Глава 8. Место интриг и заговоров
14 августа 2017 г. в 10:26
Хогвартс всегда был местом интриг и заговоров. Даже причины его основания остаются доподлинно неизвестными. Что могло заставить четырех сильнейших магов объединиться, чтобы передавать знания о магии молодому поколению? Традиционный индивидуализм волшебников и скрываемые внутри родов знания делали саму концепцию школы магии противоестественной, почти бессмысленной. Ведь никто просто так не будет передавать сокровенные учения конкурентам или каким-то магглорожденным!
Однако Хогвартс все же возник на землях Шотландии, что также было далеко не очевидным решением. Замок сразу же заявил о себе, как о нейтральной территории, где порой жестокие и кровавые войны между родами прекращались, а наследники могли спокойно обсудить будущие договоренности. Хогвартс постепенно набирал популярность и через некоторое время стал тем самым местом, где можно обзавестись нужными связями и знакомствами, получить счастливую путевку в жизнь. Главы родов уже с первого курса присматривали невест своим отпрыскам, а наиболее сильных магглорожденных и талантливых полукровок старались привлечь в свой род.
Гермиона всегда интересовалась историей, а особенно историей своей магической школы, хотя в последние несколько лет забросила свое увлечение. Подходя к возвышающейся в вечерней темноте мрачной громаде замка, она предалась воспоминаниям о проведенных здесь годах и о том, с каким упоением она читала и перечитывала когда-то «Историю Хогвартса». Ей вспомнилось, что больше всего ее поразили краткие биографии наиболее успешных выпускников школы за последний век. Многие из них были магглорожденными, и все они принадлежали к каким-то родам, богатым и влиятельным или бедным и малозначимым, но всегда чистокровным. С замиранием сердца весь третий курс Гермиона ждала, что ее заметят представители какого-нибудь рода, не зная, как реагировать на гипотетическое предложение. С одной стороны приглашение в богатый и знамнитый род польстило бы ее самолюбию, а с другой, в такой обязательной принадлежности к чистокровным была какая-то средневековая косность. Когда же этого не случилось, она нашла отмененную еще в середине века версию Устава Хогвартса, в которой и говорилось, что каждый выпускник магической школы обязан принадлежать тому или иному роду.
Тогда Гермиона подумала об этом, как о пережитке прошлого, и совершенно успокоилась. Сейчас же, проходя по безлюдным коридорам Хогвартса, она задумалась над тем, что заставило чистокровных отказаться от подобной практики. Ведь, наверняка, магглорожденных и полукровок принимали в род в лучшем случае в качестве почти бесправных вассалов. Этот вопрос почему-то показался ей крайне важным. Гермиона прикрыла глаза и яростно тряхнула головой, прогоняя несвоевременные мысли.
Подходя к гаргулье, охраняющей вход в кабинет директора Хогвартса, она в очередной раз поймала себя на мысли, что не может уловить логику действий Дамблдора. Так, например, он пригласил ее для консультации насчет некоего некорректно работающего артефакта официальным письмом от главы Визенгамота. Такие консультации по различным техническим вопросам значимых клиентов, конечно, были частью работы Гермионы и случались достаточно часто, но была сотня более простых способов организовать приватную беседу, не оставляя официальных записей, которыми Дамблдор не раз пользовался. Это могло не значить ничего, просто блажь влиятельного человека, а может быть, тонким ходом в неизвестной пока игре. К тому же настораживало, что он не предоставил доступ к камину, сославшись на его неисправность. Именно этой неопределенностью Дамблдор пугал Гермиону больше всего.
Постучав в дверь небольшим бронзовым молоточком, Гермиона зашла в кабинет, о котором знала только со слов Гарри. Ее не обманули ни хрупкие серебряные приборы, периодически начинавшие жужжать и выпускать струйки дыма, ни легкий творческий беспорядок на громадном столе на когтистых лапах, ни множество полок с книгами и артефактами. Цепким взглядом профессионала она оценила едва заметные рунные цепочки на стенах, подмечая самые очевидные ключевые моменты. Даже на первый взгляд было понятно, что во всем помещении установлена единая система чар, напоминающих скорее произведение искусства, чем обычное функциональное плетение.
