О жизни

Мадам пришла первой, как всегда, когда была куда-то приглашена. Не терпела ее лесная душа опозданий. Утренний звонок в дверь, который Мизери позволила услышать только ему, пожалев спящего Криденса, поднял его из постели. Персиваль бы мог проигнорировать, но ведь сам отсылал приглашения, и это было бы уже полным свинством. Мадам нетерпеливо притопывала ножкой, сейчас находясь в своем человеческом обличии и стоило ему открыть дверь расцеловала в обе щеки. Как делала раньше прабабушка радуясь за него. Иногда мадам Вайра брала на себя такие мелочи. В ней было так много от Чары Блек, некоторые привычки, манеры. Как бывает только когда ты живешь с человеком долгие годы. Но суть была в том, что мадам… жива, а Чара Блек нет. И она тоже скучала. И считала его своим внуком тоже. Хоть и называла на «вы» дистанцируясь. А Грейвз ей это позволял, потому что любил, ну и потому что боялся даже представлять, какого это пережить своих любимых. - Мой дорогой, скажите мне, что очаровательная Куинни тоже приглашена. – Сказала мадам, проходя в гостиную и оправившись от столь редкого чувства сентиментальности, ей обычно не свойственной. – Она угостила меня совершенно потрясающей выпечкой недавно, но не сказала где ее взяла. Лес Великий, это вкусовой оргазм! - Мадам… - Покачал головой Персиваль. – Конечно, мисс Голдштейн будет. - Вы меня успокоили. – Мадам бросила плащ и кольцо с иллюзией на диван, уверенно завернула на кухню. – Идите обратно спать, мой дорогой. С пирогами мы с Мизери управимся сами. Зачем ты вообще выдернула его из кровати, маленькая вредина? - Молодой господин просил разбудить, когда вы появитесь. – Буркнула домовичка, радостно глядя на Вайру и жестами сухоньких рук вытягивая на стол муку и ягоды из корзины принесенной мадам. – У него был к вам разговор. - Это терпит? – Спросила мадам у отчаянно зевающего Персиваля. Тот как-то не подумал, что раньше на все семейные торжества мадам прибывала под утро. Помогала готовить, пекла свои именные пироги. Последний раз был так давно, что он и забыл… - Да. Можем спокойно поговорить и позже. – Ответил он. - Вот и славно. – Махнула рукой Вайра, и подтолкнула его в сторону двери. - И спросите наконец у мальчика о его решении, я надеюсь сегодня получить ответ. Криденс спал. Сопел в подушку, обняв ее обеими руками. Стоило Персивалю встать, как тот развалился по середине, занимая пустующее тепло. Наверное, стоило разбудить, спросить, но тело предавало, прося добрать сна. Почти трое суток работы давали о себе знать. Персиваль хмыкнул, удивляясь сам себе, подтянул одеяло, сбитое Криденсом к изножью, укрыл их обоих, ложась. И уснул, стоило голове коснуться подушки. Криденс проснулся от темпуса его модифицированной версии проще будильника. Эти чары он выучил не так давно, поразился в который раз тому, насколько маги любили облегчать себе жизнь в самых разных мелочах. Отменив противно пищащие в его мозгу чары, Криденс бросил взгляд за окно. Почти полдень, судя по солнцу. Время еще есть. Гости прибудут к семи. Тяжелая рука прижимала его к матрасу за бедра. Теплое дыхание согревало живот. Криденс движением палочки задернул шторы, чтобы солнце не добралось до мистера Грейвза, уткнувшевшегося ему в живот. Криденс иногда удивлялся этому различию. Он видел, каким мистер Грейвз может быть. И каким он бывает с ним. Жестким, безразличным, даже жестоким. Резким, не выбирающим выражения и слова. Криденс успел уже услышать и разносы, которые мистер Грейвз устраивал своему отделу, и некоторые его разговоры с незнакомыми людьми. Ледяной тон, взгляд из под которого хочется сбежать. Но даже таким мистер Грейвз не казался ему чужим, просто… еще одна его часть. Криденс не питал иллюзий, мистер Грейвз мог быть жестким и с ним самим. Криденс уже ощутил на себе. Мистер Грейвз обещал учить и учил. Его методы могли показаться слишком жесткими – он предпочитал учить его боевым заклятиям в обстановке приближенной к реальности. Если обучал заклинанию, то сразу в дуэли. Не по правилам, ударом в спину. Ставил ему щиты и проверял сразу же, боевым заклятием в подрагивающую пелену. Как учитель в своей сфере он был жесток, но эффективен. И как любой хороший боец, он был неплохим целителем и не наносил травм, которые не мог бы исправить. Ему тоже иногда снились кошмары. Он мог молчать сутками, обдумывая какое-то дело, но даже до всего… никогда не отстранялся, если Криденс подбирался с рассказом об очередном уроке. Криденс любил его...