If I could take your hand If you could understand That I can barely breathe the air is thin I fear the fall and where weʼll land.
«Джулиетт была главной бедой этой семьи» — вот, что думала Кейтилин про свою падчерицу. Даже мысль о том, что она — её падчерица, делала женщину глубоко несчастной. Леди Старк предпочитала думать о девушке, как о постороннем человеке, не члене её семьи, просто слоняющемся по Винтерфеллу и изредка попадающемся на глаза. Но то, с какой заботой и вниманием, не всегда уделяемым даже младшим дочерям, относился к Джулиетт её муж, с какой легкостью Арья, Бран и Рикон приняли девушку как настоящую сестру, разбивало её материнское сердце: она втайне мечтала, чтобы дети отвернулись от бастарда, и та покинула замок, никому не нужная. Робб вообще был отдельной историей. Кет ясно помнила, как, будучи младенцем, её первенец начинал плакать, стоило кормилице унести Джулиетт. Не могла и забыть, с какой осторожностью её старший сын общался с сестрой в детстве. «Она такая маленькая и хрупкая, мама, я боюсь её обидеть. А папа сказал, что её нельзя обижать». Она также неосознанно держала в памяти, как он принял девушку в свой узкий круг, с каким трепетом и вниманием к ней обходился. Никто не смел даже косо посмотреть в её сторону, не то что оскорбить: последствием был бы синяк под глазом или что похуже. Но апогеем всего было то, что её любимый муж всячески поощрял сына и их сестрой взаимоотношения. Единственной в семье, отдалившейся от Джулиетт в сознательном возрасте, стала Санса. Так похожая на неё девочка, летнее дитя, считающее жизнь сюжетом сказки или баллады. Кейтилин и не пришлось её убеждать; старшая дочь, выросшая на песнях о рыцарях и принцессах, не могла принять происхождение старшей сестры. Кет молилась Мудрецу, чтобы и другие её дети дошли до такого решения самостоятельно. Кейтилин решила, что её молитвы были услышаны, когда несколько лет назад Робб впервые отверг сестру на глазах у всех. А после день за днём очень близкие прежде брат с сестрой расходились как в море корабли. Робб стал проводить всё свободное время с Теоном Грейджоем, стал больше улыбаться и громче смеяться. Заинтересовался женщинами, но, к счастью, был осторожен и не заставлял их с отцом краснеть. И сын даже не смотрел в сторону Джулиетт, продолжавшую преследовать брата, правда, теперь лишь взглядом этих чужих для Кейтилин глаз. Женщина долгие годы жила в сказке, считала, что всё прекрасно. Что наконец её жизнь похожа на ту, о которой она грезила. До того проклятого богами дня. Кейтилин помнит как сейчас, какой страх и леденящий кровь ужас она почувствовала, когда Джори Кассель ворвался посреди ночи в главные покои и сообщил, что Робб и Джулиетт не вернулись в замок с поздней прогулки. Как Эддард быстро собирался и попутно раздавал указания своим людям. Как она молилась, стоя на коленях в Септе, чтобы её сын вернулся целым и невредимым. И когда она увидела его синего, замерзшего практически до смерти, сердце ушло в пятки. Крики Джулиетт, здоровой и дышащей, делали только хуже. Как она возненавидела её в тот момент, как желала, чтобы не её сын, а она лежала при смерти на кровати. Но Боги в который раз всё сделали по-своему. В бреду её сын шептал это проклятое имя. Джулиетт, Джулиетт, Джулиетт. Она хотела, чтобы девушка исчезла, когда Робб вцепился в её руку, как в последнее, что ему нужно на этом свете. Она мечтала, чтобы Джулиетт не рождалась, когда сын заставил её, собственную мать, выйти за дверь, чтобы защитить сестру, позаботиться о ней и её душевном равновесии. В её голове до сих пор стояли крики Робба, зовы о помощи, когда Сноу потеряла сознание от боли. Перед глазами до сих пор эта картина: девушка на руках Робба, он сам снова погружался в беспамятство от упадка сил, травмы, но всё, что на его лице — это волнение за Джулиетт, за её ничего не стоящую жизнь. Кейтилин начала подозревать неладное и сделала то, что ей было ранее не свойственно: убедила дочь следить за девушкой. А в момент, когда она поняла причину такого нелогичного поведения сына, когда из уст его вылетело признание, адресованное в тишину, ей хотелось верить, что она ослышалась. Что сказанное с такой интонацией — просто игра воображения. Потому что это невозможно. Невозможно, чтобы её сын — её кровь и плоть, — испытывал такие противоестественные чувства, и к кому? Бастарду собственного отца? Но это объясняло если не всё, то многое. У Кейтилин вдруг точно открылись глаза: она ясно увидела то, что её сын и не пытался скрывать все эти годы. Холод и безразличие вкупе с навязчивым желанием защищать. Ревностное отношение. Потребность держать девушку в поле зрения. И все улыбки и смех после разрыва теперь казались Леди Старк искусственными и напускными. Она никогда не поднимала руку ни на одного из своих детей. Но тогда