей. Юри слегка наклоняет голову. — Ну, я рад, что ты здесь. Минако кивает в ответ, и ее улыбка вдруг превращается в ухмылку. — Так… — Пожалуйста, не надо. — Виктор Никифоров, хах? Юри чувствует как его глаз начинает дергаться. — Пхичит тебе рассказал. — О, дорогой, это стало понятно, как только ты вошел сюда под ручку с его сыном, — Минако берет следующий напиток и загадочно смеется. Уши Юри тут же краснеют. Он пытается убедить себя, что здесь нечего смущаться, но это не помогает, и он сжимает руки в кулаки. — Юри! — слышится голос Виктора, и он чувствует руку на своем плече, — твои друзья и семья такие замечательные! Я бы остался здесь навечно. — Чувствуй себя как дома, — доносится голос Хироко из кухни. Юри сразу же отнекивается, краснея. Виктор выглядит почти что расстроенным, хотя руку с плеча Юри не убирает и поворачивает голову в сторону Юрия. Тот сидит рядом с Юко, выглядя раздраженным, будто они говорят о чем-то важном (скорее всего о фигурном катании. Ведь даже дети Юко названы в честь фигуристов). — Они, кажется, неплохо поладили, — счастливо говорит Виктор и направляется к сыну. Плечо Юри пылает от прикосновения, а Минако начинает смеяться. — Минако! — Прости, прости, просто твое лицо! Оно такое красное! — Ааааргх…***
Празднование проходит на удивление быстро. Хироко и Пхичит выносят торт, который сами же испекли, и Юри задувает 24 свечки, расположенные на вершине (в пугающе легковоспламеняющемся порядке), пока Юрий незаметно тоже пытается задуть парочку. И, в то время, как Юри съедает всего кусок, Юрий же запихивает в себя большую часть торта (Юри лишь удивляется, как столько еды может уместиться в таком крошечном теле). Виктор все это время находится рядом, его рука лежит пугающе близко к руке Юри. Иногда, когда Виктор хочет привлечь внимание Кацуки, он касается его. Юри знает, что Никифоров никогда не скупился на прикосновения, знает больше, чем кто-либо в этой комнате, но сколько бы рука Виктора ни касалась его шеи, плеча, спины, его уши, наверное никогда не перестанут краснеть, а мурашки — разбегаться по всему телу. И Виктор, скорее всего, знает об этом, но все равно не перестает снова и снова это делать. Юри чувствует, как в груди что-то болезненно сжимается, когда Виктор слегка касается его локтя, снова привлекая внимание, и указывает на волосы Юрия, измазанные в глазури. Юри только смеется, немного напряженно, и кивает. Быстро поднявшись на ноги, он извиняется, пытаясь не показывать, как сильно хочет убраться отсюда. Наконец, он оказывается снаружи, вдыхая свежий воздух. Только пару минут спустя, его грудь перестает тяжело вздыматься. Он оттягивает воротник рубашки и прислоняется к стене здания, сосредотачиваясь на собственном дыхании, как вдруг слышит скрип двери и от неожиданности вздрагивает. — Юри? — доносится голос Виктора, и ему хочется вжаться в стену и слиться с ней. — Да? — спрашивает он трясущимся голосом, и тут же проклинает себя. — Что ты здесь делаешь? Вечеринка вообще-то проходит внутри. Юри не отвечает, а только отворачивает голову, не зная, что ответить. Грудь снова начинает болезненно сжиматься. К счастью, Виктор рушит тишину, подходя к нему ближе. Он осматривает Юри с ног до головы и приподнимает бровь. Юри растерянно моргает, когда чувствует, как на плечо осторожно опускается рука и слегка сжимает его. Он обхватывает ее своей, подавляя желание обернуть ее вокруг своего тела. Виктор хватается за воротник собственного пальто и оттягивает его, а щеки Юри тут же вспыхивают румянцем. Не давая даже шанса Юри как-то отреагировать, он наклоняется ближе, пока их лбы не соприкасаются, опаляя лицо того своим горячим