На той стороне света.

Сказал, что больше не придет, в глубине души уже зная, что это неправда. Конечно, пришел… Это горячее, упрямое наперекор его словам «Я буду ждать» тугой стрелой вонзилось ему прямо в сердце, пробив его насквозь, засело там, пустило корни, и он все никак не мог вырвать это оттуда, хотя он старался. - Да что со мной такое, что он сделал со мной? - спрашивал он себя и не находил вразумительного ответа. - Я не пойду, - все твердил он себе как заклинание каждую ночь напролет. – Не пойду, не пойду, не пойду туда больше… А потом невыносимо ранящая мысль, как кипятком по беззащитной обнаженной коже, «ведь он там ждет» и ему сейчас же хотелось бежать изо всех сил, безудержно срываясь с места, чтобы он не ждал ни одной лишней минуты и было невозможно больно от того, что он заставил его это делать… Когда он ненадолго засыпал, его мучения продолжались, во сне он все время видел этот черный узор решетки, каждый завиток которой, казалось, с первого раза намертво въелся в память навеки и протянутую к нему сквозь них руку. Рука по-прежнему ждала его прикосновения, ждала, что он ее в ответ пожмет… И снилось ему, что подходя к этой решетке, он прикладывает свою ладонь к его и накрепко сплетает с ним пальцы, сплетая их судьбы… Так продолжалось долгое время, он не желал сдаваться сразу, хотя сдался уже в тот момент, когда услышал его голос. Он мучительно хотел услышать его снова, просто только лишь услышать. Намо в своих безднах упрятал и хранит страшную драгоценность. Но ведь она все так же там, каждое мгновение, что он дышит, она пока что никуда не делась, а если бы внезапно делась, он бы, наверное, уже не пережил такой потери. Прийти, хотя бы только вновь поглядеть на нее… - Я не стану его касаться…. Я просто постою там рядом, я даже не стану с ним говорить… Он обманывал сам себя, потому что ему хотелось говорить с ним, то, что он сказал ему, не выходило у него из головы ни днем, ни ночью. Эти слова так же, как и сам его голос, растравили его душу не меньше, если даже не больше… И теперь ему хотелось продолжения той беседы. И конечно же, настало то мгновение, когда он вновь туда спустился. Сначала раз, другой, а после третий… - Я знал, что ты сюда вернешься, - вновь неторопливо растянул его низкий голос. - Ты не мог этого знать, - он дал себе зарок, спускаясь, что не станет говорить с ним ни единым словом и не прошло секунды, как он сам его немедленно нарушил. Не прошло и секунды, как он сам приник к черной решетке, силясь пронзить своим взглядом непроницаемый покров из черной мглы. – Я хочу тебя увидеть…, - выдохнул он между ее холодных прутьев, - покажись мне. - Не-а, - с легким дразнящим смешком выдала тьма, - не заслужил… - Это нечестно с твоей стороны, - упрекнул его Кот, - ведь ты меня увидел… Голос снова засмеялся: - Ну что поделать, ведь повсюду широко известно, что я нечестен и лукав… Кот растерялся от этой откровенной насмешки. - Просунь ко мне за решетку свою руку, - между тем предложил его голос. - Что?! Зачем это еще? – настороженно буркнул Тевильдо. - Что ты хочешь делать? - Может, хочу укусить, а может, погладить, не попробуешь - не узнаешь, - подразнили его. - Ты что же, думаешь, что я для этого сюда опять пришел? – искренне возмутился майа. - А для чего ты пришел? - задавая этот вопрос, голос уже не смеялся. Кот все никак не мог собраться с ответом, только лишь прерывисто выдохнул, как после долгих и бурных рыданий. – Ты не даешь мне покоя… - Как очень многим до тебя… Это его «многим» само по себе ужасно уязвило Тевильдо, ему хотелось бы думать, что он особенный в его глазах, что между ними протянулась нить, какой доселе не бывало. – Я сейчас уйду, - обиженно выдал он. - Не уйдешь! – мигом отрезала тьма. – Дай лучше свою маленькую лапку, - вкрадчиво добавила она. - Чтоб ты ее отгрыз там! - нервно воскликнул Кот, потому что рядом с ним нервничал почти что до потери сознания. - А хоть бы и так…, - голос был до ужаса плотоядный. - С Намо набрался смелости играть, а со мною боишься? - Нет! – подначенный Тевильдо резко просунул ладонь сквозь литой орнамент решетки и вопреки всему крепко зажмурил веки, внутренне весь холодея. Он уже необыкновенно живо представил себе, как на его конечности в этом чернильном и беспросветном мраке с хрустом сжимаются острые зубы, в мгновение ока перекусывая ее, словно хрупкую ветку. Тьма за решеткой сочно рассмеялась, видимо, легко читая эти его образы и мысли, но сама в ответ как-либо действовать совсем не спешила. Насмешливо испытывала его нервы, и без того натянутые, как струна, вот-вот куда-нибудь отчаянно сорвутся. - Ну-у!!! – уже не выдержал охватившего его напряжения и полной неизвестности Кот, весь внутренне сжавшись в тугой комок. Пусть лучше укусит уже, пусть сделает уже хоть что-то, все лучше, чем это тягучее ожидание, ведь это просто совершенно невозможно выносить… В этот момент его запястья горячо коснулись… Губы? Кот снова тихо ахнул вслух и, как прежде, попытался быстро отстраниться, но его изящное запястье вдруг накрепко перехватили, а те самые чужие губы между тем щекочуще-мягко переместились в самый центр беспомощно раскрытой ладони, которая все отчего-то никак не могла сжаться в кулак перед ними, затем что-то влажно и увлеченно нашептывая в нее с придыханием… - Пусти меня, - дрожа от пяток до макушки, в диком смятении всех своих чувств едва-едва взмолился Кот, самостоятельно никак не будучи в силах вырваться из этого поистине губительного плена. - Как скажешь, - усмехнулся голос и горячие сильные пальцы его ладонь сейчас же отпустили. Тевильдо поспешно выдернул оттуда свою руку, приложив ее к груди так, словно ему ее и впрямь там поломали или очень больно обожгли, но вместе с этим чувствуя внутри болезненное разочарование от того, что он его так быстро и мгновенно отпустил. - Зачем… ты что же…, разве такое можно, так.. - он вновь, как в прошлый раз, довольно долго не мог говорить хоть сколько-нибудь связно. Никто так до сих пор еще не делал с ним, никто по отношению к нему не позволял себе такого. Он в самом деле был ошеломлен, до ужаса растерян и все никак не мог прийти в себя от совершенно новых и всецело охвативших его чувств и ощущений. Это было дико, взять и представить, чтобы это сделал Манвэ или, допустим, Ауле, любой из них, нет, это было просто невозможно…. Кто он такой? Ведь он их брат…. Нет, никакой он им не брат… Он… он… , Коту казалось, что его сейчас мгновенно разорвет на тысячу каких-нибудь осколков. - Если так не понравилось, то в следующий раз и в самом деле укушу, - в ответ опять игриво рассмеялась тьма. - Не будет никакого следующего раза! - вокруг лица вихрем взметнулись темные пряди. - Какие дивные черные кудри, так и хочется в них руку запустить, что бы немножко приласкать… Это я хорошо умею делать… Признайся, что тебе недостает… Я такие вещи сразу вижу… Что до твоего ответа, то, помнится, ты это уже как-то говорил… Скажи-ка лучше мне другое…. А ты хотел бы оказаться по ту сторону решетки, весь? – невозможно искушающе вопросил голос тьмы, так что у Кота опять его коленки совершенно подкосились. - Там, где между нами больше ничего уже не будет, - насмешливо уточнил Вала. Вопрос, конечно же, являл собой двусмысленность, которую Тевильдо, безусловно, понял, даже несмотря на свою дрожь и слабость, полное смятение от подобных слов и рассуждений и густой, огнем пылающий румянец на щеках, который, вспыхнув, все никак теперь не проходил. - Что? - спросил он, пытаясь сделать вид, что ничегошеньки такого не соображает. - Да то, - отрезал Вала. – Ты меня прекрасно понял, что я предлагаю… - Переметнуться под твое начало? Никогда! - отрезал Тевильдо, нервно всплескивая руками. - Ой- ой-ой, - глумливо передразнили из-за решетки, - прямо так уж никогда… А ты не торопись с ответом, ты лучше хорошенечко подумай. Переспи как следует с этой приятной мыслью! – невозможно вызывающий смех. Эта новая коварная стрела догнала его и ударила в спину, пока он еще быстрее бежал от него. Так что он вновь, конечно же, не убежал. Дальше было только хуже. – Ну что же ты, Ирмо! Где твоя власть, или ты совсем ее лишился! - дико клял он одного из Феантури. Всякая власть растворилась - кроме одной… Той, что овладела им почти всецело… Этот навязчивый образ просто неотступно преследовал его по ночам. Эта черная бессветная клубящаяся тьма и Он внутри нее, в самом центре, нет, Он сам и есть эта тьма… То, что Он недоступно сокрыт от него в ее глубине, только еще больше подстегивало майа, эта таинственность рисовала так много. Ему хотелось сделать шаг, вступить, да нет, отчаянно провалиться прямо в нее. Нет, даже не так, ему хотелось, чтобы эти руки, крепко схватив его, вероломно втащили его туда, в эту его клетку, в самый клубок, в самое сердце этой осмысленной тьмы, по-хозяйски властно притиснули там к какой-нибудь шершавой стенке и да, несмотря на его последнее сопротивление, как следует приласкали самым постыдным