Taricha granulosa

У Ньюта уже пять тритонов — коллекция. Папа сказал, что это закономерно. Мама ничего не сказала, только наморщила острый нос и хлопнула по руке веером из жёстких маховых перьев. Мама пытается вывести новую породу, от которой не будет сенной лихорадки, но с сохранением оволосения кожного покрова, потому что, ну кому нужны гиппогрифы без перьев и шерсти?! А ещё мама любит птиц и зверей и иногда — драконов, рассматривает змей и ящериц как подходящий корм для своих питомцев, а всё, что дышит водой, предпочитает в кляре на тарелке или поджаренным на углях и залитым сливочным соусом. Дети тритонов дышат водой. За обедом прилетела министерская сова, и мама вскочила с места, едва раскрыв свиток. — Дорогие мои, мамочке надо срочно перепроверить новые вольеры! — воскликнула она, потрепала Ньюта по волосам, наколола на удлинившуюся вилку оставшиеся на тарелке кусочки и почти бегом вышла из столовой, на ходу призывая рабочую мантию из своих комнат. — Кирины? — попытался проверить Ньют свою догадку у папы, но тот всё так же сидел, уткнувшись в газету. Кажется, даже к еде не притронулся. И что такого в этих газетах может быть интереснее, чем почти вымершие из-за глупых магглов манчжурские кирины? В обед эльфы не прислуживают — все заняты в загонах, поэтому Ньют сам убрал со стола свою тарелку и тарелку мамы, а потом налил себе и папе чай: себе — с молоком, а папе — с мятными леденцами, три на чашку. Конечно, у мамы это получается изящнее и быстрее, потому что ей не надо несколько раз ходить туда-сюда, но у мамы — кирины и новые вольеры. А у Ньюта пока только три аквариума с пятью тритонами. Ему почти некуда торопиться, кроме заданий по арифметике и правописанию. Ньют медленно ест пудинг и ещё медленнее пьёт чай. Тритонам не нравится запах чернил. На самом деле это Ньюту совсем не нравится выводить на самоочищающемся пергаменте буквы, а потом следить, как слова пропадают спустя всего несколько минут после того, как он их написал. Даже те, что перечёркнуты зелёным цветом. Когда Ньют переставил все тарелки на сервировочный столик и потянулся за блюдом, папа наконец оторвался от газеты и, конечно, первым делом посмотрел на часы. — Ты почему не занимаешься? Совсем от рук отбился, как я погляжу, — папа строго погрозил пальцем и состроил очень страшную гримасу. — Мать куда ушла? — К вольерам. Кирины, наверное, — пожал плечами Ньют, ничуть не испуганный. Папа всегда грозит пальцем, когда считает, что это нужно для воспитательного эффекта, но, следуя какому-то новому способу воспитания, розог в доме не держит и почти никогда и ничего сыновьям не запрещает. — У тебя сегодня прописи? — а ещё папа постоянно забывает, что Ньюту уже не пять лет. — Арифметические формулы и правописание, — пожаловался Ньют, снова протягивая руку к блюду с остатками рыбы. — Ненавижу правописание! — Не убирай, там осталось самое вкусное, подлива. Без подливы картошка абсолютно несъедобна, — сказал папа, палочкой призвал блюдо к себе и обмакнул в белую комковатую жижу золотистый ломтик, держа его прямо пальцами. — Ты только представь, что было бы, если бы ошибки оживали. Вместо чашек, мы пили бы чай из чаек, а вместо кошек мышей бы ловили вошки. И потом, когда ты будешь писать маме из Хогварца, разве ты хочешь, чтобы в твоих письмах были ошибки? — Не-а, — Ньют замотал головой так, что показалось, что та сейчас отвалится. Ему совсем не хочется расстраивать маму. И учителей в Хогварце, ведь там много учеников, и ни с кем их них не занимаются отдельно, а значит, задания надо будет записывать и сдавать на проверку, а не рассказывать лично. А Ньюту совсем не хочется, чтобы учителя думали, что он совсем неуч, который даже писать грамотно не умеет. — Ну, беги. Только долго не засиживайся: к ужину вернётся Тесей, и мне хотелось бы побеседовать с вами обоими. И как Ньют мог забыть?! Он точно в папу такой рассеянный. Мерлин Великий, Тесей возвращается, а значит, надо убрать из его комнаты третий террариум, значит, надо освободить под него место у себя, значит, надо, наконец, разобрать стол и оба подоконника. И на полу. Тут уж никак не до правописания. Ну ничего, после ужина будет ещё светло, так что можно отложить. Точно-точно, перед сном всё и сделает, а пока — уборка!