На той стороне света.

Она так увлеклась разглядыванием этой, несомненно, очень любопытной фрески, и так вдруг утонула в том своем воспоминании, что спохватилась и очнулась лишь тогда, когда стоящий рядом Ангамайтэ довольно громко кашлянул, чтобы привлечь ее внимание. Артанис резко развернулась, взмахнув длинными косами и буквально ударилась, как волны ударяются о берег, о чей-то пристальный и настойчивый взгляд. Взгляд - это было то единственное, что на какой-то миг затмило все собой вокруг, весь прочий, сразу ставший будто бы размытым и нечетким мир. Взгляд этот был очень внимательный, оценивающий, безусловно, но вполне доброжелательный при этом. Чувствовался в нем несомненный интерес и некое поощрение, как будто. Так смотрят Старшие обычно. Майэ Мелиан, вот это кто… Артанис невольно моргнула и вслед за этим явилось перед взором из какого-то тумана помимо взгляда прекрасное женское лицо с огромными мерцающими темными глазами и изящным подбородком. Темно-каштановые волосы двойной тяжелой короной увенчивали этот тонкий благородный лик. Сила… И еще от майэ безусловно исходила сила, сейчас будто прикрытая плащом, в который она сама была облачена. Это невыразимым образом ощущалось в пространстве, было растворено в нем, буквально в каждой его частице… Как–то вдруг стало удивительно легко внутри нее самой, тепло как будто и даже радостно. Когда всякая радость, казалось бы, была забыта навсегда, оставлена там, дома. Или, быть может, она навечно умерла там, в Альквалондэ… Так некстати вспомнив гавань, дочь Арафинвэ глубоко вздохнула, стараясь удержать и мигом обуздать свой дикий страх, сейчас взметнувшийся стремительной волной. Рядом с таким созданием, как майэ, нельзя об этом думать ни за что, а то не ровен час, она каким-то образом узнает, они все это могут, если сильно захотят… Сама Артанис с большим трудом оторвалась от этих темных и глубоких глаз и кое-как переключила свое внимание на два мужских голоса, сейчас звучащих рядом и одновременно с этим словно где-то вдалеке. Ангамайтэ что–то с достоинством вещал по обговоренному плану. Артанис наконец-то поглядела на того, кому он это говорил, смутное доселе светло-серебристое пятно в ее сознании, наконец, уверенно соткалось в эльда. От увиденного рот немного глупо приоткрылся сам собой. Варда, что она себе там глупо представляла всю дорогу? Мох и сов, нечесанные лохмы и рубаху из крапивы? Он неуловимо чем-то был похож на деда Финвэ, не внешне, нет, чем-то совсем иным. Деда она просто обожала, даже больше, чем отца и братьев. Такой же. Перворожденный, кажется, она впервые осознала смысл и значение этого простого с виду слова. И представилось ей вдруг ужасно живо, словно наяву, как он под блеском сотни тысяч звезд медленно выходит обнаженный, прикрытый лишь одними волосами, на берег озера, восстав из вод. И Средиземье облачает его в этот звездный свет у Куйвиэнен… Для него вся Арда дышит, все задумано лишь для него и эти звезды тоже… Мелиан еле заметно улыбнулась в это время. А Владыка Дориата тоже мельком поглядел, он был такой… Артанис глупо пялилась во все глаза, кажется, совсем забыв про все последние приличия на свете. Этот вождь местных синдар скорее уж был похож на высокого Владыку майар, такой же изнутри сияющий и внешне весь цветущий. Эльда в самом расцвете лет и сил. И сил в нем этих было, очевидно, очень много. Взгляд из-под прямых бровей - пронзительный и властный, с легким проницательным прищуром, уверенная грация хищника во всех движениях. Этим прямо веяло от всей его фигуры, как от Мелиан теплом. Владыка, именно Владыка… В Валиноре