из способов, а может быть, и страстно растерзали, а может быть, все это сразу, вместе и одновременно… Он сидит там не зря, теперь Тевильдо знал это точно. От этих мучительных снов и видений он просыпался весь в горячем поту с прилипшими ко лбу растрепанными волосами, учащенным дыханием и ко всему прочему крепко, даже болезненно стоящим членом. Он какое-то время с недоумением смотрел на себя, как его налитая головка, подрагивая то и дело, прижимается к его животу над пупком, оставляя на нем влажный блестящий след, это фана, причастное Арде, все еще казалось ему странным, его откровенно чувственные проявления часто ставили сознание Кота в тупик. – Чтоб тебя там, - сквозь стиснутые зубы потом отчаянно ругался он, - что ты со мной сделал…. Я не стану мечтать о тебе так грязно, не стану желать твоей тьмы, не стану так унизительно жаждать ее этим телом… это уж слишком… Он закрывал лицо руками, а потом сцеплял их на затылке насмерть, но сердце в груди билось, как сумасшедшее, а внизу живота все предательски ныло. Чтобы не опускаться так низко, он изо всех сил старался думать о чем-то до ужаса неприятном, например, о страшных, пугающих его до озноба руках Намо, старался вспомнить их подробно и детально. Но уже через минуту эти руки наливались силой, становясь совсем другими, теми самыми, что обнимали и затем поглаживали ту самую решетку. И от того, как они это делали и как бы искусно могли коснуться уже не металла, Кот со стоном закусывал губы, утыкаясь носом в свое горячее и потное плечо и, не в силах это победить, в конце концов расцеплял сведенные руки... И в этой целиком обступившей, обволакивающей его бархатной темноте одну ладонь он клал себе на грудь, где сердце, а второй скользил все ниже, в это время представляя, что так его касается он… А потом под веками был вспышками зеленый и красный огонь, а на запекшихся губах хриплым и жарким стоном только одно его имя без остановки… Он уже готов был сам идти и падать в ноги Намо, чтобы уже его как следует связали какой-нибудь могучей цепью и быстро спрятали куда-нибудь подальше, куда-нибудь, где нет его… Однако представить это место было совершенно невозможно, все оттого, что он был в его голове, он был в его мыслях, он был в его чувствах… Он уже накрепко там закрепился, так или иначе овладел… И потому он ни к какому Намо не пошел, конечно, а опять нырнул в его чудовищный колодец, ему там были явно рады, так что игрища возобновились с новой силой. Кот уже как хищный зверь бродил туда-сюда под знакомой решеткой, время от времени резко просовывая руку туда по плечо, сам уже норовя ухватить того, кто все это время скрывался во тьме. Сама же тьма умело дразнила и распаляла и между тем все никак не давалась, мягко ускользая сквозь пальцы текучим шелком. - Кис-кис, - всякий раз смеялась она, вновь и вновь подманивая его. У Кота в ответ светились буйной зеленью глаза, пряди липли на лицо, а нижняя губа была плотно закушена от чрезмерного усердия его достать. - Дай мне тебя увидеть! - уже требовал он, чуть ли не рыча, и поцарапывая решетку крепкими отросшими ногтями. - Вдруг ты будешь ужасно разочарован тем, какой я есть на самом деле? - Нет, не буду… - Вот как! - ухмылялись из-за решетки. – А что ты дашь за то, чтобы меня увидеть? - А что ты хочешь? - Ты ведь знаешь, чего я хочу… - Нет, это невозможно, не говори со мной об этом… я не стану как ты, я тебя не приму… - Кот с большим усилием заставлял отлепиться себя от решетки и сделать шаг назад, один-единственный уже, но в этот миг ему казалось, что он сдвигает гору до небес и от натуги у него тряслись поджилки. - Почему? – голос с той стороны мгновенно становился до крайности пытлив и серьезен. Но Кот не отвечал и больше сам к нему не подходил, и начинал готовиться сделать следующий шаг, самый тяжелый - уйти совсем. Но оба они знали, что долго он не выдержит и через день-другой, весь изведясь, опять притащится к нему в его колодец. Однажды во время очередной подобной встречи между ними голос, говорящий с ним, внезапно замолчал, осекшись на полуслове. - А ну-ка живо прячься, - потом решительно скомандовал он. - Почему? - сразу напрягся Кот. - Потому что сюда опять идет Намо, - явно досадливо причмокнула тьма. - Что!!! - услышав это, Кот дико подскочил на ровном месте, сразу судорожно заметавшись взглядом по потолкам и стенам, после чего нервно и бестолково забегал туда-сюда мимо черной решетки. А потом вдруг остановился. - А для чего он вообще сюда ходит? - Да пес его знает, - хмыкнули оттуда. – Припрется и стоит потом молчком часами напролет, глазеет… - Так что же, выходит, он тебя там видит? - Ну разумеется, он меня видит, - огрызнулись в ответ. – А если ты и дальше будешь тут трепаться, выясняя ерунду, то он тебя застукает на месте преступления. - Какого еще преступления! - возмущенно выдохнул Кот. – Разве преступление - с тобой говорить? - Естественно, это оно, но мне приятно, что ты уже так не считаешь. Ведь не считаешь? - тут же уточнил он у майа. - Нет, не считаю, - вполне себе покладисто согласился Тевильдо. - Умничка моя, - мигом похвалили его. – А теперь давай-ка, живо приберись уже куда-нибудь, пока не поздно… - Да куда же тут! - нервно забормотал Кот, снова бегая туда-сюда. - А если он меня учует? - Хмм, что ж, я буду сильно опечален и до ужаса разочарован… - Вот угораздило меня связаться! В ответ голос тьмы поощрительно и ободряюще засмеялся и от этого смеха у Кота разом словно бы выросли могучие крылья. Он мгновенно нашел, где укрыться и поспешно юркнул туда, надежно там затаившись. Мгновение спустя, едва он только это сделал, серебристые черные своды осветило зеленоватое мертвенное свечение, а вслед за ним показался сам его владелец в традиционно длинном темном одеянии, тащившимся за ним следом. Намо шел очень неспешно, опираясь на посох. "Ну да, куда ему спешить", - подумал Кот несколькими часами позже, ожидание того, что он уйдет туда, откуда он явился, грозило затянуться на какой-то совершенно неопределенный срок. Все это время Тевильдо тихо сидел в своем укрытии, словно крохотная мышь под метлой, боясь там даже шелохнуться лишний раз. А хозяин Мандоса, как и было сказано, остановился прямо перед черной решеткой, за которой клубилась беспросветная тьма, как-то тяжело уже опираясь на свой высокий посох, и неподвижно замер там, словно статуя, вперившись в эту живую тьму перед ним немигающим пристальным взором. - Сколько ты еще будешь сюда ходить, Владыка судеб Арды? – язвительно спросила его тьма в какой-то момент, видно, когда ей надоело играть с ним в эти бесконечные гляделки. Кот, как ни странно, это услышал, хотя обращались совсем не к нему, он потихоньку, почти не дыша, еле-еле любопытно высунулся из своего укрытия, чтобы одним глазком еще и подсмотреть, хотя он очень-очень боялся. Намо стоял почти так же близко, как и он сам до того, почти на том же месте. И вот те самые руки, вновь медленно показавшись из тьмы, плавно легли на черный ледяной металл решетки. Хозяин Мандоса ничуть не шелохнулся при их появлении, казалось, даже глазом не повел, но во всей его застывшей позе чувствовалось невидимое, но очень сильное напряжение. А затем раздался смех, смеялась тьма и ее звонкий и громкий голос сказал только одно: – Я тебя не боюсь… И Коту самому вдруг захотелось громко засмеяться вместе с ним. Казалось, этот смех разобьет все оковы, легко расколотит любые преграды, сметет все на своем пути, как разрушительная лавина. Он пронесется грозным вихрем по Арде и все в трепете падут пред ним ниц, поспешно закрывая голову руками… А он захочет - ласково погладит, а захочет - все так же смеясь, любую голову легко оторвет… А затем та самая белая рука вдруг стремительно метнулась сквозь откованный орнамент и крепко перехватила резной посох Намо чуть ниже его руки, затем, резко дернув тот на себя, так, что сам его владелец, покачнувшись вслед за ним, едва не врезался в эту решетку своим лбом. – Владыка судеб Арды - я! - ликующе прошептали оттуда чуть ли ему не в самые губы. - Запомни! - Ты всего лишь бешеная тьма, гнилая язва на теле Арды, - ответил старший Феантури, брезгливо отшатываясь и вырывая свой посох обратно. Ответный хохот был до того безобразный, что смейся так кто-нибудь над Тевильдо, он бы сейчас же, обезумев, бездумно бросился на эту решетку и в полном исступлении рвал ту голыми руками, чтобы добраться до него и прекратить все это. Старшего брата Ирмо Тевильдо знал уже достаточно хорошо, чтобы понять, что он до крайности взбешен подобной дерзкой выходкой своего заключенного. И его обычное невозмутимое, самоуверенное, почти непробиваемое хладнокровие сильнейшего в этот раз ему очевидным образом изменяет. В конце концов хозяин Мандоса громко и со звоном треснул по решетке своим отполированным посохом. Новый взрыв издевательского сочного хохота с той стороны был на редкость заливистым, чуть ли не с подвыванием и всхлипом под финал. Тевильдо, вытаращив глаза и