Разные

— Руи, чувак, дай мне, пожалуйста, контакты Ошио? — даже не поздоровавшись, выпалил Казуки в телефонную трубку, как только приятель ответил на звонок. Голос у Руи был вялый и недружелюбный — судя по всему, бедняга мучился похмельем и до звонка, похоже, вообще спал. Но Казуки спешил, ослепленный желанием скорее заполучить нужную информацию, времени на распросы о самочувствии не было. — Какого еще Ошио? Казуки, мне так херово сейчас, что я не помню как мать родную зовут, а ты тут с каким-то Ошио ко мне пристаешь, — в его голосе послышалось откровенное страдание. — Манабу Ошио, который вчера с тобой приходил, — терпеливо пояснил Казуки. — Не знаю я никакого Ошио! И пришел я вчера один, — похоже, что Руи на другом конце провода сильно удивился. — С тобой вчера сидел, очень много курил, — начинал выходить из себя Казуки. В трубке громко засопели, судя по всему, отчаянно копошась в воспоминаниях о вчерашнем вечере. — Не знаю никакого Манабу, совершенно точно… Не знаю, нет у меня таких знакомых, — наконец подал голос Руи. Казуки вдруг захотелось немедленно сесть в такси, приехать к нему домой и пристрелить, хотя бы из жалости — чтобы не мучился сам и не ебал мозги окружающим. — Худой такой парень, ты вчера трещал с ним, пока я не подошел. Ну же, вспоминай, или совсем допился уже? — Чего? Ах, этот… Так он к Джину и приходил. То ли семпай его, то ли родственник какой, хрен его знает. Но Джин вроде уже уехал, сегодня утром. Так что наверное время потребуется, чтобы с ним связаться. Ну, там, перелеты, вещи, все дела… — Да знаю я! — огрызнулся Казуки, и совсем разочарованно добавил. — Вот же черт… До Джина удалось дозвониться только через четыре дня, и номера Манабу он не знал. Вернее, тот был сохранен где-то в недрах записной книжки джиновского японского мобильника, который тот с собой в Америку не взял, прикупив к поездке смартфон со съемной сим-картой. — Зачем тебе номер Ошио? Вы знакомы? А я не знал что вы знакомы, — принялся изумленно допытываться и нудеть друг, и Казуки выкручивался как мог, стараясь побыстрее закончить этот назойливый допрос. Впрочем, к основной теме звонка Джин вскоре потерял интерес и оставшееся время Казуки выслушивал восторженные впечатления о новом городе, новых знакомых, а также душещипательную историю о том, как пропал, а после отыскался джинов багаж в аэропорту. — Просто блеск! — Разочарованно выплюнул в пустоту квартиры Казуки, когда затянувшийся телефонный разговор удалось, наконец, свернуть. Он устало поднялся с дивана и отправился на поиски сигарет. Закурив, Казуки открыл огромный телефонный справочник, приобретенный этим утром в книжном магазине. Там отыскался всего один Манабу Ошио, но ему было уже за восемьдесят лет и, кажется, он был почти глухой. По крайней мере, Казуки так и не смог до него докричаться и просто повесил трубку. Во всех известных Казуки социальных сетях обнаружились всего несколько человек с таким же сочетанием имени и фамилии, но судя по страницам, профилю, местам проживания, и добавленным в альбомы фотографиям, ни один из них не являлся тем Манабу Ошио, который был необходим. Шли дни, недели, а мысли о Манабу так и не покидали голову Казуки. Подсознание неустанно подкидывало его образ, хоть черты лица и начали постепенно размываться в памяти. Порой Казуки ловил себя на том, что невольно высматривает его в толпе, и даже пару раз обознавался, хватая за руку и разворачивая к себе совершенно незнакомых людей. А потом сердился на себя самого за то, что не догадался хотя бы спросить название банка, в отделе кредитования которого служил Манабу. Банков было как грязи, государственных и частных — за сто лет все не обойдешь. Плюс филиалы, отделения… А если Манабу вообще из пригорода Токио? Да, все, это пиздец, — уныло размышлял Казуки. Сцена у раковины, как назло, не выходила из головы — и терзала, и мучала, и не давала спокойно спать. Казуки невольно дорисовывал в уме детали, раскручивал продолжение сюжета, как швея моток ниток: вот его рука скользит под пиджак Манабу, под футболку, пальцы находят маленькие соски, сжимают, заставляя их твердеть, Манабу поворачивает голову, приоткрывая рот и касается своим языком кончика языка Казуки, их пальцы по-прежнему переплетены, только рука Манабу немного дрожит, и сам он дрожит, от холода или возбуждения — не ясно, а затем подается назад, чуть выгибается, потираясь о пах Казуки ягодицами, а потом позволяет ему. Позволяет все, что только вздумается. Как правило, эти сцены, вновь и вновь терзающие воображение, заканчивались тем, что Казуки шел в холодный душ и стоял там столбом, до тех пор, пока не удавалось настроиться на совершенно иной лад. Или же, лежа в кровати, он запускал руку под резинку боксеров и разрядка не заставляла себя долго ждать. В особенности если представить, что вместо его руки — тонкие, сильные пальцы Манабу. В такие моменты Казуки казалось, что тогда, при первой их встрече, вместе с прикосновением Манабу отравил его собой. Пустил в кровь медленно действующий смертельный яд, и теперь оставалось только смиренно ждать наступления собственной кончины. Если, конечно, кто-нибудь не придет и не вколет антидот. Но противоядие имеется лишь у одного человека. Со дня их первой встречи прошло больше двух месяцев. За окном сиял солнечный токийский октябрь, воздух был еще горячий, но уже с привкусом наступающей осени. Казуки вышел из мастерской на улицу, намереваясь перекурить и немного отдохнуть. Неделя выдалась напряженная — какой-то нескончаемый наплыв проблемных клиентов, он уже который день зашивался, засиживаясь допоздна. В такие моменты Казуки работу свою любил — куча неотложных дел помогала сосредоточиться, не вылезать из сервиса до глубокой ночи, не отвлекаться на негативные раздумья и не впадать в уныние.