власть воспринималась чуть иначе, там так не выставлялось право их суда и кары, но вот здесь совсем иначе… Хозяин, который, если что, безжалостно накажет и не дрогнет, нет, на деда не похож нисколько… Дед очень добрый был, а может быть, она была просто еще совсем мала и плохо это понимала. Конечно, он был добр, но при этом очень тверд в своих решениях, всегда. Вспомнилось, как он решительно ушел жить в Форменос с Феанаро, чтобы его публично поддержать тем самым, несмотря на множественные уговоры остальных детей и даже заклинания некоторых пылких внуков этого не делать…. И даже несмотря на бабушку, которая только в последний миг встала на его пути, в дверях крестом раскинув руки. Он все равно ушел, нежно целуя перед этим тонкие запястья Индис и отрывая ее руки от себя. Нет, скорей похож, если что задумал, непременно станет делать, и не посмотрит ни на что… Пока Артанис задавалась мыслью о сравнении, бедный Ангамайтэ явно отдувался за двоих. Владыка Дориата слушал и внимал, очень внимательно внимал. Не перебивал его нисколько, не спешил с вопросами и комментариями, давая в полной мере высказаться брату. Плохо, это было плохо. Это было так, как будто он все знает, что говорят они ему неправду и теперь желает убедиться в этом лично, внимательно послушав слепленную ими версию событий. Артанис нервно покосилась в сторону стоящей рядом майэ. Королева Дориата все по-прежнему непроницаемо молчала, впрочем, все с той же благожелательностью взгляда на лице, так что в результате было совершенно не понять ее участие в этом деле. Артанис нервно сжала пальцы в кулаки под рукавами, так что ногти болезненно впились в ладони. При упоминании жуткой и жестокой, какой-то даже зверской смерти Финвэ, Владыка Дориата горестно запнулся на какой-то миг, видно все же не сумев себя совсем сдержать, но затем опять продолжил. - Значит, вы явились из Амана биться с Вала Мелькором… - С Морготом, Владыка, мы только так его теперь зовем. И он не Вала больше, так решили Остальные… - Да, я уже слышал. Что ж, это прозвище ему вполне подходит после всего, что он наделал… Что же до того, что он не Вала, - Эльвэ как-то криво усмехнулся на бок, - интересно, кто же он тогда… Снова исключение? Так он всегда им и желал быть… Ангамайтэ ничего на это не ответил, очевидно, переваривая эту мысль. "Биться с ним, конечно, биться, что ж еще… Кто за что, она за деда", - между тем подумала Артанис. Дед был дороже всяких сильмариллов. Свет любви, который грел ее от самого рождения, оборвался, может статься, главный это свет, что знает Эа… И нет ему пока замены в ее жизни… Ей в наследство осталась лишь болезненная пустота и горечь. Так что это истинная правда, которая хоть как-то может оправдать весь путь, они явились, чтобы отомстить… Вот на нее и надо жать. Ангамайтэ жал, он это тоже очень ясно понимал совсем не меньше. Эльвэ снова слушал. - А почему же ваш отец не с вами? - вдруг перебил он на полуслове ее брата. - Владыка, он остался править теми, кто не решился на Исход. Не все из нашего народа пожелали покинуть Валинор из мести Бауглиру и расстаться с Остальными… - А почему никто из Валар не взялся помогать вам в этом деле? - Ну почему не взялся? - вклинилась Артанис. - Когда взошел сияющий над нашей головой Анар, мой старший брат рыдал, благодаря за это Манвэ. После этих слов Эльвэ очень внимательно воззрился на нее, до этого казалось, что вообще не смотрит, темно-синие глаза сощурились чуть-чуть сильней. "Оценивает, - промелькнула мысль. - Нравлюсь или нет? И не поймешь, так смотрит... А ведь нужно нравиться, именно ему и нужно… Или, может, не