Дамблдор сидел за столом в тяжелом деревянном кресле с высокой спинкой, обитой мягкой тканью, и с интересом наблюдал за Гермионой.
— Добрый вечер, девочка моя, — директор хитро прищурился за очками-половинками.
— Здравствуйте, профессор. Чем могу быть вам полезной? — Гермиона аккуратно села в мягкое кресло для посетителей, продолжая украдкой изучать руны на стенах, и с интересом посмотрела на Дамблдора.
— Мне всегда приятно встретиться с бывшими учениками, тем более с такими успешными, как ты. Может быть чаю?
— Не откажусь, — улыбнулась она в ответ. — Я тоже рада видеть вас снова, профессор. Как ваше здоровье?
— Никто из нас не молодеет, Гермиона, — устало произнес он, — но не будем обо мне. Последнее время ты была не очень радостной, но сейчас, я вижу, ты стала спокойнее.
— Я очень переживаю за Гарри, — призналась Гермиона, слегка пробуя ароматный чай из тонкой фарфоровой чашки, появившейся будто из ниоткуда. — Его увлечение политикой выбило меня из привычной колеи.
— Я тебя очень хорошо понимаю, я тоже беспокоюсь за него. Далеко не все его действия кажутся разумными, некоторые из них могут иметь не самые приятные последствия. Не только для него, но и для всех остальных.
— Но вы обещали, что поможете ему и сможете вывести из-под удара в случае опасности, — Гермиона вся внутренне сжалась, они наконец подошли к самой сути разговора.
— Боюсь, мое мнение уже не так авторитетно для Гарри, как это было когда-то, — спокойно сказал Дамблдор, каким-то совершенно старческим жестом сняв очки, чтобы протереть их. — Гарри — умный молодой человек, я уверен, он сможет сам разобраться, что к чему. Вот, например, что сейчас он думает о поправках к закону об оборотнях?
— Он склоняется на сторону Малфоя, — будто нехотя ответила Гермиона, — Хотя его и заинтересовал ваш взгляд на проблему, он постарается найти компромисс.
— Я вижу здесь твое влияние, девочка моя, — весело подмигнул ей директор и продолжил уже серьезно. — Не думаю, что в этом случае Гарри сможет прислушаться к голосу разума и понять, что некоторые его новые друзья весьма опасны. Он всегда был добрым, возможно, слишком добрым для тех игр, в которые играет.
— Надеюсь, вы все же сможете ему помочь.
— Я сделаю все, что смогу, — Дамблдор посмотрел на нее поверх очков-половинок, — но и ты должна продолжать выполнять мою просьбу. Это очень важно, Гермиона.
— Конечно, профессор, — она в который раз почувствовала себя мерзко, но привычным усилием воли затолкала это чувство поглубже в себя. Дамблдор был слишком сильным союзником, чтобы просто так отказываться от него. Она пока не сообщила ему ничего важного, да и в дальнейшем не собиралась этого делать, о чем, если быть честной с самой собой, директор наверняка догадывался.
Неожиданно Дамблдор насторожился и весь подобрался, пристально глядя куда-то в пространство над левым плечом Гермионы. Дверь с легким скрипом открылась, и в кабинет бесшумно вошел Снейп. Он оглядел помещение, задержав взгляд на Гермионе, но ничего не сказал. Она же, слегка обернувшись, улыбнулась ему и произнесла:
— Добрый вечер, профессор Снейп! Давно с вами не встречались, как поживаете? Все также препарируете мозги гриффиндорцев в своей лаборатории?
Дамблдор бросил на нее укоризненный, но веселый взгляд, а Снейп все же снизошел до ответа.
— Я уже не преподаю у младших курсов, мисс Грейнджер, а продвинутое зельеварение выбирают в основном ревейнкловцы и слизеринцы, — процедил он сквозь зубы и пристально посмотрел на Дамблдора. — У меня важные новости.