***

В мастерскую его пристроил сосед, Юуто. Не то чтобы они с Казуки близко или хорошо общались — иногда курили вместе, перекидываясь парой слов, сталкивались у входа в подъезд. Частенько Юуто бывал не один — невозмутимо водил к себе домой сомнительного вида девок, совершенно не заботясь о том, что могут подумать о нем другие жильцы дома. А несколько раз Казуки видел с ним и совсем юных мальчиков, стройных, кукольно-хорошеньких. Были это мальчики по вызову или Юуто цеплял их в клубе или баре, Казуки не знал. Но при очередной встрече с Юуто и очередным, держащимся за его руку славным созданием в женских тряпках, старательно делал вид, что нисколько не удивлен, и лишь широко улыбался, приветствуя соседа кивком головы. — Если ты это все сам, то просто невероятно, — вместо приветствия как-то раз сказал Юуто, возвышаясь над истекающим потом, сидящем на земле у своего мотоцикла Казуки. — Прости? — Не понял тот, вытирая ладонью мокрый лоб и щурясь на внезапно подошедшего знакомого. — Сам говорю, если сделал из него такую конфетку, то супер просто. Я помню, в каком состоянии ты его купил, — до Казуки только через некоторое время дошло, что это была похвала, хоть и своеобразная. — Следишь ты что ли за мной? — Сложно не замечать твою возню с байком, если живешь на первом этаже, — хмыкнул Юуто, засунув руки в карманы. — Слышал, у тебя жизненные неприятности, — все тем же тоном продолжил он. — У меня на работе есть место свободное. В автосервисе. Пара станций на метро отсюда. Или десять минут на мотоцикле. От такого неожиданного предложения Казуки сперва растерялся и захлопал глазами, но вскоре догадался подняться с земли, вытереть руки и достать сигареты. Из вежливости он протянул одну Юуто, но тот отказался, похлопав по нагрудному карману рубашки, где виднелась пачка другой марки. — Очень внезапно. И приятно, спасибо, — пробомотал Казуки. Деньги ему и правда были нужны, а еще просто жизненно необходимо было чем-то заняться, но с машинами он дел не имел, поэтому не знал, что и отвечать. — Где мотоциклы, там и машины. Натаскаем, не волнуйся, лишь бы руки не из жопы, — опередил Юуто, будто бы прочитав его мысли. Он вынул визитку, оставив ее на нагретом солнцем кожаном сиденье байка. Любитель ряженых юных парней и вообще, наверное, самый странный из всех знакомых Казуки стал единственным человеком который протянул ему руку в трудной ситуации и оказал по-настоящему ощутимую помощь.