высунувшись чуть ли не с ушами, уже вовсю неверяще смотрел на Намо, потому что за все время своей службы он такого никогда еще не видел. Его боялись все без исключения, а сам он не боялся никого. И вот теперь над ним смеялись, да еще так ужасно. Смеялись над самой судьбой и откровенно бросали ей вызов прямо в лицо. - Ступай себе, Феантури, пока я что-нибудь еще тебе не показал, весело просунув между прутьев, - глумливо добавила тьма. - Думаешь, я не знаю твоей судьбы? – медленно сказал Намо в ответ, вновь приближаясь к решетке, правда, уже не настолько близко, как раньше. - Думаю, не знаешь. И сказать тебе, почему? Потому что всю свою судьбу, какой бы она ни была, творю только я сам. В ответ на это Намо издал какой-то невнятный, но довольно неприятный звук, отступая. – Посмотрим, - затем прошелестел он. – Пока что твоя судьба сидеть здесь, в этом всеми забытом колодце… - Ошибаешься, костлявый, моя судьба выйти отсюда! Запомни, я тебя не боюсь! И я тебя уверяю, что я ни на миг не забыт! И никогда уже не буду! – кажется, что под конец этой тирады за решеткой еще и смачно плюнули ему вдогонку. "А ведь он ушел, убрался, - изумленно понял Тевильдо, - нет, он отступил"… Во все это трудно было поверить и Кот надолго притих, старательно переваривая очередное собственное ошеломление, что он испытал. - Эй, ты что, пригрелся там и тихо-беззаботно дрыхнешь в своем темном уголке? - через некоторое время снова позвали его, видимо, заскучав. - Нет!!! - возмущенно вскинулся Тевильдо, с запозданием вспомнив про его обычный шутливый тон. - Но я боюсь выходить, - спустя минуту честно признался он. - Не бойся, он уже сегодня не вернется, можешь спокойно выползать навстречу тьме, - бодро заверил его голос. Тевильдо, вняв ему, сейчас же осторожно выбрался наружу, тем не менее чутко прислушиваясь к окружающему пространству, в котором все еще висел отголосок прозвучавшего смеха и летели искры, словно от мощного удара двух клинков или щитов друг о друга, как будто тут только что сшиблись в жестком и безжалостном поединке. - Это правда? - Что именно? - То, что ты сейчас сказал о судьбе? Ты в самом деле веришь в это? - Разумеется, я в это верю. - А как же бремя рока? Или ты станешь его отрицать? - Ты до сих пор еще не заметил? В основном оно тяготеет над слабаками. Так что от начала предпочитаю бросать ему вызов. Никогда не желал быть покорно блеющей овцой, это до омерзения противно всей моей внутренней природе, - высказался он. - Значит, ты волк, режущий стадо? - усмехнулся Тевильдо. - Значит, я волк, - согласно засмеялся Вала с той стороны, - и зову тебя в свою волчью стаю, свободно бегать в ней вместе, если, конечно, ты - не овца. - - Но, говорят, всю твою стаю разгромили и разметали по клочкам и закоулкам, подобно этому застенку, - заметил Кот, дугою выгнув свою бровь. - Большое преувеличение, такое же, как и рассказы о достоинстве обоих - Тулкаса и Оромэ, - хмыкнули из-за решетки. – Думай, делай выводы, я жду… Вопреки чудовищным наветам, ко мне приходят сами, добровольно…. Я никого не втаскиваю в свой застенок, только если сам страстно угодить в него не захочешь, - провокационно добавил он. Услышав последнюю фразу, Кот против воли сделался беспомощно пунцов, как маков цвет, мгновенно ярко вспомнив свои сны и то, что с ним случалось после. Тевильдо думал, думал очень напряженно, еще больше, чем над своим единственным вопросом к Намо, взвешивал все за и против, вместе с тем пытался взвесить свои чувства и не мог… Всякий раз ему чего-то не хватало ни для согласия, ни для отказа. Какой-то малости, а может, знака, который все решит бесповоротно. Кот выжидал какой-то подсказки, какой-нибудь особенной минуты, когда его озарит, короткой, но яркой, как полет упавшей звезды… Однако таковой пока не являлось. А потом, по прошествии срока, который он себе наметил еще с самого начала, в их мрачную обитель снова заявился Эонвэ. - Ну, как тут у вас дела? - осведомился он у Намо, когда они сидели все за тем же знаменитым игорным столом. - Прекрасно, - безмятежно ответил тот, по привычке складывая руки на животе. - В самом деле? - глашатай Сулимо вскинул свою бесцветную светлую бровь. Намо посмотрел в ответ сочувственно и выразительно. – Какой ты ждешь ответ, не понимаю? Он уже заранее тебе известен. - Значит, он по-прежнему упорствует в своей скверне… - Упорствует, - эхом подтвердил хозяин владений. - До какой степени? - До присущей ему. - Что, никаких сомнений, колебаний, жалоб, просьб? - Боюсь, что нет… - Плохо…, - протянул белоголовый, потеребив кончик носа. - Признаться, я рассчитывал на иной результат. Он ведь страдает? - Да, он страдает. Но, боюсь, совсем не от того… - Вот как…, - хмыкнул Эонвэ. – Ну что ж, посмотрим, от чего… - Ты собираешься сам взглянуть на него? - Ну как тут не взглянуть… Хотя, не радуешь ты меня такими вестями, Владыка… - Делаю, что могу, - со скрытым недовольством сдержанно высказался его собеседник. - Я дам тебе провожатого к нему, того, кто хорошо знает дорогу вниз. - Не думаю, что я в таком нуждаюсь, - небрежно ответил белоголовый. - Дорога эта непроста, ты можешь очень долго ходить, к примеру, лишнюю сотню лет, пустяк, конечно… Но здесь пока распоряжаюсь я, - и, прежде чем айну успел ему вновь возразить, он не сильно хлопнул в ладоши. – Эй, кто там! - бросил он, не глядя, за плечо. - Где там болтается Тевильдо, живо его сюда пригласите! Когда Коту сказали о том, кто его требует к себе, у него вся душа мигом ухнула куда-то в пятки, а ноги стали деревянные и голос тоже. - А зачем это я им? - слабо выдавил он. - Нам они не доложились, - бодро хлопнули его по плечу, - но тебе, братишка, лучше побыстрее поспешить, там, как понимаешь, ждать совсем не любят. И Кот на этих самых деревянных ногах, ни жив ни мертв, кое-как пошагал к начальству, по дороге невозможно живо представляя свое собственное тошнотворное разоблачение и немедленно грядущие вслед за этим суровые и страшные кары. – Ничего не сделал, только зашел! - уже отчаянно лепетал он про себя, думая о том, как его дурная голова красиво летит долой с его плеч. – Ну зашел, зашел, - потом шипел он, как змея, скаля белые зубы, - еще сто раз бы зашел, казните! - очевидно, что походы вниз не прошли для него бесследно и сам он был готов кусаться. - А вот и провожатый, - бросил Намо, когда он появился перед ними. - Этот? – сидящий напротив него Эонвэ едва скользнул по Коту небрежным холодным взглядом. - А куда же я должен препроводить высокого господина? – почтительно мемекнул Кот, уже вовсю чуя недоброе всей своей шкурой. - Да к нашему гостю, - ответил Намо, при этом поглядев ему прямо в глаза. - К тому самому, что обретается в черном колодце. Ты ведь едва ли не лучше меня самого знаешь туда дорогу… "Это еще что такое? Это что еще за игры? – Кот, распахнув глаза, ответно посмотрел в упор. – Знает, понятно…. Некогда киснуть и гадить в штаны, дальше-то что?" - Ты ведь не против этой юной кандидатуры? – обратился Намо к Эонвэ, оставив Кота без ответа. - Мне все равно, - пожал он плечами, - этот или другой… Я их вообще не различаю без просмотра дел и документов… - Можешь пока идти, я позову, - Намо плеснул на него своими птичьими перстами. Кот на по-прежнему негнущихся ногах отчалил, пятясь задом. Долго гадать и ждать, однако, не пришлось, ледяная, как железо на морозе, костлявая длань быстро и жестко сгребла его за шиворот, мигом затянув в какую-то узкую, как гробница, темную нишу, где он притаился, поджидая майа. Кот едва не впечатался лицом ему в грудь, от него, как обычно, сильно пахло каким-то душным ладаном и дымом. - Думал, не узнаю, - бросили там, склонившись к нему, - что ты таскаешься туда… Отрицать бесполезно, - прервали его, когда Тевильдо только изготовился открыть рот в свою защиту. - А теперь слушай очень внимательно, мальчик, ты после слово в слово перескажешь мне весь их разговор, ты хорошо меня понял? "А вот теперь я попал", - у Тевильдо внутри все опустилось от острого осознания того, куда он влез. А по дурости своей привычной влез он в какие-то страшные игры Великих, где не с его умишком скудным лазить и где с него, как пить дать, точно шкуру спустят в результате, если не те, так уж точно другие…. Не выбраться ему целым… Говорил, говорил ведь ему Хисэлиндо, предупреждал, а он не послушал, а слушал только биение черного сердца в том самом колодце… вот и дослушался… "Нет, не жалею", - вдруг упрямо и решительно подумал он. - Понял, - тихо вслух ответил он. - Ну вот и хорошо, что понял, вот и славно. На вот тебе, играйся, - с этими словами хозяин Мандоса снял с себя роскошное ожерелье из черного турмалина, что всегда так сильно нравилось Тевильдо и навесил его на Кота, аккуратно разгладил на нем, любуясь и заодно предусмотрительно прикрывая одеждой. - Благодарю, мой Владыка, - ровным голосом произнес Кот с возможным в этой тесноте поклоном. Сама по себе эта теснота нервировала страшно, ему отчаянно хотелось отступить