леди Старк не сдержалась. Взгляд голубых глаз её сына в этот момент, в момент, когда её ладонь соприкоснулась с его щекой… Кейтилин никогда не хотела видеть его снова. Именно тогда она приняла решение лично следить за девушкой. Контролировать каждый её шаг, чтобы не допустить того, что разрушит жизни всех и каждого. До тех пор, пока она не уедет. Боги, быстрее бы она покинула их дом. Кейтилин собиралась лично в этом убедиться. Вторглась в её покои однажды вечером и призвала к ответу. — Скажу тебе откровенно, Джулиетт. У тебя есть два варианта: выйти замуж или уехать. Выбор за тобой, — Кет не сомневалась, что свободная душой девушка никогда не согласится стать чьей-то женой, они через это проходили. Джулиетт была дикаркой в её глазах: неуправляемой и невоспитанной. Совершенно не беспокоящейся о правилах и морали. Но та её удивила. — Лорд Старк уже говорил со мной на эту тему, вы немного опоздали. Я прекрасно осведомлена о своих возможностях. И я уже приняла решение: я уезжаю к Мормонтам, а если отцу понадобится заключить союз или добиться лояльности какого-нибудь лорда, я готова принять имя Старк, выполнить свой долг и выйти замуж. У вас есть ещё какие-нибудь вопросы для обсуждения, миледи? — Джулиетт говорила бесстрастно, в серых глазах не было ни единой эмоции. Холодно взглянув на Кет, она опустила взгляд и продолжила свои занятия шитьем. На мгновение Кет показалось, что она смотрела со стороны на себя. Это безразлично-отсутствующее выражение лица, напрочь лишенное настоящих переживаний, этот гордо поднятый подбородок, этот прямой взгляд льдисто-серых глаз¹. Женщина против своей воли восхитилась ей: «Она бы стала прекрасной леди, будь она моей дочерью. Я бы гордилась ею, она же истинная северянка». Но эти мысли тут же пришлось отмести прочь и, поджав губы, покинуть комнату. «Доброй ночи, Леди Старк», — услышала она вслед, и ей захотелось придушить девчонку за её вечную вежливость. Учтивость — доспехи леди. Но к чему они той, кто леди не является? Пока Эддард был рядом, переживать любые несчастья было в разы проще. Теперь его нет, и Кейтилин казалось, что она попала в другой мир. Мир, где у Винтерфелла иные хозяева: молодая пара, такая, какой были однажды они с Нэдом. После отъезда королевской семьи Робб и Джулиетт почти не разлучались: завтракали вместе, тренировались вместе. Сноу помогала её сыну с бумагами, они вместе выслушивали жалобы и просьбы горожан. Вместе ходили в Богорощу и играли с Риконом и Браном во дворе. Вместе подолгу гуляли с лютоволками по вечерам, а затем до середины ночи пили разбавленное вино в Чертоге или покоях бастарда, и только после расходились, чтобы с первыми лучами солнца воссоединиться вновь. В итоге, Кейтилин не выдержала: поймав девушку в редкий момент её одиночества, она прямо спросила, когда Джулиетт собиралась выполнить обещание, данное ей и лорду Старку. Та просто пожала плечами и ответила, что в тот самый момент, когда её брат перестанет в ней нуждаться. Тогда, когда он позволит ей уехать. А до тех пор ни Кейтилин, ни кто-либо другой не заставят её бросить семью, просившую её остаться. — Ты должна уехать, — Кейтилин поймала её за предплечье. Джулиетт Сноу мгновенно вырвалась и спокойно взглянула на мачеху. — Тогда прикажите страже привязать меня к лошади и отправить подальше, можете велеть им выкинуть меня из башни или утопить в источнике, знаете, я плавать не умею. Но я не уеду, пока Робб хочет, чтобы я была здесь. Я дала обещание не только вам, но и ему. Он теперь мой лорд. Я предана ему и своему слову. Вместо того, чтобы воевать со мной, наладьте отношения с сыном, убедите его, что вы полезнее меня. И я отправлюсь к Мормонтам в тот же день. Возразить было нечего. Она сама отдалилась от сына, сама поставила себя в такое положение. Джулиетт Сноу была бедой семьи. Но ещё она была той, в ком нуждался её сын.***
Королевский кортеж удалялся, исчезая за холмом. Робб Старк смотрел, как его отец и сёстры покидают дом, что теперь казался пустым без смеха Арьи, песен Сансы и низкого голоса лорда Старка. Теперь юноша — новый лорд Винтерфелла. Обязанности. Груз ответственности. Всё это казалось неподъёмным. Но решаемым. Робб больше не маленький мальчик, и если он хочет быть достойным доверенной ему роли, то должен сделать всё, что в его силах, чтобы оправдать ожидания отца. «Позаботься о доме. Позаботься о матери. Позаботься о братьях...» — отец немало сказал ему в их последней беседе. Юноша и сам был довольно откровенен, о чем не жалел. Они с отцом нашли понимание в том, что касалось его будущего и всего Севера. Робб поднял глаза к небу; стая черных птиц промчалась мимо. Он почувствовал прикосновение ладоней к своей спине и знакомый аромат душистого масла заполнил легкие. Джулиетт встала на носочки, потерлась носом об его плечо и положила