***

Он даже не успел снять засаленные перчатки, чтобы достать пачку сигарет, как на территорию мастерской, тихо шурша шинами, вкатил новенький черный Лексус — седан самой последней модели скреб по земле полуотвалившимся передним бампером, державшимся на одном честном слове. Переднее правое крыло было раздолбано всмятку, а вместо фары торчали голые провода. «Очередной чайник обновил подарок богатеньких родителей», — тоскливо подумал Казуки, понимая, что долгожданный перерыв в компании сигарет и хорошей погоды откладывается на неопределенный срок. Автомобиль замер в паре метров от Казуки, водительская дверь распахнулась. В первые полминуты он глазам поверить не мог, с открытым ртом уставившись на вышедшего оттуда человека. «У меня глюки, я окончательно слетел с катушек», — обреченно констатировал Казуки, начиная всерьез опасаться за свое психическое здоровье. Тем не менее, приехавший на пострадавшей машине мужчина был вполне себе реален, и так же растерянно глядел на Казуки в ответ. А потом неловко улыбнулся, тут же снова делаясь серьезным. — Манабу? — одними губами проговорил Казуки и сделал к нему шаг. — Манабу, это… — он указал на разбитую переднюю часть автомобиля. -…Ты не пострадал? — вместо приветствия произнес он. Картина так взволновала и напугала, что он не подумал о том, чтобы хотя бы поздороваться. — Немного о руль ударился, ерунда… Казуки. Здравствуй, — Манабу был абсолютно спокоен, как будто это кто-то другой пригнал сюда развороченную машину, а сам он вообще только что подошел. — Как же так получилось? Повреждения недетские совсем, — не унимался Казуки, бродя вокруг пострадавшего автомобиля кругами и наклоняясь вперед, внимательно присматриваясь к особо поврежденным участкам. — Газ с тормозом попутал, въехал в колонну в подземном гараже, — нехотя признался Манабу и зашарил по карманам в поисках курева. — Газ с томозом?! — Ну… Я заговорился по телефону, по рабочим вопросам. — По телефону?! Манабу! — Не могу же я не взять трубку, когда звонят по важному делу! — Возмутился тот, и так осуждающе уставился на Казуки, словно тот сделал ему сверхнепристойное предложение. Казуки устало прикрыл глаза с шумом втягивая воздух. — Манабу, это против правил, — терпеливо начал он. — Если бы то была машина или человек, а не колонна — подсудное дело тебе обеспечено по всем параметрам. Понимаешь, каких проблем ты чудом избежал? — Так ты починишь меня? Или мне обратиться в другой сервис? — Занервничал Манабу и нахмурился еще больше. — Починю. — Чудненько! — он удовлетворенно кивнул и захлопнул дверцу, за которую держался рукой все это время. Бампер тут же отвалился совсем, с грохотом упав на землю. — Делаааа… — прокомментировал это Казуки, стянув с одной руки перчатку и почесав затылок. — Н-да. Ремонт влетит в круглую сумму. Модель самая новая, кое-какие запчасти придется закупать только через салон, так как подержанные еще не поступили на рынок. Застраховать-то хоть успел? — Казуки вытер вспотевшую шею полотенцем. — Да не успел, — уныло ответил ему Ошио. Сняв пиджак и закинув ногу на ногу, он сидел на раскладном стуле, который принес ему Казуки, ожидая пока тот осмотрит поломку и оценит приблизительный ущерб. — Видимо, придется раскошеливаться по полной. — Я постараюсь сделать подешевле… И да, ремонт займет примерно три-четыре дня. — Манабу на это согласно закивал и отдал ключи от машины. Повисла тишина. Манабу не спешил уходить, а Казуки не знал, что сказать. В голове было пусто. Вот, Манабу здесь — живой и осязаемый, такой же, как в их первую и единственную встречу. Даже еще красивее. А что же дальше? — Я… отвезу тебя домой? — Собравшись с мыслями, предложил Казуки. — Домой? — Манабу моргнул, обдумывая предложение, и медленно кивнул в знак согласия. — Подожди только, я переоденусь, ладно? А то я как… как… как механик из автосервиса! — Неуклюже попытался пошутить Казуки, надеясь хоть как-то разрядить обстановку, но встретился со скептическим взглядом Манабу, и тут же, виновато улыбнувшись, ретировался в подсобное помещение. Рабочий день подкатывал к концу, и Казуки был официально свободен уже через считанные минуты, на переработку сегодня он класть хотел. Казуки быстро принимал душ и переодевался, руки предательски дрожали и сердце заходилось. Не попадая с первого раза ногой в штанину, Казуки быстро натягивал джинсы, все еще не веря в свое маленькое счастье. В то, что столь томительному ожиданию пришел-таки конец.

