You are like my universe

Когда у неё большой проект на работе, то она отгораживается ото всех и никого к себе не подпускает, потому что одна малейшая ошибка и клиент не будет доволен. В этот раз их компания работает с японцами, а японцы слишком щепетильные, слишком правильные и расчётливые, чтобы закрыть глаза на недочёты. Чанёля она тоже к себе не подпускает, потому что он - самый большой фактор риска отвлечься. На самом деле, ей очень сложно держать себя далеко от Чанёля - отстраняться, выпутываться из объятий по утрам, зная, что они проводят и так слишком мало времени вместе, бежать на работу и сидеть вечерами за ноутбуком, работая над эксклюзивным дизайном. Она устала от всего этого - аврала на работе и невозможности быть рядом с Чанёлем. Но она знает, что если отвлечётся, то всё пойдёт не так, как нужно. И за это она ненавидит себя - за свою ответственность. Когда она в очередной раз забирается в кровать в три часа ночи и по привычке проводит по щеке Чанёля, он тихо говорит: - У нас концерт в Сингапуре послезавтра, так что я завтра улетаю. - И ты сказал только сейчас? - она удивлённо моргает и убирает руку от лица Пака. - Ты не спрашивала, мы уже почти две недели нормально не говорили. Ты всё время работаешь, даже на звонки не отвечаешь. Я надеялся, что когда я вернусь из Парижа, ты закончишь, - она слышит, что он злиться и жмуриться - ей никогда это не нравилось. - Пришлось переделывать кое-что, - она сжимает руки в кулаки. - Ты же знаешь, что этот проект - хорошая возможность и- - Я знаю, я всё это знаю. О возможности, зарплате, повышении. Но ещё я знаю, что ты выматываешь себя и устаёшь. Ты несколько раз засыпала за столом, ты порезалась, когда готовила ужин, - она инстинктивно схватилась за раненую ладонь. - Думала, я не замечаю? А какого мне смотреть на то, как ты себя мучаешь, ты подумала? Твои родители звонили мне и спрашивали, как ты. Не думаешь обо мне, так о них подумай. - Прекрати, - она просит из последних сил и умоляюще смотрит, сдерживая подступившие слёзы. Она сама знает всё это, сама ругает себя, но она не умеет по-другому. Если работать, то работать серьёзно. - То же самое я могу говорить тебе каждый раз, когда ты готовишься к новому альбому или выступлениям, - она смотрит на Чанёля серьёзно и отшатывается, когда он хочет взять её за руку. - Я никогда не запрещаю тебе этого, я никогда ничего не говорю, я всегда поддерживаю тебя, я- - Я разве сказал, что я против твоей работы? Хоть слово? Я просто забочусь о тебе. Если говорить обо мне, то я айдол, я так живу, это то, что я делаю, мы с парнями делаем ради фанатов. Ясно, что мы устаём, но когда мы видим, как счастливы фанаты, то мы гордимся своей работой. А когда ты так изматываешь себя, то это вовсе не придаёт мне сил, а тем более не придаёт сил тебе. Ты будто рывками работаешь - ничего не происходит, а потом на тебя сваливают какой-то крупный проект. Ты- - Чанёль. - Ты слишком серьёзно относишься к этому. - Чанёль, прекрати. - Да какого чёрта я должен прекращать? - Потому что твоя забота ещё больше давит на меня, чем ответственность за проект! И когда Чанёль смотрит на неё, то даже в темноте комнаты видит, что она плачет. А она уже не может прекратить это, потому что навалилось, потому что сложно, потому что ей надоело справляться одной. - Почему, ты думаешь, я отгораживаюсь от всего, когда работаю? Даже от тебя? Потому что я знаю, что если отвлекусь, то сделаю ошибку; если отвлекусь, то не смогу снова настроиться на работу. Поэтому я и стремлюсь сделать всё за один рывок, чтобы быстрее вернуться в привычное для меня русло. А привычное для меня русло - это иметь возможность находиться с тобой рядом, говорить с тобой. Понимаешь? Она ещё несколько секунд смотрит на Пака, а потом всхлипывает и хочет встать с кровати, но Чанёль хватает её за запястье и тянет на себя. В его объятьях так хорошо и правильно, что от этого слёзы ещё больше катятся по щекам, и она сжимает в кулачках ткань его футболки. Пак молчит - не потому, что нечего сказать, а потому, что знает - ей хватит того, что он просто рядом; знает, что поймёт его без слов. Он аккуратно укладывает её на кровать и целует в лоб, не выпуская из своих объятий. - Я так устала, Ёлли, - тихо-тихо говорит она и тычет носом ему в ключицу, вдыхает родной запах и обнимает ещё крепче. Услышав это, Чанёль мысленно говорит её начальнику всё, что он о нём думает, а затем целует её макушку. - Поспи, - говорит он и утешающе гладит её по спине. - В следующий раз не отгораживайся ото всех, хорошо? Мы здесь, чтобы помочь тебе быть сильнее. Она быстро кивает и сильнее прижимается к Паку, от чего он улыбается - она словно ребёнок. - Ёлли. - М? - Не уезжай. - Не могу, - он тяжело вздыхает. - Я знаю, - он чувствует, как она грустно улыбается. Чанёль, правда, не хочет бросать её сейчас, но что он может- Секундочку. - Поехали со мной, - аккуратно предлагает он, а она будто дышать перестаёт. Но медленно кивает - соглашается. У Чанёля на душе становиться спокойнее. А ей снова кажется, что Пак - её личное солнце.