на него подбородок. Её руки обхватили его торс, Робб накрыл их своими. — Тяжело прощаться, — произнесла она наконец. — С отцом. С сестрами. Особенно с Арьей. У меня такое чувство, что я больше никого из них не увижу. — Не говори так, беду накликаешь, — строго произнёс он, хмуря брови. — Мы увидимся, может не скоро, но обязательно. Отец, наверное, к тому времени поседеет, Санса будет уже замужем за принцем и, возможно, даже родит ему сына, а Арья станет настоящим бойцом, наплевав на возложенные на неё ожидания. — Я говорю не про тебя, — поясняет девушка. — Я говорю про себя. Вы увидитесь на свадьбе Сансы, на твоей. Я же уеду к Мормонтам и моего имени точно не будет в списке гостей. Да я и не жду, просто грустно, что всё закончилось, — Робб развернулся и поймал взгляд девушки. Голубые глаза обжигали серые, он понимал, почему Джулиетт думала в таком направлении, но не собирался этому потакать. — Никогда больше так не говори, ясно? Это раз. Два, ты не обязана никуда ехать, можешь остаться здесь, дома, со мной, — Джулиетт энергично замотала головой и вырвалась из рук брата. Она обошла его, облокотилась руками о зубцы и вперилась взглядом в удаляющийся кортеж. — Это твой дом, Робб, — прошептала она, — а я должна найти свой. Возможно, моё место среди Мормонтов. Возможно, я ошибаюсь, и меня ждет лишь разочарование на Медвежьем острове. Но я не узнаю, пока не попробую, — когда она обернулась, её взгляд полнился уверенностью. — Более того, я не могу, просто не имею права здесь оставаться. Отца тут больше нет, а потому нет и причины задерживаться, — он догадывался, кто убедил её в этом, но держал эти мысли при себе. С матерью Робб поговорит позже, если она посмотрит на него снова: с ночи, когда женщина услышала признание, они толком не общались. И пока замок был забит гостями, этого можно было не замечать. Теперь им это не удастся. Старк провёл рукой по волосам девушки и убежденно ответил: — Твой дом там, где мой. Я хочу, чтобы ты жила здесь. Если ты твердо намерена уехать, то останься хотя бы на некоторое время. Ты нужна мне сейчас. На меня многое свалилось. — Леди Кейтилин не в Королевской гавани и поможет тебе править, — попыталась возразить Джулиетт, но Робб и здесь нашел аргумент: — Мама может мне помочь, ты права, но я хочу стать независимым, а ты та, кто не будет на меня давить и решать за меня. Я тебе доверяю. Ты умна и мгновенно влюбляешь в себя людей, — он не дал ей рта раскрыть, приложив к нему палец. — И не смей отрицать. Все, кто хорошо знают тебя и достаточно широко мыслят, чтобы не обращать внимания на титулы, готовы есть с твоих рук. Даже сам Тирион Ланнистер смотрел на тебя, как на восьмое божество. Джулиетт мило смутилась, покраснев от его слов. — Идиот, — тихо проговорила она. — Но я останусь с тобой, пока ты не прикажешь уехать. Робб счастливо её обнял и закружил, чувствуя, как девушка уткнулась лбом в изгиб его шеи и радостно засмеялась. — Ты уже собрала вещи? — поинтересовался он, поставив Сноу на землю. — А что, хочешь помочь разложить всё по местам? — Джулиетт нежно потрепала его по волосам. Старк поймал её руку и поцеловал тыльную сторону ладони; её глаза загорелись. Девушка лукаво улыбнулась ему. Робб опустил их руки вниз, но не выпустил её кисть из своей, потянул Джулиетт на себя и заправил свободной рукой выбившийся из прически локон. Посмотрел в глаза в попытке увидеть в них хотя бы намек на ответное чувство, но всё, что отражалось в серых глазах напротив, это счастье и смущение. Юноша будто случайно провёл кончиком пальца от мочки уха до изгиба шеи и удовлетворенно заметил, что вызвал этим мурашки на столь желанном теле. Зрачки расширились, и серые глаза показались почти черными. Рот Джулиетт приоткрылся, когда она вдохнула порцию воздуха. Взгляд Робба переместился ниже, на пухлые, гладкие и розовые губы девушки. — Робб? — хрипло шепнула она, и юноша поднял взгляд. Брови Джулиетт взлетели. В её взгляде непонимание и удивление их внезапной близостью и незнакомой реакцией тела. Робб заставил себя по-мальчишески ухмыльнуться и отступить назад. Сделать вид, что ничего не произошло, казалось самым верным. Он видел, как Джулиетт мотнула головой в попытке отогнать наваждение. По-дружески брат щёлкнул её по носу. — Хочешь погулять сегодня вечером с Зимой и Серым Ветром? — Джулиетт улыбнулась как прежде, наверняка убеждая себя, что сама себе придумала эту неловкую ситуацию. — Конечно, Робб, с удовольствием, — кивнув, стандартно ответила она. Старк галантно предложил ей руку и девушка с удовольствием на неё оперлась, и они вместе отправились на завтрак, где предстояло сидеть рядом. На завтрак, где леди Кейтилин сверлила их недовольным взглядом. На завтрак, где Робб, возможно, впервые в жизни чувствовал, что всё удивительно правильно: он на своем месте, а сестра