You are like my universe

Фильм в кинотеатре они почти не смотрели – лениво и нежно целоваться на последних рядах было более заманчивой идеей, чем наблюдать за развитием сюжета. - Если тебе хотелось побездельничать в свой выходной, то мы могли просто остаться дома, - шепчет она, переплетая свои тонкие пальцы с пальцами Чанёля. - Мы должны были куда-то выбраться, - шепчет он в ответ и улыбается – обворожительно и ярко, так, что спирает дыхание, и она невольно улыбается в ответ. Он вдруг встаёт с места и протягивает ей руку. Она с недоумением смотрит на него, но руку протягивает, чувствуя тепло чужой ладони. Чанёль тянет её за собой подальше от тёмного зала кинотеатра к яркому солнечному свету и улицам, на которых пахнет едой из закусочных. Такие деньки выдаются редко, а когда выдаются, то они проводят их так – бездумно слоняются по шумному городу, дурачатся и дарят друг другу медовые поцелуи и тёплые объятья. В такие моменты на душе всегда тепло, потому что он рядом и он улыбается только ей. Они приходят в парк, и Чанёль тащит её за собой к прокату роликовых коньков и велосипедов. Она всячески упирается, потому что «прекрати, пожалуйста, это глупая затея», но всё равно покорно идёт следом и наблюдает за тем, как он платит деньги за прокат двух пар роликов. Она не может сопротивляться ему, никогда не могла, поэтому она покорно садиться на ближайшую скамейку и начинает переобуваться. Глаза Чанёля светятся, как у ребёнка, он садится рядом и что-то говорит своим глубоким басистым голосом, но до ужаса тёплым и родным. Она не слышит его, но внимательно наблюдает из-под опущенных ресниц, как двигаются его губы, как сменяются эмоции на его лице, кажется, он чем-то недоволен, но история хорошая, поэтому в конце он улыбается. - И потом Бэкхён-хён сказал, что… Ты слушала меня? – он смотрит на неё с неприкрытым возмущением, но только оно не злое, а детское такое, что она невольно тихо смеётся. - Пошли кататься, - всё ещё смеясь, говорит она и встаёт со скамейки, но она так давно не каталась на роликах, что теряет равновесие и чуть ли не падает, если бы не сильные руки, которые обхватывают её вокруг талии. - Аккуратнее, - шепчет Чанёль ей на ухо и усмехается, а её щёки покрываются предательским румянцем. – Я буду ехать назад, а ты едь на меня. Она кивает и медленно едет вперёд, пытаясь вспомнить, как стоять на роликах. - Я же говорила, что это плохая идея, - бурчит она, хватаясь за протянутую ей ладонь Чанёля. - Я же говорила, что это плохая идея, - дразнит он и сразу же отхватывает лёгкий подзатыльник. – Ай, прекрати. Она смеётся с его реакции и тянет его за собой, чтобы продолжить катание. Чанёль едет следом, и следующие два часа их жизни наполняются смехом, глупыми шутками, смазанными поцелуями прямо посреди улицы и сплетениями пальцев. Люди оглядываются на них, причитая, что нельзя так, но им обоим абсолютно плевать. Они выходят из парка, когда солнце уже начинает садиться и на улице вечереет. Чанёль притягивает её к себе, а она обнимает его двумя руками поперёк талии – он выше на целых семнадцать сантиметров, но она дотягивается до его волос и ерошит их, со всей любовью заглядывая в его преданные и светящиеся счастьем глаза. Она вдруг думает, что никогда не предаст его и обнимает ещё сильнее, а Чанёль целует её волосы на макушке и сворачивает на другую улицу, держа путь к магазину. - Я хочу большую упаковку шоколадного мороженого, - говорит она, наблюдая за тем, как он кладёт в корзинку две банки пива. Себе и ей – даже если она не пьёт. - Ты ещё такой ребёнок, - он обнимает её за плечи, и они идут в отдел с мороженым и сладостями. Она сгружает в корзинку две большие упаковки желанного мороженого – так, на будущее, три упаковки палочек поки с разными вкусами и свои любимые фруктовые карамельки. Чанёль улыбается, когда наблюдает за ней – она такая домашняя, а ещё родная-родная. Больше всего он любит, когда она на кухне что-то готовит и можно обнять её со спины и поцеловать в изгиб шеи; или по утрам в постели, когда она смешно морщит нос, не желая просыпаться, и жмётся к нему крепко-крепко, моля полежать так с ней ещё немного; или вот в такие моменты, когда она летает по всем отделу, спрашивает, что взять лучше, а потом всё равно выбирает сама или берёт и то, и то. Чанёль расплачивается кредиткой и вежливо отказывает кассирше, которая просит оставить автограф для её дочери. Он объясняет свой отказ тем, что он сейчас с девушкой, а мешать свои отношения с работой он не любит. Женщина понимающе кивает и извиняется, складывая их покупки в пакет и желая хорошего вечера. - Сыграем в приставку? - предлагает Чанёль, как только они заходят в квартиру и освещение автоматически включается. - Не зна-а-аю, - тянет она, но тут же срывается с места, чтобы занять джойстик получше. - Ах ты хитрая! – кричит он и бежит следом, хотя его знатно заносит на повороте и он всё равно не успевает занять лучший джойстик. Она показывает ему язык и отправляет на кухню за ложечкой для мороженого. Оставшийся вечер они играют в приставку и смеются, она съедает одну с половиной пачку мороженого, удивляя этим Чанёля – «как только в тебя столько лезет». Партия заканчивается со счётом 1:1, и они оба счастливые и уставшие откидываются на мягкую спинку дивана. Она сдаётся первой. Придвигается к нему ближе и запускает руку в его каштановые волосы, Чанёль не теряется и смотрит в зелёные глаза напротив пристально-пристально, невесомо касаясь пальцами выступающих позвонков под его же футболкой, хотя ей она идёт куда больше. Она дышит тяжело и сбивчиво, потому что в его глазах океан нежности, в который она окунается с головой и будто задыхается. Ей всегда не хватает воздуха рядом с ним, хотя с другой стороны – он заставляет её дышать полной грудью. Чанёль касается губ со вкусом шоколадного мороженого и прикрывает глаза, забираясь пальцами под её футболку и пробегаясь по горячей коже. Она выдыхает в поцелуй и проводит пальцами по его щеке, пытаясь запечатлеть его образ в сознании – она делает это всегда, пусть даже они уже долгое время вместе. - Прекрати дразнить меня, - просит она, когда он пальцами пробегается по её рёбрам. - Я ещё не начинал, - он прикрывает глаза и усмехается, прижимая её крепче к себе. – Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой, - от его полушёпота сносит крышу, а его горячие ладони на талии делают только хуже. - Ты словно моя вселенная, - в бреду шепчет она, касаясь губами его шеи. – Или меня лихорадит, и я говорю всякий бред, - она тихо прыскает со смеху и запускает руки под его футболку. - Я люблю, когда ты говоришь такой бред. Тебя люблю. А ей больше ничего и не нужно.