дыханием. — Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне, что не так, — мягким тоном говорит Виктор. — Эм… — Юри заикается, краснея еще сильнее. Его мысли путаются из-за того, что Виктор так близко к нему, его волосы щекочут кожу, а приятный запах затуманивает разум. Он закусывает губу, пытаясь успокоиться хотя бы на секунду, — я… прости, что так внезапно ушел. У меня случилась… паническая атака. — Паническая атака? — переспрашивает Виктор. — Почему? Ох, конечно. — Ну… Виктор ждет. Ждет, пока Юри соберется с силами рассказать ему. Он благодарен за это, но ему хотелось бы, чтобы Виктор перестал так пристально на него смотреть. В какой-то момент Юри хочется просто взять и убежать. — Я всего лишь няня, — выпаливает он. — А ты относишься ко мне так… Виктор изумленно смотрит на него. — Как? Юри избегает его взгляда. — Так, будто я особенный. Юри вздрагивает, когда Виктор накидывает свое пальто на плечи Юри и отстраняется, вместо этого, одаривая его самым отчаянным взглядом, которым только может. — Ты не просто няня, — настаивает Виктор. — Ты… оставил огромный след в жизни Юрия, и в моей тоже, больше, чем кто-либо. — Звучит так, будто это плохо, — говорит он невозмутимым тоном. Виктор качает головой. — Ты изменил Юрия. И, возможно, меня тоже, — он вдруг краснеет, а глаза Юри расширяются. — Ты научил меня стольким вещам, в том числе и как заботиться о моем собственном сыне. Я даже не представляю, что бы делал без тебя. Мой сын, скорее всего, был бы все тем же маленьким злым мальчиком. А сейчас он такой активный, и он улыбается, и он… — Виктор делает глубокий вдох, — …так изменился. Благодаря тебе. Юри чувствует, будто сейчас заплачет, но уже по другой причине. Теперь на его лице расцветает еле заметная улыбка. — Так что… не называй себя просто няней, — заканчивает Виктор и ослабляет хватку. Дыхание Юри сбивается, когда он перемещает взгляд на губы Виктора. Никифоров так же смотрит на него, но ни один из них не двигается. Вдруг Виктор делает шаг назад, и Юри тут же начинает скучать по его теплу. — Возвращайся, когда почувствуешь себя лучше, — говорит Виктор, делая пару шагов по направлению к двери. Он улыбается. — Все уже соскучились по тебе. А затем он уходит, а Юри все еще чувствует сладкий запах, которым пропитано его пальто. Ну почему моя жизнь такая унизительная.***
— Юри, я должен тебе кое-что сказать, — говорит Пхичит, плюхаясь на кровать Юри в семь утра и накрываясь его одеялом, — ты — гей. Юри молчит пару секунд, а затем вздыхает. — Пхичит, это ты — гей. Пхичит мычит, задумавшись. — Ты прав, но сейчас ты больший гей, чем я. — Если это вообще возможно, — невозмутимым тоном говорит Юри, натягивая на голову одеяло. — Эй, я вообще-то серьезно! — Пхичит наклоняется и стягивает одеяло. — Тебе нужно что-то делать с этой маленькой ситуацией с Никифоровым. Юри напрягается. — Не понимаю, о чем ты. — Чушь, — говорит Пхичит. — Ты вернулся в дом в его пальто. И он практически все время смотрел на тебя. Ты правда не догадываешься? На самом деле он понимает, что его привлекает Виктор, но также он понимает, что влечение — не любовь, это чувство уйдет. Как и Виктор. — Из этого ничего не выйдет, Пхичит, — наконец говорит Юри раздраженно, почти сердито, потому что, черт возьми, сейчас семь утра и ему совсем не хочется обсуждать или даже думать о своих чувствах. Все, что ему сейчас хочется — это спать, — Виктор здесь только потому, что снимается в фильме, и пока он занимается своими делами, я сижу с его сыном. Скоро он уедет в Россию, потому что фильм почти закончен. Так что, ничего не выйдет, просто не может. Теперь я могу лечь спать? Он понимает, что был слишком груб, жалеет