На той стороне света.

Хеледир - мертвец. Одно Хеледир понял очень четко - дело его плохо. Побег, о котором он решительно, но наивно думал поначалу, постепенно представлялся ему все менее и менее возможным. И даже не потому, что на его поясе болталась тяжеленная гиря, которую он все время еле-еле таскал за собой, а потому, что Ашкару, как и пообещал, бдил за ним в оба буквально ежесекундно, а если не он сам, так с десяток его ближайших помощников, неустанно трудившихся здесь же. Синда почти ни на минуту не оставался наедине с собой, его все время окружали орки. Он с постоянным удивлением прислушивался к их разговорам, до этого не особенно сталкиваясь с ними, он всегда считал из тварями злобными и недалекими. Со злобностью у них и впрямь все было в порядке. Поначалу он старался их особенно не задевать, как раньше, все еще надеясь на побег, но день за днем не мог сдержаться все сильней. Его по-тихому предупредили, что ответка непременно вскоре будет. После били зверски, паскудно навалившись целым скопом, пока он не упал на землю, а потом поочередно с наслаждением пинали своими массивными, окованными железом сапожищами по ребрам. Хеледир свернулся в клубок и прикрывал голову руками. Потом, естественно, явился Ашкару и, мощно гаркнув, мигом разогнал эту кодлу. Но Хеледиру показалось, что явился он только в самый уже последний критический момент, когда еще пара-другая таких ударов просто-напросто грозила вышибить ему мозги. Может быть, рядовые исполнители подсобных работ действительно не сильно отличались интеллектом, но вот тот же самый Ашкару тупым совсем не казался. У орка была своеобразная философия, щедро подкрепленная многочисленными жизненными наблюдениями. Которые, эльф за ним признавал, не были лишены определенного смысла. И хоть он Хеледиру говорить тут сразу запретил, сам при том весьма охотно вовлекался в разговоры. По его же несомненному убеждению сам Хеледир был полный дурак, во-первых оттого, что ни хрена не понимал своей башкой, как жизнь устроена, а во-вторых, что шанс свой сам единственный профукал. - Возлюбил тя господин Гортхауэр, дурака, по непонятной никому причине, к себе позвал, а ты морду свою синдарскую тяпкой сделал, - бросал он, обычно больно ткнув его пальцем по лбу, после чего смачно сплевывал в сердцах наземь, вполне искренне недоумевая, как это можно было в здравом уме самостоятельно отказаться от подобной невиданной чести. Значит, возлюбил… То, что он «возлюбил» его по полной, Хеледир осознал очень быстро. То, что специально он его сюда засунул, чтобы он каждый день смотрел на это… "Хоть бы отключиться, - думал он, в то время как его лупили орки, - хоть бы на миг, хоть бы на миг куда-то провалиться, где ничего этого нету, где просто темнота и тишина"… Но сознания он отчего-то не терял… По ночам он не мог сомкнуть своих глаз ни на секунду, в его ушах постоянно стояли звериные крики и вой, нет, не волколаков, а тех, кого к ним регулярно приводили. - Я должен, должен что-то сделать, - тупо твердил он, горячие слезы безостановочно текли по его лицу в темноте, щекотно стекали куда-то за грязный ворот рубахи. – Я должен… Самое страшное было вовсе не то, что его избивали до полусмерти и, в очередной раз игрясь, отрезали щедрый кусок от его правого уха и затем с веселым ржанием сожрали прямо у него на глазах. Не то, что нос ему ломали уже трижды, так что он с трудом мог им дышать и, ощупывая его, понимал, что стал и сам похож на орка. Не то, что гадили ему в их отвратительную пищу. Самое страшное было то, что он оставался жив, но ничем не мог помочь остальным, кого тут видел. В первый раз он не хотел смотреть, но Ашкару коротко кивнул, и его, навалившись, мигом скрутили, с силой впечатав лицом между прутьев решетки. - Я не стану на это смотреть! - выл он взахлеб, вырываясь из последних сил. - Станешь, паскуда, - мерзко и сипло дышали над ухом, - куда тебе деться. А глазюки вздумаешь свои закрыть ненароком, мы тебе веки вмиг пришьем, чтоб уж наверняка не вышло…. Но он не мог, не мог закрыть своих глаз, даже если бы хотел…. И еще невыносимей было то, что те, кого сюда притаскивали на удавке, его проклинали. Кричали охрипшими, как карканье воронов, голосами, что он грязный предатель, что они знают, кому он тут служит, и он их не обманет тем, что его держат орки. Старались плюнуть ему в лицо и ненавидели даже больше, чем своих палачей. Кто-то потрудился рассказывать им, что он здесь втайне добровольно. Просто, мол, нравятся ему такие штуки, вот и напросился подрабатывать сюда. Когда он это понял, то бессмысленно разбил кулак о стену так, что несколько дней не мог потом согнуть пальцев… В первый раз он чуть не обезумел. Он кричал и кричал вместе с той невысокой, исхудавшей девушкой, которую у него на глазах рвали на части. Горячая кровь из разорванных артерий плескала ему на лицо… Когда все было кончено, его, пнув, отпустили. Он упал на пол там, где стоял, и лежал так, скорчившись, долгое время, даже не понял, что все постепенно ушли. Пока не очнулся от того, что кожей почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Это был волколак, единственный, кто остался с ним рядом. Морэнорто сидел посреди окровавленной клетки и черным, гибким, неприятно длинным языком со особенным тщанием вылизывал свою мокрую, всю сбившуюся в длинные колкие кровавые сосульки шерсть, словно какой-то чудовищный огромный котище. "Ну и как тебе было?" - голос, прозвучавший