на шаг от Намо, а лучше сразу бы - на два, а лучше бы вообще бежать. Он с трудом выносил эту вынужденную близость, сильный запах смол и ладана его душил, а холодная костлявая рука, что прикасалась, как всегда пугала до полнейшего озноба. Кот от начала не любил каких-нибудь хватаний… Эти чужаки не смеют так его касаться, он их в хозяева не выбирал, он не желает, не позволит, он уже нашел того, кого он хочет, только ему он разрешит так, только ему простит… - Ну, юноша, ступай, - наконец прошелестел хозяин Черной твердыни, развернув его за плечи и жестко выпихнув его оттуда. И хорошо, еще что посохом своим как следует не приложил, благословляя. "Вот, значит, как по настоящему-то к стенке припирают, - по дороге к Эонвэ мрачно думал майа, - тихо, мирно, без всяких ножичков у горла, бусы только свои драгоценные черной удавкой вместо ножичка на шею мне навесил, думаешь, будешь тянуть теперь за них, как последнего пса на веревке…. Ладно, - сказал он себе, - еще поглядим, Владыка мой Намо, испытаем судьбу".... К герольду он явился мрачен, крайне скупо и натянуто тому улыбнувшись после поклона. Тот еще раз оглядел его. – Ну пойдем, - приглашающе кивнул ему Эонвэ, заодно пропуская его вперед, - подателю сего отказать… Тевильдо дернулся, услышав это и крепко сцепил свои зубы. Вот кто из них хуже? Выходит, он его прекрасно помнит и, похоже, лично раз от раза штампует на его прошениях отказ, высокородная гадюка! Внутри все вскипело от едкого гнева. Ему хотелось обернуться, чтоб поглядеть ему в лицо. Хотя что он там желал увидеть в этих холодных ледяных глазах? А все равно хотелось глупо спросить «почему»? Он еле-еле удержался, чтобы так не поступить, понимая, что этому сейчас было совсем не время и не место, главное было впереди. Как он ни старался, он все равно не мог себе представить, что будет там, внизу, и как все это будет. Он полностью погрузился в свои мысли, как это часто с ним бывало, когда он долго шел вниз. Сознание уже рефлекторно отмечало разметку дороги, заставляло останавливаться там, где были ловушки, заставляло правильно выбрать следующий шаг. Эонвэ в таком же полном молчании бесшумно следовал за ним и больше ни в какие разговоры по дороге не вступал, как видно, в это время тоже собираясь с мыслью. Впрочем, он и до этого казался собранным, а вовсе не наоборот, но и без того прекрасно ощущалось, что эта встреча для него важна. В его присутствии Тевильдо нервничал больше обычного, словно находился под постоянным прицелом и то, что он все это время идет у него за спиной, никак не добавляло ему душевного равновесия. Наконец они выбрались из скального прохода на ту самую площадку с двумя горящими чашами. К этому времени Тевильдо был уже весь один сплошной оголенный нерв, он с трудом заставлял себя держаться спокойно и поменьше выдавать свое состояние. Казалось, что Эонвэ был совершенно невозмутим, он вышел вперед Кота, спокойно поднявшись по трем пологим черным ступеням и остановился напротив той самой решетки, удобно зацепив свои руки за широкий золотой пояс кольцом, лежащий у него на бедрах. - Я пришел поговорить. Кот вновь изумился, что он это слышит, ибо обращенное осанвэ было совсем не к нему. Он тихо стоял где-то за Эонвэ и тупо таращил глаза на решетку. - Покажись мне для начала, - негромко потребовал герольд. В ответ, однако, ничего не изменилось. Тогда он резко вскинул свою руку, словно отдернув занавеску. После чего раздался болезненный вздох. – С меня никто еще так страстно не срывал одежду до тебя, - услышал Кот знакомый насмешливый голос, правда, по нему было понятно, что ему сделали больно, потому что он чуть задыхался. - Я не потерплю твоих обычных насмешек, - холодно ответил глашатай. - В чем я погрешил против истины, ты безжалостно срываешь с меня мой последний тонкий покров, который едва лишь прикрывает мою скорбную наготу… Между тем за решеткой что-то происходило… Тьма, что за ней клубилась, вдруг резко разъялась, будто полотнище, вспоротое от верха до низа острым клинком, раздернулась с шипением, разделившись на части и не смогла соединиться вновь. Она болезненно сжалась, дергано разойдясь по углам, уменьшилась там, а потом и вовсе исчезла… Кот обомлел… Значит, все это была правда… Пламя в чашах вспыхнуло сильней, взметнувшись высоко вверх, только уже яркое, почти слепящее, золотое. Там, за решеткой, в самом деле было дно гигантского колодца, откуда-то с неба, Коту показалось, что он мельком увидел его бесконечно далекий, ярко-голубой кусок и даже различил за ним звезды, которые затем пропали, прямо оттуда, с тех надмирных высот спускалась мощная, длинная, слабо тлеющая в некоторых звеньях черная цепь. И на самом ее конце за ноги было подвешено обнаженное тело, так же крепко обвитое ей, туго и плотно стянутое по рукам и ногам. Только лишь на истерзанных бедрах оставался узкий клочок потрепанной кожи. Железная маска сковывала лицо ниже глаз, а его распущенные длинные густые пепельные волосы, доставая до земли своими концами, мокли там в какой-то нечистой сырой луже. Тот, кто был подвешен, не мог пошевелить и мизинцем. Звенья цепи были настолько туги, что вонзались в его кожу, оставляя на ней уже подсохший кровавый след. Глаза его были закрыты, словно он спал… Тевильдо преисполнился какого-то священного ужаса, взирая на него. Он ожидал чего угодно, только не такого… - Нагляделся? – заметно вспыхнув в полумраке, его глаза чуть приоткрылись. Надо полагать, этот вопрос был обращен к Эонвэ, но Тевильдо показалось, что больше к нему самому. - Я пришел с тобой поговорить, - повторил герольд Сулимо. - А я думаю, тебе просто нравится меня раздевать… - Я тебе сказал уже… - Потерпишь, - резко перебили его, - еще как потерпишь. Потому что это ты ко мне пришел, а не наоборот. А если нет, то можешь смело убираться. И вообще, с чего это я тут должен снисходить еще до разговора с тобой? Кто ты такой, я знать тебя не знаю, какой-то там очередной секретаришка в белых тряпках, вас подобных сотни сотен, я один… Всех не упомнишь… - Не паясничай сверх меры, ты прекрасно знаешь, кто я, - перебил уже Эонвэ. - Я не стану говорить с тобой в подобном положении, не способен, у меня тут множественное кровоизлияние в мозг, простите, меня желательно перевернуть, а то я мертвый, - ядовитый сарказм пленника так никуда и не делся. – Ну же, пташка, взялся раздевать, раздень до конца, ты же все доводишь до конца, у тебя на этом пунктик. Сними с меня эту вашу удавку, у меня все малость затекло тут все от нее, включая член, а он мне все же сильно дорог, хочу, чтобы еще как следует мне послужил, не только чтобы им потом с трудом мочиться. Дай немощному старику размяться, сделать по сырой земле один шажок…. Я все же не летучая мышь в думах Эру, хотя они такие милые создания, что я бы ими все заполонил… У Тевильдо от этого низкого, томного, хрипловатого, невозможно хищного голосочка мороз волной пошел по коже. "Если он его развяжет - он дурак", - коротко подумал он, хотя про Эонвэ так никогда до этого не думал, и вообще не представлял, что можно это думать про него, все это время ни на миг не в силах отвести взгляда от этой висящей вниз головой темной фигуры. Но беловолосый айну, видно, был в себе достаточно уверен. – Ну хорошо, сниму, но ты не забывай, что, если что, назад надену очень быстро. - Снимай же, - растянул с интимным придыханием Вала, - я там весь уже горю от нетерпения… Кот снова дико покраснел и тихо покосился на герольда, как он это сносит… До этого он не слыхал ни разу, чтоб кто-то с ним так говорил. Лицо того было мраморным, но отчего-то казалось, что ему плюнуть сильно хочется в ответ на это откровенно провокаторское непотребство. Он сам скосился краем ока на Кота, и вслух велел: - А ну-ка, отодвинься лучше, мальчик, чтоб ненароком не задело… Майа судорожно сдал назад, схватившись для чего-то за какой-то камень и не зря. Представитель Таниквэтиль в это время поднял свои длинные, явно мешающие ему рукава, сделав решительный шаг вперед, и резко вскинул руки. В лицо ему ударил мощный ветер, взметнув его волосы за спиной, а может, это были уже крылья, что рвались за ним плащом. Вскинутые руки вдруг вспыхнули слепящим белым пламенем, от которого болезненно взвизгнувший Кот едва не ослеп, а затем сомкнулись у него над головой, с хлопком соединившись друг с другом. Полуослепший, плотно вжатый этим ветром в камень, буквально распластанный им на нем Тевильдо еще смутно успел заметить сквозь выступившие слезы какой-то полыхнувший между ними знак. - Значит, они дали тебе свою силу…, - сквозь нарастающий гул донеслось до Кота. Земля у него под ногами вся дрожала, колебалась и ходила ходуном и казалось, что она вот-вот была готова обрушиться еще куда-то прямо вместе с ним, хотя до этого он думал, что они и так находятся на самом ее дне. Майа в слепом испуге от происходящего вокруг сам уже насколько мог вцепился в камень. Между тем не лишенная определенного изысканного изящества