ему, а ей? Кто же здесь главный?" - Владыка, после того, как Враг и Душегуб сгубил Деревья, Великие все свои силы бросили на то, чтоб в мире появился новый свет. И все сочли, что это было лучше и нужнее всем, чем ежели б они пустились в Средиземье вместе с нами, - это снова Ангамайтэ. - Как вышло так, что вы так сильно разделились в этом длительном пути? - Мы просто выступили много позже… - Почему же вы пошли в обход по гиблым льдам, а не пересекли всего лишь море, это, очевидно, было бы намного проще? Разве брат мой Ольвэ не помог бы это сделать? - Ольвэ помог лишь Феанаро, у него, как оказалось, не было столь великого количества судов, что были нам нужны. Народ наш многочисленен, Владыка. - А что же мешало этим кораблям вернуться и пересечь моря потом еще не раз? - Буйство Оссэ, чье непокорство и непостоянство всем известно по обе стороны морей, сильно потрепало эти корабли, - снова твердо вклинилась Артанис, - так что они бы вряд ли потянули такое плаванье повторно. Не все из них вернулись после в гавань и мы не стали дожидаться их починки, это было слишком долго. А мы спешили, как могли, на помощь нашим старшим братьям. Эльвэ снова посмотрел, в упор. - Что ж, очень складно, - не громко высказался он. Артанис обожгло от пяток до макушки, словно кипятком как следует обдали-обварили. "Он все знает"… Глянула на Мелиан, та, оказывается, тихо и почти что незаметно очень крепко сжала ему руку. В этот момент высокие створки входных дверей вдруг с шумом распахнулись и в них спиной шумно влетела какая-то растрепанная темноволосая синдиэ, со смешками таща следом за собой за руку какого-то так же растрепанного синда. Вследствие чего весь разговор, конечно же, немедленно прервался, и все его участники с недоумением в лицах воззрились на это озадачившее всех внезапное явление. - Ой, Adar, извини, я думала, что здесь свободно, - вроде как опомнилась веселая девица, мигом очень оживленно обернувшись к ним. Синда, которого она тащила за собой, совершенно явственно прикрылся лютней. Королева малость улыбалась, глядя краем глаза. - А это кто? - синдиэ с жадным любопытством уставилась на них во все глаза. - Родственники, - счел нужным отозваться Эльвэ, - из-за моря. Общие внуки Финвэ с Ольвэ. - Из-за моря, - зачарованно повторила, чуть растянув, красавица, которая была на первый взгляд чуть-чуть постарше Артанис, как будто вышеназванное море было чем-то сказочно-волшебным. - Ada, а можно нам остаться и немножечко послушать? - Вот с этим, что ли? – Эльвэ коротко кивнул на лютню. - Ну да, конечно, с ним, с кем же еще, если не с ним? - Ну ладно, оставайтесь, раз уж явились, - хмыкнул Эльвэ. – Не гнать же вас обратно, тем более, что вы всенепременно притаитесь после под дверями. Парочка, хихикая, немедленно по-тихому пристроилась чуть позади четы Владык у стен с садами. Ангамайтэ снова перехватил инициативу в разговоре, явно воспользовавшись этой как нельзя более кстати пришедшейся заминкой. "Adar, значит, это их дочь". Теперь Артанис с явным любопытством уставилась на синдиэ. Надо же, дочь майэ, полукровка… Значит, и в ней есть сила, что от Старших. И как такое только может быть, ведь они же не по сути, а только внешне лишь во всем подобны им… Выходит, что они настолько могут умалиться, связав себя плотскими оковами Арды… Но зачем им это, зачем так ограничивать себя, свою природу? Неужели же она так его любит, что пошла на это? Она невольно глянула на Эльвэ. Конечно, он такой весь восхитительный и все же… Где равенство в таком союзе и где главенство? Чудеса… Вот интересно, как у них, ну, в этом смысле… Что