у него в голове, был полон мерзкого любопытства, и вместе с этим томен и пресыщенно–ленив. - Кто из вас придумал это? Кто хотел, чтоб я смотрел? Кто? Отвечай мне, тварь! - проорал эльф, брызгая слюной и стараясь вновь разорвать стальные прутья решетки, с бешенством вцепившись а них. "Это приказ моего господина, - охотно ответил ему Морэнорто, - но я был тоже не против, маленький синда. От того, что ты глядишь так увлеченно, трапезничать мне было еще только слаще. Ты приходи ко мне еще, может, в итоге втянешься, так что держать тебя не нужно станет, ну кто знает"... Вот тогда он горько–горько пожалел о том, что так категорично и поспешно отказался от того, чтобы пойти прислуживать ему. Это действительно был шанс. И если бы он не сглупил так невозможно и пошел, то он бы до него добрался, сам бы сдох, но удавил бы, удавил бы голыми руками эту гадину, которая всем этим заправляет. Вся ненависть, вся ненависть, которая жила в нем, криком ему кричала, что он может это сделать. Мысль о том, что майа этим точно не убить, казалось ему в тот момент нелепой и до ужаса абсурдной. Но Саурон им больше не интересовался и дальнейший интерес никак не проявлял. Забыл, казалось бы, и все. - Скажи, Ашкару, ваш, - он запнулся, - хозяин больше не справлялся обо мне? Тот с насмешливым злорадством ухмылялся. – Оп-па! Упустил ты свое счастье, милай! - и сплясал перед ним вдобавок какое-то коленце. – Могеть, что здесь и догниешь… Да ты не думай, злобу за пазухою не таи, ничё, как говорится, личного, а только служба… А это потому, башкой ушастою своею надо было лучше думать, кому и что тут говорить, - припечатал он, наверно, уже в сотый раз. - И че вы умниками все слывете, не пойму… Таперича-то хоть дошло до тя, с кем ты связался, недалекий? - очень тихо молвил он. - Дошло, - проскрежетал Хеледир. Ашкару внимательно посмотрел на него. – Неее, неее, - протянул он, отрицательно мотая башкой. - Ни….. до тебя не дошло…., - и ушел. Про побег он постепенно думать отчего-то перестал, сама эта возможность, мысль об этом, отодвинулась куда-то, будто стерлась за какой-то мглой или туманом. От них не убежать так просто. Где-то там, на том краю света, бесконечно далеком, как и вся прошлая прежняя его жизнь, осталась его семья. Нельзя, нельзя думать о них здесь, в этом месте, нельзя произносить их имен даже про себя… Нельзя даже в мыслях притянуть к ним это, чтобы оно через него протянуло к ним свои черные щупальца. Простите, простите, я не хочу забывать ни одной минуты, что мы были вместе, но я должен… Он запретил себе думать о них еще в тот самый первый день, когда нашел в соломе женскую руку. Он решительно отсек это от себя. У него никого нет, он один, он только сам по себе… "Я умер в тот момент, как я сюда попал, только не понимал еще сначала, - слезы рано или поздно высыхали и он долго потом лежал на своей подстилке недвижно, вперившись во тьму своими воспаленными, опухшими и абсолютно безжизненными глазами. – Я мертвец", - осознание этого было острым, четким и полным и едва он это принял, сразу, сразу стало легче, он уже знал, что станет делать в следующий раз. Потому что мертвецы уже ничего не теряют. Через несколько дней после этого к Морэнорто волоком притащили очередную его жертву, весело, с гиканьем и свистом протащив ее по коридору с удавкой на шее. Женщина была определенно местная, темноволосая, по виду из авари. Сколько ей лет, Хеледир на вид не разобрал, потому что все лицо ее было сильно разбито, конечно, не так, как у него, во всяком случае нос ей не ломали, видно, пожалели. Но несмотря на многочисленные побои, она показалась ему какой-то невероятной, просто дивной красоты. Но будь она самой обыкновенной, он бы сделал все то же. Морэнорто к этому моменту нарезал нетерпеливые круги по клетке, рыл лапами солому, скреб до борозд когтями черный мрамор, бешено стегал хвостом свои бока и с шумом втягивал ноздрями воздух. "Ну же, ну же, нууу жеее, - коснулось Хеледира исходящая волна его голодного возбуждения. – Нууу, не томите"…. "Если за ними явится сейчас Ашкару, ничего не выйдет, только бы он задержался", - отчаянно взмолился Хеледир, внимательно наблюдая за всеми. - Пошла, давай! - орали орки, грубо пиная свою жертву в узкую спину, так что она пару раз, не удержавшись, упала на землю, а затем с хохотом тянули за удавку вновь, когда она, задыхаясь, не могла подняться сама, сами попеременно хватали, вздергивая вверх. - Красивая сучка, - высказался кто-то между делом, наматывая длинные темные волосы на кулак и запрокидывая ее лицо, чтоб еще лучше разглядеть. - Да к ним только таких таскают… Они других и жрать не станут, а только фыркнут, задом своим повернувшись… - И чего все вечно самое лучшее этим блохастым тварям достается… Перевод один от них товара. Вот я бы ее, перед тем как дать ему сожрать… Правда, зубы ей сначала бы все выбил, а то как тяпнет ненароком. Зубы, зубы покажи! Ну во, видали… А может, эта, вместе ее тут, все равно ведь уже падаль? Попробовать не хочешь настоящих, крепких…. перед тем как сдохнешь здесь, чтоб помирать не так обидно тебе было? По глазам же вижу, хочешь… Ты погляди, какой он славный, погляди, сказал! Не то что там у этих ваших тонкоруких недомерков. Хочешь такой? Да ладно, хочешь. А дай-ка я немножечко проверю, - когтистая лапа, с нетерпением щипая и шаря, полезла под юбку. - Ноги раздвинь, не зажимайся или все зубы тебе точно сосчитаю! У Хеледира стояли красные