железная маска с неприятным металлическим лязгом самостоятельно разомкнулась и с гулким бряцаньем упала с лица куда-то на землю, открыв уже его все целиком. Но поскольку там, в глубине, еще был сумрак, полуослепший майа все еще не мог как следует понять его неясные пока и слишком общие черты. Вслед за упавшей маской сами собой стали разматываться кольца цепи, плавно потекли по телу, как живые змеи, постепенно, кольцо за кольцом освобождая его. Светлая кожа под ними была вся в страшных шрамах и рубцах, это он уже отчетливо увидел даже со своего места. Особенно сильно пострадала широкая спина заключенного узника, было очевидно, что этой черной цепью хорошенько прошлись по ней не раз и не два, пытаясь его укротить. Тевильдо показалось, что оно, это измученное тяжким заточением и предыдущим истязанием тело сейчас просто-напросто беспомощно рухнет вниз, как перезревший, чуть подгнивший плод, вконец ломая себе кости. Но нет, крепкая рука сама перехватила ее звенья, сжав, Вала очень гибко плавно подтянулся, совершив какой-то ловкий кувырок, и в следующий за этим миг уже твердо стоял на ногах. Не то с болью, не то с удовольствием поводя широкими затекшими плечами, под спутанной пепельной гривой, укрывшей лицо, толком его эмоций было не понять. Затем он беззастенчиво потрогал себя там, положив свою длань на промежность, посжимал пару раз и погладил. - Какое счастье, - выдал он, - мне кажется, с ним все в порядке! - Рад за тебя, - не удержался Эонвэ, до этого все это время молча наблюдавший за ним. - В самом деле? – с этими словами он, как запертый в клетку хищник, заинтересованно, мягко и плавно двинулся ему навстречу. Подошел, подкрался даже как-то, к самой решетке. Кот, сам сделав неосмысленный инстинктивный шажок вперед, теперь глядел во все глаза и все никак не мог наглядеться. Лицо у него было бледное, не такое алебастрово бескровное, как у Намо, но тем не менее совсем лишенное румянца… Черты его были скульптурно правильные, но словно бы резко вырезанные и тяжелые, в них не было никакой мягкости, в них была отточенность, решительность и волевая мощь. Очень взрослое лицо, очень гордое лицо, очень уставшее лицо… Но главным был взгляд, взгляд - разил наповал. Светло-серые глаза под темными бровями были иронично и опасно прищурены, казалось, что они легко читали все, и даже то, что ты еще подумать не успел, а только-только собирался. На красивых губах, словно специально слепленных для страстных поцелуев, змеилась острая, чуть кривоватая усмешка, от который про такое очень быстро забывалось. Смотрел он чуть исподлобья, слегка склонив голову набок, вроде бы расслабленно смотрел. Но на самом деле очень внимательно и изучающе при этом… "А ведь такой сожрет на самом деле", - подумал майа. Между тем взгляд Вала, неторопливо скользнув за плечо беловолосого айну, жестко ввинтился прямо в Тевильдо. "Я пропал", - смутно подумал Кот в каком-то внезапно наплывшем тумане, когда эти глаза переместились на него. Самому ему показалось, что стоит он перед ним совершенно нагой и неприкрытый ничем, даже кожей, перед этим несомненно испытующим, оценивающим, очень внимательным властным взглядом. - А это кто такой с тобой? – лениво вопросил он у герольда, все еще настойчиво буравя майа своим оком. - Никто, так, провожатый, он нас с тобой сейчас не слышит, - ответил Эонвэ, лишний раз даже не поглядев на Кота. Тевильдо глупо открыл рот. "Но я все слышу", - растерянно подумал он. - "Закройся живо! - бросил Вала, словно коротко хлыстом стегнул по холке. – Пока он нас не расколол. Или ты думал, моих сил не хватит слегка прикрыть один симпатичный задок, - насмешливо добавил он уже гораздо мягче. - И перестань мучительно краснеть, как девка, иначе это он заметит тоже"… - "Ты прекрасен", - неожиданно для себя робко и вместе с этим очень пылко выдал Кот совсем не то, что собирался и выжидательно поглядел на него с лучистым детским восторгом. - "Честное слово, я не знаю, что ответить… О чем ты думаешь, Тевильдо"… - он вроде бы с присущей для него насмешкой укорил, но нет, погладил, погладил вместе с этим его ласково по голове, нежно запуская руку в кудри… - "И как ты делаешь все это?" - с трудом выдавил майа, совершенно млея и тая, как масло под этой чуть приласкавшей его рукой. - "Силой мысли, мой юный друг, исключительно ей. Другого способа пока не изобрел". Эонвэ между тем, словно что-то почуяв, обернулся на Кота и окинул его уже более внимательным взглядом своих холодных голубых глаз. Тевильдо живо изобразил полного и беспросветного истукана, усиленно глядящего вокруг не очень умными и даже оловянными глазами. Айну вроде бы остался доволен и смотреть перестал, временно забыв про него, вновь переключив свое внимание на Вала. - Ну, как тебя там, белобрысый, с чем же тебя прислал мой милый братец? - Обращайся ко мне достойно, ты отлично знаешь мое имя, - на высоких скулах Эонвэ резче обозначились чуть дрогнувшие желваки. - Это с чего бы я стал это делать, не понимаю… Хочешь, чтобы я запомнил твое имя? - теперь его руки уже по настоящему плавно обвили прутья решетки, вдобавок он слегка прислонился к ней лбом, светя на герольда с той стороны одним своим глазом. – Зайди ко мне, - призывно прошептал он. – Я тебя приглашаю… сделай то, что я запомню… не желаешь? А пока вы, как трусливые собаки, будете кидаться сбитой в кучу склочной сворой, я собачьих ваших кличек не запоминаю… Так что нет у вас имен, - жестко, прямо с лязгом отчеканил он под конец. Как пощечину ему влепил всем этим, целую минуту Тевильдо казалось, что после этих слов глашатай ринется на эту клетку, разрывая прутья голыми руками. Он очень сильно побледнел, до того, что просто слился со своими волосами. - Ну, что же ты, - опять подначили его оттуда, - или обгадился чуток, попортив белоснежное белье? А помнится, скакал за мной по всей Утумно, словно сумасшедший… - Вот об этом и поговорим, - белоголовый, резко вздохнув, не без видимого труда взял себя в руки. Тевильдо только снова диву дался: "А крепок он"… – Хорошо ли тебе живется теперь? - между тем продолжил герольд. - Великолепно! - язвительно ответил Вала. - А наше украшение у тебя на лице твоему великолепию случайно не мешает? – уточнил у него айну. - А ты украсься этим сам, вот и узнаешь! - Я, кстати, пробовал примерить это до тебя, чтоб точно знать… Зубы до сих пор болят от этих славных удил…. - Мечтаешь подкрутить на мне еще сильнее… - При чем здесь я? И без меня желающих довольно. И от лица желающих есть небольшое предложение к тебе… А хочешь, мы его обратно заберем, снимем и забудем, что так было. Слегка облегчим этим твою участь. - Ну и в обмен на что такая щедрость вашей гнусной шайки? - В обмен на один маленький рассказ, практически пустяк, формальность, тем более, что мы и так все знаем. Но хотелось бы, чтобы ты все же подтвердил… - Я так и думал отчего-то… И что же нужно подтвердить? Что я жрал пачками эльфийских младенцев? Кот мигом навострил свое ухо. - Оставим покамест младенцев до срока, - холодно ответил Эонвэ. – У тебя ведь кто-то был… - Что, неужели орки больше не интересуют? А я-то было изготовился уже опять про них и день и ночь… Гляди, куда вы покатились дальше в своем непристойном любопытстве. О-о-о, - ухмыльнулся Вала, - у меня, положим, очень многие бывали и даже не единожды, а многократно… Я должен всех сейчас их перечислить поименно? Хмм, что же, ладно! Варда была и спереди и сзади, вообще по-всякому была, потом Яванна точно так же, но больше уже сзади, у нее такая, ну ты понимаешь, до сих пор, как вспоминаю, мигом все встает, Ниенна тоже не рыдала, но я тебе не говорил, а то мне тут и так не очень с этим забинтованным стручком, все время трущимся тут рядом, - бойко принялся перечислять он, - Несса-нахалка сама заездила вконец, так, помню, укатала, я потом вообще не гнулся целый год, Хуан, нет, этот не был, а может, был, я после кровоизлияний в мозг нечетко помню, может, что-то подзабыл… Герольд, непроизвольно скривившись, вновь терпеливо и тяжко вздохнул, стараясь максимально игнорировать его похабные насмешки. – У тебя кто-то был в Утумно… - Ах, в Утумно! Ну так бы сразу и сказал! Да кто там только не был, - пожал плечами Мелькор, - туда пол-Арды потихоньку выпивать таскалось. - Нет-нет-нет, - Эонвэ покачал своим пальцем почти что у него перед носом. – Не стоит глупо отрицать, я это понял, хотя, к большому сожалению, не сразу, а мы ведь не всех тогда взяли вместе с тобой. Был кто-то еще… - Не было никого. - Был. Некто доверенный тебе и очень близкий, преданный во всем, вдобавок щедро облеченный силой, хитер, как лис, в целом предерзкий и к тому же невозможно ловкий, очень удачливый стервец, - емко охарактеризовал он эту личность. - Тот, кто очень многих обвел вокруг пальца, вот он тогда и ушел у нас из-под самого носа… Но ты это знаешь… Так вот, нам нужно имя этой твоей хитрожо..., извини, оговорился, очень прыткой игривой лисы! - Да брось, вы всех там положили