любого. Усталого и злого, швыряющего в него очередным заклятием, и обнимающего по вечерам. Мистер Грейвз тоже его любил. И делал все, чтобы он жил, счастливо и полноценно. Так как умел. Правильно. Так как нужно. У мистера Грейвза седина в волосах и морщинки в уголках глаз. Мозолистые от клинка пальцы и горячие ладони. Криденс вообще часто мерз, а мистер Грейвз, как печка. - Мадам хочет тебя в ученики. Решать тебе, но советую соглашаться. Она научит качественно и тому, о чем многие могут только мечтать. А еще мистер Грейвз умел сообщать важные новости вот так вот. Походя, совершенно, не в подходящие, а может и в самые те моменты. - Правда? - Да. - А почему? - Ей скучно. – Ответил мистер Грейвз, сильнее сжимая его за пояс, подтягиваясь вверх, нависая над ним. – Некого воспитывать и поучать. Я ведь с каждым годом подаю все меньше поводов. Мадам та еще зануда. Но соглашайся, научит на совесть. Этого не отнять. - Я… - Криденс подавился всхлипом удовольствия. Обхватил мистера Грейвза за плечи, сам потянулся за поцелуем, притираясь ближе. Тот только ухмыльнулся победно, опускаясь почти всем весом, знал, что Криденсу так нравится. Ощущать полное присутствие, почти контроль. Ель сверкала огнями-светлячками. А Криденс разжигал камин. Вручную, не палочкой. Каминными спичками, напихав бумаги. Хотелось самому, своими руками. Ощутить загорающееся тепло. В доме пахло пирогами, елью. Праздником. На ковре у ели, сидели Мадам и мисс Куинни, о чем-то не громко переговаривались. Куинни периодически заикалась и краснела. Мисс Тина говорила с мистером Грейвзом. Что-то рассказывала быстро, серьезно и резко жестикулируя. От чего мистер Грейвз озадаченно хмурился, что-то отвечал. Криденс не вмешивался. Работа всегда была тем, что мистер Грейвз не рвался обсуждать. И он принимал это. Рядом присел мистер Скамандер. Криденс ему улыбнулся. Тот ему нравился. Был таким открытым, от него было невозможно ждать зла или подвоха, предательства. Скамандер делал что говорил и не лгал. Хороший человек. - Здравствуй, Криденс. У мистера Скамандера всегда немного нервная улыбка и взгляд искоса. Он редко смотрел кому-то в глаза, не потому что хотел что-то скрыть, просто… Криденс его понимал. Он и сам часто опускал взгляд и голову, это была привычка. Такая, какая вырабатывается годами. - Здравствуйте, мистер Скамандер. - Не надо, я же просил. – Тот замахал руками. – Просто Ньют. А то чувствую себя своим братом. - Хорошо. Я постараюсь. - Сегодня праздник… - Скамандер замялся. – Не знаю, значит ли он для тебя что-то но решил, что это удачный повод для подарка. - Подарка? - Да. Я сначала хотел подарить тебе кота. Вы с ними подружились у меня и я уверен, что кто-нибудь из них захотел бы остаться с тобой. Но… здесь. – Скамандер скосил взгляд на мистера Грейвза. – Здесь запрещено держать подобных животных постоянно. Поэтому я придумал кое-что другое. – Ньют порылся в кармане пиджака и вытащил тонкую серебряную цепочку. Между звеньями которой крепились плоские круги покрытые странными знаками. - Что это? - Спросил Криденс, зачарованно разглядывая бликующий металл. - Оберег. Своеобразный артефакт. – За Скамандера ответила мадам Вайра, неслышно подошедшая к ним. Рядом стоял мистер Грейвз, напряженно смотрел на подвеску. - Мадам. – Прозвучало как приказ. Криденс впервые слышал такие ноты в его голосе. Мистер Грейвз сжал его плечо, подтянул поближе. Мадам вопреки мелькнувшим мыслям Криденса не съязвила, не возмутилась и даже не состроила каменного лица. Как можно было бы представить. - Конечно, мой дорогой, как скажете. – Мадам склонилась к браслету в подрагивающий пальцах Скамандера. – Ньют, скажите, что это за вещь? - Я хотел помочь. – Ньют явно нервничал, скорее потому что мадам была слишком близко. Дриада вблизи мало у кого вызывала восторг. – Написал своему другу… из японского клана. Он мастер печатей. Что-то вроде рунного мастера… - Для чего он, мистер Скамандер? - Мягко спросила, заметив его нервозность Мадам. - Я попросил его… у них не бывает обскуров, они всегда находят таких детей в возрасте до десяти лет. Забирают, запечатываю темноту внутри, специальными рисунками по телу, постепенно превращая ее в магическую силу, дополнительный источник. – Зачастил Ньют. – Но когда я