круги перед глазами, а руки мелко тряслись. "Рано, рано, рано"…. - Эй, Морэнорто, а тебе что, все равно, что твой обед сейчас вот-вот попортят орочьей приправой! Волколак, вздыбив шерсть, чудовищно взвыл и со всей силы бросился на дверь, ударившись о нее грудью, так что на ней осталась небольшая вмятина. Орки опомнились мгновенно. – Дурак ты что ли, живо натяни портки! - рявкнули тому, кто домогался, резко пресекая все его потуги и поползновения. - Ты с кем связаться хочешь прямо перед носом? Совсем сорвало, что ли, башню, тебя в той клетке так самого потом попользуют, что мама не горюй! А то они свежатинку на вкус не отличат! А жаловаться некому уж после будет, когда кишки по стенкам расплескает… Ты вспомни, чья это любимая скотина там сейчас за дверью бьется… Горячий любитель эльфиек грязно выругался сквозь зубы, крайне неохотно кое-как натягивая приспущенные кожаные штаны на свою крепкую смуглую задницу и от жгучей досады еще сильнее пнул потом свою жертву. - Я потом башку твою красивую в соломе у него найду, если он вдруг возьмет, да не дожрет, и все равно…. Ты поняла, - сказал он ей, вызверившись. - А, и ты здесь, вражья сволочь! – Хеледира наконец-то заметили. – Сам, что ли, пришел, а-а-а, погоди-ка, да ты подсел, поди, на это, у тебя у самого штаны небось все распирает? - они опять загоготали. – Ну че, держать тя не надо больше? - Нет, не надо, - протянул Хеледир, глядя на них. И стараясь не смотреть в огромные измученные темно-серые глаза рядом с ними. - Ну отпирай тогда давай, раз ты за ним тут смотришь, вроде он тебя не жрет… Хеледир нарочито медленно начал отпирать тяжелую дверь. Морэнорто за ней к этому времени отошел к задней стенке и стоял, низко опустив свою голову и глядя на входную дверь исподлобья. Прислоненные к решетке вилы были здесь же, наготове, но орки, видно распалившись, их из виду упустили. "Мертвецам везет", - подумал Хеледир и отпер дверь, приоткрывая. Морэнорто из своего угла издал какой-то очень неприятный звук и орки невольно попятились от двери. - Толкай, толкай ее туда, - они замешкались, отвешивая подзатыльники друг другу и наконец кто-то из них ее толкнул. Хеледир, хватанув вилы, в мгновение ока гибко юркнул за ней, наваливаясь изо всех сил и захлопывая дверь на внутренний засов. - Ты че творишь!!!! Паскуда гнусная!!!!! - заорали за дверью и задубасили в нее кулачищами со всей силы, замолотили. – Отопри!!! Но это уже было неважно. - Как тебя зовут? - коротко бросил он женщине. - Аурлиндэ... Они мне сказали... - Я знаю, встань за моей спиной, Аурлиндэ. Он не смотрел на на нее, он смотрел на Морэнорто. Волколак выглядел скорее заинтригованным, а не особенно удивленным. Орки отчаянно вышибали в это время дверь, кто-то побежал за Ашкару. - Кретины, если кто из них кого попортит, так нам в любом случае достанется от самого, - орал там кто-то. - Поднажми!!! Про паскуду эту хитрую не знаю, но ежели он тут урон какой его любимой псине нанесет, то он после всех нас четвертует! Да он вперед его сожреть!!! Куда ему до волколака, ты погляди, мешок костей!!! Вы видели, он вилы прихватил! Да что те вилы, смехота, ты когти, когти его близко видел! – споры разгорались все ожесточенней. - На волколака ставлю! А я на этого падлюку, он давно это, видать, задумал, значить, насмерть биться станет! На волколака! Нет на, эльфа, он жуть зловредная паскуда! Сыпьте золото по шапкам....Че вы встали там, давайте, бейтесь, сейчас Ашкару прибежит и ничего вообще не выйдет!!!! - азартно выкрикнул там кто-то громче прочих. "Вот как, храбрый, но глупый-преглупый маленький синда, значит, очень хочет забрать себе мой нынешний обед", - вкрадчиво заметили ему. Глаза Морэнорто загорелись желтым огнем и он, гибко потянувшись, поднялся во весь свой немаленький рост. "Хоть как-то, значит, хочешь оправдаться…. Ничего из этого не выйдет"… Хеледир, не отрывая от него глаз, только покрепче перехватил свои вилы. "Девка моя, пошел отсюда вон!!!" - вдруг дико гаркнул волколак и в следующий миг огромная туша, сплошная гора стальных мышц под лоснящимся мехом, метнулась навстречу. Хеледир гибко увернулся с одновременным сильным замахом и ткнул его вилами в бок. В замкнутом пространстве клетки габариты скорее мешали зверюге. Морэнорто кратко взвыл и дико подскочил на месте. - Ага, видали! Давай, эльфеныш, бей его! - Морэнорто, голову ему куси!!! Куси!!! Женщину он по-прежнему не видел, просто знал, что она где-то там, у него за спиной, жмется лопатками к сотрясаемой от орочьих ударов двери. Как бы ни был Хеледир рад своей маленькой победе, одно он заметил точно, волколак все время смотрит ему за спину и явно планирует его обойти, просто отбросить в сторону, как малоинтересный мусор, и скорее приникнуть к своей добыче. Это было понятно, но, увидев все его реакции вблизи, Хеледир заподозревал, что он просто отчего-то не намерен его убивать. Однако разбираться было некогда, проклятый снова с разбегу напрыгнул. Против такого создания у него почти не было шансов. Хеледир подумал, что у него, может быть, только одно доступное ему сейчас уязвимое место, это его огромный влажный бархатный нос, как и у всех собак. Конечно, он был не уверен, потому что он никакая даже близко не собака. Но ничего другого в голову ему не приходило. Поэтому, когда тот снова оказался рядом, он изловчился и всадил свои остро заточенные вилы прямо ему в нос. Раздавшийся вслед за этим вой, наверно, сотряс до основания всю крепость. Волколак дико, слепо шарахнулся прочь, ударившись о стену, съехал по ней на пол, прикрывая морду передними лапами. - ААА!!! - потрясенно заголосили из-за двери. - Бегом за Ашкару!!!