мордой в пол, в той отвратительной поганой мясорубке, что вы учинили, ну, может, и сбежала там какая-нибудь мелочь под шумок, позднее затаившись, но такого точно не было, о ком ты говоришь. Все мои бедненькие славненькие лисы вами взяты, но я их непременно заберу себе назад… - Лукавишь, как обычно. - Я? - губы за решеткой удивленно усмехнулись. – Если вы все знаете, как ты настойчиво мне утверждаешь, то зачем вообще эти вопросы, мой ответ на них ведь не добавит ровным счетом ничего к тому, что вам и так давно известно, без меня. - Ты очень ошибаешься, твой на них ответ даст тебе возможность хорошо дышать и говорить не только мыслью, в ближайшую эпоху-две. - Ну хорошо, ты, птаха, убедил меня сегодня, я согласен, расскажу тебе, что хочешь, свободно подышать хотел бы! К тому же зубы в самом деле сильно сводит. Только мне еще сюда, да нет, ты лучше это запиши! - Я как-нибудь запомню. Ну, слушаю тебя… - Значит, мне сюда кровать побольше. Такую, как была в Утумно, у меня хорошая, удобная была, ты запоминаешь? - Да. - Говорят, ее при штурме ваши сперли, вроде как на память! - Что-то я подобного не слышал. - Зато я слышал. Так вот, найди и отбери ее у ваших светлых извращенцев, нечего на ней там неумело упражняться и ее тем самым бесконечно осквернять! Так, что там дальше? Вообще-то у меня совсем нехитрые желания в этих мрачных подземельях. В неделю бочку красного вина пусть поставляют, и чтобы виночерпий непременно прилагался, услужлив, расторопен, весел и красив! С поганой мордой, даже отдаленно на твою похожей, не возьму, и даже не уговоришь, как ни старайся! И десять лучших девок у Яванны после лично отберешь, чтоб я их сладко трахал между щедрых, словно дыни, сисек, предварительно как следует полив вином! А лучше пусть сама сюда приходит сразу вместе с Ауле! Я и с ним тут благодарно рассчитаюсь за все его волшебные игрушки, которые мне дарят столько наслаждения каждый миг! Ты хорошо запомнил?! Так и передай там на свободе. Ну, повтори, чтоб не забыть! Беловолосый что-то гневно прошипел, в волосах его, дернувшись, встрепенулись совиные уши, и он резко подался к решетке, схватившись за нее. - Ты, беломордый идиот! – с жестоким презрением выплюнули оттуда. - Я своих никогда не сдаю! Иначе чего бы я стоил, иначе кто бы мне тогда поверил, кто бы за мной тогда пошел… Так что думать не смей со мной на этот счет торговаться! Зачем мой брат тебя так близко держит, не пойму… Может, только в рот ловчей берешь заместо Варды… Ну, заходи сюда! Я, может, тебе тоже дам, попробую разок, чтобы понять, чтоб разобраться, в чем тут смысл! - Сдохнешь тут! И сдохнешь ты за дело! – вконец сорвавшись, дико рявкнул Эонвэ, бессознательно схватившись уже двумя руками за черные прутья. - Да–да, я вижу, что задело, - захохотали из-за решетки, ловко отступая назад. А Кот дождался своей упавшей звезды, дождался того мгновения, что для него все решило. "Как же, должно быть, счастлив тот, за кого он так бьется, за кого он выносит все это"… Тевильдо к этому моменту украдкой рассмотрел уже все многочисленные шрамы, которыми было щедро покрыто все его тело. Он получил их недавно, по всей очевидности, когда был ими взят. И отделали его тогда на славу вот этой самой цепью по хребту, на которой и подвесили тут позже. Видимо, эта страшная цепь и дальше продолжала причинять ему тяжкую боль, не только сковывая его силу, но и к тому же каждый миг раня тело, причастное Арде. Тевильдо видел синие круги под светлыми глазами, видел, что при любом неудачном движении они хотят хоть на миг устало закрыться и сам он хочет прислониться к стене для опоры. Но в нем наперекор всему ярко горел неукротимый дух, который ни минуты не был кем-то побежден. И эта сила подкупала, она готова была вести за собой, заражая всех вокруг этим неистовым огнем. И прежде часто робкий Тевильдо рядом с ним вдруг перестал себя чувствовать таковым… И еще он страстно позавидовал тому таинственному незнакомцу, про которого выведывал тут Эонвэ. Вот хоть на день бы очутиться на его месте, быть вместо него… Но ни в какую клетку взбешенный герольд не полез, как он ни был выведен из себя, все-таки он был не дурак. - Ты полное разочарование, - прокомментировал оттуда Вала. - И Манвэ будет думать точно так же, глядя на тебя, когда ты вернешься к нему с пустыми руками, - очень довольно добавил он. – Знай, будет… А что касается меня, то я не сдохну еще очень долго. Скажу только однажды, знай, Эонвэ, - он впервые обратился к нему по имени, - я все как следует увидел и запомнил относительно тебя... Стоя напротив решетки, чуть дальше, он наконец-то оперся широкой спиной о покатый свод, складывая руки на груди. У Кота опять мороз пошел по коже от этой очень сдержанной, негромкой, но при этом отчего-то очень страшной угрозы. Может, потому что он был непрошибаемо уверен в этом, может, потому что для него это дело было давно решенное уже, может, потому что он просто кратко сообщил этот факт, несмотря ни на что, ни на свое поражение в войне, ни на свое заключение, несмотря ни на какие цепи и оковы. Просто сказал, что это будет, сказал хуже, чем Намо. "А ведь это он себя назвал Владыкой судеб Арды", - вспомнил Кот. Слушать все это дальше высокий представитель Манвэ Сулимо не стал ни одной лишней минуты, как и что-то отвечать ему на это. Он просто снова резко вскинул руки и Кота попутно хорошенько приложило невозможно яркой белой вспышкой, так что он едва не потерял сознание, как подкошенный мгновенно рухнув куда-то за камень. Он только успел перед тем смутно заметить, как взметнулась, словно живая, раскаленная жаром багровая цепь и снова как огромная змея ринулась к Вала. - Нет! - еще успел слабо вскрикнуть он сам перед тем, как снова услышать тот самый страшный пронзительный крик, что он уже слышал в самом начале. И хоть был он уже не так силен, как перед этим, но Коту и этого вполне хватило за глаза. Потому что ему показалось, что это его самого захлестывает невыносимая боль, не давая вздохнуть, стискивает, сковывает ужасная беспомощность, обрушивается невыносимое унижение и последнее было страшнее всего, что он ощущал. От этого последнего он и кричал тем самым криком, от которого у всего живого разрывалось сердце и вконец обмирала душа. Когда его немного отпустило, так, что он смог хотя бы вздохнуть, из-за камня, за которым он валялся куль кулем, его бесцеремонно выдернули чьи-то сильные руки. Герольд со стоящими дыбом белыми волосами и застрявшими птичьими перьями в них, живо поставив на ноги Кота, неласково похлопал его по лицу. Почти пощечину ему отвесил пару раз. Тевильдо все пытался слабо развернуться в сторону решетки, чтобы посмотреть, что происходит там. А там все было, как и прежде, за прутьями клубилась тьма… Дальше белоголовый, цапнув, жестко сгреб его за руку и решительно потащил за собой. Кот, еле-еле передвигая слабые ноги, все хотел обернуться, но он не давал, всякий раз больно дергая его за собой. Когда они тащились тем самым неприятно узким проходом в скале, айну вдруг остановился, так что Кот и тут едва не впечатался ему в спину, затем он резко развернулся и молниеносно, немного вздернув верх, крепко притиснул Тевильдо к холодной скале, не давая ему в этой хватке метнуться ни вправо, ни влево. Таким образом жестко припертый к холодному камню Кот запаниковал всем существом, совсем уже не зная, куда ему тут деться и что еще в этот день ему ожидать от страшного свирепого начальства. - А почему именно ты? – Эонвэ не хуже Мелькора сверлил его пламенным взглядом, глядя снизу вверх и все норовил ухватить его второй рукой за непослушный подбородок, чтобы он не метался и послушно глядел на него в ответ. - Что я? – толком еще не пришедший в себя Кот слабо, но упорно сопротивлялся и хотел одного, чтобы его скорее отпустили. От его прикосновений ему было больно, как от ожогов, казалось, жесткие руки айну еще не остыли… - Почему вместе со мной Намо отправил не кого-нибудь, а именно тебя? - Потому что я знал дорогу… - Ты что-нибудь слышал из моего разговора с этим заключенным? – он, ни на секунду не отрывая глаз от лица Тевильдо, качнул головой обратно, в направлении покинутой площадки. Майа отрицательно замотал кудрями. - Нет, господин, я ничего не слышал, ни слова, только лишь вас, как вы велели отойти…. - А что видел? - Очень яркий белый свет вокруг… - И что еще? - И больше ничего, еще почувствовал какую-то могучую волну повторно, но слишком поздно, а потом меня всего как следует тряхнуло… Что же вы мне не сказали, что такое снова будет? Теперь вот все болит и в голове неясно и как будто бы вокруг туман, - крайне жалобно сказал он, - и носом кровь вот-вот пойдет…. - Что ж, туман - это прекрасно, - буркнул айну. – А ты, случаем, не лжешь мне очень нагло, милый мальчик? - Я? - охнул Кот. – Как я вообще могу такое! - Не можешь, значит… Имей в виду, если узнаю ненароком о подобном, что ты каким-то образом посмел, ты вообще отсюда никогда уже не