Мы будем забыты эпохой

В этот же вечер в таверне напивался Фенрис. Он забился в самый угол, пряча ото всех пьяный взгляд побитых глаз. На пути в Висельник эльф успел нарваться на не очень дружелюбных гномов в подворотне, но кулаки чесались, язык сам огрызался в ответ на односложные предложения. В груди клокотала ярость и обида, в глазах заплясали демоны. Ох, как бы ему хотелось, чтобы на месте очередного гнома был ненавистный ему маг. Зубы скрипели, где-то в глотке застрял свирепый рев. Он мелькал среди хартийцев, одного за другим разрывая на части. От ответных ударов он почти не уклонялся, и чужие кулаки периодически впечатывались в напряженное тело. Несколько из них достали до лица, оставляя под печальными глазами чернеющие кровоподтеки. Теперь он сидел за столиком, пуская собственную кровь себе в стакан. Из носа натекло в рот, приходилось проглатывать ее, чтобы не подавиться. В ушах стоял звон, голова раскалывалась от пропущенных ударов, но он глотал стакан за стаканом в надежде приглушить боль. Руки были разодраны, но уже покрывались корочкой. Он яростно вгрызался в костяшки, отрывая засохшую кровь и пуская новую. Вся эта какофония боли была вызвана лишь для того, чтобы заставить себя не думать о Хоуке, и каждый раз, когда мысль все же проскальзывала в отекшее сознание, он расковыривал следующую ранку. Двери со скрипом открывались и закрывались, колокольчик над ними жалобно взвизгивал. Фенрис рассматривал каждого вошедшего, умоляя Создателя, чтобы это был Хоук и не Хоук одновременно. Он безумно хотел его увидеть, но также безумно боялся их следующей встречи. И каждый раз он ругал себя за подобные мысли, называл трусом и слабаком, и каждый раз в душе радовался, что это снова был не Хоук. Кровь на лице медленно подсыхала, и время текло также медленно. - Красивый раскрас. И тут все спокойствие, что Фенрис так бережно собирал по крупицам долгие несколько часов, превратилось в пыль. Он поднял пьяные глаза на голос, сердце рвалось наружу, удар за ударом оглушая и причиняя почти физическую боль. Эльф вытер разбитый нос о запястье, не отрывая взгляда от мага. Их, почему-то, было двое. Они стояли слишком близко друг к другу, слишком явно, чтобы быть правдой, слишком открыто, чтобы вот так поверить в это. И Фенрис не собирался верить своим глазам. Опрокинув в себя остатки стакана, он заел жгучее чувство очередной корочкой. - Отъебись. Хоук оскалился, изображая дружескую улыбку. Эльф отвёл взгляд, сосредоточившись теперь на бутылке с янтарной жидкостью. Сейчас она для него была центром вселенной, и никто не мог его оторвать от созерцания. Он упорно пялился на горлышко бутыля, на криво приклеенную этикетку и липкие следы крови на прозрачных стенках, игнорируя магов. Он был на грани отчаяния. Фенрис медленно наполнил стакан, наблюдая, как бренди, переливаясь в полумраке, выливалось из сосуда, ударялось о дно стакана и, делая кольцо, заполняло собой пространство. Они продолжали стоять, и Хоук, наверное, продолжал по-идиотски улыбаться. Прошло несколько минут напряженного молчания. И вот, к облегчению воина, скрипнул нечаянно задетый стул, зашуршала ткань, и они ушли. Фенрис шумно выдохнул, опрокинул в себя содержимое стакана и посмотрел на свои руки. Пальцы мелко дрожали, а из разбитых мест вновь засочилась кровь. Воин раз за разом наливал себе и выпивал залпом, лишь бы помутить рассудок и выкинуть Хоука и его мерзкого дружка из головы. Гаррет смотрел на него открыто, глаза в глаза, и ничего, кроме насмешки в них не было. Фенрис огляделся вокруг, но никого не узнавал. Лица слились воедино, в каждом из них он видел смеющийся взгляд карих глаз, видел презрение и жалость. Он был жалок. Бывший раб. Пьяный эльф. Эгоистичная сволочь. Смерть Данариуса поблекла и не казалась больше чем-то вдохновляющим, она