О жизни

Предварительные слушания по делу Гриндевальда шли уже вторую неделю. Самого почетного преступника пока в зал не допускали, держали на нижних уровнях министерской тюрьмы. Но это не мешало международному конгрессу ругаться до хрипоты о его участи. Благо, ругались они только в сторону ужесточения наказания. Грейвза это все бесило. До сжатых в удушающем захвате кулаков на допросе очередного последователя Гриндевальда. В город их слетелось немерено, как только стало доподлинно известно, где находится их идейный вдохновитель. От каких-то важных шишек, связать гуманизм которых в смиренных просьбах все же предоставить Гриндевальду адвоката, с действительной поддержкой мерзавца на мировой арене, было почти невозможно, но паранойя вопила. До мелкой подпольной шушеры, исполнителей-шестерок. А разбираться приходилось им. - Работа нас не просто догнала, но перегнала и еще раз и еще. – Как с кривой усмешкой на очередной планерке выдала Порпентина Голдштейн, нахватавшаяся несколько неуместного, по мнению самого Грейвза, позитива то ли у сестры, то ли у Скамандера. Но этим она напоминала ему самого себя двадцать с лишним лет назад, что заставляло присматриваться к ней еще пристальнее. Видеть ещё больший потенциал. Не вечно же, право слово, он будет занимать этот пост и это противнейшее кожаное вечно скрипящее кресло. Грейвз не хотел доводить до полнейшей профессиональной деформации и силы свои рассчитывал еще лет на пятнадцать. Так что стоило задумываться уже сейчас. К тому же дома теперь его ждали. Не только старая ворчливая эльфийка, но и Криденс. И споры с судом, длительностью по несколько суток, с перспективой ночевки на диване в рабочем кабинете, не казались такой уж заманчивой перспективой. Юноша обживался. Все еще пугливый, дергающийся на каждое резкое движение, постоянно оглядывающийся на любое свое действие – не сделал ли чего недозволенного. Но за эти недели почти успокоившийся и понявший, что уж в доме Грейвза ему ничего не грозит. Никто не накажет за не вовремя заданный вопрос, пролитый стакан воды на покрывало или сон в кресле за книгой, взятой с полки без разрешения. Все еще слишком тихий в его присутствии, не боящийся, нет, но скорее опасающийся снова сделать что-то не так, разозлить, этим самым лишить себя такого нужного тепла. Грейвз его понимал. Он, конечно, мог бы долго распинаться перед Криденсом, что никогда не выгонит, всегда будет рядом, и что все его страхи беспочвенны. Но это бы ничего не дало. Страхи на то страхи – особенно бессознательные, взращенные годами издевательств и отчуждения. Он будет действовать по-другому. Криденса надо приручать. Медленно, уверенно, не давая ни разу повода усомниться. Ему нравится читать? Он взахлеб глотает книги из открытой части библиотеки – что ж, они будут проводить вечера за обсуждением. Полюбил какие-то мелочи в еде – он это заметит и попросит Мизери готовить такое почаще. Много-много незаметных мелочей. И он научится не зажиматься в его присутствии, говорить то, что думает, и не бояться. Ни в коем случае. Хороший план. Но были проблемы и посерьезнее. В прошлый раз, вернувшись из министерства почти к утру, он получил от Мизери не только ранний завтрак, но и лекцию о том, что нельзя оставлять гостя так на долго одного. Особенно если гость, по мнению молодого господина Персиваля, возможно, останется насовсем. И что она, конечно, может полночи сидеть рядом с мечущимся в кошмаре юношей, крохами эльфийской магии и колыбельными стараясь хоть немного облегчить его страдания, но у молодого господина получается куда лучше. Так зачем такие сложности? - Мальчик ждет вас каждый вечер, хоть и пытается делать вид, что читать на диване в гостиной удобнее, так возможно стоит возвращаться домой раньше, чем все уснут? Хоть ужинать нормально будете, а не заменять всю еду за сутки завтраком. Так ворчала Мизери последние дни. Ворчала по привычке, зная, что обязанностей у него одного на целый полк мракоборцев, но были в ее словах зерна истины. Но кошмары оставались нерешенной проблемой. Снились они Криденсу не каждую ночь, но часто. Причем настолько сильные, что Грейвз просыпался от чужого крика, отдававшегося в мозгу. Звукоизоляция и защита дома была хорошей, но не спасала от кошмаров обскура, пусть и ослабленного. К тому же, защита реагировала бы на нападение, но крик… крик она пропускала. Крик был не опасностью, нет, он был отчаянной просьбой о помощи. И даже при всей своей мощи, оставался еле слышным. Потому что никто не приходил раньше, никто не помогал. И противоположно звенящему в голове крику ужаса, сам Криденс в постели не издавал ни звука. Прокусывал губы во