выйдешь, ясно? Ясно, спрашиваю я тебя? - Ясно, ясно, - хмуро пробубнил зажатый Кот. - Зачем же сразу к стенке… Или это так, только пока никто не видит, - все же не сдержавшись, брякнул он. До сих пор он как-то не привык, чтобы его подобным образом хватали, совершенно против его воли, так жестко ограничив всю свободу, трясли как грушу, зверски угрожали и вообще ужасно мучили всем этим. Ведь Эонвэ же все прекрасно видел, что причиняет ему боль и неудобство этим, но, похоже, ему было наплевать, его цели были поважней подобных маловажных пустяков. "Головорез он еще тот на самом деле, - подумал майа, - он просто делает всю грязную работу, оправдываясь мыслью, «пусть это лучше буду я, чем сам Владыка, я его от этого спасу», благородно жертвует собой… Вот интересно, самому ему не тошно? Или насаждение порядка своей железной дланью ему вообще затмило совесть"… - Ах ты маленькая дерзостная тварь, - крайне удивленно прошипел Эонвэ, встряхивая его посильней, - совсем, что ли, волной башку тебе кудрявую накрыло? Ты кому это сейчас сказал! Ты хоть соображаешь, как ты тут от меня зависишь? Я бы сказал - всецело. "Уже не от тебя, - злобно и обиженно подумал Кот, - не от вас"… - Я думал, что так зависеть можно только лишь от Эру, - самым невинным своим тоном вслух мяукнул он. В ответ герольд окатил его еще более страшным испепеляюще-бешенным взглядом. - А я смотрю, ты сильно умный, да? – негромко процедил он сквозь зубы. - Я? Нет! Простите дурака, - Кот снова заполошно замотал туда-сюда кудрями. – Я испугался просто очень, меня никто еще так не хватал и не касался до сих пор и что-то мне от этого совсем не по себе, вот и несу тут что попало… - Надо же, какой ты нежный, - хмыкнул айну. На что Кот сейчас же судорожно шмыгнул носом. - Вот шут гороховый, не смей дрожать, - сурово прикрикнув на него, представитель властей наконец-то поставил его куда-то на твердую землю, - я не собираюсь тут тебя сожрать! Но впредь получше думай, кому и что ты говоришь… А то как бы я уже после не подумал о самом плохом, - сказано это все было с суровой угрозой. Кот на земле стоять не остался, он живо повалился ему в ноги и к тому же стал рыдать там в полный голос, временами даже судорожно задыхаясь. - Да встань ты! – герольд сейчас же дико отшатнулся от него, как от чумного. - Нет, я ведь совсем могу не вставать, раз так надо, - он накрепко вцепился в край его одежд и продолжал настырно барахтаться где-то в ногах. - Да что же это! – возмущенно рявкнул айну, который и без этого нелепого валяния был весь давно уже на взводе, даже не расслышав толком ясно прозвучавшей в этой последней фразе майа очевидной насмешки. – Не смей реветь вдобавок ко всему! – горючие слезы майа совершенно вывели его из себя, очевидно, просто добив. Схватив его за шиворот своей десницей, он вновь поднял его с земли, больше уже не тряс, хотя по лицу было видно, что ему очень сильно хотелось так сделать, чтоб он наконец заткнулся, но в результате только вновь схватил за руку и опять поволок за собой. Безропотно влекомый Кот ужасно бурно всхлипывал и шмыгал носом всю дорогу. Эонвэ, то и дело тихо закатывая глаза, со сцепленными насмерть зубами дотащил его до Намо и поспешно сдал его тому назад, буквально впихнул, так что Кот едва не снес какую-то скамью, попавшую под ноги. - Что это с ним такое? – сдержанно поинтересовался хозяин Мандоса, внимательно оглядывая их обоих, он в это время сидел за столом и был занят тем, что неспешно раскладывал на нем своей костлявой в кольцах рукой какие-то видавшие виды полустертые карты, которые чуть-чуть светились. - Кого ты мне подсунул, я не понимаю! Рыдает вот безостановочно по поводу своих прошений всю дорогу, - буркнул глашатай и украдкой тихо зыркнул на Кота, - а я еще что, может, сопли ему должен рукавами утирать? Будь любезен, занимайся этим сам! Все, на этом я вас покидаю, господа! - А что-то как-то очень быстро, - как бы вскользь заметил Намо, - если не сказать, скоропостижно. От этого всего печалью так и веет, - притворно вздохнул он. – Ты, наверное, не многого добился, очевидно, что не больше моего… - с этими словами он невзначай перевернул выбранную карту. Коту на миг показалось, что на ней изображена сова, лежащая лапами кверху. - Место тут у вас такое, не располагает к долгим посиделкам! – крайне раздраженно выдал глашатай, тоже скосившись на стол, вместе с этим споро надевая и застегивая свой богатый меховой плащ и тщательно игнорируя все его подколки в свой собственный адрес. А Кот, проморгавшись, увидал, что сова, конечно, не лежит подбито, а вполне себе бодрая птица. - Ну, тем не менее, милости просим, - вежливо заметил Намо на прощание, качнув длинными мерцающими подвесками своего венца. Эонвэ что-то неразборчиво буркнул, очевидно, вместо прощания и поспешно вылетел вон, звеня своими золотыми шпорами и уже где-то в коридоре зычно требуя свое сопровождение. После чего послышался громкий топот, лязг оружия и многочисленное хлопанье крыльев, затем из-под дверей порывисто задуло сильным и холодным сквозняком. "Одним кошмаром на сегодня меньше", - про себя с усталым облегчением выдохнул Кот, все еще шмыгая носом и откровенно завистливым оком проводив его теплый плащ на меху. А после непроницаемо взглянул на Намо. Тот, не вставая, молча подтолкнул ему ногой табурет. - Присаживайся, - велел он. "Раунд второй", - Тевильдо снова внутренне собрался, как только мог, и послушно уселся, всем своим видом выражая полное почтение и готовность послужить. - Ну, когда этот колючий ледяной ветрило унесло, можно и поговорить, только, будь добр, прекрати, пожалуйста, вздыхать, меня все эти вздохи еще меньше пронимают, чем его. Что, неужели же и впрямь хотел бежать от нас? Неужели же у нас так плохо? - поинтересовался он, выстреливая в майа картой с изображением толстенного и абсолютно черного кота. - Плохо, - согласно буркнул Кот, с большим недоумением повертев ее туда-сюда и после аккуратно отложил куда-то вбок. - Ну и чем же? – осведомился Намо, на него не глядел, вроде бы сильно занятый своим дальнейшим раскладом. - Я все время очень мерзну. Мне бы, Владыка, плащик меховой, как у него, а лучше два, - муркнул Тевильдо, качнув головой в ту сторону, где только что скрылся глашатай. - Плащик, значит, - эхом отозвался Намо, - так плащик еще надо заслужить…. - Владыка, я готов, - с великим убеждением ответил Кот. - Ну, выкладывай тогда, что там услышал, надеюсь, ведь услышал? - Намо наконец-то кратко поглядел. - Я прекрасно все услышал, - решительно заверил его майа. - Ну и что же наш великий узник? Что говорил? О чем поведал? – Намо держал уже абсолютно черную карту, ловко гоняя ее туда-сюда между костлявых пальцев, а потом загнал ее куда-то под рукав. – Пока что моя, - прокомментировал он. - Так что говорил.., - машинально повторил за ним Тевильдо, завороженно следя за его страшной рукой. – Так всячески вымогал себе разнообразные блага и послабления режима в ответ на то, что станет говорить с герольдом. - А поконкретней? Кот постарался максимально вдохновиться. - Просил себе туда втащить какую-то свою ужасно ценную аутентичную кровать, - вставил майа сильно умное словцо, не так давно подслушанное им у Хисэлиндо, - мол, он не мышь, чтоб вечно спать под потолком вниз головой в висячем положении. Желал, чтоб иногда его спускали прямо на нее, для перемены положения, как он пояснил. Намо непроизвольно вскинул бровь дугой, услышав это. - А Эонвэ? - нет, все-таки сова валялась брюхом кверху на картинке. - А он в начале и не возражал. Вообще сказал, что он свою ему отдаст, не пожалеет, что он из-за него - врага и так уже давно не спит. «Да так и есть»,- подумал Кот. - Хмм, ну допустим. А что он спрашивал-то у врага? Что выяснял? - Мм, Владыка, даже и не знаю, как об этом говорить, чтобы ненароком как-нибудь не оскорбить ваш слух подобными вещами, даже не решаюсь. - Я все же слушаю, ты продолжай… - Высокий представитель власти долго выяснял у пленника о разных его личных связях… Ну, в общем, с кем он… мог иметь такое дело…, - очень обтекаемо оформил майа. После такого заявления Намо с великим удивлением в упор воззрился уже прямо на Кота. - Ну и зачем бы ему это? Кот в ответ меланхолически пожал плечами: - О подоплеке я, Владыка, лишний раз судить тут не берусь, боюсь, я малограмотен по этому вопросу… - И что, он прямо взял и рассказал ему об этом? - не поверил Намо. - Вполне охотно и подробно, упомянул еще какого-то Хуана, правда, кто такой этот неведомый Хуан, совсем не знаю, уж простите, но видно, тот еще отступник нечестивый, раз согласился на такое. - Что?! - скривился Намо. – Ты что тут безобразно сочиняешь! - Владыка, да я будущим плащом клянусь! Я зуб даю!!! Так и сказал! - Кот жахнул по столу ладонью. - А еще про Варду, Нессу и Яванну и про многих прочих в том же роде, - с жаром принялся перечислять ему Тевильдо. - Нет, я не верю, чтобы эти все, кого ты перечислил, хмм, вообще польстились на такое, - фыркнул