Игра в поддавки

      День суда над Сириусом начался с бодрого пробуждения и стандартной чашки кофе. Хотя Гарри был также уверен в благополучном исходе дела, он максимально сосредоточился на том, что сможет сделать во время слушания.       — От тебя уже ничего не зависит, — верно истолковала его задумчивый взгляд Гермиона. — Ты уже сделал все, что мог вчера.       — Но я могу выступить в его защиту, люди верят мне.       — Люди верят в тебя, а это совсем другое, — поправила его Гермиона. — Если ты будешь выступать, ты можешь сделать только хуже и себе, и ему. Особенно сейчас, когда ты вступил в политическую игру и не знаешь всех ее правил.       — Да, ты скорее всего права, — нехотя отозвался Гарри.       Гермиона очень внимательно и сосредоточенно на него посмотрела и поджала губы, что-то обдумывая.       — Пообещай мне, что не будешь делать глупостей, что бы ни произошло на суде.       — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Гарри.       — Пообещай, ради меня, — Гермиона была явно взволнованной.       — Хорошо, обещаю, хотя я и не понимаю, зачем тебе это? Я уже далеко не школьник, да и ты будешь рядом.       — Ты совершенно прав, но так мне будет спокойнее за тебя, — слабо улыбнулась она.       Больше за завтраком они не разговаривали. Гарри старательно подавлял вновь появившиеся сомнения, а Гермиона еще что-то усиленно обдумывала, рассеянно попивая сок.       Аппарировав в Министерство, они сразу направились в Большой зал собраний. Дело Сириуса было объявлено особо важным, поэтому рассматривалось оно полным составом Визенгамота. Журналистов и просто любопытствующих в зал не допустили, так что Гарри с Гермионой заняли удобные места в почти пустой зрительской ложе.       Заседание еще не началось, зал постепенно наполнялся степенными и солидными волшебниками в форменных сливовых мантиях. Одним из последних в зал вошел Дамблдор в мантии с золотой вышивкой и занял место председателя.       — Дамы и господа, прошу занять свои места, — проговорил он глубоким, усиленным магией голосом. — Объявляю заседание полного состава Визенгамота открытым. Первым рассматривается дело Сириуса Блэка. Есть возражения?       Поскольку возражений не последовало, двое авроров ввели Сириуса. Когда открылась тяжелая дубовая дверь в зал, Гарри увидел отблеск патронуса и почувствовал на грани сознания пронизывающий до самых костей холод и неодолимую тоску. Дементоры были совсем близко. Сириуса посадили на жесткое кресло с цепями в центре зала. Цепи, будто почуяв жертву, почти мгновенно заковали руки и ноги пленника.       Гарри не отводил напряженного взгляда от лица крестного, но тот только безучастно смотрел в пол прямо перед собой. Дамблдор начал задавать ему какие-то вопросы, на которые Сириус отвечал односложно и коротко.       — Признаете ли вы себя виновным в побеге из тюрьмы Азкабан? — наконец прозвучал тот вопрос, которого ждали все.       — Да, — не поднимая взгляда, глухо ответил Сириус.       Гарри внимательно осмотрел собравшихся в зале и остановил взгляд на мадам Боунс. Она смотрела прямо перед собой и никак не участвовала в допросе. По ее напряженному лицу никак нельзя было понять, о чем она думает. Дамблдор закончил задавать Сириусу уточняющие вопросы, на которые получал такие же односложные ответы, и мадам Боунс встала, требуя слова.       — От имени Министерства магии и всего магического общества Британии я предлагаю осудить Сириуса Блэка, — начала она. — Он сам признал свою вину в побеге из тюрьмы Азкабан. Также уважаемому собранию предварительно были представлены неопровержимые доказательства причастности Сириуса Блэка к покупке, хранению и продаже запрещенных артефактов, мошенничестве, уклонению от следствия, а также многочисленным нападениям на магглов. По совокупности фактов считаю, что подсудимый представляет серьезную угрозу для благополучия общества. Предлагаю в качестве наказания применить высшую меру — поцелуй дементора. Ввиду особой опасности, которую представляет Сириус Блэк, приговор привести в исполнение немедленно.       