Золото дураков

На следующее утро они проснулись поздно, и рука Неда была вокруг ее талии. Она осторожно наблюдала за ним, пока он спал, и тысячи сомнений терзали ее разум. Она нервничала, словно невеста в день свадьбы, полная беспокойной энергии. Наконец он открыл глаза и посмотрел на нее. Он ничего не сказал, и она поняла, что тяжесть слов вновь пала на ее плечи. Ее горло пересохло. - Когда я была маленькой, мой отец говорил, что я буду королевой, - сказала она, перекатываясь на свою половину кровати. – Он пообещал мне. Моя мать думала найти мне пару в Дорне. Она хотела выдать меня за Оберина Мартелла. Но мой отец считал себя достойным королевства. Он жаждал заполучить корону на мою голову – для меня, но также и для себя. - Он всегда высоко целился, твой отец. - Он тебе не слишком нравится, не так ли? – спросила она. Он лишь слегка кивнул. - Нет. - Он не из тех, кто нравится людям, - пробормотала она. Это, конечно, преуменьшение. Восхищение и страх – вот две эмоции, которые кто-либо мог испытывать к Тайвину Ланнистеру. Она не раз гадала, как ее мать смогла его полюбить. С другой стороны, наверное, также гадали насчет нее и Эддарда. Как он мог ее полюбить? Суку с Утеса Кастерли. Эддард в ответ лишь слегка улыбнулся. Она гадала, каким был его отец - был ли он добр, было ли с ним сложно. Был ли он склонен к такому глубокому молчанию. - И все же он мой отец, - сказала она. - И он хочет корону. - Не для себя, - резко ответила Серсея. – Для своих внуков. Неважно, я не буду настаивать насчет Королевской Гавани. - Но ты настаивала, буквально несколько часов назад. Раздраженная, она уклонилась от ответа. - И ты бы уступил, - сказала она. – Разве это моя вина? - Я уступаю вам, миледи, в большинстве случаев, и потому что доверяю вам. Возможно, даже в этом вопросе я бы принял вашу сторону. - Я не позволю отправить Тибальда на юг, - сказал она. - Потому что ты меня любишь? Она помолчала, взвешивая свои слова, прежде чем ответить. - Потому что я достаточно потакала воле своего отца, - ответила она. – Пусть Тирион подчиняется каждому его слову. Я – Ланнистер, но еще и Старк. Мне нужно чаще об этом помнить. - А что потом? - Пока этого довольно, - ответила она. Эддард ждал, что она, возможно, продолжит. Вместо этого она осторожно поцеловала его в губы, так неуверенно и невесомо, как юная девушка целует первого возлюбленного. Когда она отстранилась, он улыбнулся и вздохнул. - Ох, Серсея.. Она спрятала лицо у него на груди, довольная тем, что он рядом, обнимает ее. Мир мог быть холодным и жестоким, но она всегда находила уютное спокойствие в объятиях своего мужа. Его доброта иной раз раздражала, но и успокаивала ее. Она чувствовала прикосновение его губ к своей макушке. - Я доверяю тебе, ты ведь это знаешь, Серсея? - Думаю, да, - прошептала она. Он неловко пошевелился, впадая в очередное глубокое молчание, пронизанное печалью. Бездонная скорбь, которую она никогда не могла понять - она никогда не понимала меланхолию. - Я скрывал от вас секрет, миледи. - Что? - спросила она - Джон. - Ох, Нед, тебе не нужно каяться в этом, - пробормотала она, почти готовая рассмеяться. – Однажды ты любил Эшару Дэйн, и она родила тебе сына – и что с того? Когда-то она любопытствовала об этой девушке, но любопытство никогда не переходило в ревность. Взамен она хранила в своем сердце частицу Джейме, и считала это честной сделкой. - Да, я любил Эшару, - сказал он. – Безответно. Она не рожала мне ребенка. Она нахмурилась. Опершись рукой о его плечо, она приподняла голову и посмотрела ему в глаза. - Джон мой племянник. Сын моей сестры… И Рейгара. Боги! Серсея резко села. Страх побежал по венам. Если он говорил правду… тогда, зачем… это было предательство! Ее муж мог быть уничтожен, раздавлен за такое оскорбление. Но страх перемешивался с возбуждением. Она поняла важность его признания. Он обнажил себя перед ней. Она могла бы, если бы захотела, написать отцу и рассказать ему обо всем. Какой тяжести меч занесся бы над головой Неда от такого простого действия! Он бы сделал все, что требует ее отец – нет, она сама! - или столкнулся бы с угрозой заключения и топора у шеи Джона. Знание было силой, и что может быть более великой силой, чем обладание наследником Таргариенов! И все же, хоть на секунду и задумавшись над этой идеей, она ее отвергла. Возможно, когда-нибудь она рассмотрит это как возможность сыграть в Игру, изменить расклад на доске. Множество возможностей! Но не сейчас. Не теперь. Нет, она не собирается шантажировать мужа. Она сохранит это знание. "Хотя, если понадобиться, это может стать темной лошадкой в игре. Такие секреты дорого стоят. Но этот будет только нашим и не станет принадлежать отцу". - Я поклялся, что буду оберегать его и никогда не открою тайну его происхождения. Я нарушаю клятву, Серсея, ради тебя. Мое сердце в твоих руках. Она кивнула, и единственный раз в жизни не нашла слов, глядя в его серьезные серые глаза. Хоть она и должна бы кричать на него за то, что он утаивал от нее такой секрет, бранить его в праведном негодовании - и все же не могла. Он позволил мне держать в руках не только свое сердце, но и свою жизнь, подумала она. Преданность была сантиментом, который Серсея могла понять, если он был в отношении ее самой. Пусть даже она считала это слабостью. Его же преданность значила больше, чем любовь. Это было не одно и тоже. Поняв это, она ощутила торжество. - Ты такой глупец, - прошептала она. – И я люблю тебя за это. "И я глупа, хоть и в несколько ином смысле", - подумала она. Но неважно. Пусть отец плетет свои интриги на Юге и при дворе. Пусть играет в свои игры престолов без нее. У нее есть дети, за которыми нужно присматривать, есть муж, который согревает ее постель. Жизнь, которая была построена на ином фундаменте, нежели мечтал Тайвин Ланнистер, но все-таки жизнь. Она не была королевой. Не была женой Рейгара или Роберта, но была супругой северного лорда в холодном и старинном замке. Она не будет рожать королей, но это не имеет значения. Мир был куда больше, нежели ей представлялось, и его границы куда более размыты. - Скажи это снова. - Сказать что? – спросила она. - Что ты меня любишь. - Мужчины так нелепы, - сказала она, закатив глаза. – Вам необходимо воплощать свои чувства в песни или поэмы, иначе они пропадут даром. - А вам никогда не нравились песни, миледи? - Жизнь – это не песня. - Давай все же притворимся, что это так, - сказал он ей. Она почувствовала прикосновение его бороды к своей щеке и закрыла глаза, когда он коснулся губами ее губ. Хоть она никогда не хотела этого, не желала, но все же то изорванное, давно забытое чувство крепло внутри нее. Утрата Джейме оставила рану, которая так и не зажила, оставаясь открытой и кровоточащей. Она сама лишь присыпала сверху соли, не желая, чтобы та зарубцевалась. Но сейчас… Она обвила руками его шею, и он обнял ее еще крепче. В то утро она отдала ему свое сердце. На следующий вечер она написала отцу. Несколько кратких слов, выражающих отказ. Она запечатала письмо печатью Неда – волк на красном воске. Запечатала свое прошлое в некотором смысле. На сей раз действительно начиная все заново.