Золото дураков

Близнецы. Артос и Дамион. Оба темноволосые и зеленоглазые, но один родился большим и крепким, в то время как второй - маленьким и хрупким. Все думали, что Дамион умрет. Серсея слышала перешептывания служанок, пока лежала в постели, измученная родами. «Даю маленькому неделю», - прошептала одна из горничных, думая, что госпожа спит. Эти слова привели Серсею в ярость. Как они смеют говорить такое о ее ребенке?! В его жилах кровь волка смешивалась с кровью льва – и ни один из этих зверей не откажется от борьбы, терпеливо ожидая прихода смерти. И потому она велела принести ей Дамиона, потому что желала сама выкармливать его и ухаживать за ним. Мейстер Лювин протестовал. У обоих детей была кормилица, и Ее Светлость слишком ослаблена родами, чтобы заботиться даже об одном ребенке. - Дамион будет спать в моей постели, рядом со мной, и я сама буду кормить его, когда он проголодается, - ответила она. – И я не желаю слышать ни единого слова протеста. Мейстер Лювин распекал ее за это решение. - Ее Светлость может заболеть, ибо слишком слаба, - предупредил он ее. - Ее Светлость не заболеет, как сильно бы вам того не хотелось, - отрезала она. Мейстер Лювин осуждающе качал головой – как, впрочем и ее слуги. Дамион был таким маленьким – она ни разу не видела такого крошечного ребенка. Она гладила его по голове, нежно перебирала его ручки и ножки. Она даже молилась богам, хоть и никогда не была религиозна. Одним холодным утром она преклонила колени перед сердце-деревом и вгляделась в лицо, высеченное в коре. - Я не поклоняюсь тебе и ничего не знаю о старых богах, - сказала она. – И потому я не знаю, как просить об этом. Но прошу, не забирай моего сына! Она склонила голову. Ветер завывал в ветвях. Где-то вдалеке раздался крик ворона. И на мгновение у нее появилось странное ощущение, будто за ней наблюдают. Серсея подняла голову и внимательно вгляделась в пустые глаза дерева. А затем встала, оправляя юбки. Ребенок выжил. И после, раз в год, Серсея приходила к дереву и преклоняла голову под его ветвями. Она не была религиозна. Но всегда платила свои долги. *** Нед Старк вернулся с войны, как и обещал, но вернулся не один. Его сопровождал маленький мальчик, Теон Грейджой, и, как это ни странно, Тайвин Ланнистер, прямиком с поля боя. И все же возвращение не было полностью триумфальным. Роберт Баратеон разгромил флот Грейджоев, сжег их города и разрушил замки, но все же не сделал главного, вычищая острова кракенов. - Милосердие твоего мужа удержало его руку, - сказал ей Тайвин, как только они смогли поговорить наедине. – Уверен, что Роберт сделал бы еще один остров, целиком и полностью из черепов, если бы не его советы. Он – дурак, сующий нос не в свои дела. - Он хороший воин, как мне сказали, - ответила Серсея, раздраженная словами отца, хоть и сама считала, что кракенов нужно было уничтожить и утопить в их же море. Она организовала особенный ужин для отца: серебряная посуда на дубовом столе, кубки украшенные рубинами, четыре смены блюд и даже десерты. Но Тайвин едва прикоснулся к еде и вину. - Он солдат. Он слушает приказы и выполняет их, никогда не задаваясь вопросами, - сказал он. - Разве не это он и должен делать? - Он принял тебя в совет, как мне сказали. Серсея не поднимая глаз от своего кубка, кивнула. -Да. –И он любит тебя. Серсея подняла взгляд на отца. На его лице не было места слабости. Каждая линия, каждая черточка выражала железную волю, и при слове «любовь» словно меч ударил о щит. Только факт, и ни капли тепла за ним. - Полагаю, что так. - Тогда он сделает, как ты ему скажешь. - Что я должна ему сказать? - Ты подарила ему трех наследников. Пришло время принять решение, кем они станут. Старший немедля должен быть отправлен