Золото дураков

Деревья потеряли свои листья, и стояли словно скелеты, царапая небо. Земля остывала, и в тоже время живот Серсеи рос вместе с будущим ребенком. Винтерфелл принимал ее присутствие куда более доброжелательно с тех пор как она носила наследника Старков в своем чреве, и переняла несколько северных привычек. Она просматривала списки припасов, продовольствия, денег и товаров, прибывающих в Винтерфелл, разговаривала с управляющим и кухаркой, вела беседы с женами и дочерьми мелких лордов. Иногда, во время чтения письма или книги, она останавливалась и клала руку на живот, гадая, станет ли хорошей матерью. Серсея знала, как и все девушки из благородных семей, что ее обязанностью было вынашивать детей супруга. Но она принимала это в некоей абстрактной форме, никогда не думая, что это может произойти в действительности. Теперь же она хмурилась, силясь вспомнить свою собственную давно умершую мать. Джоанна была доброй, любящей женщиной, но Серсея никогда не отличалась ни добротой, ни столь сильным умением любить. Любовь в целом была для нее под большим вопросительным знаком. Она любила идею о Рейгаре, о царствовании, но сейчас, годы спустя, понимала, что это было всего лишь подростковое увлечение. Она любила Джейме, и все же это была вынужденная любовь - они были частью единого целого. Потеря Джейме ощущалась как потеря конечности. Она смотрела на Эддарда Старка и видела в нем нежного, любящего мужчину. Не такого красивого, как Рейгар или Джейме, но не уродливого и не старого. Тихого, иногда до такой степени, что это было почти недостатком, но в тоже время она заполняла его тишину собственными мыслями, и он позволял ей говорить и готов был слушать. Уважительный, почтенный и сдержанный. Холодная рыба, как сказал бы Джейме. Но она видела как его серьезное лицо озаряется, стоит ей войти в комнату, чувствовала его поцелуи на своей шее… Холодный – да, иногда, но все же он любил ее. Серсея не любила его в ответ. Она не была против его общества, не была против делить с ним постель. И все же… Иногда Серсея размышляла, не забрал ли Джейме ее сердце вместе с собой в могилу. Обычно такое отсутствие любви не беспокоило бы ее, но теперь она думала о ребенке. Будет ли она любить ребенка? Захочет ли держать его на руках? Будет ли ребенок любить ее в ответ? Как должна вести себя мать? Чего от нее ожидают? Серсея пыталась вспомнить лицо матери, ее голос, ее чувства к ней. *** Она бродила по внутреннему двору, укутанная в тяжелые меха, дыша морозным воздухом. Зима, столь чуждая ей, южанке. Зима приближалась. Через двор она заметила лорда Старка, спускавшегося со своей лошади. Она подумала, какого это – захотеть поприветствовать его, захотеть побежать к нему навстречу через весь двор, чтобы поцеловать. Как в сказках. Как в историях, наполовину забытых, которые рассказывала ей мать. О рыцарях и леди. Но она не ощущала такого желания, и просто продолжила идти, и морозный ветер расчесывал ее золотые волосы. *** Серсея больше не могла спать на спине, и ей приходилось пристраивать множество подушек вокруг себя, чтобы добиться хоть какого-то подобия комфорта и уснуть. Она чувствовала себя неуклюжей и раздутой. Пока Серсея вздыхала и пыталась найти удобное положение, она смотрела на Эддарда. - Если я умру, ты не должен жениться на первой же попавшейся дочери какого-нибудь знаменосца, которую тебе подсунут. Я бы подождала, чтобы предложили невесту более высокой ценности и с подходящим характером, - сказала она. - Ты не умрешь еще очень долго, - ответил он. - Моя мать умерла при родах. Она подумала о Тирионе, но затем ее мысли повернулись к бастарду Эддарда. Она знала, что Эшара Дейн была мертва, но никогда ей не приходило в голову, что это означало для ребенка. Потеря матери. Расти совсем одному. - Мой отец не женился снова, но я хочу, чтобы ты это сделал, - сказала Серсея. – Вероятно, так будет лучше для ребенка. - С тобой не случится ничего плохого, - сказал Нед. Он погладил ее живот в успокаивающем жесте. - Ты не можешь этого обещать, - сказала она. – Ты же не знаешь. Она потрясла головой. Ей не нравились такие небрежные слова. Родильная постель стала гробом для многих женщин. Она не потерпит, чтобы он утешал ее детскими сказками. - Если я умру, выбирай жену мудро, - сказала она. Она прижался губами к ее лбу. Серсея положила голову ему на грудь, и хоть она и считала, что глупо ощущать себя в безопасности от такого простого жеста - именно так она себя и чувствовала. *** Первый снег зимы приветствовал появление на свет ее первенца. Это была девочка, с волосами темными, как у отца. В первые дни после рождения ее глаза были серыми, но Мейстер Лювин сказал ей, что у всех детей глаза поначалу серые, и в самом деле, вскоре они засияли изумрудной зеленью. В конце концов, в ее дочери было что-то и от львов. Серсея отправила ворону отцу, сообщая о рождении дочери, только для того, чтобы получить сухой ответ с советом поторопиться с рождением настоящего наследника. Мальчика. Она смяла письмо и бросила его в огонь. *** - Как мы ее назовем? – спросил Эддард. В отличие от отца Серсеи, он казался вполне доволен ребенком, пусть это и была девочка. Серсея раздумывала о прославленных именах Ланнистеров и выбрала этак с полдюжины, которые подошли бы ребенку. В конце концов, Серсея все еще львица с Утеса Кастерли, и хотела еще раз подтвердить этот статус. Она сидела на кровати и смотрела на мужа, такого высокого и стройного, держащего ребенка в своих руках. За окном падал снег – зима потихоньку захватывала Вестерос. Она вновь подняла на него взгляд, нахмурив брови. - Лианна. Эддард внимательно посмотрел на нее, как будто не совсем поверил ее словам. Серсея, впрочем, тоже не могла им поверить. Она помотала головой и произнесла уже более твердо. - Пусть будет Лианна.