об этом, как только взгляд Пхичита из мягкого превращается в хмурый. — Да, — тихо говорит Чуланонт и скатывается с кровати, — прости. Он почти выходит из комнаты, когда Юри вздыхает и опускает голову. — Прости, — повторяет он. — Я не должен был вываливать это все на тебя. — Нет, это моя вина, — не поворачиваясь, отвечает Пхичит. — Я не должен был тебя провоцировать. Юри встает с кровати, и, прежде чем Пхичит успевает уйти, обнимает того за плечи. Он пытается высвободиться, но Юри не дает ему этого сделать, кладя голову на его плечо. — Пожалуйста, только не грусти. И не злись, — говорит Юри. — Не думаю, что вынесу того, что мой лучший друг грустит из-за меня. Пхичит пару минут молчит, а затем фыркает. — Ты совсем не изменился. Юри чувствует, как все тревожные мысли уходят, и улыбается. — Ты прав. Пхичит отстраняется и поворачивается. — Иди спать, придурок. Ты заслужил хороший отдых. Юри тихо смеется. — Уверен, так и есть. Затем Пхичит уходит, а когда Юри возвращается в кровать, в мыслях проносятся воспоминания о серебре.***
— Вот, — говорит Виктор, вручая Юри аккуратно завернутый подарок, не в состоянии скрыть волнение, когда тот начинает его рассматривать. — С днем рождения, Юри! — Ты… не обязан мне что-то дарить, — говорит Юри, чувствуя себя виноватым, когда смотрит на подарок. Очевидно, что Виктор потратил много времени на его упаковку, а Юри лишь беспокоит, что там внутри. Если это что-то дорогое, он впихнет подарок обратно в руки Никифорова, требуя забрать его. — Конечно, обязан! — возражает Виктор, откинувшись на спинку дивана. — Я чувствовал себя виноватым из-за того, что не смог подарить его вчера, потому что кое-кто, — Виктор делает паузу, чтобы презрительно ткнуть пальцем в щеку Юри. — Не рассказал мне о своем дне рождения! Юри закатывает глаза, опускает взгляд на подарок, и, немного колеблясь поднимает руку… в которую неожиданно впихивают лист бумаги. Юрий стоит рядом, сложив руки за спиной и избегая взгляда Юри. — Я нарисовал это для тебя, — его щеки вспыхивают от смущения. Юри растерянно моргает и переводит взгляд на рисунок. На нем изображены он, Виктор и Юрий, нарисованные мелками в обычном детском стиле, держащиеся за руки и улыбающиеся. Снизу надпись: «С днем рождения, Юри» на кандзи (с которой, без сомнений, помогал Виктор), и маленький смайлик в конце. И это настолько прекрасно, что Юри чувствует, как к глазам подступают слезы. — Мне нравится, — говорит он, и это совершенно искренне. Юрий смущается еще сильнее и слегка улыбается. — Теперь открывай подарок! — умоляет Виктор, чуть ли не подпрыгивая. Юри кладет рисунок на колени и берет в руки подарок. Ему почти что не хочется портить упаковку, но любопытство берет над ним верх. Под красной оберткой скрывается коричневая коробка, и Юри настораживается. Но, Виктор и Юрий пристально наблюдают за ним, так что Юри остается только открыть ее и заглянуть внутрь. Он раскрывает рот, в шоке. Внутри лежит аккуратно связанный синий шарф, с вышитыми белыми ветвями и виноградной лозой в нижней части. Он прекрасен, и такой мягкий, что хочется потереться о него щекой. — Где… — Я сам его связал! — восклицает Виктор. Юри вскидывает голову и видит, что тот вдруг покраснел. — Это заняло всю ночь, но стоило того. Юри поражен, и решает, что этот шарф — самое дорогое и ценное из всего, что он когда-либо получал. Он чувствует, как глаза начинает жечь, и слезы все-таки выступают в уголках глаз. — Ты… связал его, — его голос дрожит. — Да! — говорит Виктор. — Моя мама научила меня, когда я был маленьким. Надеюсь, вышло не совсем плохо? Теперь Юри в открытую начинает плакать, шмыгая носом. — Нет, он идеален. Спасибо.