— Можешь говорить, Северус, — улыбнулся директор. — Я полностью доверяю мисс Грейнджер.
Гермиону пробрало до самых костей от этой фразы, но она постаралась не подавать виду. Снейп кинул на нее холодный взгляд и невозмутимо сказал:
— Я только что узнал, Блэка поймали в каком-то маггловском притоне.
Гермиона поджала губы и вся побелела, старательно считая про себя до ста, чтобы не закричать. Началось.
— Как это произошло? — напряженно спросил Дамблдор.
— Подробности мне не известны, но, учитывая его образ жизни, рано или поздно это должно было произойти, — не особо скрывая злорадства, ответил Снейп.
Больше не обращая на него внимания, Гермиона подскочила с кресла и поспешно проговорила:
— Профессор Дамблдор, мне нужно...
— Да, конечно, можешь идти. Нужно сообщить Гарри, будет гораздо лучше, если это сделаешь ты.
Гермиона в ответ только кивнула и почти побежала к лестнице. Дойдя быстрым шагом до ворот Хогвартса, она аппарировала в Лондон.
Был уже поздний вечер, но Гермиона нередко задерживалась на работе, так что знала, что Гарри не будет переживать, а просто дождется ее дома. Скорее всего, он уже несколько часов отдыхает после очередного заседания малого состава Визенгамота, на котором ему пришлось выслушать еще одну порцию почти бессмысленных споров. Вряд ли его вызвали после ареста Сириуса — его личная заинтересованность в этом деле была широко известна всей стране после статей Скитер.
Позволив себе немного прогуляться по темным улицам, чтобы собраться с мыслями, Гермиона остановилась перед дверью собственной квартиры. Сейчас ей предстояло нанести Гарри если не фатальный, но гигантский удар. И опять ее преследуют неотвратимые последствия чужих решений. Но пусть так, чем как-то иначе! Она глубоко вздохнула, толкнула дверь и окунулась с головой в омут неизбежного.
Гермиона продумала несколько возможных сценариев разговора, чтобы попытаться подготовить Гарри к тяжелой новости. Однако, увидев его, она поняла, что все прежние мысли ушли куда-то на задний план, и она смогла только, запинаясь, тихо сказать:
— Гарри... ты только не переживай... тут... в общем... Сириуса схватили, он сейчас в аврорате.
Гарри побледнел и слегка качнулся, прислонившись спиной к стене. Спустя мгновение, в его глазах появилась решимость, он целенаправленно подошел к двери и потянулся за палочкой. Гермиона бросилась к нему, обняла и зашептала на ухо:
— Гарри, милый... дорогой... любимый... Не надо, так ты сделаешь только хуже. Пожалуйста, послушай, хотя бы ради меня. Тебе надо все хорошо обдумать и действовать с холодной головой, подожди хотя бы до завтра.
Гермиона прижалась к нему всем телом, и спустя безумно долгую минуту с облегчением почувствовала, как Гарри расслабился и обнял ее в ответ.
— Я вытащу его, чего бы мне это ни стоило, — почти прорычал он.
— Только, пожалуйста, не совершая необдуманных поступков. Не хочу тебя потерять.
— Я сделаю все возможное и невозможное! Он — моя семья!
— Я знаю, знаю, — успокаивающе сказала Гермиона и уткнулась лицом в удобную ямочку на его шее.
Она понимала, что бессмысленно отговаривать его от попыток освободить крестного, убеждать, что ничего не получится, и так будет только хуже. Она любила Сириуса, но его судьба была предрешена в тот самый день, когда он попал в Азкабан, и побег ничего не изменил. Вопрос оставался только в том, кто и когда захочет разыграть эту карту. Видимо, время пришло.
От несправедливости мира ей на глаза навернулись слезы, и она, тихонько всхлипывая, расплакалась. Гарри покрепче обнял ее и поцеловал в висок. Гермиона почувствовала себя под защитой чего-то большого и сильного, любящего ее. Именно за это чувство она готова была отдать всю себя без остатка.