Наследие Неро

      — Уровень допуска проверен. Вы можете читать информационные потоки любой потенциально враждебной стороны, однако, предупреждаю — их пропаганда коварна, слушать ее — все равно, что держать дикого шелата за уши. Желаю удачи, флот-капитан.       — Хэннʼю.       ЛʼНар жестом поблагодарил субкоммандера из научного дивизиона и занял свободный терминал в углу пункта дальней связи. Язык людей, выученный некогда по книгам и в разговорах с разговорах с офицерами тридцать первого отдела, за два года слегка потускнел в памяти. Каналы ллоаннʼнар [федералов (прим. авт.)], перехваченные ловким связистом, не относились к сугубо секретным, но голоса людей вызывали у ЛʼНара целую палитру ярких воспоминаний — от почти ностальгических до экстремально неприятных.       Первая трансляция касалась печальной судьбы человеческого корабля, носящего фонетически трудное название «Трэжери». Автоматический переводчик скорее мешал, чем помогал, и ЛʼНар отключил его, пытаясь по интонациям людей понять скрытые смыслы истории. Маленькое частное судно бесследно потерялось в нейтральной зоне, не оставив ни обломков, ни остаточной радиации. «Трэжери» изначально предназначался не для сражений, а лишь для развлечений владельца, под которыми, вполне вероятно, понимались оргии в компании близких друзей, впрочем, так же вполне вероятно, «Трэжери» тайно использовали для шпионажа. Экипаж маленького судна состояла из троих мужчин и троих женщин, состоявших в не вполне понятных ЛʼНару отношениях родства, и это наводило на мысли о их незавидной судьбе.       «Допустим, „Трэжери“ действительно летающий притон, тогда, если его угон работа клингонов, то команда мертва или закована в цепи и долбит дилитий киркой. Если пошалил кого-то из наших риовов, то мужчин пристрелили, а женщин разобрали любители. Если же произошло столкновение Тал Шияр и тридцать первого отдела, значит кто-то из офицеров Айдена, а, возможно, и он сам в беде».       «Случилось то, что должно было случиться, — подумал ЛʼНар, настроение которого стремительно портилось. —  Айден мог стать моим другом, но обстоятельства делают нас врагами. Я собираюсь защищать Рихан и риханнсу, глава тридцать первого отдела сделает что угодно ради интересов людей. Это тупик, и то, что потом произойдет, разобьет Урсуле сердце».       Флот-капитан кое-как подавил эмоциональную надлом и продолжил просматривать украденные у хевам новости. Отчасти они касались жизни богатых или знаменитых людей, обычаи и повадки которых лишь отдаленно напоминали нравы самых непутевых представителей ромуланской аристократии. Политика Федерации выглядела более прагматичной и понятной, но участие андорианцев и вулканцев в органах власти Земли безмерно удивляла ЛʼНара.       «Ни один человек не входит в вулканский Сенат, — подумал флот-капитан с изрядной долей иронии. — Это просто немыслимо. И все же вулканцы порой сидят в человеческих судах и судят там людей, вулканские офицеры присутствуют в земных спецслужбах».       В отличие от большинства своих сородичей, ЛʼНар не испытывал ненависти к «кузенам-фаэссу». Знакомство с вулканкой из тридцать первого отдела избавило его от ментального блока, и это смягчало старую неприязнь, но и только. Лишенные родной планеты, вулканцы были несчастны, и в своем несчастье — опасны. Предписанная обычаем и религией сдержанность не делали фаэссу менее грозными противниками, и, что самое главное, не меняли их мотивов и затаенной боли.       «К несчастью, Виция права в одном — среди вулканцев могут отыскаться мстители, которые пожелают нас уничтожить».       — Эвендрэв, все сведения о слушаниях в Сенате Фаэ на экран, — приказал он, обращаясь к компьютеру. — Да, первоисточник. Нет, перевод не нужен.       …Вулканский язык, интуитивно понятный, напоминал ромуланский в его высоком варианте. После гибели Вулкана высший орган управления заседал на уцелевшем флагмане флота. Вопрос о подданстве Спока, сына Сарека числился в перечне значимых. Результат — отказ в праве называться вулканцем и находиться на «территории» фаэссу — не оставлял никаких сомнений.       — Так вот в чем дело, сенаторы Вулкана изгнали Спока…       Флот-капитан оторвался от чтения. Не склонный, как и все ромуланцы, к длинным логическим построениям, ЛʼНар восполнял этот пробел интуитивной оценкой вероятностей.       «Старик уже дряхл и доживает последние дни. Появление изгнанника в нашей столице вполне объяснимо — в другой реальности он был послом Федерации на территории Ромула. Говорят, этот сын Сарека и человеческой женщины прожил с риханнсу долгие годы — странная разница с привычками отца. В конфликте с Неро он помог спасти Землю, но не спас Вулкан. С точки зрения высокомерных сенаторов-фаэссу Спок преступник хотя бы поэтому. Наши кузены великолепно логичны, приняв за истину собственную правоту, они сверяют с этим фактом любые действия».       Изломы судьбы старого фаэссу вызывали в душе ЛʼНара странный коктейль ощущений — долю горечи, капельку изумления, чуть-чуть сострадания и почему-то гнев. К этим чувствам привычно добавилась привычная меланхолия, вызванная знанием будущего.       «Рихан и риханнсу обречены когда-нибудь погибнуть в огне Хобуса, я же трачу драгоценные дни и годы, пытаясь разобраться в хитросплетениях чужих интриг».       Флот-капитан мысленно представил тонкий профиль Урсулы, чуть розовую кожу, завиток темных волос возле ее виска. Привязанность ЛʼНара к жене за последние три года не ослабела, но окрасилась в легкие тона печали. Их дочери и наследнице, Тимире тʼИрхасаэхир исполнился год. Остроухая девочка походила на ромуланку, но была полукровкой, могла оказаться недолговечной и не пережить отца.       — Элементы, сохраните, — инстинктивно прошептал ЛʼНар и постарался прогнать дурные мысли.       — Эвендрэв, все сведения о смутьянах в столице на экран. Лица под подозрением, враги виллху в Сенате, семьи сосланных и казненных, участники недавнего мятежа. Только живые. Казненных перечислять не нужно.       Список оказался скудным, но характерным.       — Конечно же, Элементами клянусь! Сенатор Пардек тут как тут — на первом месте.       ЛʼНар рассмеялся, настроение стремительно улучшалось. Пардек считался другом Спока. Точнее, другом Спока в будущем обязан был стать сын нынешнего Пардека, но темпоральные игры пока следовало оставить в стороне.       «Тот Пардек или другой — какая разница. Все они равно неблагонадежны и как-то связаны с бывшим послом. Следует проверить резиденцию Пардеков в столице».       — Эвендрэв, я заканчиваю работу. Приказываю стереть протокол и отключиться.       Флот-капитан встал, вышел из комнаты, попрощался с субкоммандером в соответствии с разницей рангов, затем воспользовался транспортным устройством и мгновенно очутился на жаркой улице в тупичке между высокими стенами частных вилл. Из-за высокого забора доносились звуки, и ЛʼНар усмехнулся — кто-то, укрывшись в саду, перебирал струны, подражая вулканкой технике игры. Требуемого медитативного эффекта, впрочем, не получалось — нежная мелодия в слишком резком исполнении чем-то напоминала военный марш. Последний аккорд оборвался на резкой ноте, сменившись естественными звуками — шумом ветра и пением птиц. Густая зелень сада источала сильный аромат. Рэманский раб-привратник возле калитки дремал с открытыми глазам.       — Доложи хозяину, что пришел ЛʼНар трʼИрхасаэхир.       Раб ушел и вернулся — такой же угрюмый, с корявой головой и недобрым взглядом.       — Мой господин отсутствует, — ответил он формально вежливо, но с заметным вызовом.       — Разве? А кто так чудесно играет на арфе фаэссу?       