не принесла столь желаемого облегчения, а лишь обнажила истинную боль. Фенрис опоздал. На два дня и на сто лет. Все мысли были о мести и о прошлом, спрятанном во мраке тайны. Он был слеп, он не видел или отказывался видеть, но, когда все же прозрел... Он, черт возьми, опоздал. Эльф потер покрасневшие глаза, забыв о синяках, и огляделся ещё раз. До лестницы, ведущей в комнаты, было несколько шагов. Прикинув, за сколько он одолеет это расстояние, Фенрис медленно поднялся. Ему нужно было с кем-нибудь поговорить. Гном-болтун подходил идеально. Гравитация оказалась несколько сильнее его желаний встать, и он рухнул обратно на стул. Но сдаваться было нельзя. Собрав остатки сил воедино, он сделал вторую попытку. Весьма успешную. Несколько метров показались бесконечностью. Добравшись до лестницы и потратив на дорогу, казалось, вечность, он решил не искушать судьбу и проползти ступени на четвереньках. С воодушевляющими мыслями он опустился на колени, медленно приблизился к лестнице, кем-то уже обблеванной, и во все горло заорал: - Варрик! Первая ступень была пройдена. Оставалось ещё четыре. Его качало из стороны в сторону, захотелось блевать, но он упорно игнорировал позывы, поочередно двигая конечностями. - Варрик! Голос казался ему тихим, почти беззвучным, в ушах стоял звон, перед глазами все плыло и кружилось, но он будто не замечал этого. - Ты чего орешь? Задница Андрасте... Перед гномом предстала странная картина: могучий воин и неуловимый эльф-полупризрак в одном флаконе стоял на карачках на обблеванной (кем?) лестнице и орал на весь "Висельник". - Не качай меня, - прохрипел "неуловимый", когда Варрик помог тому подняться и преодолеть оставшиеся ступени. - Так даже я не напиваюсь. Они дошли до апартаментов барда, тот заботливо усадил Фенриса на стул, прислонив его к стене. - Никуда не уходи, - попросил разбойник, скрываясь в общем коридоре. Эльф откинул голову и закрыл глаза. Не смея пошевелиться в страхе навсегда потерять равновесие, он попытался привести хотя бы свои мысли в порядок. Но куда там... Ему казалось, что стена движется от него, что его голова движется вместе с ней и что она вот-вот оставит несчастное тело. Пришлось открыть глаза, чтобы вернуть хоть часть реальности. Жутко захотелось спать, разлепить веки было мучительно трудно. Он медленно осмотрелся, стараясь не делать резких движений. Заболели кисти и избитое лицо, и вновь захотелось блевать. В тот момент, когда Фенрис уже присматривался к дальнему углу, чтобы там проблеваться, лечь и тихо умереть, в комнату вошёл Варрик с ведром и кувшином воды в руках. Эльф уже пребывал в полуобморочном состоянии, машинально перенимая протянутый гномом сосуд. - Я договорился с местным целителем. Он подлечит. Создатель, с кем ты сцепился? В его голосе больше не было иронии, лишь желание помочь. По всей видимости, он уже неоднократно проделывал это. - Ненавижу магов, - выдавил из себя Фенрис, делая большой глоток воды. - Я знаю, но тебе нужно подлечиться, у тебя вся морда в крови. Варрик сел напротив воина, поставив перед ним ведро. - Меня не надо лечить. Я пришёл поговорить с тобой. - Давай поговорим, - хмыкнул Варрик. - Ты, главное, пей. Фенрис перевёл взгляд на друга, но промолчал. Варрик терпеливо ждал, когда тот заговорит. В зелёных глазах отражались огни свечей, пылающих в полумраке. Варрик знал наперёд, о чем именно воин хотел поговорить. Пьяный эльф и Хоук с новым другом-любовником - нетрудно было сложить два и два. Но воину нужно было сказать то, что его волновало. Он редко говорил в общем и никогда о своих проблемах в частности. Видимо, наступила та точка невозврата для него, когда кроме слов уже ничего нельзя бы сделать. - Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, - аккуратно начал разбойник, чтобы ускорить