Бегом!!!! Господин Комендант в это время преспокойно сидел в своей мастерской, и, сосредоточенно нахмурив брови, методично полировал только что откованный клинок, над которым он трудился несколько последних суток. Он поневоле вздрогнул, порезавшись об него, от дикого, просто истошного воя, донесшегося даже сюда, глубоко под землю. "Артано, морда рыжая твоя, да я его сейчас сожруууу!!!! Сожруууууу!!!!!" - Стой! - Комендант порывисто вскочил, клинок со звоном упал с его колен на пол. – Стой, говорю тебе!!! Но единственное, что он услышал, это был отголосок страшнейших ругательств разъяренного волколака. И чей-то хорошо знакомый низкий баритон сейчас же кратко вставил: "Снова у меня под носом балаган". Пока Комендант на этот голос отвлекался по сложившейся привычке, что-то ему поясняя, то он немного не успел. Морэнорто от боли было уже наплевать на все его повеления относительно этого синда, в голове его все от нее помутилось и после вскипело лютой жаждой мести этому жалкому созданию. В следующий миг он снова бросился на него. - Получи свою добавку, тварина!!!! - орал эльф, тыча его вилами уже куда придется. Продолжалось, однако, это недолго, всего лишь несколько секунд. Громко клацнувшая пасть перекусила руку Хеледира, словно ветку, вместе с черенком от вил в два счета, но отрывать ее не стала. А вместо этого, ряззявившись пошире, с остервенением вгрызлась ему в правый бок, заодно рванув на себя. Хеледира прострелила невыносимая боль и в следующий миг на него в упор уставились огромные пылающие глаза, они были близко, близко и казалось, заполнили собой весь прочий белый свет. "Ты будешь смотреть дальше, - прошипел волколак, - до самого конца здесь"… Затем он отцепился от него и стремительно метнулся к двери. - Нет, - прохрипел синда, вытянув туда целую руку, и хватая ей воздух. - Нет… Кровь с напором хлестала из разорванного бока. Морэнорто подтащил ее прямо к нему, буквально скинув на него сверху. "Будешь"… Как она кричала, цепляясь за него… И он так же кричал вместе с ней, пока горлом не хлынула кровь, но он уже не понимал, не разбирал, что она его… - Мое имя Аурлиндэ! Помни меня! Помни!!! Он до самого конца сжимал ее руку. А потом пришла долгожданная тьма и тишина…. И он уже не видел, как слетает с петель смятой бумажкой сорванная стальная дверь, как вовнутрь бешено влетает какой-то ослепительный огненный пламень, как вваливаются следом смятой кучей мычащие орки и где-то позади всех, нелепо всплескивая своими ручищами, возникает Ашкару… Снеся дверь и ворвавшись в клетку, Комендант Ангамандо своим пылающим оком живо оценил причиненный ущерб. - Ашкару! - рявкнул он. - Я, - начал было тот. - Заткнись! - оборвал он его. - Гобхата сюда живо! Мигом! Этих, - он обернулся в сторону ошалевших орков, - этих потом… - Слезь с них, Морэнорто, - велел он, переводя свой взгляд на волколака. Тот в ответ оскалился и глухо зарычал. – Ну–ка, слезь, пока я шкуру с тебя не содрал! - еще сильнее гаркнул он. Голос у Коменданта был что надо, не хуже волколаков. Морэнорто вдруг задрожал крупной дрожью, опустил свои уши, прижал их к голове, мигом скатился со своей добычи и, прижимаясь всем телом к земле, отполз куда-то в дальний угол. Комендант решительно шагнул на его место, небрежно спихнул сапогом то, что осталось от Аурлиндэ, и наклонился к Хеледиру, прикладывая руку ко лбу. - Жив еще, - кратко резюмировал он. Между тем в дверном проеме в этот момент появилось новое лицо, поспешно явился Гобхат. Это был забуревший, словно боров, тучный, совершенно лысый орк. Он был гол, и единственной одеждой его являлся длинный, плотный, блестящий кожаный фартук. - Этот, - кивнул Комендант, указывая на Хеледира. Гобхат был главным палачом Ангбанда, а заодно и лучшим лекарем при этом. По слухам, пользовал, бывало, самого господина Коменданта, хотя ему это вроде как было без особенной надобности. Гобхат без лишних слов деловито наклонился, внимательно осматривая раны, нанесенные эльфу, движения его были на удивление легки и осторожны. - Рука пустяк, а бок гораздо хуже, даже не знаю, - высказался он. - Тебе нужно, чтоб он жил? - Да, мне нужно. - Так может быть, ты сам? - Нет, я не могу так откровенно воздействовать на него своей силой. Повелитель запретил, - коротко пояснил он. – Разве что это, - он подошел, снова наклонившись, взялся за лицо эльфа и двумя точными уверенными движениями пальцев ловко вправил ему смятый нос, поставив его на место. - Еще раз посмотри, - велел он Гобхату. Орк опять нагнулся, что-то проверяя. – Думаю, что выкарабкается в результате, вижу, что он сильный… "Ему ты, значит, нос своей рукой вправляешь, - с отчаянной обидой донеслось из угла. – Из-за него сюда, выходит, прибежал, из-за него тут двери вышибаешь, а на меня и не глядишь"… Комендант со вздохом подошел к волколаку. - Иди сюда, я тебя пожалею, - произнес он очень мягко. Вместо этого Морэнорто спрятал свою морду в лапы, отвернувшись к стене. Тот присел рядом с ним и обнял за шею, погладив его дрожащее ухо. - Ну повернись, я посмотрю, - терпеливо уговаривал он, наглаживая его окровавленный мех. В конце концов Морэнорто, шумно вздохнув, неохотно развернулся к нему своей узкой мордой, из его желтых глаз ручьем катились