за главным столом, а не на отшибе с наперсницами. Он смотрел на Джулиетт искоса и видел лёгкую полуулыбку удовлетворения на её губах. Всё верно. Он сделал верный выбор, он сможет убедить девушку не покидать Винтерфелл. Он сможет убедить её быть рядом. Не на время, а навсегда. Да, не в желанном ему качестве. Но не это было приоритетом. Вернее сказать, это никогда не было и не будет приоритетом². Подняв глаза, юноша встретился взглядом с матерью. «Тогда ты мне больше не сын», — пощёчина всплыла в его памяти мгновенно и Робб рефлекторно потёр щёку. Он сможет её убедить, сумеет заставить понять его и его чувства, а также то, что он никогда не намеревался давать им ход. Робб верил, что мать любит его, несмотря ни на что. Он послал ей улыбку, полную надежды. Уголки губ Кейтилин зеркально поднялись, но затем она перевела взгляд на Джулиетт, вяло гонявшую по тарелке свою кашу, и нахмурилась. Отвернулась и уставилась в свою тарелку. Его рука, лежащая на бедре, сжалась в кулак от разочарования. Когда нежная женская ладонь накрыла его, он расслабил пальцы и благодарно взглянул на девушку. «Спасибо», — прошептали его губы. «Пожалуйста», — ответили её. Джулиетт хотела вернуть свою кисть, но Робб не позволил, оставив их соединенными на своем бедре. Плевать, что он теперь не сможет есть. Аппетит всё равно пропал. Однако, подозвав служанку, он попросил заменить блюдо сестры, хотя последняя и пыталась отвертеться, что с ней всё хорошо. Старк помнил большую нелюбовь Джулиетт к перловке. Перед ней появились запечёные яйца, вяленое мясо и горячий, хрустящий хлеб. Девушка отвела глаза, снова поблагодарила его за внимательность и продолжила трапезу уже с заметным удовольствием. Робб видел, как щеки Джулиетт залились румянцем от такого жеста с его стороны: она редко краснела на его памяти, но вот уже второй раз за один день он наблюдал, как розовеет её белоснежная кожа. Взяв кубок левой рукой, юноша с улыбкой отпил из него и завёл разговор об охоте с сидящим по левую сторону от него Теоном, а переплетённые руки всё так же продолжали согревать его даже сквозь плотную ткань бридж. Стало вдруг безразлично, насколько гневные взгляды у его матери и насколько неправильны его мотивы сделать сестру самой счастливой. Гораздо позже, вечером того же дня он с небывалым трудом нашёл сестру в музыкальной комнате, последнем месте, где он стал бы её искать. На его памяти она не заходила в неё с самого детства, когда от любопытства порвала струны на лютнях, за что леди Старк отстранила её от занятий. Но, к его удивлению, Джулиетт знала, что делала. Сноу уверенно села за высокую белую арфу из слоновой кости, откинула назад мешающие волосы, собранные в неряшливую косу, и закрыла глаза. Её длинные, изящные пальцы с аккуратными полукруглыми ноготками легко провели по струнам, высвобождая удивительную на слух мелодию. Робб от восхищения потерял дар речи: никогда прежде ему не приходилось наслаждаться чем-то подобным. Когда же девушка начала петь — сначала тихо, а позже — медленно повышая голос до хрипотцы, — его сердце словно перестало биться. Нежная баллада о первой любви вызывала трепет в душе, обнажая его собственные чувства. А вид Джулиетт, полностью покорившейся власти музыки, опускает Робба на колени³. Он стоит, завороженный, даже когда песня уже закончилась, не в силах вымолвить хоть что-то внятное. Девушка наконец вырвалась из плена вдохновения и заметила его. Удивленный вскрик вылетел из её рта, который она изящно прикрыла маленькой ладошкой. — Что ты тут…? — начала она, поднимаясь, но он её прервал. — Это просто невероятно. Я сам не верю, что не сплю. Почему я никогда не слышал, как ты играешь? Почему я не слышал, как ты поёшь? — Робб осторожно приблизился к отошедшей от инструмента девушке. Та неуверенно пожала плечами и отвела взгляд, как бы подразумевая, что в её игре нет ничего особенного. Но он так не считал. Старк в жизни не слышал ничего подобного, хотя несколько раз на его памяти вполне способные музыканты посещали Винтерфелл, вызывая восторг у любившей подобное Сансы. Сейчас он не мог вспомнить, где в эти вечера была Джулиетт. Слушала ли она их игру так же завороженно, как и их младшая сестра? А может и вовсе слонялась где-то ещё. Он не замечал это, не замечал такие мелочи о ней, когда она, казалось, знала его вдоль и поперек. И это делало его несчастным. Но теперь он мог исправиться, выразив свои настоящие чувства. — Не отрицай, ты безумно талантлива. Кто научил тебя так играть? — Джулиетт снова пожала плечами. — Меня мало кто замечал, особенно, когда я была не выше стола. Когда мне было одиноко, а тут было пусто, я проводила часы, перебирая струны, изучала, как работает тот или иной инструмент, какая музыка получается при прикосновении. Меня никто толком не учил, я просто слышу музыку, а потом