в Королевскую Гавань, дабы его воспитали как принято на Юге. У короля есть лишь одна дочь, и сомнительно, что королева подарит ему еще детей. Все, на что она способна – лишь череда мертворожденных. Девочка однажды станет королевой, и ей нужен будет король. - Ты хочешь возложить корону на голову Тибальда? - Ты отвергла свое законное право как королева. Теперь время вновь играет нам на руку. У нас есть дитя Ланнистеров и Старков: некоторые сказали бы, что трон принадлежит ему по праву рождения. - Братья Роберта могут не согласиться. - Братья Роберта могут не соглашаться сколько угодно, но истинным братом короля является Эддард Старк. Он был прав. Все королевство знало, сколь мало любви питает Роберт к Станнису. Ренли – всего лишь несносный мальчишка. Роберт наверняка бы с удовольствием принял ко двору ребенка Старка и был бы совсем не против помолвки. - Король будет заботиться о сыне Старка как о своем собственном. И раз уж у него нет собственного наследника, он вполне сможет увидеть мальчика в качестве преемника. - Да, полагаю, - признала Серсея. Эддард всегда с теплотой вспоминал Роберта и их детство, проведенное под неусыпным оком Джона Аррена. Он был отцом им обоим. - Дамион кажется маленьким и слабым – лучше всего оставить его в Винтерфелле, - с пренебрежением сказал Тайвин. – Тем временем Артос должен быть отправлен в Кастерли. Что касается твоей дочери, то насчет нее я еще не принял решения. Тайреллы, без сомнения, будут рады союзу, и Уиллас Тайрелл подойдет по возрасту, но, возможно, наилучшим вариантом будет выдать ее замуж за Ренли и укрепить наши связи с Баратеонами. Что же касается бастарда Старка… - Что с Джоном? - язвительно спросила Серсея, ибо каждое слово, сказанное отцом ощущалось как ядовитый шип, втыкаемый в ее чрево. Он говорил о ее детях так, словно они были всего лишь дарами, которые нужно было разделить, или фигурками кайвассы на доске. Тайвин приподнял бровь в холодной насмешке: - Джон? Теперь ты называешь его по имени? "Я вырастила его", - подумала она. - "Как еще я должна его называть?" Серсея ничего не ответила. Ее отец продолжил свою речь. Ей показалось, что его забавляло то, как крепко она сцепила вместе ладони, чтобы не было заметно их дрожи. - Ты доказала свою цену и подарила лорду Старку трех мальчиков. Больше ему не нужен этот бастард, поскольку в прошлом он держал его на случай, если у него не будет больше сыновей. Пора ему от него избавиться. Если этого не сделает твой муж, ты сделаешь это сама. У Серсеи было горько во рту от собственной желчи, и когда она заговорила, ее слова были резкими, словно удары плетью, словно порывы ветра, качающие ветви деревьев посреди зимы. - И все это я должна сделать во славу великого Тайвина Ланнистера?, - прошипела она, и сама поразилась собственным словам. Нечасто она осмеливалась дерзить отцу. - Во славу нашей семьи, - ответил он все также холодно, но она смогла почувствовать гнев под этой маской. – Это наше наследие. Это все, что останется, когда нас не станет. Твоя мать мертва. Не пройдет много времени, не станет и меня, равно как и твоего мужа, детей – все мы будем мертвы, гнить в земле. Лишь семейное имя продолжит жить. Это единственное, что продолжает жить. Не личная слава, не наша честь - лишь семья. Ты понимаешь? - Какая семья? Я – леди Старк. Простые слова, и все же лицо отца разом лишилось красок, как если бы она ударила его. Он сжал зубы, и каждое его слово жалило, когда он заговорил. - Ты моя дочь. Ты сделаешь, как я прикажу, - сказал он. - Отец, не заставляй меня, - прошептала она. Он встал и с силой ударил кулаком по столу - приборы и тарелки покатились на пол. - Ни слова! – взревел он. Она не осмелилась не то, чтобы заговорить - даже взглянуть на него.