Гарри, не помня себя, вскочил и выхватил палочку, намереваясь то ли доказывать невиновность Сириуса, то ли отбивать его у авроров. Но не успел он что-либо сделать, как его ноги стали ватными, руки еле поднимались, а голова показалось неожиданно тяжелой. Он еще слышал, как Дамблдор пытался увещевать Визенгамот проявить милосердие длинной и тягучей речью, но сознание безнадежно уплывало. Пересилив себя, Гарри в последний раз приоткрыл глаза и увидел, как почти все собрание проголосовало «за», воздержалось всего несколько человек. Не в силах больше сопротивляться, он провалился куда-то в теплую и уютную темноту, где было хорошо, и все, кого он любил, были рядом.       Первое, что увидел Гарри, когда пришел в себя, было озабоченное лицо Гермионы. Ее волосы казались пушистым ореолом в золотистых лучах заходящего солнца. Гарри слабо улыбнулся, почувствовав, что лежит на удобной кровати, и прикрыл глаза.       Мысли ползли медленно, как сонные мухи, и он не мог до конца понять, что с ним произошло. Вот он сидит на суде, где должны были оправдать Сириуса, вот мадам Боунс произносит обвинительную речь, а Дамблдор пытается отсрочить наказание... Стоп! Сириус! В голове всплыла сцена голосования: почти все «за», несколько воздержавшихся и никого «против». Они осудили и убили его!       Гарри подскочил, как ужаленный, пытаясь нащупать палочку на привычном месте, но хватая только пустоту. Он огляделся вокруг и только сейчас понял, что находится в своей квартире, а в кресле около кровати, на которой он лежал, сидит Гермиона с красными от слез глазами, нервно заламывая руки.       — Гарри... — тихо позвала она, он остановил взгляд на ее лице. — Гарри, уже поздно, все кончено. Сириус... Его вывели из зала, а там ждали дементоры... Гарри его уже...       Гермиона шумно всхлипнула, а у Гарри подкосились ноги. Он побелел и упал обратно на кровать, бесцельно сжимая и разжимая кулаки в бесплодных попытках нащупать палочку.       — Как? Что произошло? — в бессилии спросил он.       — Визенгамот вынес решение полным составом, — тихо ответила Гермиона. — На него еще повесили кучу всего, наверно, чьи-то грязные дела. Никто не возражал против высшей меры.       — А что случилось со мной? Почему я потерял сознание?       — Ты вскочил и уже достал палочку, еще чуть-чуть и ты принялся бы крушить здание Министерства и пробиваться с боем к свободе. Мне пришлось тебя усыпить, ты долго сопротивлялся, но все же уснул.       Гарри обманчиво мягким движением поднялся с кровати и бесшумно скользнул к Гермионе, склонившись над ней. Он посмотрел ей в глаза и тихо с явной угрозой спросил:       — Что ты сделала?       — Усыпила тебя, — она тоже встала, заставив его отойти на шаг назад. — Если бы я этого не сделала, ты бы совершил ужасную глупость. Сириуса бы это не спасло, а тебя бы схватили и уже завтра судили бы на том же месте.       — Откуда тебе знать? — вызывающе спросил он, но, уже приняв ее правоту, отвернулся и принялся мерить шагами комнату.       — Это то, о чем я тебя предупреждала. Тебе нельзя действовать безрассудно, особенно сейчас.       — Подожди, ты была готова к этому! Ты еще утром мне сказала! Откуда ты знала, чем все закончится?       — Ты не понимаешь, Гарри, — как-то поникнув, сказала Гермиона.       — Так объясни мне!       Он уже хотел схватить ее и хорошенько встряхнуть, когда Гермиона упрямо вскинула голову, вызывающе посмотрела ему в глаза и надрывно крикнула:       — Сириус был обречен! Понятно?!       — Что ты имеешь ввиду? — осипшим голосом спросил Гарри.       — Он был обречен с самого начала, Гарри. С того момента, как он сбежал из Азкабана, у него не было ни шанса на оправдание или нормальную жизнь. И мне кажется, он сам это очень четко осознавал.       — Но почему? Он же был невиновен!       — Ох, Гарри, иногда ты бываешь таким наивным, — разочарованно сказала Гермиона. — Подумай сам, что было бы, если стало бы известно, что сбежавший из тюрьмы Сириус Блэк был невинно осужден и незаконно заключен в Азкабане на двенадцать лет! Это же скандал масштаба больше, чем возвращение Темного Лорда! Доверие к Министерству сразу же было бы подорвано. Не удивлюсь, если бы Фадж попробовал все свалить на предыдущую администрацию, но вряд ли бы у него что-то получилось. Ему, мадам Боунс и еще кому-нибудь пришлось бы уйти в отставку, ведь это был бы их просчет. Подумай только, впервые в историю в Азкабан попал невиновный! По крайней мере официально, надеюсь, ты не веришь в непогрешимость наших судов. Помимо этого кто-нибудь наверняка потребовал бы пересмотра всех дел заключенных. На этой волне та же леди Лонгботтом стала бы настаивать на ужесточении наказания всем опасным преступникам, которые могут сбежать, и пересмотра дел бывших Пожирателей. Ты понимаешь, что случилось бы? Очень просто могла начаться новая война!       — Это все только предположения, а Сириуса казнили здесь и сейчас, — упрямо возразил Гарри, снова вскочив на ноги.       — Ты хочешь сказать, что готов рискнуть возможностью развязать гражданскую войну ради спасения одного человека?       — Если это Сириус или, например, ты, то да! — почти крикнул в ответ Гарри.       Гермиона уже хотел что-то ответить, но ее прервал настойчивый стук в дверь. Гарри нахмурился, сделал несколько шагов, чтобы лучше видеть дверь, и махнул взятой с тумбочки палочкой. Дверь распахнулась, и в прихожую ввалился Малфой.       — Да, не просто было вас найти в этой маггловской дыре, — вместо приветствия сказал он.       На губы Гарри наползла кровожадная улыбка, в глазах полыхнула ярость, и он в два прыжка оказался около Малфоя. Тот только успел достать палочку, которую Гарри выбил ударом руки. Он схватил блондина за грудки и легко пробил им ближайшее окно. Гарри почти вышвырнул Малфоя, наклонился к нему и рявкнул:       — Давай, говори! Зачем вы это сделали с Сириусом?!       — Поттер, ты с ума сошел! О чем ты вообще говоришь? Отпусти меня!       Малфой судорожно соображал, что сказать, пытаясь не обращать внимания на кровь, стекающую по лицу тонкими струйками. Над ним нависал разъяренный Поттер, внизу был очень твердый асфальт и больше десяти метров пустоты, а палочка осталась где-то у двери. Ледяной зимний воздух резал легкие, все мысли из головы куда-то пропали. Остались только понимание, что его уже ничто не спасет, и дурацкий вопрос: «Какого цвета кровь на асфальте в желтом свете маггловских фонарей?»       Избавление пришло неожиданно, Малфоя резко втянуло внутрь, и он растянулся на полу, пытаясь отдышаться и не замечая осколков стекла, впившихся в руку.       Гермиона, о которой Гарри совершенно забыл, сосредоточившись на Малфое, продолжала орудовать палочкой и взбешенно орать на него:       — Ты о чем вообще думаешь?! Ты чуть не угробил и себя, и его, да и меня чуть с собой не прихватил! Идиот! Что бы мы стали делать с трупом Малфоя под окном, если бы он выпал!       Молодой аристократ хотел высказать свое мнение на этот счет, но Гермиона только сверкнула в его сторону глазами, и он сразу решил, что сейчас разумнее помолчать. Малфой предпочел совершить стратегическое отступление в прихожую и найти, наконец, свою палочку, чтобы заживить кровоточащие раны и привести себя в порядок.       Гарри Гермиона обездвижила, обезмолвила и привязала к ближайшему стулу, так что ему оставалось только яростно вращать глазами. Немного успокоившись, она восстановила стекло, сняла с Гарри чары немоты и обездвиживания, но оставила его привязанным к стулу.       — Ты зачем вообще пришел? — спросила она Малфоя, когда тот вернулся на кухню. Он выглядел немного потрепанным и ошалелым, но кровь из головы и руки уже не текла.       — Обсудить с Поттером наши дела, но у вас тут, я вижу, семейные разборки, — сверкнул глазами блондин.       — Какие у нас теперь могут быть общие дела! После того, что случилось? — огрызнулся Гарри.       — Я еще раз повторяю, что не понимаю, о чем ты говоришь.       — Вы повесили на него свои грешки перед законом и казнили его!       — Ты совсем дурак, Поттер? Мы просто воспользовались возможностью, его бы казнили и без нас! Это было частью сделки с Боунс, нам просто позволили сделать Блэка козлом отпущения в качестве уступки.       — И кто же, по-твоему, виноват в том, что его казнили?       — Это ты лучше у своей ненаглядной Грейнджер спроси, она наверняка в курсе, — протянул Малфой, опасливо покосившись на Гермиону.       — О чем это он, Гермиона?       — Понятия не имею, — она злобно посмотрела на блондина.       — Да как же! Блэка сдал Дамблдор, принес на блюдечке с голубой каемочкой. А она по два раза в неделю ходит пить чай к нашему уважаемому директору Хогвартса и наверняка про тебя рассказывает.       — Да не заливай, Малфой! — хмыкнула Гермиона.       — Это правда? — нахмурился Гарри.       — Гарри! Да кому ты веришь?! Это же Малфой!       — Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не шпионила за мной для Дамблдора.       Гермиона посмотрела ему в глаза и со вздохом сказала:       — Это правда, Гарри. Я рассказывала Дамблдору о том, что ты собираешься делать.       Малфой победно улыбнулся, а Гарри отвернулся, насколько позволяли магические путы и тихо, но отчетливо проговорил:       — Уходи. Просто уходи, не могу сейчас тебя видеть после всего того, что ты наделала.       Гермионе захотелось разрыдаться, как маленькой девочке, но она попыталась взять себя в руки и не показывать свою слабость. Не глядя больше на Гарри, она подхватила под локти Малфоя и потащила его на лестничную площадку.       — Почему сегодня все куда-то меня таскают, будто я ходить не умею? — возмутился Малфой, когда за ними закрылась дверь.       — Потому что ты появился не в том месте не в то время, — устало протянула Гермиона, привалившись к холодной бетонной стене. — Вот что тебе стоило подождать до завтра? Так нет! Притащился именно сегодня!       — Тебе этого не понять, Грейнджер, — манерно растягивая слова, сказал Малфой, — но в политике очень важно выбрать правильный момент и не терять времени.       — И тебе это, очевидно, удалось, — едко заметила она, смотря куда-то в пол, словно отмахиваясь от него. Длинные пышные волосы скрывали ее лицо от Малфоя.       — Что это вообще было? Поттер как с цепи сорвался, — спросил он.       — Ничего, ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Он остынет и все поймет.       Они постояли немного в неловкой тишине. Малфой уже собрался уходить, когда Гермиона, тряхнув головой, отбросила волосы назад и мягко произнесла:       — Я дам тебе один совет, Драко. Только один, и, я надеюсь, ты прислушаешься к нему и поймешь. Никогда не играй в игры, сути которых не понимаешь. Особенно, если не знаешь, что именно ставишь на кон.       Гермиона посмотрела ему в глаза, больше всего Малфою не понравилась и даже немного испугала жалость в ее взгляде.       — Я наследник рода Малфой, — самодовольно произнес он. — Не думаю, что меня может учить какая-то....       — Грязнокровка? — насмешливо прервала его Гермиона. — Ты такой же, как и твой папочка. Вы оба уверены, что мир должен вращаться вокруг вас и даже мысли не можете допустить, что все сложнее, чем кажется. Именно в этом ваша главная фатальная ошибка!       — Да что ты сама можешь знать об этом?       — Ты прав, абсолютно ничего, — мило улыбнулась Гермиона. — Куда уж мне, грязнокровке, до твоих высот. Прощай, Малфой.       Не дав ему ответить, Гермиона развернулась и пошла вниз по лестнице. В ее голове медленно формировался новый план действий на ближайшее время.