значит быть с одним из них, с тем, кто был до времени и после видел сотворение Эа? Просто представить себе это даже невозможно… Мысли внучки Финвэ вновь устремились совершенно не туда, куда бы было надо. "Да что ж такое, - она с трудом себя остановила. – Впрочем, глядя на них, кто бы об этом не подумал…" А потом она невольно поглядела на их дочь, девушка была темноволосой, невысокой, как и мать, и ослепительно красивой. Красота ее, однако, не была столь тонкой, как у матери, скорее более резкой, даже вызывающей, как у отца. Широкие прямые брови высоко вразлет к вискам, невероятно чувственные губы, чуть резко слепленная линия скул и темно-синие глаза с легким прищуром, светлая кожа при этом, кое-где в легких веснушках. Но они совсем не портили ее, скорее, это было милой, детской еще чертой, которая ее смягчала. Красивая, но вовсе не такая, как она, вместе, рядом, они смотрелись бы как день и ночь… Принцесса синдар с таким же любопытством рассматривала невзначай принцессу нолдор. - "Как тебя зовут?" - сознания вдруг легко коснулось ненавязчивое осанвэ, это, скорее, можно было ожидать от майэ, Артанис даже отчего-то на мгновенье растерялась. - "Артанис, а тебя?" - "Лютиен." - "Но все зовут Соловушкой в лесу, - притихший синда наконец-то смешливо высунулся из-за инструмента, с легкостью встраиваясь в их беседу. Обнаружив заодно снежную, почти до цвета голубого льда чуть-чуть растрепанную шевелюру и привязанный у уха малопонятный и до ужаса нелепый бант. - У нее тоже свое прозванье есть… Утренней звездой они ее зовут…" Сразу вслед за этим в голове у Артанис неожиданно зазвучала красивейшая мелодия, или, может быть, это было лишь только эхо и тень его мыслей. Мелодия была о юной заре мира и о ней, о ней самой… - "Ты кто, искусник? Может, местный майа?" - Артанис чуть заметно ему улыбнулась. Он расхохотался. - "Дориатский майа Даэрон к твоим услугам…" - "Ты про нее откуда знаешь? Признавайся!" - майа с бантом и лютней сейчас же получил легкий пинок куда-то под коленку от принцессы синдар. "Попробуй пни так Кано, например, - немедленно подумала Артанис, - похоже, в этом их лесочке заправляют те, кто надо… Неужели же матриархат! Вот истинное чудо из чудес! Которое стоит на первом месте!" Королева сндар в это время снова как-то едва заметно улыбнулась. - "Про нее мне рассказали двенадцать перелетных лебедей, - ответил тот, - которых я недавно встретил". - "Да врешь ты все про лебедей! Ты жуткий враль и сказочник, вот ты каков!" - "Я тебе чуть-чуть попозже их по именам всех назову, - синда лукаво улыбнулся. - Давай лучше послушаем, мы же для этого сюда ворвались…" - "Вы… Вы что, специально… хм…так?" - несколько опешила Артанис. - "Ага. Нам просто ужас как на вас хотелось поглядеть", - ответила принцесса Дориата, тоже улыбаясь из-за плеча лютниста. - "И как вы нас, кхм, нашли?" - "Милашки оба", - живо вклинился последний, подмигивая хитрым и лукавым глазом. Артанис стоило больших усилий загасить навязчиво лезущую улыбочку и вновь сосредоточиться на очень важном разговоре, от которого все столько ждали. - Я бы хотел беседовать со старшим, с Артафиндэ, - вещал между тем брату хозяин Дориата. – Почему он не приехал вместе с вами? - Владыка, ну он нас вперед послал, - уклончиво ответил Ангарато, - как бы разведать обстановку. - Ждет приглашения, значит, лично, что ж, я еще подумаю об этом… А ты? – он вдруг резко развернулся в строну Артанис. - Что я? – отвлекшись на молодую парочку за ними, она не с ходу уловила суть вопроса. - Ждешь приглашения от меня? - Почту за честь, - Артанис было поклонилась… - Я