Намо, поспешно собирая в кучу свои карты. – А Ниенну он там, случаем, никак не поминал? – коротко спросил он как бы между делом, опять не глядя на Тевильдо. - Госпожу Ниенну, не-ет, - активно замотал кудрями Кот, - даже и не вспомнил вообще ни разу, даже не и заикнулся. - Это хорошо, - услышав это сообщение, брат Ирмо явным образом повеселел. - А то она его все время отчего-то чрезмерно пылко защищает… Странная, однако, тема… Он вновь уставился на карты. - Ну, может, он их через это обратил, - пожал плечами майа. У Намо из руки упала вся его волшебная колода. – Через что он обратил? - А у вас там этой карты нету? Надо, значит, поскорее завести, - ответил Кот. - Очень оригинальный способ он тогда нашел, - не сразу опомнился брат Ирмо. - А что же наш герольд? - А что герольд? Ясное дело, он тут же возжелал с ним сразу драться. Имена–то, хмм, не единожды им обращенных, заметим, были ого-го! - Не единожды? – слегка опешил Намо. - Утверждал, что многократно, - крайне бодро отрапортовал Тевильдо. – Но герольд в итоге, видно, передумал и в конце концов не стал с ним драться. Ограничился лишь заявлением, что в данном послаблении режима он отказывает напрочь. После молча заковал его обратно в цепь и с тем потом и удалился, очень сильно недовольный, а мне в помиловании по дороге трижды злобно отказал. - Да, теперь понятно, почему он накануне не желал распространяться мне об этом… - казалось, Намо все никак не мог прийти в себя от этого всего. - Хуан, Хуан, нет, кто бы мог подумать, - пробормотал он еле слышно. - Нет, я полагаю, нужно непременно побыстрее известить об этом Оромэ, пусть он его как следует накажет в назидание остальным. - Да-да, - угодливо поддакнул Кот, - в безгласную собаку сразу превратит! Пока он свой позор каким-нибудь там подвигом в дальнейшем не искупит! - Да, да в собаку….. можно и в собаку….. собака за такое - самое оно… А ты ступай пока, мой милый, мне надобно подумать, поразмыслить еще тут над пополнением моей колоды, в какой символике отобразить…. Я, знаешь, тоже не особенный знаток по этой части… Распоряжусь на днях, чтобы ты плащ приличный получил. - Вы два, Владыка, обещали… Два! - Ну хорошо, пусть будут два, - рассеянно ответил Намо, делая небрежный знак, что он свободен. - Благодарю! – Кот весело вскочил с истовым поклоном и, не задерживаясь больше, немедленно умчался прочь. Прытко добежав до своего жилища и юркнув вовнутрь, там он наконец устало остановился, постоял в оцепенении какое-то время, а потом, с трудом сделав пару шагов, бессильно упал на холодный камень и беспробудно уснул на нем на целых трое суток подряд, то и дело нервно вздрагивая, дергаясь всем телом и слабо постанывая во сне. Все это время ему снились злые кошмары, эти оба - Эонвэ и Намо поочередно с диким хохотом, играясь, швыряли его друг другу, как какой-то мешок, требуя со страшными угрозами, чтобы он все немедленно им рассказал. Пробуждение было не совсем такое, как обычно, он почувствовал, что почему-то замерз гораздо меньше, чем раньше. А потом с трудом сообразил, что просто надежно прикрыт чем-то сверху. Это что-то было тяжелым, мягким и теплым. Он завозился под ним и с приятным удивлением понял, что это толстый плотный мех. "Неужели это обещанный плащ", - недоверчиво подумал он, открывая глаза. - Ты исхитрился получить целых два, - напротив на втором аккуратно сложенном объемном свертке, слегка утопая в нем, удобно посиживал Хисэлиндо. - Хочешь, я тебе второй отдам, - предложил ему Кот, повернувшись к нему лицом, он был рад его видеть. - Да на что он мне теперь такому, - удрученно вздохнул тот. – На что надевать-то…. Да что там плечи, когда мне даже помочиться толком нечем!!! Вот это я тебе скажу - потеря! Я знаешь, к предыдущей версии как прикипел! Но за такое щедрое предложение с твоей стороны я очень даже благодарен, - он попытался было привстать и изобразить учтивый поклон, как мог. Получилось не очень, в результате он, не удержав равновесия на тонких лапах, завалился обратно. - Ну вот видишь, - буркнул он, раздраженно трепыхаясь в плаще и путаясь в нем ими. - Вроде уйма времени уже прошла, а все никак не могу привыкнуть… Тевильдо поневоле улыбнулся. - И я благодарен за то, что ты тогда не побоялся, отвел, куда надо, - очень тихо ответил он. - Что ж, если так, то ты меня потом с собой забери, как устроишься получше, - не без намека добавил он, наконец-то выбравшись оттуда. - А ты хочешь? Ты ведь боялся, - напомнил ему Кот. - Да ты тоже, - ответил он со смешком, соскакивая с плаща. – Но я тут поразмыслил малость и подумал, что, может, он мне как-нибудь поможет с моим делом… - Хорошо, - просто ответил Тевильдо, - я вновь обещаю тебя здесь не бросить. - И красавицу мне раздобудешь, чтобы поцеловала! И чтобы груди были – во! – он тут же их изобразил, раздувшись, как шар. – Чтобы прямо ими задушила! - Не наглей, чудище земноводное, – возмущенно засмеялся Тевильдо, - таких вообще ни у кого не бывает! - Ты оба плащика слупил, бобер-хитер, а мне теряться? - засмеялся в ответ Хисэлиндо. – Бывают! Я это в Песне, помню, слышал! И усиленно там подпевал! Орал, как мог, могучим басом на всю Арду-мать, так что я верю! Кот сдавленно забулькал и закрыл лицо себе ладонью. Спустя какое-то время… - Ну что, я вижу, ты явился снова? Ну натурально любопытный кот, которому никак не спится, верней, пока еще котенок. А ведь любопытство, как известно, сгубило очень многих кошек…. - Ты вновь смеешься, как всегда… А ведь я видел, каково тебе на самом деле… Эти оковы… они ведь сильно мучают тебя? - очень тихо спросил у него Тевильдо. - Глупый вопрос… Зачем ты снова ко мне пришел? К такому… - Я хотел тебе сказать, что Намо знает про меня… - Только это? - Нет, не только! Но разве это для тебя совсем не важно? - Я знаю, что он знает. Я так же знаю, что он тебе предложил, называется двойной агент, стучит понемногу и вашим, и нашим, обеим сторонам конфликта… - И что же, ты совсем не боишься, что я выбрал его? - А ты скажи, когда ты руку мне совал в решетку, ты завелся? - Что? - опешил майа. - Ну вот и я завелся, укусишь ты меня, Тевильдо, в результате или поцелуешь? Без этого было бы слишком скучно тут существовать, я, видишь ли, в душе - игрок… Меня волнуют эти вещи… - Я поцелую, - тихо ответил майа, - прости, если лишил тебя своим ответом всей грядущей забавы…. Я выбрал тебя… - Мне очень интересно, а когда ты выбрал? - Когда ты сказал, что своих не сдаешь, я почему-то тебе поверил. - Считаю этот повод неплохим. Но я-то думал - недалекий ты меня усиленно желаешь всей своей душой и телом. - Прошу тебя, не смейся надо мной теперь, - буквально взмолился к нему Тевильдо, тем не менее весь, как обычно, мучительно покраснев от самых пяток до макушки. - Но и ты ответь мне, только честно, несмотря на мнение, что ты лукав… - Если ты вознамерился пытать меня о судьбах Арды, - фыркнул голос Вала, - или о последней битве за нее... - Да кому они тут интересны, - нетерпеливо перебил его никак не проходящую иронию Тевильдо. Голос ответно кратко хохотнул. – Ну, говори, - потом велел он. И Кот спросил, сам поневоле поражаясь смелости и дерзости вопроса: - Скажи мне… Тот, о ком спросил тебя герольд Таниквэтиль, он есть? Тьма чуть помедлила с ответом. – Хоть я лукав, тут я не стану лгать, он в самом деле есть, - уже всерьез ответила она. После этого ответа у Кота внутри все сжалось. "Есть, есть, есть, есть…, - затрепыхалось, защемило в груди, стиснуло горло. - Есть этот кто-то, ради кого он терпит эту цепь, терпит это все и день и ночь… Уже есть…. И это не он, - глаза его наполнились слезами против его воли от этого ранящего все его существо признания. - Не смей, - велел он сам себе, - не смей, ты слышишь"… - Он есть, Тевильдо… Но ведь не здесь и не сейчас… Сейчас здесь только мы с тобой и больше никого, - голос был мягок. – Чего бы ты хотел от меня, скажи? - Погладь меня по голове, - тихо попросил он, плотно прижавшись щекой к холодной решетке. - Зови меня Мэлко, - сильные пальцы ласково скользнули по кудрям, потом легко погладили скулу. Кот прижал его ладонь к своей щеке, закрыв глаза, зная, зная, что он скован так, что еле дышит… - Ты должен мне поверить, как я поверил тебе, - прошептал он в нее, вместе с этим самозабвенно целуя. - Ты должен поступить, как я тебе скажу, если желаешь выйти отсюда… Ты должен обмануть их всех. Я слышал разговор, тебе - таким, каков ты есть - не выйти ни за что и никогда. Там все уже давно решили и все они надеются на это, но брат твой думает иначе… У тебя возможность только одного удара и других уже не будет. Раскаяние. Вот что ты должен разыграть, так разыграть, чтобы весь мир в него поверил… - Брехливые сказки после расскажут, что я висел на цепях и ты поднес мне малый ковшик, чтоб испить, дал отхлебнуть и я вдруг ожил… Но это будут не только лишь сказки… Так что все лисоньки мои любимые ко мне вернутся, верно? Да я и новых, как обычно, прихвачу и буду их любить не меньше….