воспроизвожу её в голове, или же просто что-то рождается в моем разуме. Остальное делают пальцы, — она сделала неуверенный жест руками, и он впервые заметил что там следы не только от тренировок, но и от струн. Сколько времени она проводила здесь, чтобы они появились? Она, правда, любила это. Робб уже не видел границ своего ею восхищения. — Ты шутишь, да? Санса много лет училась играть на высокой арфе под присмотром учителя, а ты освоила её сама? — Сноу нахмурилась и раздражённо передёрнула плечами. — Прекрати так на меня смотреть. Я люблю музыку, она меня успокаивает, приводит мысли в порядок. Подумаешь, могу наиграть несколько песен. Большое дело, — Джулиетт сердито обошла его, оставаясь на расстоянии, но Робб не дал ей уйти от разговора. Поймав за предплечье, он прижал её к себе, так что её грудь впечаталась в его. Глядя на её разгоряченное лицо, блестящие глаза и приоткрытый от тяжелого дыхания рот, ему хотелось её поцеловать, как никогда прежде. Об её реакции на это как-то не думалось, как и о последствиях. Он вообще ни о чём не думал. Только эта прекрасная и удивительная девушка напротив заполняла его мысли. — Я хочу послушать ещё. Спой для меня другую песню. Это приказ, — тихо произнёс он, глядя ей в глаза. Подразумевалось, что она не может отказаться, не в этот раз. Джулиетт возмущенно вздохнула, отпихнула его от себя и недовольно вернулась за инструмент. Хитрый взгляд из-за плеча сказал ему достаточно. Робб смеялся до боли в щеках. Таких похабных песенок он, пожалуй, не слышал даже в тавернах.***
Джулиетт никогда не думала, сколько же обязанностей было у её отца. Одни жалобы северян, пожалуй, забирали больше сил, чем она тратила на часовых тренировках с сиром Родриком, а прежде — с Джори. Разбор же многочисленных счетов не вызывал ничего, кроме боли в висках — арифметика всегда давалась ей с большим трудом. Сноу не завидовала Роббу, у которого от всего этого голова шла кругом. Но её брат со всей ответственностью и трудолюбием подходил к каждому возложенному на него делу. И девушка, наблюдая, как он старается быть лучше и лучше, не могла им не гордиться. Их отношения стали возрождаться после многолетнего перерыва. Робб вообще вёл себя так, как будто ничего и не было, но Джулиетт не могла снова слепо ему довериться. Она защищала своё сердце, однако броня, сделанная прежде из стали, превратилась в ледяную и стала медленно таять под натиском добра, заботы и нежности, которой юноша её окружил. Джулиетт однажды просто заметила, что улыбка не сходит с её лица в его присутствии, что страхи перед будущим отступают, что сердце замирает от любви, когда она видит открытую мальчишескую улыбку Робба. Увидеть брата беззаботным и счастливым — это лучшее событие дня. Одним таким вечером, после дня, проведенного вместе за делами, они сидели в Богороще и вспоминали детство. Миллион маленьких случаев, которые вызывали умиленные улыбки или смех до колик в животе. Сноу решила применить хитрость и незаметно для Робба перевести разговор на тему их дружбы, а затем выяснить, что же произошло более четырех лет назад, что заставила её брата отказаться от неё. — Помнишь, как всё началось? Ты поначалу меня избегал… — начала Джулиетт, бросив взгляд назад, наблюдая за его реакцией. Она сидела, опираясь спиной на ноги брата, положив руки на собственные колени. Его пальцы задумчиво перебирали её распущенные волосы, заставляя её чуть ли не мурлыкать от удовольствия. Старк улыбнулся, находя эту тему приятной. — Ага, ты была такой маленькой девочкой. Глаза всегда на мокром месте, но ты почти не плакала. Не устраивала истерик. А не играл с тобой, потому что папа говорил тебя беречь, что ты хрустальная, а я слишком буквально воспринял. Боялся просто тебя тронуть, думал, ты сломаешься, — он чувственно вздохнул, а потом легко засмеялся. — И с того времени ты не очень-то выросла. — Хей, — Джулиетт недовольно стукнула его по коленке, чем вызвала лишь очередной, более сильный приступ смеха. Невольно девушка его подхватила. Робб всегда смеялся заразительно, она никогда не могла ему противостоять. Если она обижалась, он просто начинал её смешить и злость испарялась по щелчку пальцев. — Ладно-ладно, — наконец успокоился он, — ты стала сильнее, но посмотри на свои ладони, — брат взял её руки в свои, — посмотри на себя. Думаю, что мог бы взять тебя на руки и взбежать на башню Цитадели, даже не запыхавшись. — Хвастун, — буркнула девушка, вырвав из его пальцев свои ладони и посмотрев на них. Её руки не были женственными. Кейтилин как-то сказала, что у неё руки крестьянки, и девушка, в общем-то, соглашалась. Мозолистые, грубые ладони, изрезанные струнами пальцы, а тетивой — предплечья. Добавьте постоянные тёмно-фиолетовые и жёлто-зелёные синяки и вы получите непривлекательную картину. Интересно, приятно ли будет