огромные, черные как кровь, слезы. - На меня смотри, - велел Артано, крепко держа его за оба мокрых уха. – Все, не больно… Уже не больно, - веско произнес он. - А теперь и вовсе не болит, - он кратко чмокнул его в пораненный нос, отчего тот всхлипнул, но уже не от боли, а скорее от чувств. - Я думал, что ты станешь меня бить за то, что я не удержался… - Стану, конечно, очень даже стану, но когда-нибудь потом, - пообещал Комендант ему, поднимаясь. - Что ж, Гобхат, поручаю пока что твоим заботам его, - кивнул он на синда. - А с тобой, дорогой Ашкару, будет у меня отдельный разговор. Кстати, - он наконец развернулся к жмущимся здесь же оркам, делающим ставки, бежать они даже и не пытались, знали, что быстро найдет, - четвертование - мой любимый способ разъяснений. Сказать вам почему? - те еще сильнее затряслись и замотали отрицательно кудлатыми башками. – Он безотказно действует на всех, - он широко улыбнулся, глядя на них исподлобья и утвердительно покивав им. - Все здесь немедленно убрать до блеска, дверь к завтрашнему дню восстановить. Морэнорто выпустить во двор, пусть погуляет, он, кажется, наелся. Эльфа осторожно отнести пока к Гобхату. Ашкару, что ты все смотришь на меня, давай, я еще загляну к тебе попозже… Ты пока придумай между делом, что ты мне станешь врать, чтобы четвертование тебя сегодня обошло сторонкой, но твой состав нам полностью придется заменить… Он уже собирался уходить, но напоследок наклонился, пошарив рукой и медленно вытягивая мокрую от крови прядь длинных темных волос, и намотал ее к себе на запястье. - К клинку привяжу, все время думал, чем мне украсить мою новую работу, - меланхолично добавил бывший ученик Ауле. - Как все удачно сложилось. – Аурлиндэ…. Никто не помнит ваши имена, - бросил он и вышел прочь. - Глаза открываем, - кто-то не сильно, но настойчиво хлопал его по щекам, - отпуск закончился, - вместе с этим в нос ударил какой-то сильно резкий едкий запах. Хеледир инстинктивно попытался отстраниться, сначала услышал чей-то повелительный голос, глаза открываться не желали. Кто это? Голос какой жесткий, неприятный… Чего он хочет от него…. Он с большим трудом разлепил тяжелые веки, которые норовили мигом сомкнуться обратно. Тусклый свет больно резанул по глазам, ослепляя, потом перед его взором кое-как сфокусировались чьи-то короткие, мясистые пальцы, которые держали у него перед носом какую-то вонючую склянку и где-то за ними, прямо над ним, постепенно соткалась чья-то малоприятная красная рожа с маленькими колючими и до озноба цепкими глазками. Он с неприязнью поглядел на эту морду. "Я в Ангбанде"… А потом он вспомнил все… - Не отключайся! - его опять хлопнули по лицу, уже пожестче. – Ты и так провалялся без сознания сутки, - сообщили ему. - Ты кто? - Гобхат. - Будь добр, сдохни, Гобхат. - Да, мне про тебя говорили, - хмыкнул орк. – Я тебя сейчас лечу,- сказал он, - но, может статься, мы еще с тобой пересечемся при совсем другом раскладе… Не скажу, что мне не интересно это будет… Бок я тебе зашил как надо, шовчик такой милый, аккуратный наложил, прелесть просто, ваши девки так не вышивают… Ручку тебе заделал еще лучше, все срастется, даже пальчиками будешь шевелить…. - Исчезни, - Хеледир опять закрыл глаза, потому что Хеледиру было наплевать на ровный шовчик и на пальцы. - Владыка Намо, я давно уже готов. Будь милостив ко мне, возьми меня в свои Чертоги, час мой настал и я иду к тебе без страха… Шли минуты, текли часы и дни, а дни неуловимо складывались в недели. Но Намо не приходил, желанные всей душой двери его Чертогов, дарующие покой, не распахивались перед ним…. - Намо меня не слышит… Я проклят, я за что-то кем-то сильно проклят, - осознал он с безысходной тоской. Даже стать мертвецом у него здесь не получалось… - Я попал в ад, из которого мне не выйти, - он безостановочно хрипло смеялся, захлебываясь этим смехом. – Кому же из них двоих я обязан всем этим… Гобхат приходил проверять его лично два раза в сутки. С разговорами, спасибо, не особенно лез. В промежутках появлялись его подручные. Но Хеледир не запоминал их лиц и не говорил с ними. Единственный, кому он скупо ронял какие-то односложные слова, был палач. Постепенно он понял, кто его так усиленно лечит. - Все, спекся этот, - не без злорадства обсуждали его орки, - крышей точно съехал. Хеледир-молчун, Хеледир–безъязыкий, - хихикали они между собой, наклонившись над ним и опасливо тыкая его в щеку пальцем. Хеледир лежал безучастно, уставившись в потолок. Когда он палец одному внезапно откусил, они перестали так развлекаться. И трепались только тогда, когда думали, что он крепко спит. - Ясное дело, что рехнулся, девку-то ту, по рассказам, почитай прямо на нем и сожрали… Эээ, они такое как бы плохо переносят… Вот господин Гортхауэр четко все придумал, это ж ясное дело, тьма, что план таковский у него наверняка имелся…. А знаешь, что я думаю… Увлекшись, они не видели, что пустые, мертвые глаза сумасшедшего синда, который снова неподвижно лежал рядом с ними, резко распахнувшись, постепенно оживают только от одного имени, произносимого ими… Оживают и тихо начинают тлеть еще более безумным огоньком… - Гляди, а рожу-то ему и не попортили совсем, а говорят, его там били смертным боем регулярно, в месиво должны все были смять… - Ты, что ли, не слыхал… Сам, са-а-ам! Нос ему сделал собственной рукой и не побрезговал при этом, по мне так эта рожа еще лучше стала, чем была…. - Ну и зачем он