спросил не это! И весь наш разговор вы отвечаете мне точно так же, - синие глаза сощурились еще сильнее. "Прости, конечно, Финдарато, за очередной прыжок… - Артанис, несомненно, понесло, - не нужно потому что так смотреть"… - Я еще не знаю, что я здесь найду, - поглядела точно так же. - Все зависит от того, с чем ты пришла… - Что же зрит мудрый Владыка Дориата? - Артанис это выдала почти сквозь зубы, прекрасно понимая, что это говорить вообще нельзя, да еще с таким ужасным вызовом буквально в каждом слове, но сдержаться просто не могла. - Мудрый Владыка Дориата зрит, что больше вы не дети, не ведающие, где добро и зло, - очень тихо, чуть наклонившись, промолвил Эльвэ прямо ей в лицо. - Я должен обо всем подумать, - отрывисто и хлестко бросил он в сторону Ангрода, распрямившись. Поспешно вытащил свои пальцы из тонкой ладони Мелиан, буквально вырвал их и, развернувшись резко, сразу вышел прочь. Так, что длинный многослойный шлейф его одежд взметнулся диким вихрем вместе с его пепельными волосами, обдав Артанис чем-то хвойно-горьким. Мелиан выдохнула, чуть закатив глаза и явно было собиралась последовать за ним, но перед тем, как удалиться, вдруг подошла прямо к Артанис. Дочь Арафинвэ снова дико испугалась, даже внутренне вся сжалась, хотя была не из пугливых. Сейчас как скажет!!! Как крикнет звонко на весь их Менегрот: А ну-ка вон!!! Позор, какой позор!!! Что она после скажет Финдарато?! Как она ему в глаза потом посмотрит, когда он сотню раз ей повторил, чего он ждет и даже по лбу постучал легонько, перед тем как чмокнуть в теплую макушку. Секунду Королева Дориата пристально глядела ей в глаза, и кажется, что «вон» кричать совсем не торопилась. А затем что-то с силой молча вложила в руку ей, чуть ее сжав в теплых ладонях. После чего так же поспешно вышла за своим супругом. Артанис, выдохнув невольно, с недоумением разжала стиснутый до судорог кулак и вдруг увидела там один-единственный тонкий, хрупкий стебелек майского ландыша. И тут–то ее наконец-то осенило, тот паренек в плаще, там, еще на границе… Это же была она сама… Да это Мелиан была! Это она ей ландыши те подарила! Она невольно обернулась. Букет, с которым она так и не пожелала расстаться все это время, аккуратно лежал на свернутом плаще, оставленный на скамье. Удивительно, что так и не завял по эту пору, хотя чего же удивительного, раз его майэ подарила… Так вот откуда это маленькое чудо в самый канун грядущей к ним зимы, а она-то все гадала, что это за таинственный поклонник тут у синдар с ходу объявился. Высматривала после всю дорогу, извелась вся даже, как же она сразу-то не догадалась, вот ведь… Ну и как ей это расценить? Что это значит? По всему выходит… принимает? Несмотря на весь этот ужасный, мучительный и какой-то липкий разговор, от которого отмыться хочется быстрее, и видно, что не ей одной… Несмотря на Эльвэ, которого все это, очевидно, злит и раздражает, если что не хуже… Что же они знают, они оба? Согласны ли они друг с другом? И что решат в итоге этого всего? Артанис растерянно таращилась на дверь и на свою ладонь, вновь не зная толком, что и думать. Тоненький стебелек в ее ладони пах весной, теплом и каким-то будто обещанием еще пока неведомо чего. И птица Ирмо с двумя кружками синего румянца на щеках, казалось, смотрел на нее, дочь Арафинвэ, которая никогда больше не увидит своего отца, со стен своего золотого сада с затаенной, трепетной надеждой…С той, что безжалостно отобрал у них выплывающий из стылых холодных туманов Намо, произнеся над ними свое страшное слово… *** Несмотря на столь неоднозначный прием, а особенно