сне, сжимался в комок и еле слышно скулил. Грейвз даже не хотел думать, сколькими ударами эта женщина в приюте отучила его кричать и звать на помощь. Потому что Криденсу не помогла бы сейчас его ярость, нет. Он заставлял себя успокоиться и шел в комнату на другом конце коридора. Дом был замечательным. Теплым, темным. И его здесь приняли. Криденс не знал, надолго ли, но старался сделать все, чтобы остаться как можно дольше. Возможно, если он будет себя хорошо вести, не будет мешаться, но будет помогать, то мистер Грейвз позволит ему остаться. Даже когда он окончательно поправится. Он даже, кажется, понравился домовой эльфийке - Мизери. Она была маленькой, морщинистой и старой. Называла мистера Грейвза молодым господином и постоянно ворчала. Но была очень доброй. Позволяла ему себе помогать, хотя Криденс читал в одной из книг в библиотеке дома, что обычно эльфы на это обижаются. И только посмеялась, когда он вздумал за это извиниться. Сказала, что ее старым костям не помешает отдых, а такому смышленому молодому человеку как он, навыки некоторых домашних дел. В жизни всякое случается, и никакой опыт не бывает лишним. Ему казалось, что он все делал правильно. Учился, помогал, не навязывал своего общества, разве что когда мистер Грейвз сам просил его об этом. Тогда они вечерами сидели у камина в креслах, обсуждали прошедший день, и Криденс терялся в голосе мистера Грейвза. Теплом тоне, богатом на низкие ноты. Как музыка. Он бы много дал, чтобы сесть рядом, пусть на пол, прижаться щекой к теплому колену. И еще больше за то, чтобы ощутить чужие пальцы на своих волосах, как раньше, когда мистер Грейвз учил его рунам и, хваля за успехи, иногда с нежностью трепал по волосам. Но у него не было ничего, чем он мог бы заслужить подобное. А попросить он бы не осмелился. Мистер Грейвз и так делал для него так много. Он пригласил его к себе, дал столько времени, предоставил учебники и тратил свое время на то, чтобы проверить успехи. После всего, что он натворил - это было чудом. И потерять его он не имел права. А еще он спасал его от кошмаров. Криденс не знал, зачем он это делал, как узнавал о том, что ему снится. Ведь он умел, научился быть таким тихим. Чтобы не мешать. Чтобы не разбудить «мать» и сестер. Не получить на спину еще пару кровавых и долгозаживающих шрамов. Но мистер Грейвз приходил и забирал тьму и боль. Обнимал, прижимая спиной к себе, размеренно и спокойно дышал, держа его мечущиеся руки в крепком захвате. И когда Криденс, наконец, успокаивался, поддаваясь спокойному ритму дыхания, то никогда не говорил ничего уничижительного. Только обещал, что они со всем справятся. Найдут выход. И когда-нибудь кошмары перестанут его посещать. Криденс хотел ему верить, но не мог представить себе такой ситуации, чтобы это стало возможно. Первый раз, когда Персиваль увидел шрамы на спине Криденса, он пожалел о том, что вся его импульсивность осталась в далеком прошлом. Тогда он бы спалил этот приют к Мерлиновой матери в первый же день, а прабабушка Чара тогда была еще жива, и помогла бы скрыть следы. Замечательная все-таки была женщина. Сейчас его одолевало схожее желание, только мстить было уже не кому. Мери Лу была мертва, а приют развален на доски. И благодарил Мерлина за то, что Криденс не заметил его реакции. Тот был занят, судорожно натягивал на трясущиеся плечи одеяло. - Господин Грейвз, вам письмо. Из суда. – Прощебетала Куинни, после легкого стука войдя в кабинет. – Оно вам не понравится. Грейвз оторвался от воспоминаний и поднял взгляд на своего теперь уже секретаря. Такого сильного стихийного лигилимента стоило держать поближе к себе. Его-то щиты и амулеты всегда при нем, но многие посетители не заботились ни о том, ни о другом. В особенности рядом с этой обаятельнейшей женщиной. Куинни в приемной была весьма полезна. И согласилась на работу тоже сама, желая быть ближе к сестре, и сознавая риски. Талантливые сестры. Хорошие перспективы. - Почему же? - Оно не для вас, но прислали сюда, потому что вы временный опекун мальчика. – Она покачала головой. – Они хотят его показаний. - Но ему только еще через неделю можно станет брать в руки палочку. И даже стараниями Мизери, он еще слишком слаб. - Да. Но и «приглашают» они его ровно через неделю. – Кивнула Куинни. Грейвз перевел взгляд на письмо, печать была не вскрыта. - Посыльный слишком громко думал. – Улыбнулась та. – А у вас вопрос на лице написан. - Хорошо. – Ободряюще улыбнулся он младшей Голдштейн. В список дел надо было добавить посещение магической улицы. Слишком рано, но придется. Что ж, пора знакомить Криденса с магическим миром более полно, чем книги. Пора.