это? - Кто ж его знает… Но я давно уже приметил, нравятся ему их морды гладкие, особенно светловолосых любит, знаешь, таких, чтобы глаза поярче, посинее и волос золотистый, как пшеница, - тихо-тихо произнесли в ответ, - бывает, что ломает очень неохотно… - А бывает и наоборот. - Бывает, - сразу радостно, бодро и весело согласился второй голос. – Ох, как бывает! Нам ли не знать… Вечерком вот сегодня после службы выпьем с тобою за то, чтобы последнее и дальше было чаще, чем первое, - хохотнул он. - Отличный тост ты, брат, придумал, - согласился его собеседник, шевеля своим пришитым пальцем. Прослушав эту очередную беседу над своей головой, Хеледир кончиками пальцев своей целой руки после того, как они ушли, ощупал свой нос. Он и до этого заметил, что вроде снова им нормально дышит. Похоже, орки оказались правы, на ощупь нос был аккуратный. Значит, зачем-то озаботился, проклятый, зачем, даже уже не важно, а важно то, что он к нему придет, явится снова рано или поздно… "Я тебя дождусь, любимый, - Хеледир опять надрывно хохотал, слегка пугая этим смехом всех помощников Гобхата, гораздо больше всяких пальцев. – Приходи, приходи, приходи", - горячечно шептал он каждую ночь, искусывая губы в кровь. - Рёхнулся, звереныш, - так Коменданту втихаря и донесли. – Молчит теперь все время, сутки напролет, а если пасть свою ряззявит - так хохочет… Да жутко так, не по себе прям… Баргашу палец откусил зачем-то, вроде, его кормят регулярно… - У-у-у, - кивал Комендант, - а бок с рукой? - Эт заживает, крепкий оказался, что твоя собака, ой, извините, ваша темность, мы эта, ничего такого. Крепкий, в общем, даже несмотря на то, что псих… Но голова-то все ж таки важнее, - глубокомысленно заметили ему. - Гениальный вывод, - согласился Комендант, - прямо на глазах растете. - Правда? - Несомненно, Гобхату передайте, вскоре я к вам лично загляну... - Неужели психа наконец-то заберете, ваша темность? Вот в самом деле хорошо бы было, надоело ему няньками ходить, начисто мозги, видать, отшибло, смысла нету... Непригодный он совсем… Комендант на это улыбнулся… - Одевайся, - Гобхат положил перед ним сверток с одеждой, все это время эльф был обряжен в просторную мешковатую рубаху на завязках, которую удобно было в один миг с него сорвать. Хеледир поглядел, одежда, разумеется, была орочья и к тому же явно только что с чьего-то плеча. - Зачем? - За тобой пришли. Синда отвернулся. - Времени на это нету, а то бы сами тебя нарядили, - прокомментировал Гобхат. - Дальше-то сам пойдешь или волочь тебя еще прикажешь, а то мало мы с тобой возились? Хеледир молча поднялся, несмотря на то, что Гобхат упорно заставлял его потихоньку ходить каждый день, у него все еще немного кружилась голова и он не очень уверенно держался на ногах. Однако рука его благополучно срослась к этому времени, не утратив своих функций, а бок почти уже не беспокоил. Хеледир, оставшись в своей рубахе и слегка пошатываясь, поплелся за орками. "Наконец-то, наконец, он так долго, так долго этого ждал… Сейчас, сейчас, сейчас"… Внутри у него все ликовало. - Вот, ваша темность, - коротко отрапортовал палач, - живой, - выпихивая его вперед, навстречу подходящему Коменданту. Майа с ходу шагнул прямо к нему и в одно мгновение с треском разорвал его рубаху напополам, окинув его обнаженное тело цепким взглядом и заодно смазано скользнув им по светлой дорожке волос внизу живота. – Вижу, - коротко ответил он и провел когтем по действительно аккуратному шву и немного поковырял его указательным пальцем. - Постарался Гобхат, постарался, - добавил он и перевел свой взгляд уже на лицо Хеледира. - Мне упорно доносят, что он стал сумасшедший, - он глянул на Гобхата. - Все они сумасшедшие, - усмехнулся палач, - каждый в свою меру. - И в самом деле, - согласился с этим Комендант, понятливо кивнув. – Итак, я спрашиваю снова, нет ли желания пойти ко мне в прислугу? - Это то, о чем я мечтаю каждую ночь, мой господин, - разлепил Хеледир свои искусанные обветренные губы, глядя прямо ему в лицо. - Уум, - в ответ майа прищурил один свой глаз. - Понимаю, - протянул он. – Ну, пошли, - коротко кивнул он. Хеледир, замешкавшись, попытался было натянуть обратно остатки своей разорванной рубахи, но майа резво наступил на них носком сапога, придержав. - Надо было одеваться, как тебе велели. Так и пойдешь теперь, сверкая ягодицами, через всю крепость, - с кривой ухмылкой фыркнул он. - Вперед ступай… Хеледир покрепче сцепил свои зубы: "Я пройду, я пройду, мертвому это не страшно"… Только предательски заалело уцелевшее ухо, с головой выдавая его жгучий стыд, странно вообще, что он мог еще испытывать это чувство, но, к удивлению, он испытывал. Он кожей ощущал, как майа смотрит на него, как он оглядывает всю его фигуру с ног до головы, цинично ухмыляясь ему с спину. Все, кто были в этот момент на крепостном дворе, через который они намеренно прошли, мигом побросали все свои дела, сразу сбившись в кучки и громко гоготали, тыча в него пальцем, свистели и улюлюкали, отпуская заодно грязные сальные комментарии про него в частности и по поводу всех эльфов в целом, подробно поясняя, что таких, как он, они имели тыщу лет, а заодно припоминая, что он орал тут поначалу. Комендант крепости, шествующий позади него на редкость неторопливым прогулочным шагом, благосклонно улыбался при этом. - Не торопись так, - говорил он, - а то ведь швы твои еще случайно разойдутся. И придется нам с тобой опять