Рэманец не ответил, вероятно, он мог молчать до бесконечности, упрямо стискивая зубы и увеличивая невежливость, но паузу прервало появление самого сенатора Пардека — толстенького круглоголового и лысого риханнха.       — Джолан тру, флот-капитан, не сердитесь на глупого раба, я купил его совсем недавно. Проходите в дом, будьте моим гостем…       Пардек слишком суетился, вероятно, побаивался. Он лично провел ЛʼНара в помещение для гостей — длинную комнату с открытыми на лето арочными проемами. Юная, но все равно безобразная рэманка принесла и молча поставила на стол два кубка и бутыль с ярко-голубой жидкостью. «Интересно, меня тут попытаются отравить, или вулканская ересь запрещает такое коварство?».       ЛʼНар не боялся покушения, скорее, испытывал некоторый неуместный азарт. Личность Пардека тоже не вызывал у него гнева, только жалостливое недоумение.       «Когда в предрассудки впадают несчастные, гонимые, сосланные или пострадавшие из-за неправомерных действий Тал Шияр, это хотя бы понятно. Но чтобы сенатор?!».       — Итак, в чем цель вашего визита, флот-капитан? — спросил Пардек все в той же слегка суетливой манере. — Кажется, я никак не пересекаюсь со сферой интересов имперского флота.       — С интересами флота — никак. Поверьте, сенатор, у меня всего лишь возник частный вопрос, причем, совершенно внезапно.       — Ко мне?       — К вам.       — Но я ничего не знаю!       — Разве? Мне кажется, совсем наоборот, что ваши знания весьма обширны. Например, вы замечательный музыкант…       — Я лишь перерабатываю некоторые малоизвестные старинные мелодии. Придаю им новое звучание так сказать.       — Вот именно, вот именно, новое. Приспосабливаете вулканскую музыку к ромуланским вкусам.       — Это не запрещено.       — Конечно, нет, только вулканские арфы стали чересчур редки.       — Мой личный инструмент это подарок друга, — брякнул Пардек, явно не подумав и тут же испуганно стрельнул глазами куда-то в сторону.       «Выдержка у сенатора никудышная, — подумал ЛʼНар с тайным удовольствием. — Мог ведь солгать, что подобрал в космосе трофей… Но он не хочет лгать, не позволяет наша, ромуланская честь, дополненная его собственными вулканофильскими предрассудками. Спок наверняка в доме и слышит наш разговор. Он телепат, пускай и дряхлый».       — Могли бы вы познакомить меня с с вашим другом?       Пардек втянул голову в плечи и сделал поспешный отрицающий жест.       — О, нет, ничего не получится. Выпьем-ка лучше эля, дорогой флот-капитан. Я много наслышан о ваших подвигах…       — … которые довольно скромны и нередко перемежались неудачами.       Пардек смутился и замолчал, нервно плеснул эля сначала гостю, потом себе и моментально осушил кубок.       — У всех у нас случаются неудачи, — вполне искренне сказал он. — Мне кажется, в честном поражении нет позора, хотя он и не доблесть… Впрочем, сказанное не касается вас, ЛʼНар. С моей точки зрения вы действительно выдающийся риханнха, жаль только, не на нашей стороне.       — Юсаэ, я вас не понимаю.       — Вы могли бы служить Рихану иным образом.       — Каким?       Пардек вздохнул, словно собираясь с духом.       — Наш путь ведет в никуда, — быстро произнес он. — Государство ллоаннʼнар все время расширяется, поглощая мелкие расы галактики, причем, они делают это небольшой кровью, а то и вовсе без нее.       — Разве?       — Да! Мы замкнулись в своей обособленности, опасаемся влияния чужих культур, заняты пограничными стычками, подавлением рэманских волнений или интригами в Сенате, в то время как наши оппоненты занимают ключевые позиции в Галактике. Вместе с тем агрессорами считают не вовсе не их, а нас…       — Клевета ранит вас, сенатор?       — Меня ранит лишь судьба ромуланского народа.       — И что с нею не так, с нашей судьбой?       — Хобус, — коротко ответил Пардек. — Он взорвется при вашей жизни, ЛʼНар.       — Хобус только звезда. Если она угрожающе изменится… если КТО-ТО попытается ее взорвать… мы будем готовы.       — Готовы ли?! В другой вселенной существовал Вулкан и вулканцы, именно они создали красную материю, которая могла предотвратить катастрофу.       — Фаэссу не помогают риханнсу.       — Вулканский сенат не помогает риханнсу, но посол Спок пытался.       — Это его собственная версия событий, она слишком отличается от версии Неро.       — Неро был простым шахтером, потом на короткое время стал героем, но в конце концов сделался преступным безумцем, который все испортил. Вулкана больше нет. Последние крохи красной материи попали в руки людей, но даже их не хватит, чтобы остановить коллапс звезды.       — Мы отыщем иной путь.       — Отыскали бы! Но… Претор и Сенат заняты взаимными претензиями, им безразличны события будущего.       — Чего вы хотите?       — Изменить порядок вещей.       — Каким образом?       — Поменять власть на Ромуле. Потом заключить союз с Федераций людей.       Сказав это, Пардек замолчал. У ЛʼНара на миг перехватило дыхание, но коснулся губами кубка и сделал небольшой глоток. Яркий, с малой горчинкой вкус эля задержался на языке. «Во имя Элементов! Сенатор сказал лишнее. За такие намерения его могут казнить».       — То есть, вы хотите отказаться от идеи Великого Брата, который завещал космос риханнсу?       — Если это понадобится для выживания — да.       — Вас не смущает такое тесное сближение с хевам? С вулканцами, наконец?       — А вас не смутила ваша женитьба на человеческой женщине? У риханнсу длинная жизнь, у людей — короткая. Вулканка оставляет одного-двух детей, ромуланка — пятерых, иногда даже шестерых. Мы исправим прошлое и сольемся с вулканцами в один народ, который объединит лучшие черты риханнсу и фаэссу… Нас ждет великое будущее, достаточно лишь исправить настоящее.       — Боюсь, что женщины фаэссу с вами не согласятся. Для них секс с ромуланцем ничем не отличается от секса с животным. Может быть, даже хуже.       При этих словах Пардек едва не подавился элем и уставился на ЛʼНара с укоризной.       — Как невежливо, — пробормотал он. — Как неприлично.       — Зато правдиво. Ваши мечты, сенатор, основаны на благих намерениях — верю, но они игнорируют природу вещей. Ни людям, ни вулканцам не нужно процветание риханнсу. Их устроит, если мы ослабеем и перестанем представлять для них угрозу.       — Так вы предлагаете ничего не делать?       — Я предлагаю не разрушать то, что существует, и решать ромуланские проблемы силами ромуланцев без вмешательства флота хевам.       — Очень жаль, ЛʼНар, я так надеялся отыскать в вас единомышленника. В Тал Шияр донесете?       — Нет.       — Тогда нам пора прощаться, уходите… Привратник! Проводи эрей-риова вон…       «Стоило, пожалуй, согласиться для вида, — подумал ЛʼНар, вставая с кушетки. — Я бы узнал кое-какие подробности, не прибегая к насилию… Хотя, нет. Лицемерие мне противно. Спок найден, этого пока достаточно. Если отключить транспортную систему виллы и блокировать выходы, вулканец никуда не денется. С таким заданием легко справятся преторианцы виллху».       — Прощайте, сенатор. Желаю вам ясности эмоций. Постарайтесь удержаться на краю безумия. Кажется, оно вас подстерегает.       Сказав это, ЛʼНар успел сделать пару шагов, а потом ощутил резкое першение в горле. Ноги неловко подкосились, мир помутился и поплыл.       «Значит, все-таки яд. Как глупо… И как предсказуемо».       Он попытался, цепляясь за стену, брести к выходу, но не сумел, мир перевернулся, мозаичный пол больно ударил по щеке. Сапоги рэманского привратника на миг показались в поле зрения и тут же исчезли. Минуту-другую ЛʼНар боролся с оцепенением, а потом пришла тьма и наступила вечная ночь.