Amor caecus

Фриск не может назвать их отношения любовью. Цветик с ней впервые согласен. Его стебель изогнут вопросительным знаком, лепестки бессильно опущены, а взгляд так мрачен, что девушке не хватает решимости, чтобы соврать ему снова: разогнать все тревоги обещанием не наступать на знакомые грабли и выдавить улыбку, которая всё чаще напоминала кривую трещину. — Он делает тебе больно, — безучастно напоминает цветок, прожигает её своими темными глазами-провалами. Вынуждая виновато склонить голову, — Опять. — Знаю… — Знаешь? — спрашивает не скрывая сарказма. Фриск сжимает губы в тонкую полоску. Втягивает столько воздуха, сколько помещается в лёгких, а затем выдыхает рывками, так, словно пытается сдержать непрошенные слёзы. Молчит. — Знаешь?!. — повторяет Цветик громче и требовательней. Намерено доводит до точки кипения, пытается вытянуть из трясины, где имеют значение только чёртов скелет и его желания. Но уже поздно… Слишком поздно. — Перестань, — роняет девушка задушено, впивается ногтями в ладони, лежащие на ободранных коленях. — И что же это такое, если не любовь?.. Давай, объясни, что заставляет тебя возвращаться к этому психопату каждый чёртов раз?!. Фриск сдавленно всхлипывает. Она не может ответить. Не может описать, как сладко и болезненно, когда из скорлупы полосатого свитера этот монстр с тяжёлым, но крепким голосом выскребает её усталую кожу — такую же горячую, как огонь жаркоземья. Когда он хочет её так сильно, что почти ненавидит, покрывая каждый сантиметр тщедушного тельца синяками и укусами. А затем, как только все пытки кончаются и она вместо проклятий шепчет, что скучала, скелет наконец позволяет себе ответить не ударом — почти нежностью. Проходится языком по укусам на плечах, согревает дыханием шею и изредка, если считает, что девушка слишком вымучена, чтобы расслышать, хрипло усмехается в ответ: «Я тоже». Фриск не пытается объяснить это цветку, смотрящему под другим углом, слишком резким и острым, чтобы увидеть все оттенки и тонкости. Бесполезно — знает наперед. Достаточно хорошо изучила это растение, чтобы делать подобные выводы. И ещё наверняка успеет трижды проклянуть себя за этот поступок, но когда Цветик обречённо вздыхает, а знакомый голос за спиной зовёт её следом, она не пытается спрятаться или убежать. Привычно оборачивается и отвечает с улыбкой: — Иду. И поднимаясь с колен, повторяет себе самой, быть может, в сотый, а то и тысячный раз, что вовсе это не любовь. Но теперь не забывая уточнить, что не любовь взаимная.