расстаться, а мы ведь оба сильно не хотим… Нет, Хеледир и в самом деле не хотел очень сильно, поэтому он так же неспешно шел вперед со сцепленными зубами. "Мертвому не страшно", - хохотал он про себя. Майа привел его в свои роскошные покои, в которых, правда, было пустовато, видно, он не особо был обеспокоен интерьером и, плюхнувшись в кресло, четко и чуть ли не по-военному просветил, что отныне входит в круг его прямых обязанностей. – И греть мне ложе по ночам, - закончил он, с удовольствием глядя в расширившиеся зрачки синда, - шутка. Прикройся уже чем-нибудь, - закончил он, швырнув в него какой-то тряпкой. Хеледир ее живо подхватил и побыстрее замотался, про себя испытывая облегчение. Дальше каждодневно началось подай, принеси, налей, открой, завяжи, почисти, сходи, открой и еще сотня другая самых разных повелений. Хеледир абсолютно молча и безропотно исполнял все, все, что он требовал, майа краем глаза следил за ним потихоньку. - Безрукий! - орал он каждый день, ежеминутно цепляясь к нему. – Гобхат бы мог и не чинить твою культю, все потому, что проку в результате никакого! Только время зря потратил на тебя! Вы все что ли такие, синдар? - он показательно кривился. - Неудивительно, что вы проигрываете постоянно, и Синголло этот ваш такой же, я вот сейчас все ясно вижу по тебе, что руки-то у вас растут прямо из вашей гладкой белой ….! Как вы тут выжили вообще, не понимаю? Это же чудо!!! Эру, это истинное чудо! - он задирал голову куда-то к потолку и сам при этом тряс руками. Хеледир снова сжимал свои зубы: "Мертвым это все равно, они всецело глухи, они не слышат этого, это не доносится до них, это все где-то очень-очень далеко"… И снова молча делал, что ему велели, не отвечая ничего. Длилось это все без изменений несколько месяцев подряд. Ровно до того самого момента, когда майа, усевшись на табурете перед большим тяжелым зеркалом, не бросил сухо и не глядя: "Волосы мне расчеши". Ничего подобного до этого момента еще не случалось. "Вот оно, - сглотнул Хеледир,- вот то, чего он так страстно ждал все эти долгие месяцы. Вот оно, только спокойно, спокойно, не нужно спешить…. Он к нему привык, как к своей вещи, думает о нем, что он ничтожный и со всем смирился и почти внимания уже не обращает. Так, унижает уже больше по сложившейся привычке… Вот оно", - он на секунду прикрыл глаза, медленно взявшись за красивый золотой гребень. - С кончиков начинай, растяпа, - тут же недовольно шикнул майа на него, - не выдирай мне пряди, косорукий! Хотя эльф с них и начал очень-очень осторожно, проводя по ним гребнем. Волосы у него были густые, шелковые, но, когда он ими пренебрегал, зверски спутывались в сплошное воронье гнездо. Расчесывать он их тогда ужасно не любил, потому что долго, отнимает время от другого, что гораздо интересней и вечно делал это наспех, после заплетая косу. - У тебя руки трясутся, - заметил он, глядя на Хеледира через зеркало. – Все, как обычно… Эльф вдруг запустил свои пальцы, неожиданно ставшие очень ловкими, поближе к корням и вдруг, вцепившись в него насмерть, дернул на себя со всей силы, стаскивая его с табурета и кубарем падая с ним в обнимку на пол. Там он навалился сверху и отчаянно всадил с размаха заточенный золотой гребень прямо ему в горло. Оттуда хлынула красная кровь, увидев ее, Хеледир совершенно обезумел, он неразборчиво взвыл: "Она у тебя такая же!" И, выдернув гребень, принялся с бешенством всаживать снова и снова, вместе с этим он рвал его скрюченными пальцами, грыз зубами и исступленно кусал, совсем не хуже Морэнорто. - Давай еще, - так жарко простонали снизу, что кровавое безумие его прервалось и Хеледир опешил на секунду. В следующий миг руку его перехватили как тисками, снова чуть не поломав и майа, гибко извернувшись, сам оседлал его, схватив за горло. - Ну вот, теперь я сверху, - он смешливо с силой двинул бедрами, имитируя определенное движение и придерживая его одной рукой, освободившейся вытащил гребень из собственной шеи, медленно облизывая его. - Ну не совсем такая, - произнес он, тщательно слизывая собственную кровь и после резко всадил его в плечо Хеледиру, эльф снова взвыл, задыхаясь. - Пустячок, а как приятно, - выдал майа, хорошенько надавливая на гребень и проворачивая к тому же вдобавок. - Долго выжидал как, выдержка какая, я где-то даже восхищен… Хотя я прямо весь уже извелся в нетерпении, но тебе в обратном не откажешь. Ни разу не поверил в то, что ты рехнулся. Ты правда думал, что тебе меня остановить вот этим? – он еще сильней вкрутил в него свою игрушку. – Ну нет, не только этим, понимаю… Ты снова переоценил себя, ты ничего не знаешь о любви, а уж о ненависти, это точно…. Эльф под его рукой хрипел и выдирался. - Лежать! - майа отвесил ему жесткую оплеуху. – И слушать со вниманием, что я говорю! Ты будешь делать то, что я тебе велю…, - он слегка ослабил свою хватку. - Нет, я не буду, - сипло прохрипел на это синда. - Зато горячий, спору нет, я думал, вы все холодны, как этот стылый край, - насмешливо заметил Комендант и снова двинул бедрами разок, очень паскудно улыбаясь, а потом припал поближе к самому лицу. - Ну конечно, будешь, - прошептал он, слегка лизнув его откусанное ухо. – Думаешь, что мертвецам уже не страшно? – он мигом липко засунул туда свой горячий язык. – Это пока не страшно было… Это все присказка была, а вот сейчас начнется сказка. Зная вас в целом, страшноватая довольно, я не буду отрицать, - он жадно