мужчине их целовать? Наверное, нет. Не то, чтобы это её сильно волновало, по многим причинам⁴, но природное любопытство брало верх. Джулиетт обернулась и села лицом к брату. Пока не успела передумать, она выпалила: — Робб, а тебе было бы приятно целовать руки девушки, если бы они выглядели как мои? Брови Старка взметнулись вверх от удивления. Он посмотрел на неё, как на идиотку, когда медленно произнёс, словно неразумному ребенку. — Я целовал твою руку не раз и не два, Джулиетт, у тебя провалы в памяти? Девушка надула щеки и недовольно на него посмотрела. Почему всё нужно объяснять? — Ну, я твоя сестра. А если бы это была посторонняя девушка? — она всплеснула руками, объясняя. Робб поймал её запястья и внимательно рассмотрел кисти с обеих сторон. Джулиетт казалось, что она сгорит со стыда, даже её уши горели. Старк закончил, посмотрел на неё, но ладони не выпустил, согревая их теплом собственных. Он посмотрел на её лицо с сердитым спокойствием, какое было у их отца, когда он пытался понять, кто кого обидел. — Что не так с твоими руками? — он ждал ответа, честного и правдивого. Джулиетт подробно описала все их недостатки, злясь, что юноша сам их не видит. Она уже жалела, что вообще подняла эту глупую тему. Робб казался искренне шокированным её словами. — Твои руки идеальны, — он поднял их между ними, чтобы продемонстрировать. — Они маленькие и изящные. У тебя длинные музыкальные пальцы с аккуратными ноготками. И я был бы счастлив целовать такие руки до конца своей жизни. Он говорил серьёзно, глядя ей прямо в глаза. У Джулиетт засосало под ложечкой. Ей почему-то захотелось спрятаться от напряжённого взгляда голубых глаз. — Спасибо, — прохрипела она, забирая руки из плена, и приняла прежнее положение. Видеть лицо брата не было сил. Робб прочистил горло и вернулся к предыдущему разговору об их детстве, чтобы ей было легче справиться с неловкостью. — В общем, в детстве я боялся тебя разбить. Поэтому и не брал с собой в игры, — она также подозревала, что и Теон, с которого Робб брал пример, не был бы в восторге от игр с девчонкой. Он никогда не был, даже потом, считая её слишком слабой и неинтересной. А ещё безумной выдумщицей. — Да, а я от одиночества придумала себе друга, — Джулиетт улыбнулась от этого воспоминания. Она услышала, как Робб мягко засмеялся, наверняка вспоминая её детскую впечатлительность. — Как его звали? Я тебе говорила. — Да, не помню уже. Это было словно в другой жизни, — это и правда было. — Мне казалось, что он реальный. Сын лесника. Мой друг. Я приносила ему сладости, он, как и я, любил сладкие крендельки, но не выносил лимонные пирожные, поэтому их съедала я. Мы вместе залезали на дерево и смотрели на замок дни напролёт. Потом дядя Бенджен и папа узнали: я рассказала приехавшей в гости Алис Карстарк, а её поймали на пути в лес, когда она хотела к нам присоединиться, девчонка сразу и призналась. Ты бы никогда меня не выдал. Взрослые прочесали весь лес, но никого не нашли. Я тогда убедила себя, что он просто был моей мечтой. Десятилетний мальчик, который был моим приятелем, — было грустно, что девушка ничего о нём уже не помнит. Если бы он был реален, то она, конечно, не забыла бы его. Но он неуловим для сознания, а значит, был просто сном, детской фантазией. Робб, казалось, задумался и вспомнил, чем эта история завершилась. — Мы тогда с Теоном услышали разговор взрослых, что ты от одиночества придумала себе друга, и поэтому отец выбрал из дочерей своих подданых тебе фрейлину⁵. Теон посмел посмеяться над тобой, назвал безумной сказочницей на следующий день… — А ты тогда толкнул его в лужу, сказал, чтобы он больше не смел обижать твою сестру, взял меня за руку и больше не отпускал. С тех пор мы были неразлучны. Счастливое начало. И трагичный конец. — А потом я тебя бросил, — и он снова не назвал причины. Просто констатировал факт и замолчал. Джулиетт распахнула душу, надеясь на взаимность. Он должен был понять, как ей было трудно, когда он её оставил в тот раз. — Да, это было в десять раз больнее, Робб. Я снова потеряла своего ближайшего друга. И осталась почти совсем одна, ведь моя жизнь тогда крутилась вокруг тебя, а всё прочее было второстепенным, — Джулиетт грустно улыбнулась. Возможно, она никогда этого не забудет. Как было бы прекрасно отпустить это, как ночной кошмар. — И не извиняйся снова, — сказала, она, когда он попытался, — я простила тебя. Просто… просто не делай так снова, хорошо? Не заставляй меня чувствовать, что я не нужна никому в целом мире. — Клянусь тебе. Я не предам тебя больше. Губы Робба прижались к её макушке. Его руки обняли её со спины. Идеально. Вот как она ощущала себя рядом с ним. Привыкая к нему, она снова подвергала себя риску быть брошенной с разбитым сердцем. Но оно того стоило. Всегда.***