его окончание, покои отвели роскошные. Артанис намеренно валялась поперек огромной резной кровати с балдахином в виде причудливо сплетенных над ней ветвей, в сапогах прямо на покрывале из богато вытканной парчи. Эх, вот бы еще кто эти сапоги с нее снял, сил просто нету никаких их стаскивать собственноручно… Ну хотя бы тот зеленоглазый с луком, или тот темноволосый, оба были хороши, ничуть не хуже тех, что были дома, а может, даже и получше… Дома не было этого прищура глаз, этого тлеющего огонька, дома было мирно, тихо и спокойно… Поэтому она обратно не вернулась, хотя отец очень просил, прозорливо говоря о том, что и мужам, познавшим тяготы, такое трудно понести, не то что юной девушке из благородного семейства… "Я не вернусь, прости"… Эта сила, наброшенная на них той ночью в Тирионе словно тяжелым и непроницаемым плащом или, может, сетью, эта неистовая буря, уже с легкостью подхватила ее на руки, проникнув в ее сердце. Легко подбросила в мглистое небо, закружила, играясь, и понесла неудержимо в своем диком пьяном вихре совсем неведомо куда. Да таком по своей силе, что ей было почти что все равно на тот момент, что он уходит, ее место уже не там и уж тем более не с ним… И даже было невозможно вообразить себе, что можно взять и вновь вернуться во все это размеренное, предсказуемое существование, зажив в нем прежней жизнью… Пора уже ей наконец-то отлепиться от него и выбирать свою судьбу самой и только ей уже решать, как именно ей стоит жить… Конечно, он был прав, женщинам в таких делах не место, Эленвэ стояла перед взором как живая до сих пор… Страх, страх, страх, разве она знала что-нибудь об этом раньше, да ровным счетом ничего… Ничего она о нем не знала там, стоя в той толпе, завороженной Феанаро. И все моря на свете в ту ночь казались по колено рядом с ним. И в это верилось всем сердцем, что они пройдут, а может, даже пролетят огнем и мечом до самого края Арды и отомстят Врагу мира и ничто их не остановит на этом пути. Разве стоя там, она понимала, что такое смерть, несмотря на страшное известие о деде? Видела ее лицом к лицу, глядела ей глаза в глаза? Как это было после, в Альквалондэ… Ощущала ее холодное дыхание внутри себя, как это было в Хелкараксэ? Эльвэ прав, они все были там еще детьми, не ведающими толком ничего… Эленвэ даже не достали…. Не смогли… И с ней бы сталось ровно тоже, если бы Финдарато не вытянул за косы, сам едва не захлебнувшись в той черной и бездонной полынье. Этот кошмар еще долго будет преследовать ее по ночам в ее неровном беспокойном сне. Как он режет руки в кровь себе о лед и как этот лед ломается под ними каждый раз, как камнем тянет вниз намокшая свинцовая одежда и больше уже нету сил держаться за него… - Я больше не могу, я отпущу… - Не смей, - хрипит, рычит, захлебывается весь, но держит крепко мертвой хваткой. Держит, не дает пойти на дно, упорно тянет за собой к краям той проруби. Хватается за брошенную им веревку, наконец, руки в крови, а тонкий лед опять ломается и крошится под ними, не выдерживая веса… - Я вытащу, я вытащу тебя… Ночью сняться эти сны, там, где они тонут вместе, но только все уже наоборот. Это она его отчаянно и страшно тянет на поверхность, да только вытянуть никак не может, не хватает больше сил… Отец был прав, что женщинам в таких делах не место, но почему упорно кажется, что именно Инголдо должен был тогда вернуться вместе с ним… И мысли все такие постоянно, тяжелые, словно они живут с тех пор двойной какой-то жизнью, разделившись в ней сами в себе… День складывается из забот, из мелочей, они там что-то строят все совместно, обустраивая