обнюхал эльфа, точно волколак свою добычу, потеревшись носом у шеи. - Жена и двое дочек, - коротко шепнул он. От пары этих внезапно сказанных слов Хеледир задохнулся, слепо дернувшись под ним. Он был уверен, что никто об этом не узнает, из всех, кого тогда схватили, до крепости живым добрался только он. Семья на тот момент была у тестя, за тридевять земель оттуда. Отчего-то это наивно не приходило ему в голову ни разу за все то время, что он пробыл тут, что он может, что он может сам…. - Как у тебя сердечко вдруг забилось, у мертвецов оно так не стучит… Та, что постарше, Тинтиэль, вполне оформилась и втайне по ночам рассматривает свою грудь, все еще страшно недоумевая, как же это с ней случилось. При том ужасная кокетка, каких поискать, обожает наряжаться, часто меняет собственные вещи, на красивые колечки и сережки у подружек, что ж, понимаю… Младшенькая, еще пухленькая кроха с такими сладенькими ямочками на щеках, Мирвэн, просто жить не может без своего котенка, серого в полоску, которого ты ей недавно подарил, по мне довольно странная причуда. Котенок чуть подрос за это время до кота, но так же шаловлив и часто от нее сбегает, она его все время ищет, то и дело забредая очень-очень далеко. А супруга твоя Нэнвэн это вот предпочитает… И иногда вот это даже просит…, а втайне хочет вот такого, но отчаянно боится предложить, - он жарко подышал уже в другое его ухо. – А вот теперь представь, что всех троих я друг за другом брошу в клетку к Морэнорто. Нет, погоди, чего-то тут недостает, а женушку твою сперва отдам урукам погрязнее на недельку, там досыта исполнят все ее нехитрые желания. Ты ведь там видел, что бывает. Хорошо вообще все разглядел, пока там отирался? Мне лишний раз живописать не надо? Мой Черный Ужас будет недоволен, но если прикажу, то и такую вмиг сожрет, не поперхнется… Ну а ты уже традиционно будешь это наблюдать… Больше того скажу тебе, я их нашел и лично выследил уже давным давно… Со всеми встретился, думают, что это ты к ним втайне приходил, что выпустили тебя повидаться. Нэнвэн, Нэнвэн, все еще приятно узкое лоно, несмотря на двух дочерей, жена твоя тебя, конечно, любит горячо, спорить с этим я не стану, нет, ну я не только лишь о главном, а о том, что твоя милая молчит, что ты являлся на побывку, соотечественникам не сдает. Я, жарко ее обнимая и рыдая на ее плече, пообещал вернуться. Мне вернуться, Хеледир? А вот теперь ты умер, - выдохнул он ему в губы. – Но только мы тебя отсюда не отпустим, - добавил он, мимоходом подтверждая его страшную догадку. – Намо, я давно уже готов, - он сплюнул, - это мы теперь решаем. Думал, не боишься больше ничего, думал, нечего тебе уже терять после того, что тут увидел… Аааа-а-ах, - тут он уже расхохотался совершенно сумасшедшим смехом с подвыванием и судорожным всхлипом, закрывая рот себе ладонью, - мой черед теперь смеяться. - Ты что, на самом деле онемел, - он хорошенечко потряс его, как куклу. - Ну же… Только что такой огонь, рвал тут меня на части голыми руками, сладко грыз, да так, что у меня едва от этого не встал… Губы разлепи свои и живо мне скажи все то, что я хочу сейчас услышать, - жестко закончил он, хлестнув его еще раз по лицу наотмашь. - Я тебя умоляю… - Громче… - Я тебя умоляю!!!! - эльф заголосил, захлебываясь, разрывая легкие себе. - Вот мы и выяснили, кто твой бог… Не надо так орать, я не глухой. У всего на свете есть цена… Будут утверждать, что нет, не верь, все это вра-а-ки! - глумливо растянул он. - Что я, что, - Хеледир все задыхался, - что я должен сделать… - Твоя цена будет такой. Мы пока оставим все как есть, но ты при этом будешь говорить со мной все время. Возвращаемся к тому, что было. Хеледир, уже ничего не понимая, уставился на него. - О чем? - всхлипнул он. – О чем говорить? О наших военных частях, об их расположении, о способах связи, о вооружении наших воинов? - Обо всем, что только существует в Арде, - ответил ему Саурон, - а о том, что ты сейчас мне так охотно перечислил, хоть я еще и не просил, я и так узнаю, без тебя, - он щелкнул по носу его. - Но говорить мне будешь только правду, заподозрю, что ты лжешь, ты уже знаешь, чем за эту ложь заплатишь. Ты согласен с этим? - Да… - Ну вот и славно, - майа легко поцеловал его в лоб и слез с него в два счета. – Мы договорились. Твоя жизнь началась заново. Больше я не стану возвращаться к этому не слишком приятному для тебя разговору, но оба мы его прекрасно помним… Распростертый на полу эльф закрыл себе лицо руками и глухо, безнадежно зарыдал. Он был мертвецом, но умереть он не мог… А окровавленный майа сладко, с хрустом потянулся, поведя широкими плечами, глядя на него, и, что-то весело напевая себе под нос, отправился по своим дальнейшим многочисленным делам. – Мэлко, - воззвал он по дороге, - а ты где притаился? Через пару секунд он буйно ввалился в его покои, легко оторвав отчаянно цепляющегося за косяки стальными когтями Кота и пинком под зад выкинув его за двери, с треском захлопнул их за собой. - Никак соскучился? - хрипловато проронил красивый низкий баритон. - Самую малость… - Это я маленькому синда, что ли, этим внезапным счастием обязан? Определенно, я в нем не ошибся. - Знаешь что, заткнись, Владыка… - Тебе меня не одолеть, волчонок! - А мы это еще посмотрим!!! Кот с той стороны кидался на двери, дико скреб своими когтями и выл, но с этой стороны его никто, конечно же, не слышал, покои Вала подвергались полному разгрому…