Прошло всего лишь семь дней с отъезда её отца, но Джулиетт казалось, что это событие было целую жизнь назад. Каждый день с тех пор был наполнен удивительными, будоражащими сознание событиями. Она каждый день засыпала, как только её голова касалась подушки, и просыпалась с первыми лучами солнца. Но в эту ночь поток ежедневной рутины прервался. Девушка проснулась от рычания Зимы. Поднявшись с постели и разлепив сонные глаза, она увидела, как её волчица вгрызалась в горло неизвестному мужчине, алая кровь хлестала на пол, а тело дёргалось в смертных судорогах. Джулиетт завопила, что есть мочи, позвала стражу, но никто на помощь не поспешил. Её волчица, чья серебристая шерсть, особенно на морде, стала ярко-красной, разобралась с убийцей и теперь ждала указаний. Девушка вытащила спрятанный под подушкой нож, вскочила на ноги и, не обуваясь, помчалась в покои младшего брата. На выходе из комнаты она споткнулась о тела двух гвардейцев, убитых, а потому не явившихся на её крик о помощи. Боги. Боги, это похоже на кошмар наяву. Девушка зажала рот рукой, чтобы не зарыдать в голос. Эти люди мертвы, убиты. По её вине. Она бы подумала об этом дольше, если бы не Бран. Сноу должна была успеть к нему. Босые ноги тормозили её, но Джулиетт бежала так быстро, словно за ней гнались Иные. Зима мчала впереди, видимо чувствуя угрозу. Стража у покоев Брана была также зверски убита: каждому перерезали горло, на мертвых лицах был ужас, их распахнутые глаза будут сниться ей по ночам. Вокруг была тишина. Она или опоздала. Или... — Приведи ко мне Робба, — прошептала девушка волчице, Зима послушно убежала. Джулиетт, игнорируя подкатывающую тошноту, переступила через тела и вошла в покои, молясь, чтобы лютоволк её брата оказался столь же свиреп и безжалостен, как и её собственный. Она посмотрела вперед: Бран забился в угол кровати, обхватив колени руками, и смотрел большими глазами на труп наемного убийцы с разорванным горлом. Лето сидел перед ним, готовый атаковать противника в любую минуту. Его оскаленная пасть была в крови, а жёлтые глаза горели дикой яростью хищника. Но волк не нападёт на своего. — Бран, — девушка сделала уверенный шаг вперед и протянула руку. Только обнюхав её ладонь, Лето позволил ей приблизиться. Обойдя кровать, Сноу, встав коленом на край матраса, взяла брата на руки. Он уже большой и слишком тяжелый для неё, но она проигнорировала это. Её спина не сломается от одного раза. — Закрой глаза, малыш, — приказала девушка, понимая, что ему не стоит видеть того, что за пределами комнаты. Бран послушно уткнулся лицом ей в волосы, обхватив её шею тонкими, но сильными и цепкими ручками. Она осторожно вынесла его из покоев и пошла в сторону обители мейстера, чтобы тот осмотрел мальчика и напоил его настойками. По дороге она услышала треск и крики людей, чуть заметный запах гари донёсся до её обоняния; проходя мимо окна, она выглянула и заметила пожар в одной из башен. Отвлечение внимания. Джулиетт вздохнула: тут действовали со знанием дела, работали наверняка. Если бы их волчата не были такими грозными и яростными, неизвестно, что бы случилось. Хотя нет, известно. Она и Бран были бы уже мертвы. Силы постепенно покидали её. Руки дрожали, мускулы сводило, кисти слабели, она чувствовала, что вот-вот уронит драгоценную ношу. К счастью, из-за поворота вышла знакомая фигура. Робб, покрытый сажей до кончиков волос, ошарашено смотрел на неё и на брата в её руках. — Я больше не могу, — сорвалось с её губ. Не медля ни секунды, Робб перехватил Брана, и мальчик вцеплился в пропахший дымом дублет брата. Джулиетт прислонилась к стене, роняя руки, чтобы к ним прилила кровь, и пробормотала о необходимости сходить к мейстеру. Робб смотрел на неё с легким ужасом, но ребёнок между ними заставил его держать себя и свои эмоции под контролем. Это то, что заставило саму Джулиетт продолжать идти. Бран молчал. Мейстер Лювин развел руками и вынес вердикт, что у мальчика шок. Напоил его успокаивающими травами и велел уложить спать. Маленький Старк же наотрез отказался возвращаться в свою комнату, крепко вцепившись в кушетку побелевшими от напряжения пальцами. — Мы пойдём в мои покои, договорились? — пытался убедить его Робб. Мальчик будто этого и ждал и энергично закивал. Затем, взяв за руку Джулиетт, повел её к выходу. Робб поблагодарил мейстера и последовал за ними. Каждый шаг для девушки был пыткой. Прежде из-за страха и потребности защитить брата она не замечала, сколько заноз и кусочков камней впилось в её ступни. Она пыталась не обращать внимания, но в определенный момент пелена слёз просто застелила взгляд. Она шла ослепленная, ведомая лишь маленькой рукой Брана. Услышав звук открываемой двери, она захотела заплакать от облегчения. Бран, отпустив наконец её ладонь, помчался в кровать. Забрался под тяжелые меха, спрятавшись там от всего