лагерь. Хлопочут друг о друге, все они, общаются и даже шутят, так, как встарь. Но внутри все время напряжение, которое не спит ни днем, ни ночью, не дает покоя и терзает один большой и неозвученный вопрос… И Артанис каждодневно примеряет к нему сотню-другую разнообразнейших ответов, прикладывая их и так и сяк… Но все не то, все сор и мишура, подделка, а правда скрыта за семью замками… И в чем теперь их правда? На что им опереться? Не понять теперь никак… Если только друг на друга, да провались ты, Намо, в море… Так лучше уж о сапогах… Давно, ох как давно не было такой кровати под спиной. До того давно, что она уже почти и позабыла, какое это наслаждение, спать не в снегу, не на сырой земле, завернувшись в меховых плащах и подложив под голову седло. Впрочем, в их походе в Эндорэ у нее седла не стало под конец. Седло сварили, это, кстати, о супах, и после съели… - Зачем вообще тебе седло, Артанис, эльдар, как известно, ездят без него, - постукали ее по плечику, со страстью наворачивая этот супчик… Своего красивого и белого коня, хоть и ужасно отощавшего на тот момент, Артанис в результате отстояла, в отличие от того же Айканаро… - Меня, нолдор, берите, а его не дам! – встала поперек дороги, взгляд исподлобья, голос звонкий, за четверть лиги эхом слышно, руки уверенно лежат уже на поясе с ножами. Внутри все как натянутая тетива, вот-вот сорвется, пусть только кто-то шелохнется, сделав новый шаг навстречу... Поглядели, поглядели, да и отступили с шуточками, но на секунду, только на одно мгновение показалось, что чей-то взгляд сверкнул из-под ресниц, и оценил в том самом смысле, совсем не в романтичном, как можно было бы подумать, как она уже привыкла. Показалось, показалось, показалось, это она себе твердила, словно заклинание в течение всей последующей седмицы. После чего к сонмищу ее и так уже бесчисленных кошмаров прибавился еще один довольно яркий и плохо забываемый сюжет. Будто какой-то эльда, лица никак не разглядеть под гривой шелковых волос, сначала очень жарко обнимает где-то посреди сугробов, повалив ее в меха, гладит по телу и ласкает, поспешно пробираясь под одежду, так что она сама горячим воском тает под его руками и льнет к нему все ближе. Да только он сжимает отчего-то постепенно все сильнее, а потом вдруг рвет на части белыми зубами с животным стоном, впиваясь и отчаянно вгрызаясь в обессиленную плоть… "Я дойду до Эндоре…. Дойду во что бы то ни стало… Не сдохну здесь, в этих проклятых льдах"… Финдарато и впрямь упал тогда на колени, обливаясь жгучими слезами, и до слепоты вглядываясь в небеса, когда там вдруг взошел над миром сияющий Анар… Здесь она Эльвэ рассказала истинную правду. А она не рыдала, в отличие от брата, она стояла, онемев, даже окаменев недвижно с широко распахнутыми и почти безумными глазами. Они все время жили рядом очень тесно, буквально бок о бок. Они каждый день беседовали с ними почти что обо всем на свете. Они по-дружески легко учили, терпеливо наставляя их. Они часто разделяли одну трапезу кров и кров, ели и пили вместе с ними за застольем на пирах. Но никогда Они не выставляли эту свою силу напоказ… Сила, что от Них проистекала, всегда являлась прикровенной, как теперь вдруг очень ясно и осознала внучка Финвэ и вот теперь она явилась, развернувшись над ними в полную мощь. Просто обрушилась тяжелым молотом с высоких, снова ярко-синих небес на их головы, совлекая с себя всякую тайну и срывая с себя все покровы…. Там впервые в ее душу плохим таким и беспокойным червячком закралось страшное сомнение: а смогут ли они вообще когда-нибудь так просто взять