процесс. - Но почему со мной? Почему не с ним? Эльф криво усмехнулся, обнажив ряд окровавленных зубов. - Ты его видел сегодня? Я чуть не ослеп от его счастливой рожи. Оскал исчез. Его лицо тут же осунулось и словно постарело на тысячу лет. - Он не станет меня слушать. Сказал, что больше не любит. А я что? Что мне-то делать? - А ты что? - Черт возьми, не трудно догадаться же. Фенрис говорил на удивление спокойно и, как показалось Тетрасу, обреченно. Слова вытекали сами собой, и все, что копилось несколько лет, теперь выливалось в пьяной исповеди. Быть может, позже, Фенрис пожалеет о своей минутной слабости и желании открыть все карты разом, но на тот момент это было жизненной необходимостью. - Да, красавчик, - протянул Варрик, понимающе кивая. - Заставил ты нашего Защитника помучиться в своё время. Не раз я его отпаивал на этом самом стуле. Фенрис откинулся на стенку, ударяясь затылком, и скривил лицо так, словно по нему полоснули хлыстом. - Терпение заканчивается у всех. - Что мне делать? - Для начала, привести себя в порядок. И тут, как по команде, воина согнуло пополам от рвотных позывов. Он сидел, скрючившись, и блевал в железное ведро, а Варрик по-отечески похлопывал его по спине. - Вам нужно ещё раз поговорить. Без вспышек агрессии, без криков, без пожеланий поскорее сгореть в преисподней. Просто поговорить. - Он не станет меня слушать, - прорычал эльф, глядя на дно ведра и тяжело дыша. – Я пытался. Он сказал, что у меня это пройдет. Но оно не пройдет, это я знаю наверняка. Оно жжет вот здесь, - Фенрис ударил себя кулаком в грудь. – А сейчас он трахает этого вонючего мага… - Поток речей прервал очередной приступ тошноты. - Ты уже целое ведро набрал. Давай приведу целителя. - Нет. Я хочу быть пьяным. Я хочу блевать. Третья волна была значительно короче. Варрик отметил это как добрый знак. - Давай хоть лед принесу для твоего опухшего… - Ебала? - Лица. Я хотел сказать лица. Фенрис мотнул головой, отрываясь от ведра и вытирая рот. - Я пойду домой. Спасибо. - Давай-ка я тебя провожу. - Не надо, - воин встал и уверенно шагнул в сторону выхода. – Мне уже лучше. Но лучше ему не было. Он шел по Верхнему городу, слегка покачиваясь и отпугивая редких прохожих, - время уже давно перевалило за полночь. Он вспомнил давно забытую песню, какую часто пел ему Гаррет, когда все еще не было разрушено до основания. Было время, когда он был действительно счастлив, хоть никогда не признавался себе в этом. Фенрис начал ее напевать. Сначала едва слышно, но, пройдя несколько кварталов, его голос уверенно набрал обороты, распространяясь на соседние улицы. - ... Трунь-трунь… - Горланил он, руками изображая игру на гитаре. Он пел одно и то же оставшиеся до особняка кварталы, вызывая скулеж и вой бродячих собак. Добравшись до места назначения, он посмотрел на окна верхних этажей, с грустью отмечая, что там уже не горел свет. Он стоял там во внезапно образовавшейся тишине и вдруг закричал: - Гаррет! Его голос эхом отразился от серого здания. - Гаррет Хоук! Защитник, мать его, Кирквола! Фенрис подвывал под окнами, постепенно сажая свой голос. Но никакого эффекта от его призывов не было, поместье угрюмой молчаливостью нависало над эльфом. Дурман понемногу выветривался ночной прохладой, и последствия резко напомнили о себе – у него жутко заболела голова. Он подошел к запертой двери, облокотился на ее косяк и закрыл глаза. Фенрис стоял так, казалось, вечность, но вдруг он услышал движение внутри дома. Дверь скрипнула, и в проеме показалась заспанная лохматая голова. - Ты чего орешь? Этот вопрос Фенрис слышал уже дважды. Вздрогнув от неожиданности, он открыл глаза и прильнул к косяку как можно ближе, обдавая сонного Хоука крепкой волной перегара. - Я хочу поговорить с тобой. Хоук отпрянул, с мгновенье оглядел разбитое