мира. Джулиетт неловко добралась до кресла и осторожно опустилась. Робб, до этого момента беспокоившийся лишь о состоянии брата, наконец, взглянул на неё. Оказавшись рядом, присел на корточки перед креслом. — Боги, Джулиетт, твои ноги, — ужаснулся он. Девушка не позволила ему притронуться и вытерла солёные дорожки слёз с щёк. — Почему ты не сказала об этом, когда мы были у мейстера? — Это ерунда. Я поначалу даже не заметила. Просто торопилась к Брану. Он самое главное сейчас, как ты не понимаешь? — Это не ерунда, — голос Робба стал громче. Он почти кричал, и Джулиетт закрыла его рот своей ладонью. Голубые глаза горели огнём. Робб грубо оторвал её ладонь от своих губ и продолжил: — Ты плачешь, тебе больно. Это не хренова ерунда. Когда ты, в конце концов, прекратишь приносить себя в жертву ради блага других? Когда ты поймешь, что твоё благополучие не менее важно, чем любого другого? — Робб, прошу тебя, не кричи. Бран и так пережил многое. Не пугай его ещё больше. Умоляю тебя, — она коснулась рукой его щеки, но Робб отстранился от прикосновения, как от ожога. — Сиди на этом самом месте и не двигайся, — приказал он, звуча по-отчески строго. Джулиетт подогнула ноги под себя, обхватила колени руками и кивнула. Робб подошёл к кровати и что-то сказал Брану. Тот кивнул и вновь скрылся в коконе из одеял и мехов. Юноша тяжело вздохнул, возводя глаза к потолку. Затем он вышел из комнаты и вернулся спустя несколько минут, сильно запыхавшийся. За ним в покои молча зашли две служанки. Одна принесла таз с горячей водой, настолько горячей, что над ней поднимались клубы пара. Другая принесла миску льда. Робб велел поставить все это рядом с Джулиетт. Служанки исполнили требование и удалились. Джулиетт посмотрела на юношу. В руках брата были стеклянные баночки. Робб выставил их на прикроватный столик, проверил Брана, который, судя по всему, уже уснул от пережитого стресса, а затем подошёл к девушке. Присел перед ней снова. — Будет больно, — прошептал он. Джулиетт кивнула. Она плотно зажала губы рукой, чтобы не произнести ни звука. Откинулась назад в кресле, закрыла глаза и позволила Роббу опустить её ноги в таз с горячей водой. Боль была ослепляющей, казалось, в глазах появились яркие вспышки. Девушка бы разлила всю жидкость, так сильно она дернула ногами, если бы сильные руки крепко её не держали. Мгновение за мгновением её тело привыкало к боли, и она становилась вполне терпимой. Джулиетт расслабилась. Робб методично при помощи щипчиков и кинжала очистил её ступни от грязи, кусочков дерева и камней, что вонзились в них. Девушка наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Её брат выглядел значительно старше своих лет в этот момент. Когда с этим делом было покончено, Робб опустил её ноги в талый лед. Холод приятно притупил боль. Джулиетт почти застонала от облегчения, но вовремя себя сдержала. Робб не дал ей насладиться облегчающей прохладой. Он убрал миску в сторону, взял её на руки и отнес в кровать. — Эти мази ускорят заживление и снимут боль, — нежно прошептал он. Затем его пальцы бережно, не оказывая лишнего давления, нанесли целебные средства. Джулиетт откинулась на подушки и закрыла глаза, ощущая как за легким жжением наступает облегчение. — Спасибо, Робб. За всё, — искренне поблагодарила она брата, касаясь его руки. Юноша накрыл её одеялом, как маленькую девочку. Джулиетт почувствовала себя защищенно. — Спи, — тёплые губы коснулись лба, — завтра будет тяжелый день. Тебе нужно будет многое объяснить. Примечание: ¹ — здесь автор имеет ввиду, что девочки, как правило, копируют поведение матерей, их мимику, движения. Так как Кет — единственный вариант «матери», что был у Джулиетт, неудивительно, что она бессознательно подражает ей в некоторых моментах. А фраза Кейтилин по поводу «гордости» — это некий первый шаг в развитии их отношений. ² — Робб никогда не собирался переходить черту дружественных и платонических отношений с Джулиетт. Он просто хотел, чтобы она была рядом и он мог проводить с ней время. Ему было понятно, что их отношения невозможны. Он никогда не мечтал их иметь на самом деле. ³ — фигурально. Робб остался на своих двоих. ⁴ — волновало, просто это психологическая защита. Что-то вроде происходит, когда то, что мы хотели, не получается сделать. Мы говорим, что нам это и не нужно было, чтобы скрыть разочарование в самом себе. ⁵ — подробности в следующих главах. В следующей главе: Робб причиняет Джулиетт боль, снова выбрасывая из своей жизни. Джулиетт ожидает встреча с человеком, который сыграет важнейшую роль в её жизни. Она также получает странное письмо и решает отправиться за ответами к отправителю, несмотря на то, что это крайне опасно. Всё не так очевидно: сны оказываются утерянными воспоминаниями, незнакомцы — защитниками, а тайны и секреты — известной истиной.