рассказал ему… Криденс, ты слишком взрослый, запечатывать сейчас в тебе обскура… то же самое что пленять почти живое существо. Опасно для тебя самого. Поэтому мой друг нашел выход. Браслет просто поможет тебе контролировать обскура, если он решит вырваться. Хотя… - Ньют светло улыбнулся. – Он сказал, что если не будет происходить ничего похожего на твое прошлое, то браслет не понадобится. Скорее всего. - Но опасность есть, да? - К сожалению. - Тогда, спасибо за подарок мистер Скамандер. – Криденс протянул руку, за цепочкой, не представляя, что мистер Скамандер хотел бы причинить ему зло, но мадам успела первой. - И правда. – Мадам разглядывала иероглифы. – Я не сильна в печатях, не мой профиль. Восточная магия всегда была весьма… специфична. Но могу сказать, что человек делавший это не хотел зла и не испытывал плохих эмоций, скорее искренне желал помочь. – Мадам, протянула браслет Криденсу. – Надень. Плохого не произойдет. Криденс защелкнул цепочку. Та чуть нагрелась, прилипла к коже, ровно согревая запястье. Тьма внутри, что ровным слоем обхватывала внутренности и во всем искала подвох, ревностно реагируя на любое приближение к нему, и все сказанные слова заставляя подвергать сомнению… защита и яростный ответ на боль. Обскур – то, что было его защитой, пригрелся в тепле цепочки. Все еще настороженный, готовый защищать, но не желающий прерывать теплый сон из-за мелочей. - Так… лучше. – Выдохнул он. – Спасибо, мистер Скамандер. На благодарность тот только рассмеялся в облегчении. Был рад, что сумел помочь. Мизери позвала всех к столу. - Нам пришлось его отпустить. Они сидят на веранде, между ними бутылка огневиски и два стакана. - Не сказал ничего интересного, действительно такой святоша? – Мадам Вайра, вертит в руках стакан. В янтарной жидкости блестит луна. - Конечно нет. – Усмехается Персиваль, делая глоток. - Но его признания не повод для ареста. Разве что при его визитах в Америку пригляд будет жестким. - И в чем же признался светлейший Альбус? - Он ученый, ему было интересен феномен обскура. – Выплюнул Грейвз. – Англия та еще клоака. Магические расы там на правах животных, а сами животные хоть и защищены законом, но полностью зависят от магов. Какие возможности бы у него открылись, если бы все было иначе, и он бы смог найти возможность увезти Криденса? Альбус та еще тварь. Демонов ученый! Прецедент ему интересен… –Стакан в его пальцах треснул, янтарная жидкость потекла по пальцам. – Но он ничего не успел сделать, а все обвинения, что мы смогли предъявить, тянут только на штрафы. - Так что все, что вы смогли сделать, это ограничить ему въезд и депортировать из страны. - Да. Ну, еще и поставить в известность английский Аврорат о том, что приглядывать за Альбусом будет не лишним. – Персиваль очистил руку и починил стакан. Они помолчали, допили огневиски, смотря на звезды. В доме все еще трещал камин, наверху в комнате спал утомленный и не привычный к такому времяпровождению Криденс. Персиваль мог даже представить позу, в которой он лежал. Хмыкнул иронично. - Мадам. Оставайтесь, прабабушкина комната свободна. – Произнес он, поднимаясь и забирая бутылку и бокалы, чтобы занести на кухню. – Мизери прибралась там и перестелила белье. - Почему она отказалась от написания портрета? – Спросила невпопад Вайра, не давая ответ. - Не знаю, мадам. - Я останусь. – Кивнула та, поднялась, шелестя юбками, и забрала у него пустую посуду, заставив ее зависнуть в воздухе рядом. – Не провожай, Перси. Не стоит. Я не заблужусь. Лучше иди к своему мальчику и обними его, хорошо? - Мадам… - Иди. Мадам Вайра улыбнулась ему. Тепло, как в детстве. Потрепала его по волосам, превращая аккуратно уложенные волосы в то непотребство, что было ему свойственно в молодости. Обняла, тепло, как никогда не обнимала мать. Прижалась губами к щеке и ко лбу. - Ты будешь счастлив, Перси. Я знаю. Жаль, что не могу ей рассказать. Она беспокоилась, что ты останешься один. И мальчик твой будет счастлив. Ты – то, что ему нужно. – Смотрела на него, так как многие годы назад, с теплотой, с которой смотрят на выросших детей, что вроде вот, недавно под стол пешком ходили, а тут… уже взрослые, самостоятельные. – Я счастлива за тебя. Мадам вышла, неслышно ступая босыми ступнями по деревянному полу, а Персиваль стоял, смотря в окно, и улыбался, глупо и радостно. Мадам он верил. Всегда.