лицо эльфа и фыркнул: - До свиданья. - Нет, послушай, - Фенрис уперся рукой в дверь, которую маг уже собирался закрыть. – Ты должен меня выслушать. Поежившись от холода, Гаррет все же вышел на крыльцо. Повисло молчание. Фенрис смотрел на помятого сном Хоука, а тот нехотя разглядывал синяки на эльфийском лице. - Я замерзаю. Эльф вздрогнул, будто только сейчас заметил мага, и измученно улыбнулся. - Наверное, я все-таки пойду спать, завтра рано… - Черт возьми, да, я люблю тебя, - выкрикнул воин, перебивая Хоука. – Неужели это непонятно? Глаза Гаррета округлились от удивления, рот исказился в безобразном оскале. - Непонятно? Ну почему же. Я прекрасно это понимал, когда ты называл меня мерзким магом. Ах да, видимо, слова «чтоб тебя усмирили храмовники, долбанный ублюдок» в твоем понимании «я тебя люблю»? Шлюзы открылись, и из трюмов потекла застоявшаяся гнилая вода. - Когда я ночевал у тебя под дверью, когда ужирался в усмерть после каждой твоей выходки, когда ты об мою голову разбил бутылку вина. О, а может, когда ты сбросил меня со второго этажа в своем особняке, перекинув через перила. Это, по-твоему, «я тебя люблю»? Фенрис продолжал стоять и хранить молчание, покраснев до кончиков ушей, словно его отхлестали по щекам. - Ты не знаешь, что такое любить. Ты так зациклился на своем прошлом, на своей ненависти к магам, что меня ты просто не видел. Теперь ты отомстил. Ну что, полегчало? И не надо притворяться, будто ты любишь меня. Ты любишь только себя. Так что можешь валить на все четыре стороны. Фенрис резко поднял голову, заглядывая в глаза Хоука, пылающие огнем. Взъерошенные волосы лишь дополняли его образ и придавали его словам бескомпромиссности. Но вот, морщина, разделявшая его лоб надвое, медленно исчезала, праведный гнев в глазах также медленно угасал. Хоук устало провел рукой по волосам. - Послушай, - его голос смягчился. – Единственное, что я могу тебе предложить – это оставаться в моем отряде, и, быть может, однажды, мы сможем снова стать друзьями. Но большего не жди. Он смотрел на окаменевшего воина, в чьих глазах застыл страх, на кровь, кусками прилипшую под носом и на губах, на запачканные растрепанные волосы. Это лишь видимость. Видимость того, что эльфу не все равно. Неужели пять лет общения с ним так ничему Гаррета не научили? Научили и еще как, и шрам на полголовы под волосами служил отличным свидетелем. Тогда он тоже расслабился и поддался. Но Гаррет - добрая душа. - Подойди. Фенрис послушно шагнул вперед, вплотную прижимаясь к магу. Хоук аккуратно положил ладонь на разбитую щеку, продолжая смотреть в полузакрытые волчьи глаза. Легкий голубоватый дым окутал воина, отрезвляя и убирая все следы драки и пьянки. Фенрис судорожно выдохнул – слишком близко они стояли друг к другу. - Ты можешь ходить со мной на задания. Или не ходить. Мне все равно. - Я буду сопровождать тебя везде. Ты только зови, - его голос предательски дрогнул. Это означало конец. Гаррет отстранился и криво усмехнулся. Таким Фенрис нравился ему гораздо больше - спокойным, покорным и смиренным. И с неповрежденным лицом - оно у него по истине прекрасно. - Завтра я пойду к Мерриль. Не знаю, захочешь ли ты составить мне компанию. Фенрис брезгливо поморщился. Хоук неопределённо повёл плечами и лишь добавил: - Если я пойду куда-то ещё, я за тобой зайду. Воин попытался улыбнуться, но улыбка получилась слабой и измученной. За последние несколько часов он, казалось, постарел ещё на тысячу лет. Тут он почувствовал внезапно навалившуюся слабость. Он устало облокотился на стену и медленно сполз по ней вниз. У него больше не оставалось слов - все было сказано. - Я пойду спать. И ты иди. Фенрис оставался неподвижным. Подождав пару секунд, Гаррет лишь бросил: - Как хочешь. Дверь скрипнула во второй раз, и Хоук скрылся за ней.