и победить хотя бы даже одного из Них? Когда они настолько неравны…. Артанис даже задохнулась, ее вдруг замутило, ноги помимо ее воли подкосились, и она бессильно, тяжко, медленно осела на твердый скользкий наст рядом с коленопреклоненным Финдарато. Новое светило, вставшее над миром, ослепительно сияло над их головами, наполняя горячей, как и его золотые лучи, благодарностью старшего сына Арафинвэ и тенью очень плохих предчувствий его единственную дочь… Когда Владыки Дориата удалились, принцесса синдар посмотрела на нее с каким-то уже новым интересом. - Смело, очень смело с твоей стороны так было говорить с ним, - сдержанно заметила она. В кои-то веки Артанис не нашлась с ответом. Ну что ей, извиняться, что ли? Это явно теперь глупо, он ее вынудил, не нужно потому что так смотреть. То, через что они прошли, давало ей свободу говорить практически с любым без внутреннего страха. Чего уже бояться? Что ее, в самом деле, еще может испугать? Самое страшное, как ей казалось, она уже успела щедро повидать. Когда друзья, родные, близкие идут под стылый лед, и ты не успеваешь и не можешь сделать ничего, хоть рвешь себе все жилы, задыхаясь. Или же много хуже, как эти близкие друг другу пьяно вспарывают глотки. Плохое это знание и свобода, слишком дорого оплачено все это ими… Оно навеки выжжено клеймом в душе, теперь уже не вытравишь оттуда и не вырвешь, как бы временами ни хотелось. Можно упорно хлопать длинными ресницами и строить из себя особу, которая теряет чувства, уколов иголкой палец при вышивании розанов, но Эльвэ вовсе не дурак, дураки вождями не бывают и сразу это понял, почуял то, что у нее внутри, от такого вряд ли это утаишь, как ни старайся… Значит, нужно было лучше постараться, опять потом все скажут, что с синдар все не получилось лишь из-за нее… Так что нужно было лучше закусить свой норов и строить трепетную вышивательницу гобеленов до конца. Тошная какая роль на самом деле, но куда деваться, положение их теперь обязывает еще и не такое… - В любом случае, я буду ждать, надеясь, что решение будет в вашу пользу, - потом добавила дочь Эльвэ. "Ты мне понравилась, принцесса из-за моря", - снова коснулось осанвэ. - А мне особенно, - лютнист с бантом ей лихо подмигнул. Артанис молча поклонилась, улыбнувшись, и затем они ушли. "Выгонит он нас, - вновь с неприятным и тяжелым беспокойством в который уже раз подумала она, - несмотря на это все". И самое ужасное не то, что им потом впоследствии грозит какая-то война из-за земель, а то, что Финдарато будет вновь разочарован. А это было просто нестерпимо. Ничего, конечно, он не скажет лишний раз, как обычно, сдержит это все в себе по большей части, но будет про себя потом переживать. Вот нужно было вовсе помолчать, пусть бы Ангарато это все один тянул, как мог… Нет, ну как тут можно было не вступиться, когда этот ужасно хищный и свирепый царь лесов упорно загонял его все время в угол… В итоге всех этих неприятных рассуждений дочь Арафинвэ расстроилась невыносимо. В меньшей степени ее сейчас занимало собственное впечатление от синдар Дориата, а волновало только то, что в результате скажет старший брат, кода они вернуться после. А синдар, как ни странно, ей понравились на самом деле, но было совершенно не до этих размышлений. Опять кругом одна политика, куда ни ткнись, пренеприятнейшая вещь, она, увы, не разбирает личных отношений, заставляя делать выбор, продиктованный совсем иным… В конце концов, она сама даже не заметила, как устало уснула, свернувшись круглым маленьким калачиком на этой огромной кровати, так и не сняв свои высокие тесные сапоги…