***

— Приехали, — немного грустно улыбнулся Казуки, остановив машину возле дома, на который указал Манабу. Всю дорогу они слушали радио и практически не говорили, а сейчас и вовсе повисло до ужаса неловкое молчание. — Твоя? — заговорил Ошио, бережно проведя рукой по приборной доске. — Какое там! Служебная, — охотно отозвался Казуки. — В смысле, сервису принадлежит. В экстренных случаях может пользоваться любой сотрудник. — Но сейчас не экстренный случай, — заметил Манабу и глянул на Казуки, как показалось тому, немного смущенно. — О, сейчас как раз самый экстренный, — возразил Казуки, а затем подался к Манабу, кладя ладонь на его затылок и притягивая к себе. — Самый… экстренный, — повторил он ему в губы, прежде чем поцеловать. Манабу уперся ему в грудь руками в слабой попытке оттолкнуть, но сдался вскоре, обмякнув, не обнимая, но отвечая на поцелуй. Казуки целовал осторожно, не срываясь на страсть, хотя очень хотелось всосать язык и изнасиловать его рот своим. Но он действовал аккуратно, боясь спугнуть, и ему отвечали — очень робко и даже нежно. Так непросто давшаяся сдержанность сделала поцелуй по-настоящему изысканным. — Нет, — тихо, но твердо сказал Манабу, отрываясь от губ Казуки, когда тот с нажимом провел ладонью по его бедру, от колена вверх, к паху. Он послушно отстранился, подавляя желание затащить Манабу на заднее сиденье и зажать там, сдирая с него одежду. В голове билась мысль, что будь он понапористее и понахальнее, вечер кончился бы если не сексом в машине, то хотя бы обоюдным минетом, хоть и последствия могли быть совершенно непредсказуемыми. — Я… искал тебя. После нашей той встречи, — признался Казуки, рассматривая свои ладони, в то время как Манабу курил, наполняя салон сизым дымом. — Но ни у кого твоих контактов не оказалось, а Джин оставил свой телефон в Японии. Такая идиотская ситуация была, я даже телефонные справочники перетряс, — тихо продолжил Казуки, не заметив как Манабу сначала на долю секунды замер, а затем на его губах появилась и тут же погасла самодовольная улыбка. — Вот как… — отозвался наконец он, и затушил окурок в пепельнице. А потом вынул из нагрудного кармана пиджака ручку, щелкнул ею, и взял Казуки за запястье, аккуратно выводя на его смуглой коже крупные цифры. — Кстати, Манабу, — позвал его Казуки, опустив стекло со стороны пассажирского сиденья и чуть наклонившись. Тот, уже направлявшийся к дому, обернулся на зов. — Если о личном транспорте, у меня кое-что другое имеется. Хочешь, прокатимся как-нибудь? Если тебе, конечно, не страшно. — Мотоцикл? — Он самый, — кивнул Казуки. — Никогда не ездил, очень боюсь, — Манабу вдруг улыбнулся, прикрыв рот рукой привычным жестом, и отвел от лица пряди волос, которые трепал прохладный ночной ветер. — А если со мной? — Вернул ему улыбку Казуки, все так же выглядывая из салона машины. Манабу смотрел в ответ, уже не пытаясь убрать мешающие волосы. Как жаль, что мне нужно идти. Как жаль, что ты не сможешь разделить остаток этого вечера и ночи со мной. Некоторое время они так и рассматривали друг друга в тишине, нарушаемой лишь шумом проезжавших мимо машин, прежде чем Манабу наконец ответил: — Я подумаю.